FLASHBACK
Не стоит, думаю, долго говорить о том, как проходили дни Чонгука, пока он был в коме. Просто… Никак. Пустота. Только и всего. Парень был заперт в своем теле, в своем угасающем сознании, не имеющий возможности контактировать с внешним миром. Дважды Чонгук был на грани смерти, ибо сердце останавливалось, но, благодаря стараниям врачей, парень выжил. А спустя три дня очнулся. Разлепив веки, парень увидел перед собой фигуру человека, к которому тут же обратился неокрепшим и слабым голосом: — Тэхен… — Сынок! Не Тэхен. — Отец? — голос Чонгука тут же стал суровым, хотя отчетливо слышалась слабость. — Что ты здесь делаешь? — Что я здесь делаю? Боже, Чонгук, я рядом со своим сыном, который только что очнулся после почти пятидневного пребывания в коме! — Ты так рад? — Что-то не так? — господин Чон сейчас казался в действительности обрадованным и взволнованным. — Я позову врачей! — Постой-постой. Не надо. Скажи, где Тэхен? — Чонгук, — голос отца стал серьезным. — Он уехал. — Почему? — Не утруждайся, — сказал господин Чон, видя, что парень пытается приподняться и сесть. — Мне жаль… Но я ведь тебе говорил, что эти отношения ни к чему не приведут. Тэхен исчез сразу же, как только ты попал в больницу. — Лжец.., — шумно выдохнув, произнес Чонгук. — Что? — Скажи, отец, ты читаешь книги? Может, научные статьи? Газеты, нет? — К чему ты клонишь? — господин Чон нахмурил брови, непонимающе глядя на сына. — Знаешь, мне всегда.., — Чонгук прерывисто вздохнул, почувствовав несильную боль в области сердца, — Всегда было интересно, может ли человек слышать что-то, пока находится в коме. Я читал об этом, поэтому заинтересовался. И знаешь, что самое главное? Оказывается, может… Господин Чон раскрыл рот, но молчал, потому что нужные слова найти не получалось. — Я слышал твой разговор с Тэхеном от самого первого до самого последнего слова, — словно яд Чон выплюнул эти слова в адрес отца, скривившись. — Твой поступок низок и отвратителен, как и ты сам. Ты не имеешь понятия, через что он прошел, чтобы хоть как-то забыть, а ты снова напомнил и пригрозил ему этим страшным наказанием, этим адски тяжелым грузом, который он нес в течение долгого времени. Чонгук нажал рукой на кнопку вызова доктора. — Когда придет врач, я хочу, чтобы ты убрался. Не желаю ни секунды больше проводить в твоем обществе. Господин Чон молчал. Вся империя, которую он хотел построить, рушилась буквально на глазах. Он планировал снова поставить Чонгука во главе компании, женить на дочери своего друга, крупного бизнесмена, а потом и передать фирму сыну. И все бы получилось, если бы… Если бы он не услышал. И если бы не Тэхен. В палату вбежал врач, который, увидев, что пациент очнулся, тут же подбежал к Чонгуку. Господин Чон, раздосадованный и опечаленный, вышел из палаты, бросив в сторону сына короткий взгляд, наполненный не то грустью, не то каким-то странным гневом, неизвестно, на кого направленным.***
Чонгук медленно шел на поправку. За парнем каждый день ухаживали врачи, следя за раной, что была у самого сердца. Все дивились тому, что он не погиб, потому что попади пуля на миллиметр выше, она задела бы этот небольшой, но жизненно важный орган, стерев с лица земли такого человека, как Чон Чонгук. Лечение требовало времени и терпения. У парня не было ни того, ни другого. Он очень переживал за Тэхена. Сколько они не виделись? Уже с неделю-другую? У Чонгука не было друга, который мог бы проведать Кима и узнать о его состоянии, рассказать о том, что Чон на самом деле жив и очень ждет момента, когда они вновь встретятся. Волнение заставляло внутренности гореть огнем, не угасающим ни на мгновение. Этот пожар мог потухнуть только тогда, когда Чонгук убедится в том, что с Тэхеном все в порядке. Парень никак не мог выкинуть из головы услышанный разговор отца с Кимом. Он поражался той неслыханной жестокости господина Чона, который на самом деле всегда славился добротой. Что произошло? Что переменилось в этом человеке? Почему