Давай напишем эту историю вместе?

Тэхен лежал на плече Чонгука, чувствуя движения мерно вздымавшейся и опускавшейся его груди, зачарованно глядя на шрам, осторожно касаясь его пальцами, ощущая подушечками крохотные бугорки. В сердце чувствовался страх, ведь парень мог бы его потерять. Но мысли занимало кое-что еще.  — Я эгоист, — тихо и грустно произнес Тэхен, не убирая пальцев со шрама, продолжая гладить его, словно пытаясь уничтожить и сделать чонгукову кожу такой же гладкой, как и раньше. А Чон понял, о чем говорит парень. Он до сих пор терзает себя сомнениями. Слова отца Чонгука о том, что его сыну будет без Тэхена лучше, прочно засели в его голове. Ким ведь и вправду считал, что это так. Ну, быть может, теперь он потихоньку начинал понимать, что лучше-то Чонгуку как раз с ним, но та фраза господина Чона так и гремела в его памяти. Тэхен не мог не считать себя эгоистом. Он ведь с Чонгуком, потому что так он может жить. А главное, чтобы жил Чон.  — И я хочу, чтобы ты всегда был эгоистом. Будь всегда со мной.  — Даже если бы я хотел ответить «нет», я бы просто не смог.  — И не нужно.  — Расскажи мне, что делал, пока меня не было, — попросил Чонгук. — Хочу узнать, какую часть твоей жизни я упустил.  — Ничего важного, — ответил Тэхен. — Просто… Череда серых, скучных, один на другой похожих дней. Я работал в кафе, часто брал дополнительные часы, лишь бы не возвращаться в пустую и холодную квартиру, и спал на диване, потому что кровать для одного стала слишком большой. Она хранила так много воспоминаний, что, казалось, только ляжешь — и тебя тут же утянет в омут тоски и печали, еще более темный и мрачный, чем тот, в каком я пребывал каждый день… А ты? Что ты делал? Когда ты очнулся?  — По рассказам врачей, в коме я был около четырех-пяти дней. Открыл глаза и увидел отца…  — Кстати, а как ты узнал, что он.., — Тэхен виновато опустил глаза. — Что он мне сказал?  — Я слышал.  — Слышал?  — Все до последнего слова. А еще я знаю, что ты сидел около меня, не отходя ни на минуту, пока отец не прогнал. Ты даже не ел…  — Как я мог есть? Ешь ты — ем я. Чонгук улыбнулся, поднимая голову и целуя Тэхена в макушку.  — А что потом?  — Ну… Я рассорился с отцом, он ушел. Пытался еще приходить потом, но я просто не мог видеть его, и просил врачей не пускать ко мне в палату… Знаешь, дни были такими однообразными. Я до жути ненавидел двадцать четыре часа в сутки лежать на кровати и дышать этим спертым больничным воздухом, который оставался таким даже после проветривания. А еще я очень боялся, что ты что-то с собой сделаешь… Черт, мне до сих пор страшно вспоминать, что я чувствовал. Ты ведь не пытался? А Тэхен молчит. Он самому себе пообещал Чонгуку никогда не врать.  — Пытался, да?  — Прости… Я просто не знал, как жить. Не знал, как вообще без тебя дышать.  — Пообещай мне, что никогда в жизни больше не будешь этого делать. Даже о таком не подумаешь. Пообещай!  — Обещаю, — закивал Тэхен.  — Хорошо.  — Чонгук, а ты… Где ты будешь жить? Ты вернешься домой?  — Ни за что на свете, — Чон отрицательно покачал головой, устремив взор мгновенно потускневших глаз к потолку. — Я не хочу больше общаться с этим человеком. Мне не нужна ни его чертова фирма, ни его к себе расположение.  — Чонгук, так нельзя. Он твой отец…  — Вот видишь? — Чон повернул голову к Киму и посмотрел ему в глаза. — Видишь? Я только потому не могу его простить и вернуться, что ты говоришь мне это. Мне до сих пор дико от того, что он тебе наговорил, а ты еще и пытаешься сказать мне, что я неправ. Он тебя так обидел, а ты… Ты простил. Я не могу, а ты простил.  — Я просто пытаюсь его понять. Он ведь волнуется за тебя.  — Тэ, он волнуется совсем не за меня. Просто ему важна фирма, которой нужен наследник и владелец, который будет всем руководить после его смерти. Знаешь, он ведь даже пытался свести меня с какой-то дочкой известного бизнесмена, чтобы заиметь внуков и обеспечить компании будущее. Пойми, это единственное, о чем он и думает и о чем по-настоящему волнуется.  — Вот как…  — Да. Поэтому я не вернусь. Не хочу, противно.  — И как же мы будем жить?  — Ну… Вообще, я надеялся, что ты позволишь пожить у себя немного.  — Шутишь сейчас? Боже, мой дом — твой дом, можешь жить столько, сколько душа пожелает.  — Спасибо.  — А вещи?  — А… Они не у тебя? Тэхен снова опустил глаза, с болью вспоминая о произошедшем.  — Пока ты был в больнице, твой отец распорядился, чтобы их забрали. Водитель твоей машины пришел и увез все, что было. Я оставил… Я оставил только одну толстовку.  — Черт, — Чонгук вздохнул. — Поехать я за ними не поеду.  — Возьми что-нибудь мое. Раньше ты уже надевал мою одежду.  — Твоя одежда и свела нас, — улыбнулся парень.  — Да, — Тэхен довольно кивнул. — Поэтому носи ее.  — С удовольствием.  — Я работаю через день, с семи до пяти, в том кафе, поэтому не всегда буду дома.  — Мне тоже, пожалуй, нужно найти работу.  — В ближайшие недели две — не позволю. Ты только из больницы выписался, тебе отдых нужен. Перенапрягаться нельзя.  — Ну знаешь, — Чонгук наклонился к уху Тэхена и игриво шепнул. — Полчаса назад ты об этом совсем не думал.  — Черт, Гук, перестань, — Ким, чьи щеки залились краской, словно он на первом свидании сидит перед симпатичным парнем, улыбнувшись, отстранился. — Я серьезно.  — Тогда позволишь мне сидеть в кафе, пока ты работаешь?  — Зачем?  — Я очень сильно скучал, и для того, чтобы хоть как-то жить, мне надо не отходить от тебя круглосуточно, и так на протяжении хотя бы недели.  — Понятно, — Тэхен рассмеялся. — А я только за.  — Вот и чудесно. Парни валялись в кровати до того момента, пока стрелка часов не остановилась на отметке «18». Ким, поднявшийся первым, потянул за собой Чонгука, призывая того поесть.  — Пойдем, покушаем, — Тэхен настойчиво потащил парня за собой на кухню.  — А у тебя есть что-нибудь вкусное?  — Ну… Полагаю, в шкафу еще осталось пачки три «Доширака».  — Ты… «Дошираком» питался?  — Готовить не хотелось, да и я не особо нуждался во вкусной и полезной еде.  — Угробить себя хотел? — Чонгук строго взглянул на Тэхена, а потом повернулся к холодильнику, хватаясь за его белую ручку и открывая. — Сейчас что-нибудь приготовим.  — Разве что из мыши, что там повесилась.  — Серьезно? Пусто? — Чон горько усмехнулся, полюбовавшись на пустые белые полки.  — Говорю же, я не особо задумывался о еде.  — Пойдем в магазин.  — Чонгук…  — Пойдем, пойдем, — Чон решительно кивнул в сторону коридора, что вел к выходу из квартиры.  — В покое ты меня не оставишь?  — С точностью сообщаю, что нет.  — Ладно, — Тэхен улыбнулся. — Сходим. Только много тратить не будем, у меня, как никак, ограниченный бюджет.  — Ничего страшного. Уж кто-кто, а я умею экономить.  — Вот и покажешь мне свои умения. Тэхен быстренько сбегал в комнату и принес Чонгуку джинсы и его старую толстовку, с которой Ким раньше не расставался. Парень помотал головой, предлагая ему самому надеть ее. Глаза Тэхена благодарно засверкали, и он притащил Чонгуку свою толстовку, одновременно с этим облачаясь в его, снова наслаждаясь запахом парня. Одно только осознание того, что Чон снова рядом и больше не уйдет, сводило с ума. Казалось, нормально стоять на своих ногах невозможно, потому что счастье вскружило голову. А Чонгук чувствовал то же самое. Потому что наконец-то никто из парней не связан никакими обязательствами, и они могут просто жить, любя друг друга и никогда не расставаясь. Из Чонгука и Тэхена вышла, в действительности, неплохая парочка. Они только встретились сегодня спустя месяц, но выглядели так, словно душа в душу живут уже год. На улице уже стемнело. Шел снег, но снежинки были совсем маленькими, разглядеть почти невозможно. Тэхен часто останавливался у фонарей, застывая и любуясь тем, как они танцуют, сверкая на свету. Чонгуку приходилось вечно оттаскивать парня, но он сам признавал, что зрелище действительно на редкость удивительно прекрасное. Вообще зима сама прекрасна. Заснеженные ветки деревьев, причудливо переплетенные и контрастирующие со светлым рассветным небом, или сливающиеся с темным ночным; снежинки, похожие на падающие с неба бриллианты, только в сто раз изящнее и красивее, потому что живее. Не любоваться просто невозможно. Тэхен, идя по улице, держал за руку Чонгука. Он вел его к ближайшему продуктовому магазину, где парни планировали купить немного еды. Когда они только вышли из дома, настроение было прекрасным, но сейчас Тэхен, несмотря на все природное великолепие, стал задумываться о не самых приятных вещах. Чонгук, конечно, заметивший перемену в Киме, обратился к нему:  — Все в порядке?  — Ну… Тэхену не хотелось, чтобы Чонгук сейчас забивал себе голову грустными вещами, но… Черт, это важно.  — Чонгук, а как же дальше жить?  — О чем ты?  — Ну… Просто, не забывай, по какой причине мы не виделись месяц, — Ким тяжело вздохнул. — Тебя ранили. Ты думаешь, тот кто сделал это, уже успокоился и больше не тронет?  — Не знаю…  — Поджог офиса нам еще аукнется, я уверен. Я просто… Я сейчас очень боюсь за твою, — Ким запнулся. — За наши жизни. Я очень хочу, чтобы все было хорошо. Понимаешь, хочу просто жить вместе, по утрам просыпаться рядом с тобой и с тобой же по вечерам засыпать, проводить дни, месяцы, годы вместе, не расставаясь… Но мы не можем быть уверены в том, что никто больше не тронет.  — Я понимаю, — Чонгук поджал губы. — Просто впереди лишь неопределенность и неизвестность. Я не имею ни малейшего понятия о том, что надо этим людям, что мучают нас, если им еще нужно что-то вообще. Но знаешь, я довольно долго думал в больнице об этом, и… Парень замедлил шаг, но потом огляделся по сторонам.  — Давай дома об этом поговорим.  — Хорошо. У тебя план есть?  — Ну… Вроде того. Думаю, я знаю, что мы можем сделать. Просто доверься.  — Можешь даже не просить. Я всегда тебе верю.