Двери лифта медленно закрылись, будто бы специально растягивая время. Неприятный глухой хлопок от удара металлических створок отозвался оглушающим и разрывающим сознание эхом. Воздух моментально стал невыносимо душным и наполнился до омерзения едким запахом. Кажется, именно такой запах излучает напряжение, самовольно воцарившееся в этом проклятом месте. Под чьим-то умелым натиском стены стали сдавливать и без того нещадно маленькое пространство. Какое-то громыхание, словно некто неизвестный людям начал сейчас стучать по невидимым барабанам, постоянно усиливается, будто пророча что-то страшное. Весь мир за границами этого лифта в мгновение исчез. Образовалась совершенно другая реальность, заключившая в себя две несчастные человеческие души, переплетённые между собой невидимыми крепкими нитями, которые эти люди всячески пытаются разорвать.
Два человека стоят в противоположных сторонах, намеренно не разговаривая и даже не глядя друг на друга. Но ведь так сильно хочется! Каждый погрузился в свои мысли, безмолвно нашёптывая одними губами отличные друг от друга мольбы о помощи, но в данную секунду было то, что объединяло их страдания — хаос. Жуткий хаос в голове из мыслей, желаний, чувств и самостоятельно выдуманных правил, спутанных разумом, сердцем и страхом в единые сложные, тугие узлы. И проблема заключается в том, что люди просто не в силах их развязать. Несчастным остаётся надеяться лишь на благосклонность небес.
С момента смыкания створок лифта прошла лишь пара секунд, но этим двоим кажется, что прошла целая вечность, а ведь лифт ещё даже не успел начать своё движение вверх. Тишина неумолимо приступила к разъеданию сознаний, но оба упорно продолжают молчать, сконцентрировав всё своё внимание на светлой мраморной плитке, что находится под ногами. Неужели она более привлекательна, чем рядом стоящий человек? Кислорода с каждой секундой становится всё меньше, а эта самая светлая плитка начинает куда-то проваливаться. И когда этот чёртов лифт уже наконец-то поедет?
Павел и Дарья явно нуждаются в разговоре, но так тяжело сейчас найти в этой бескрайней каше в голове необходимые слова, хотя каждый из них уже тысячу и один раз прокручивал в своей голове фразы, которые обязательно нужно сказать друг другу. Так тяжело найти в себе силы, чтобы попытаться поговорить. Так тяжело побороть в себе страх этого разговора. Так тяжело поступать по-взрослому, занимаясь решением проблем, а не играя в глупую детскую игру молчанку. Так тяжело сейчас находиться совсем рядом в этом невыносимо тесном и душном лифте.
Сталкивая Павла и Дарью вместе, небеса почему-то не удосужились помочь найти им точку соприкосновения. Очевидно, некто желал посмеяться над глупыми людьми, глядя на то, как они попытаются найти выход из этой ситуации. А люди решили долго не заморачиваться, поступая, как пугливые дети, заблудившиеся в темноте и пытающиеся в слепую, в дикой панике найти выход на свет. Они решили просто игнорировать друг друга и ничего не делать, в очередной раз полагаясь на волю судьбы.
Такой исход событий уж явно не походил по нраву небесному шутнику. На эти две души у него совершенно другие коварные планы, а эти глупые люди в очередной раз захотели сломать тщательно выстроенную систему, но проигрывать им уж явно не собирались.
Глухой звук падения какого-то предмета со стороны Канаевой вынудил Павла наконец-то оторвать свой взгляд от пола и взглянуть на Дашу, из рук которой выпала сумочка. Дрожащие руки не удержали аксессуар, из которого высыпались все личные вещи девушки. И что за дурацкая привычка оставлять сумку открытой?
Секунду Павел смотрел на то, как Даша дрожащими руками судорожно попыталась собрать выпавшие вещи, но те предательски выскальзывали из трясущихся рук. От такой картины в груди парня больно защемило. Безумно захотелось помочь ей хоть в чём-то. Великие дела начинаются с маленьких поступков, ведь так?