он так относится к Тэхену, который… просто полюбил? Слезы наворачивались на глаза, когда он вспоминал, как задрожал голос Кима, когда отец напомнил ему о «рабстве», ставшем совсем недавно страшным сном, но способном снова превратиться в явь. Это жестоко, очень жестоко. Чонгук не мог простить себе то, что лежал на кровати, пока Тэхен где-то там, далеко, мучается, возможно, не находит себе места. В голове не раз разворачивались страшные картины: Чон боялся, что парень мог сотворить что-то совсем ужасное, о чем даже не хотелось думать. Жизнь ведь хрупкая, кому, как не Чонгуку об этом знать. Но парню только и оставалось, что в секунды приливов гнева и тревоги бить кулаками по кровати, сминая белые простыни. Больше он пока что ничего не мог. Это беспомощность раздражала, заставляла чувствовать себя самым слабым человеком на планете. Отвратительно.END
О том, что происходило с Тэхеном в то время, пока Чонгук набирался сил, уже известно. Парень просто купался в океане боли, уже и не надеясь выплыть, потому что цитата: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих» тут уже не действовала. Ким нуждался в помощи. В спасательном круге, который было просто некому кинуть. А Чонгук поднялся с кровати только спустя три недели. Этот двадцать один день показался двадцать одним годом. Время текло невыносимо медленно. Каждый день к Чонгуку приходил отец, и каждый день парень его прогонял, наказав врачам ни в коем случае не пускать в палату этого человека. С каждой секундой, проведенной в больнице, злость и гнев, обида на отца все росла и росла. Никак не получалось простить, а ведь Чонгук действительно пытался. Когда врач наконец пришел и сказал, что парень здоров, Чон был готов прыгать от счастья на столь надоевшей кровати, которую хотелось поскорее забыть. Парень не вызвал водителя. Не желал, чтобы о его передвижениях узнал отец. Чонгук пошел пешком, поскольку жажда вдохнуть свежий воздух полной грудью становилась невыносимой. Путь к месту назначения занимал минут сорок, и для парня, только-только излечившегося, было все же тяжеловато преодолеть его, однако Чон, несмотря на несильные боли в грудной клетке, начавшиеся уже спустя минут пятнадцать, упрямо шел вперед. Казалось, что мир заиграл новыми яркими красками. Так бывает, когда долго не выходишь на улицу, хотя очень хочешь, не контактируешь с тем, что раньше окружало всегда. Небо, сегодня бывшее удивительно ясным, несмотря на то, что все три прошлые недели оно было затянуто тучами, радовало глаз. Солнце светило ярко, от чего Чонгук, улыбаясь, жмурился, пряча глаза от теплых лучей. Когда парень подошел к нужному дому, сердце болезненно сжалось. Дом Тэхена. Обуял страх. А что, если его нет дома? Сегодня воскресенье… А что, если… Нет, не мог. Не верю. Пульс мгновенно участился, когда парень стал подниматься по лестнице. Воспоминания нахлынули рекой: Чонгук вспомнил, как Тэхен впервые в жизни рассказал ему о том, кем работает на самом деле. О том, как он затаскивал Кима по этим самым ступенькам в квартиру после той страшной ночи в отеле. Чонгук снова вспомнил, как ранил парня в самое сердце его отец. Испугавшись за его жизнь еще сильнее, он кинулся бежать вверх по лестнице, только бы увидеть Тэхена живым и невредимым поскорее. Добравшись до двери квартиры парня, Чон сперва замешкался, но потом чуть дрожащей рукой нажал на кнопку звонка. С той стороны двери послышался звук поворачиваемых в замке ключей. — Тэхен… И слабое, еле слышное: — Чонгук. Как только Ким увидел парня на пороге своей квартиры, то, отбросив все ранее терзавшие душу сомнения и переживания по поводу их, казалось, уже совершенно невозможных отношений, он рванул вперед, обхватив руками и ногами Чонгука, повиснув на нем, носом уткнувшись в шею и блаженно закрыв глаза, не смея произнести ни слова. Все то время, пока он был один в своем крохотном и холодном мирке, Ким ежедневно говорил себе, что даже если увидит Чонгука, то не бросится к нему бездумно, а