***
Тэхен и сам не заметил, как все же уснул. А разбудил его шум на кухне. Только открыв глаза и поморгав, он увидел Чонгука. Тот стоял около стола и, по видимому, наливал в стакан воду. — Чонгук? — после пробуждения голос слишком высокий, Тэ прокашливается. — Все хорошо? Чон не ответил. Молча помотав головой, что означало и да, и нет одновременно, он, выпив воду, снова пошел в комнату. — Подожди, — Тэхен поднялся с дивана и бросился к парню. — Поговори со мной, пожалуйста. Я очень сильно волнуюсь. — Я не хочу. — Чонгук… — Я же сказал, я не хочу! — Чонгук повысил голос, заставив Тэхена болезненно зажмуриться, почувствовать себя невероятно маленьким по сравнению с Чоном. А тот открыл дверь и снова удалился, с шумом захлопывая ее. Я не плачу, не плачу… Ком в горле причинял боль, никак не хотел проходить, и Тэхен, еле сдерживая слезы, пошел обратно на кухню, снова садясь на диван, руками и ногами обнимая лежащую на нем подушку, зарываясь в нее лицом и закрывая глаза, пытаясь спрятаться от действительности и с грустью осознавая, что этого сделать просто нельзя.***
Чонгук же в это время хотел умереть. Черт, он собственными руками, вот этими самыми чертовыми руками убил, убил, убил дядю. Он не помнит, куда выстрелил, куда попал, помнит только как тело с глухим стуком упало на землю, как кровь стала окрашивать серовато-белую от снега дорогу в темно-алый, как тот хрипел, как изо рта тоже вытекла струйка крови. И все это сделал он. Чонгук никогда не хотел никого убивать, он даже ссориться-то не любил ни с кем, потому что причинять другим боль ненавидел. А тут он мало того что причинил, сильную-сильную, так еще и лишил абсолютно всего, что Хосок имел. Отчего-то плакать не выходило. Боль изнутри разрывала, царапалась своими острыми когтями о грудную клетку, желая выйти на волю, но Чонгук не позволял, сам того не осознавая. Он просто сидел на кровати, смотрел прямо перед собой, в тысячный раз прокручивая в голове тот момент, когда дядя погиб. Нет, не погиб. Был убит. Чонгук никогда не думал о смерти, суициде или чем-то подобном, но сейчас… Мысль прокралась к нему в голову, не желая покидать мыслей, прочно цепляясь за помутненное сознание. Нет, парень, конечно, понимал, что сам не сможет этого сделать, да и Тэхена было чисто по-человечески жалко, но отчего-то он все думал и думал о том, как бы мог умереть. Машина ли собьет, потому что он кинется на дорогу? Или более изощренный способ: вскрытые вены? Чонгук не знает, он никогда такого не чувствовал. Впрочем, он и сейчас почти ничего не чувствует. Только пустота и отголоски боли. Ни радости, ни грусти, ни печали, ни злости, ни гнева. Просто пусто. Словно Хосок, умирающий, корчащийся в предсмертной агонии на холодной земле, забрал с собой еще и жизнь племянника.***
Тэхену при виде такого Чонгука было просто нестерпимо больно. Парень почти с ним не разговаривал, а если такое и случалось, то отвечал он отчего-то грубо и раздраженно. Ким взял отгул на два дня, чтобы быть рядом с Чоном. Пусть он не может к нему подойти — Чонгук не подпускает — но он способен и будет неустанно следить за ним на расстоянии, потому что боится и волнуется. День уже подходил к своему концу, когда Чонгук вдруг вышел из комнаты, направился на кухню и позвал Тэхена: — Можем поговорить? — Чонгук? — Ким тут же поднялся с дивана и взволнованно подбежал к парню. — Что-то случилось? — Я тут думал… И… В общем… Давай разъедемся. — Что? — ошеломленно спросил Тэхен, надеясь, что ему просто послышалось. — Давай разъедемся, — повторил Чонгук, глядя в пол. — Но… Почему? — Я просто не могу… — Чонгук, если ты из-за произошедшего, то… — Нет, я не из-за произошедшего! — резко вспылил парень. — Просто я хочу переехать, Тэхен! — Чонгук… Нет, пожалуйста… — Прости, Тэхен. Я… Мне нужно уйти. Чон направился к выходу из квартиры. Дверь с шумом захлопнулась, а Ким остался на кухне, медленно оседающий на пол, задыхающийся и хватающийся за горло. Его жизнь только что закончилась. Его мир сам пожелал исчезнуть.***
