1. Жан-Жак Леруа — хороший мальчик
Джей-Джей католик, Джей-Джей ботаник, Джей-Джей носит галстуки, которыми проще удавиться, и очки в хипстерской оправе, Джей-Джей всегда прилично одет и причесан, Джей-Джей всегда делает домашнее задание, а в его шкафчике царит идеальный порядок. Здесь определенно что-то не так. Потому что хорошие мальчики-ботаники не смотрят на Отабека так насмешливо, будто все про него знают, не толкают его локтем во время контрольной по биологии, чтобы поправить ошибку, и не ждут, ошиваясь возле актового зала, где у него репетиции с группой, чтобы пойти домой вроде как вместе — но на достаточном расстоянии для людей, которые не здороваются по утрам. Отабек никак не может выкинуть это из головы.2. Отабек Алтын — плохой мальчик
Отабек носит тяжелые ботинки, кожаные куртки и темные очки, Отабек водит мотоцикл, и волосы у него все время вздыблены от езды без шлема, Отабек вечно ходит с зажатой в зубах сигаретой и даже красит ногти в черный цвет. Сабира совершенно не по-сестрински ржет над ним и говорит, что он будет называть это время темными страницами своей биографии, когда перебесится. Отабек не знает, права ли она, но он впервые в жизни оказался в компании, и теперь им часто движет только одно желание — желание соответствовать.3. Подойти к Джей-Джею — плохая идея
Отабек не помнит, что они не поделили — ему просто надо зажать глиста у шкафчиков и припугнуть. Просто это то, как работает старшая школа. Первое неприятное наблюдение: Джей-Джей не глиста. Он выше, может, даже чуть шире в плечах, и рожа у него такая, как будто он тут крутой. Как будто это Отабека зажали у шкафчиков. Второе неприятное наблюдение: Джей-Джей умеет драться. Это совершенно очевидно по тому, как он ставит блок, и больше всего бесит то, что он совершенно не собирается бить в ответ — это какое-то такое полуботанье «на, подавись своей силой, нравится тебе?» — Ты же классный парень, — говорит вдруг Джей-Джей, когда Отабек, схватив его за грудки, врезает им по гремящей дверце шкафчика. — Ты же не хочешь этого на самом деле. — Откуда тебе знать, — зло фыркает Отабек, отпихивая его от себя. — Бекс, ты че, влюбился? — ахает Сабирка, когда он добирается до дома, и Отабеку ничего не остается, кроме как запереться в своей комнате. — Позвони, когда повзрослеешь! — кричит она, изображая телефонную трубку рукой. Отабек швыряет в дверь тетрадь: просто заткнись.4. Подпустить Джей-Джея к себе — не такая плохая идея, как кажется сначала
Отабек понимает это в тот момент, когда, протягивая ему кулак для приветствия, запоздало догоняет, что воспитанный Джей-Джей наверняка подаст раскрытую ладонь, но натыкается на подставленный кулак. Джей-Джей понимающе улыбается. Оказывается, что они читают одни и те же комиксы и, что важнее, — одни и те же книжки, которые не читают в группе Отабека, Джей-Джей помогает ему с биологией и — неожиданно — сам нуждается в помощи с математикой. Это кто-то, с кем Отабек впервые за долгое время может поговорить не о пиве, байках и телках. Когда Джей-Джей впервые садится позади него на байк и спрашивает, нет ли шлема, Отабек думает, что зря решил его прокатить. Джей-Джей орет от восторга ему в ухо всю дорогу и просит научить его водить.5. Отабек — не такой плохой мальчик, как кажется сначала
Отабек гиперответственный и хорошо учится, собирается поступать на экономический и, оказывается, не курит — похоже, один Джей-Джей знает, что, стоит поджечь его вечную сигарету, как он начнет кашлять до слез. Отабек пьет, но не напивается и не садится за руль уже после первой бутылки пива. Отабек хотел проколоть себе ухо, но — кто бы мог подумать — боится, что будет больно. У Отабека красивые глаза. Хотя дело не в этом, конечно же. А еще Отабек оказывается недостаточно решительным для первого шага.6. Джей-Джей — не такой хороший мальчик, как кажется сначала