пройдет мимо, даже если будет очень больно. Просто потому, что так для Чона лучше. Но сейчас, когда Тэхен в действительности оказался перед парнем, словно магнитом его притянуло к Чонгуку, не позволяя даже возразить. Внутри Ким кричал: «Эгоист, эгоист!», но снаружи не показывал этого, не мог. Он только крепче сжимал Чонгука в своих объятиях, не в силах отпустить. А Чонгук заметил, как Тэхен исхудал. Его одежда висела на нем как на вешалке, скулы стали совсем отчетливо видными, а пальцы — еще тоньше, чем были до этого. Чон еле сдерживал слезы, вдыхая, казалось, уже давно позабытый запах этой квартиры и самого Тэхена, и улыбаясь, заметив, что на парне определенно его толстовка. Они простояли так в коридоре минут пятнадцать, пока Чонгук, сполна надышавшись тем особенным воздухом, что был в квартире парня, еле слышно шепнул Киму на ухо: — Я скучал. — Я тоже. Очень-очень сильно… Голос Тэхена дрожал так, словно он вот-вот расплачется. Парень, оторвавшись наконец от Чонгука, опустился на пол, становясь на колени. — Прости меня. — Простить… За что? — Чонгук, клянусь, я не хотел, чтобы так произошло! — Тэхен поднял на парня глаза, полные слез. — Я знаю. Тебя никто не винит, — Чонгук тоже сел на пол, снова обнимая. — Это я должен просить прощения. За своего отца. Он поступил очень жестоко, ты… Ты такого не заслужил. — Все в порядке, — замотал головой Ким. — Не извиняйся. — Все, хватит, — Чонгук негрубо прервал парня. — Я очень соскучился, я тебя месяц не видел. Не трать время на эти глупые разговоры, прошу. — Хорошо, — шепнул Тэхен, теснее прижимаясь. — Как ты жил? — Плохо. Я думал, что умер. И ты, и я. — Нет, не умер, — нешироко улыбнулся Чон, целуя парня в лоб, оставляя жаркий след от своих губ на его холодной коже. — Ни за что в жизни. — Я… Я понял, что очень-очень сильно тебя люблю. Знаешь, тебя нет — и меня тоже нет. Пожалуйста… Не уходи. — Я никогда больше не уйду. Обещаю. Тэхен, сперва только нежившийся в объятиях Чонгука, наслаждавшийся его теплом и чуть ли не мурчавший от удовольствия, потянулся к губам парня, поначалу совсем нежно целуя, будто пробуя на вкус, стараясь вспомнить, каковыми они были еще месяц назад. А Чон, просто нереально соскучившийся, желавший поскорее восполнить «недостаток Ким Тэхена в своем организме», тут же ответил на поцелуй, превращая его в более длинный и страстный. Взглянув в поблескивающие на свету глаза парня, Чонгук не увидел в них ничего, кроме желания. Ни страха, ни ужаса. Нет боязни. Только любовь. Обожание. Тэхен его боготворил. За этот долгий месяц Ким осознал, что бояться надо тех людей, которых он раньше называл своими клиентами, и того, что они к нему чувствуют — ровным счетом ничего. А ведь Чонгук не такой, он любит, хочет доставить удовольствие. Плевать, что после получения свободы Тэхен и думать не мог о чем-то большем, чем поцелуи, плевать, что переклинивало каждый раз, когда дело доходило до подобного. Ким действительно хочет парня, здесь и сейчас, и, что самое главное, он руководствуется не простыми желаниями и потребностями, а чувствами. Любовь сейчас теплой волной разливалась по телу, заставляя чувствовать себя самым счастливым человеком на планете снова, ведь рядом не кто-то, а Чонгук. Подхватив Тэхена на руки и все еще не отрываясь от его искусанных губ, Чон направился в комнату, после чего осторожно опустил парня на кровать, будто боясь переломать ему все кости, и следом за ним опустился на нее сам. Руки скользнули под толстовку, и холодные пальцы коснулись теплых ребер, которые теперь можно было все пересчитать. — Ты ел, пока меня не было? — Чонгук недовольно нащупал выпирающие косточки. — Ты очень похудел. — Ну, возможно, немножечко недоедал… — Я тебя откормлю, будь уверен. Тэхен улыбнулся, снова припадая к губам Чона, уже активно стаскивавшего с его тела толстовку. Чонгук губами проложил дорожку от губ Кима к ключицам, не забыв оставить яркие алые букеты на его бледной шее, мгновенно потеплевшей от