Всего пара шагов, и Павел оказался возле брюнетки. Оказывается, разделяли их вовсе не километры, а всего-навсего пять шагов. Находиться рядом с ней не так уж и страшно. Сознание вовсе не отключилось, зрение не пропало, земля не ушла из-под ног, а лёгкие по-прежнему выполняют свою функцию. Только сердце биться стало чаще. И разве стоило так долго трястись? Почему люди всё вечно усложняют?
— Спасибо, — едва ли слышно прошептала Даша, когда со сбором выпавших вещей было покончено. Голос предательски охрип и фактически пропал. Нервы делают своё дело.
— Не за что, — с лёгкой хрипотцой в голосе и тёплой улыбкой ответил Павел, вставая и как бы невзначай протягивая свою руку девушке, чтобы помочь ей встать. Он понимал, что этот жест она навряд ли примет, но почему-то сейчас так сильно захотелось попытаться. А вдруг получится?
Небеса же неумолимо приступили к вмешательству в жизнь земных, над которыми они так долго ставят свои любовные эксперименты. И когда уже всё закончится?
Хрупкая и дрожащая ручка Дарьи, не колеблясь и секунды, без всякого разрешения своей обладательницы вмиг оказалась в крепкой мужской ладони. Ноги самопроизвольно подняли девушку, позволяя ей поравняться с парнем так, что взгляды наконец-то встретились. И только сейчас, когда с помощью было покончено, а руку пора было бы уже выхватить из цепкой хватки серба, но как-то совсем не хотелось, да и навряд ли бы получилось, до обоих стало доходить происходящее.
В головах двоих разрядом тока прокатился немой шок. Кожа рук моментально запылала, попадая под удары многочисленных табунов мурашек. Губы сами расплылись в глупых улыбках. Сердца замерли в наслаждении. Как же давно они не ощущали прикосновений друг друга! В эту самую минуту, пока ещё разум одной вредной особы окончательно не включился, оба готовы были отдать всё, чтобы этот момент длился вечно. И сейчас не нужны слова, ведь они только всё испортят. Глаза и чувства говорят намного больше и честнее, чем миллионы красноречивых, но глупых фраз.
Вот и всё. Точка соприкосновения найдена. Механизм благополучно запущен. Тщательно продуманная программа по внедрению замысловатого плана судьбы удачно активирована. Система начала свой отсчёт до теперь уже неминуемого конца. Конца любовных страданий или же отношений.
Павел медленно, но верно тонул в бескрайних пучинах этих родных, любимых карих глаз. Как же приятно касаться её, согревать ледяные руки и задыхаться от переизбытка её аромата в лёгких. Эта близость просто сводит с ума, но это ничуть не пугает. Безумно хочется, чтобы этот момент длился вечно. Неожиданно вернулась былая смелость и решительность. Вот она возможность расставить все точки над «i». А вдруг и сейчас получится?
Дарья же с ужасом начинала понимать происходящее. Противный разум начинает включаться, и сейчас она прекрасно осознаёт, что всего сейчас происходящего допускать было категорически нельзя. Она вовсе не хотела принимать его помощь
только если глубоко в сердце, ведь сама в состоянии была подняться. Всё получилось как-то само… Просто сработали какие-то рефлексы и ничего более. А рефлексы всегда действую быстрее разума. Вот и объяснение происходящему
, от которого самой Канаевой стало смешно. Сейчас Даша просто заберёт свою руку, прервёт этот зрительный контакт полный
любви благодарности за помощь и забудет эту дурацкую, бездумную, самовольную выходку
сердца рефлексов. И вовсе она не будет вспоминать этот случай
если только однажды, глубокой ночью и всего на пару секундочек, забудет его сразу же, как только выйдет из этого треклятого лифта.
Вот только если всего это Канаева не хотела, то почему сейчас стало так чертовски приятно от его прикосновения и тепла? Почему так сильно захотелось продолжить тонуть в его таком нежном взгляде? Почему все силы отстраняться от него вдруг куда-то испарились? Почему так сильно захотелось оказаться в его объятиях и молить небо о том, чтобы этот момент никогда не заканчивался?
«Нет, всё это глупости. Глупости!»
— Даша, — тихим нежным голосом, от которого мурашки новым табуном пробежались по спине брюнетки, проговорил Паша, пытаясь сформулировать в своей голове необходимые фразы. Нужно действовать, ведь другой такой возможности может и не быть. Сейчас или никогда. — Я хочу поговорить с тобой.