Чонгук выбежал на улицу, переполненный совершенно непонятными, смешавшимися в единый комок чувствами: не то грусть, не то радость, не то гнев, не то просто боль. Холодный, морозный воздух приводил в чувства. Парень не знал, куда пойти: в свой старый дом возвращаться он не желает до сих пор, а больше идти некуда. В тэхеновом доме он оставаться не мог, по крайней мере, сейчас. Чонгук сам не знал, почему. Возможно, из-за того, что он боялся себя, боялся причинить Киму боль. Ненавидел себя так сильно, что не мог больше оставаться в наполненной теплом тэхеновой квартире. Гнев сменялся грустью, грусть адской тоской, а адская тоска вновь сменялась гневом. Он не осознавал, что делал, когда подошел к Тэхену и сообщил, что им нужно разъехаться. Сознание было затуманено еще с того самого момента, когда он отобрал у человека жизнь. Чонгук, впопыхах покинувший квартиру, еще не решивший, куда податься, подумал, что сейчас можно пока отправиться в то кафе, где работал Ким. Зима в Корее в этом году выдалась хоть и более долгая, чем обычно, уже завершалась. Снег потихоньку таял. Идя по улице и ногами мешая непонятную водяную кашу, Чонгук, остывая, приводя (по крайней мере, стараясь) мысли в порядок, добрался до кафе. Окунувшись в уютную атмосферу и почувствовав приятный запах кофе, он, кивнув в знак приветствия госпоже Бон, подошел к стойке. — Здравствуйте, — женщина, улыбаясь, поздоровалась первая. — Чонгук, верно? Могу называть вас так? — Да, конечно, — неуверенно ответил парень. — Сегодня без Тэхена? Слова резанули по самому сердцу. — Он заболел? Написал мне вчера, что возьмет двухдневный отгул. — Да? — удивленно спросил Чон. Время, проведенное в квартире Тэхена, пронеслось совершенно незаметно. Парень жил словно в тумане. — Ох, а вы не знаете? — Нет… — Возможно, не сказал, не хотел беспокоить. Он вас очень любит, — чуть погрустневшим голосом произнесла госпожа Бон. — Знаете, когда вас не было, он ходил грустный, за месяц ни разу не улыбнулся. Ах, его было так жалко… Смотреть больно. Чонгук смущенно отвел глаза, задумавшись. Как-то неправильно он вел себя с Тэхеном. Тот, как никак, волнуется, переживает, а Чон… Снова нагрубил, оставил одного дома. Дома… Чонгук сказал, что переедет. Но куда? У него ведь есть свой дом, он не сможет жить где-то еще, где нет Тэхена, где нет его ауры, его сладкого, приятного запаха, где не разбросаны его вещи, где в ванной не стоит забавная щетка в виде жирафа, а в шкафу не висит яркое кигуруми. — Будете кофе? — спросила госпожа Бон, заметив, что Чонгук отвлекся. — А… Нет, нет… Мне нужно идти. И спасибо! Чон выбежал из кафе, направляясь снова к***
Ким, словно вернувшись в прошлое, снова сидел на полу кухни, только теперь вокруг валялись осколки разбитой посуды. Парень всегда что-то ломал, когда боль становилась совсем невыносимой. Тэхен, закрывший глаза, беззвучно рыдал, когда незакрытая дверь квартиры снова хлопнула. Чонгук, вбежавший на кухню, кинулся к сидящему на полу парню. — Что ты наделал? — испуганно спросил он. — Ты не поранился? Ким не ответил, только сильнее зашелся в рыданиях. — Поднимайся, — осторожно подхватил Тэхена за руку Чонгук, помогая встать и аккуратно переступить через осколки. Доводя заплаканного парня до комнаты, сажая на кровать, опускаясь на нее следом, обнимая, максимально крепко прижимая к себе, чувствуя, как мокрое от слез лицо касается холодной шеи, Чонгук шептал: — Пожалуйста, прости меня, пожалуйста… Я не хотел, прости, прости… Чон себя сейчас еще больше ненавидел: чертов эгоист, он снова заставил Тэхена страдать. — Я больше никогда так не поступлю, обещаю, — шептал парень. — Прости, я… Я не знаю, почему вел себя так. Прости, пожалуйста. — Чонгук.., — всхлипывая, произнес Тэхен. — Прошу… Никогда не бросай меня, не говори так грубо, это… Это очень больно. — Не буду, обещаю, больше никогда. Прости, я не знаю, что на меня нашло, — Чонгук не мог прекратить извиняться. Он клялся сам себе в том, что больше никому не позволит обидеть Тэхена, а сейчас сам же и нанес ему удар, причинив ужасную боль. — Все, — успокаиваясь, прошептал Ким. — Не извиняйся, я понимаю, тебе тоже плохо. — Я больше никогда так не поступлю, обещаю, — в который раз повторил Чон, пытаясь вдолбить эти слова скорее даже в голову самому себе. — Хорошо. Все, просто… Молчи. Тэхен, закрывая глаза, чувствуя, как сильные любимые руки крепко обнимают и прижимают к себе, только иногда всхлипывая, потянулся к чонгуковым губам, целуя совсем по-детски нежно. — Ты уйдешь? — только и спросил он, едва слышно, но Чонгук разобрал. — Ни за что. Чонгук первым потянулся к губам парня, требуя более долгого поцелуя, с наслаждением его получая, урча, словно сытый кот. Заваливая Тэхена на кровать, нависая