прикосновений. Тэхен зарылся рукой в мягкие черные волосы парня, крепче сжимая разлохмаченные непослушные пряди, пропуская их между пальцев и тяжело дыша от того, что поцелуи парня были слишком приятными, чтобы спокойно на них реагировать. Ким подался вперед и, потянув парня на себя, перевернулся, оказавшись сверху. Как бы ни печально было это осознавать, но у парня просто было больше опыта, скажем так, поэтому ему хотелось показать, на что он способен. Имитируя толчки и адски возбуждающе двигая бедрами, он припал губами к нежной коже, предварительно стянув с Чонгука его определенно мешавшую рубашку. Прикусив мочку уха, Тэхен прошелся по шее, оставив след от своих зубов под подбородком, а потом спустился к ключице. Такие изящные, не сильно, но красиво выпирающие, они так и ждали встречи с тэхеновым ртом. Оставив полукружия укусов под каждой из них и спустившись к животу, снова прокладывая дорожку из поцелуев к шикарному прессу, он буквально выбивал из Чонгука еще совсем слабые, но определенно красивые стоны, бывшие просто усладой для слуха. Дойдя до шрама у самого сердца, Тэхен запнулся, однако Чонгук, страстно шепнув ему на ухо, чтобы тот не акцентировал свое внимание на чем-то столь маловажном сейчас, заставил парня отвлечься от пристального разглядывания его ранения и заняться чем-то более интересным. А еще Чон, видимо, давным-давно решив, что он будет играть главную роль, снова перевернулся, заставив Тэхена, сперва возмутившегося, довольно улыбнуться и застонать, когда теплое тело прижалось к нему, а рука Чона стала стягивать его штаны, не желая довольствоваться одними только поцелуями. — Эм-м-м.., — Чонгук на мгновение отстранился. — Смазка? — Ну… Ты можешь прямо так. — Знаешь, если твои прошлые партнеры так делали, то я тебя люблю, и мучить не собираюсь. — У меня нет, — сказал Тэхен после недолгого молчания, улыбнувшись, а потом, подумав пару секунд над проблемой, взял руку Чонгука, облизав пальцы, не прерывая зрительного контакта. А Чону только в кайф, потому что Тэхен богичный. На него хочется смотреть. И особенно в тот момент, когда он настолько сексуален. Коротко кивнув, Ким развел ноги в стороны, позволяя парню устроиться между них. Чонгук снова целовал в губы, осторожно вводя по пальцу и удовлетворенно мыча от новых ощущений, потому что Тэхен невероятно узкий, такой, словно никогда не занимался ничем таким раньше. Впрочем, таким он и впрямь раньше не занимался. Сексом — да, любовью — нет. Чувствуя легкую вибрацию связок Тэхена, когда движения уже трех чонгуковых пальцев становятся особенно быстрыми и приятными, парень улыбается, глядя в полуприкрытые глаза Кима и ловя в них отражение крышесносного наслаждения. Аккуратно выйдя, Чонгук по тихому шепоту: «Пожалуйста, я уже больше не могу…» понимает, что теперь можно по-настоящему разгуляться. Снова утягивая Тэхена в отвлекающий от боли поцелуй, Чонгук входит, сперва лишь наполовину, но потом, чувствуя, как Ким медленно кивает, прося большего, заполняет всего парня, выбивая из легких воздух, а из горла стон. Движения сперва совсем слабые и неуверенные, да и Тэхену спустя полтора месяца перерыва больновато, но потом, когда парень под Чонгуком уже не поскуливает, а старается насадиться сам, Чон ускоряется, поцелуями касаясь лица Кима, метя в губы, но попадая по щекам, носу, ресницам и лбу. Тэхен громко стонет и закрывает рот рукой, которую тут же хватает Чонгук, невероятно сексуальным голосом шепча на ухо: "Я хочу тебя слышать." Сперва под бешеным темпом фрикций сдается, как ни странно, Тэхен, хотя оба думали, что это будет Чонгук, опыта совершенно никакого не имевший. Впрочем, парни кончили почти одновременно, в унисон простонав имена друг друга. В изнеможении повалившись на промокшую от пота кровать, Ким убирая прилипшую ко лбу челку и откидывая ее назад, внимательно вглядывается в лицо Чонгука, чьи глаза сейчас почти закрыты, а пальцы сжимают тэхенову руку. — Я тебя люблю. — Я тоже. Очень-очень сильно.