У Джей-Джея хватает яиц на то, чтобы слезть с мотоцикла и поцеловать его. Что еще важнее, у Джей-Джея хватает яиц на то, чтобы не сбежать после этого. Он волнуется, это видно, он грызет губу и краснеет до корней волос, но учитывая, что сам Отабек на его месте уже давно провалился бы сквозь землю, можно закрыть на это глаза. Целоваться с закрытыми глазами в принципе — хорошая идея. Джей-Джею по какой-то неизвестной причине нравится падать на дурачка двадцать три часа в сутки — и от того, что происходит в оставшийся час, у Отабека в горле перехватывает. Потому что у них явно что-то не так с распределением ролей: это он должен был зажимать плавящемуся Джей-Джею рот и ставить засосы на шее, пока тот всхлипывает и кончает ему в руку — никак не наоборот. С другой стороны, Джей-Джей целует его с таким упоением, что сомнений не возникает: они еще успеют поменяться, и не единожды. Джей-Джей реально умеет драться — причем с такой яростью и ненавистью, что у Отабека волосы на загривке шевелятся. Потом Джей-Джей сворачивается у него под боком, блаженно улыбаясь, и поди докажи, что эта киса может кому угодно глотку порвать голыми руками — за тебя в том числе. А синяки — это он так, с лестницы навернулся, ха-ха, неловко. Наворачиваться с лестниц Джей-Джей, правда, тоже большой мастер, и возникает ощущение, что рядом с Отабеком он это делает даже чаще, чем обычно. — Ну ты же поймаешь, — говорит Джей-Джей, глядя насмешливыми синими глазами, и Отабек понимает: поймает, куда он денется. Когда он все-таки впервые снимает с него проклятущую рубашку мамкиного умника, то замирает. Джей-Джей, уловив перемену настроения, открывает глаза, обеспокоенно касается его щеки и, проследив за взглядом, безразлично выдает: — А, это… Потому что руки у него все в наколках. Отабек завороженно проводит по кленовому листу кончиками пальцев, очерчивает четкие контуры, и Джей-Джей слегка улыбается, осторожно обводя кромку его уха, проколотого неделю назад. — Больно? — спрашивает Отабек зачарованно. — Херня, — фыркает тот и тут же получает по затылку: право выражаться из них двоих принадлежит не ему. Джей-Джей высокомерно хмыкает, вставая спиной и беззастенчиво выворачиваясь из штанов — Отабек тут же легко касается татуировки на пояснице сухими пальцами, гулко сглатывая. — Не думал, что ботаник может быть таким горячим? — Сейчас узнаем, — хмыкает Отабек и тянет его на себя.+1. Все совсем не так, как кажется
Ко второму курсу заподозрить Джей-Джея в склонностях к ботанству еще сложнее, чем заподозрить Отабека в любом из подростковых пороков: если у одного все еще проколото ухо и есть байк, теперь, правда, с парой шлемов в довесок, то у второго от темного прошлого остались только ботанские очки, которые он носит дома по утрам, пока просыпается. Джей-Джей притащил в квартиру черного угрюмого кота и, вопреки опасениям Отабека, назвал его не Бекой, а Гефестом. Тощий облезлый Гефест снисходительно устраивается спать между ними, когда дома холодно, и лезет к Отабеку на руки, если Джей-Джей надолго уезжает в какой-нибудь очередной поход ловить и обламывать с деревьев новые препараты — Отабек так и не признался ему, что однажды в темноте принял заспиртованную лягушку на шкафчике в ванной за дементора и заорал со страху, и это было неважно, потому что Гефест ее все равно разбил. За все это время Отабек ни разу не ответил на его признания в любви, хотя их было бесконечное количество. Джей-Джей не жалуется, и все же… Он набирает Сабиру, с которой не виделся весь последний год, слушает, как ворочаются ключи Джей-Джея в замке, и думает, что, наверное, пора меняться ролями.