сверху, внимательно глядя в любимые темные глаза, видя в них адскую усталость и боль, Чонгук, желая дальше видеть только счастье, наклоняясь к открытой шее, ведя по ней носом, внезапно останавливаясь и оставляя на бледной коже яркий засос, заставляя парня под ним дернуться, ставит колено между тэхеновых ног, заставляя Кима раздвинуть их. А тот и не против. Рвано дыша, когда теплые губы касаются кожи, и зубы прикусывают, Тэхен забрался руками под одежду Чонгука, ощупывая пресс, чувствуя, как перекатываются мышцы. Пожалуй, сей процесс получил бы продолжение, если бы в дверь внезапно не позвонили. — Давай не будем открывать, — попросил жалобно Чонгук, опуская глаза вниз, с сожалением осознавая, что у него уже давно встал, впрочем, не только у него. — Черт, — Ким закатил глаза и не без разочарования оттолкнул от себя Чона, поднимаясь, поправляя футболку и натягивая ее так, чтобы она прикрывала рвущееся наружу возбуждение, парень направился к двери. Открыв ее, Тэхен с удивлением обнаружил на пороге квартиры господина Чона. — Чонгук здесь? — Отец? — приглушенный голос парня донесся из комнаты, после чего, спустя пару секунд, он и сам показался в коридоре. — Пришел удостовериться, что с тобой все в порядке, ну и поговорить. — Конечно, — закивал Тэхен, — Проходите на кухню, только там… Ким, поджав губы, вспомнил, что на полу валяется разбитая посуда. А Чонгук, сразу об этом подумавший, сказал: — Я сейчас приготовлю чай или кофе? Что будешь, отец? — Вполне достаточно воды. — Хорошо. Ты пока… Руки помой, а то на улице холодно, грязно… А я приготовлю воду, то есть, налью. Господин Чон не без удивления отправился в ванную, пока Чонгук кинулся на кухню, сметая осколки в сторону, пряча их под диван, заталкивая туда разбитую посуду собственной ногой. — Вот, вода, — глупо улыбнулся парень, предлагая отцу стакан. — Садись, пей. — И вы присядьте. Оба, — сделал акцент на последнем слове господин Чон, заметив, что Тэхен собирается уйти. Парни сели за стол, внимательно глядя на мужчину. Тот со всей серьезностью начал: — Я смог избавиться от тела и уничтожить все существующие улики, так что по поводу этого можно не беспокоиться. Вот только… У произошедшего есть один свидетель. — Кто? — спросил Чонгук. Господин Чон выразительно взглянул на Тэхена. — Я? — удивленно произнес Ким. — О, вы… Вы можете быть спокойны, я никогда, никому и ничего не расскажу, это ведь может повредить Чонгуку… — Как я могу просто взять и поверить тебе? — Можешь поверить мне, а я всецело доверяю ему, — сказал Чон, выразительно беря Кима за руку, заставляя того смущенно покраснеть. Господин Чон, конечно, заметивший сей жест, все же промолчал. — Ладно.., — наконец произнес он. — Чонгук, ты сам в порядке? — Да, в полном. — Когда ты вернешься в компанию? — Я.., — парень поджал губы. — Я не вернусь. — Что? — Отец, я все решил. Я не хочу управлять фирмой. Я хочу жить тихой, спокойной, мирной жизнью рядом с Тэ, а работа в компании не позволит мне сделать этого. Прости, но… Я не могу. — Вот как… — Просто… Один человек однажды сказал, что лучше жить бедно, но интересно, именно так, как нравится, чем богато, но в золотой клетке. Я с этим человеком полностью согласен, — еле заметно улыбнувшись, Чонгук бросил короткий взгляд на Тэхена. Господин Чон, снова не зная, что бы ответить, посмотрел на Кима. Тот всегда казался ему слишком маленьким, слишком странным. Прошлое этого парня откровенно пугало. Мужчина так и не смог счесть Тэхена равным своему сыну, но… Чонгук любит, и Тэхен любит. Сердцу нельзя приказать, любовь нельзя обуздать, а если постараешься — можешь просто уничтожить того, чье сердце отчаянно бьется от этого необъяснимого чувства. — Хорошо. Это твой выбор, Чонгук, но если ты захочешь когда-либо вернуться, для тебя будет место. — Спасибо, отец. Господин Чон поднялся из-за стола. — Тогда я пойду. До встречи, сынок. Чонгук все же обнял отца, улыбаясь. — До свидания, Тэхен, — мужчина даже протянул Киму руку, а тот пожал ее, так же не в силах сдержать улыбки. Господин Чон позволил этим отношениям жить. Парни проводили отца Чонгука, после чего Чонгук, не в силах больше терпеть, подхватил Тэхена на руки, хватаясь за ягодицы, а Ким, в свою очередь, ногами оплел талию парня. — В комнату? — Черт, какая комната? Я не вытерплю просто.., — то и дело припадая губами к губам Тэхена, томно произнес Чон. — На кухню. На стол.