Поторопился. Очень сильно поторопился, заходя сейчас слишком далеко… Вновь собственноручно разрушил эту волшебную связь между ними, которой хотелось наслаждаться вечно. Предупреждали ведь, что слова сейчас будут лишними… Глупые, глупые люди!
Фраза Павла прилетела отрезвляющим выстрелом в голову Даши. Да таким метким, что мозг наконец-то соизволил полностью включиться. Парень, сам того не подозревая, разрушил всё волшебство этого момента, поднимая ту тему, которой так сильно боялась брюнетка. Опьянённая этой близостью, она была готова терпеть его любые глупости, шутки, подколы, на которые она сумеет найти ответ и дать отпор, но только не этот тяжёлый разговор. К нему Канаева совершенно неготова.
— Павел Аркадьевич, — строгое официальное обращение, произнесённое ледяным и жёстким тоном, как показатель того, что паренёк позволил себе слишком много, вмиг спускает серба на землю, разбивая всю его надежду о железобетонную стену страшной реальности. — Почему лифт до сих пор не едет? — холодно, уверенно и грубо продолжает Дарья, резко забирая свою руку и отходя на безопасное расстояние. От такой резкости самой страшно стало. И почему мы так жестоки к тем, кто дорог?
Павел пошатнулся и отошёл назад, ощущая, как внутри всё вновь разбивается вдребезги. Её очередной меткий, болезненный удар. Удар ниже пояса. Глаза с ужасом вглядываются в лицо Канаевой: пустой равнодушный взгляд, спокойные вдохи и выдохи и немой укор за его выходку. Как жаль, что Павел смог увидеть всё на её лице, но так и не понял, что это просто маска, а точнее её жалкая подделка, ведь оригинал уже давно уничтожен. Нужно было приложить лишь немного усилий, и маска, скрывающая истинную сущность, кричащую сейчас от боли, слетит. И почему люди вечно сдаются на полпути?
Глаза парня судорожно попытались отыскать панель с кнопками, а как только отыскали, причина того, почему лифт всё это время стоял на месте, прояснилась: никто из этих двоих не удосужился нажать кнопку четвёртого этажа. Так случайность ли это?
— Сейчас поедет, — тихо и безразлично произнёс Павел, нажимая на злосчастную кнопку и совершенно не замечая укоризненного взгляда карих глаз, которые в момент приобрели вид сожаления. Если бы на эту дурацкую кнопку нажали раньше, всей этой ситуации ведь могло и не быть, ведь так? Но ведь в этой ситуации было не только плохое, просто человек по своей природе вечно выделяет из всего случившегося только отрицательные моменты. Нужно учится выделять лучшее, да?
Спустя секунду почувствовался долгожданный, спасительный толчок и лёгкий гул — кабина лифта наконец-то начала своё движение вверх. Но почему она поднимается так медленно и с неким треском? Неужели даже лифт решил поиздеваться над своими пассажирами?
Никто из них больше не решался смотреть друг на друга и уж тем более разговаривать, ведь больше незачем. Паша решился, сделал первый шаг, попытавшись начать этот тяжёлый разговор, хотя самому было нелегко. Даша же испугалась. Просто испугалась этого разговора. Испугалась его возможных последствий, после которых непременно будет очень сильно больно. Испугалась вновь совершить фатальную ошибку, стоящую её только наладившейся жизни, ведь сил на то, чтобы снова собирать себя по частям, склеивая каждый малюсенький осколочек, пытаясь сложить этот многомиллионный пазл, просто не осталось. Поэтому пришлось чётко и жёстко обрывать попытку серба заговорить, хотя самой было невыносимо больно в этот момент. Она совсем не хотела поступать так резко по отношению к Павлу. И ему не знать, что позже, глубокой ночью, когда эта сцена в лифте будет снова и снова преследовать Канаеву во снах, а предательское сердце ещё и добавит парочку своих сцен, она каждый раз будет просыпаться в слезах и проклинать себя снова и снова за свою сегодняшнюю выходку.
Напряжение в лифте уже достигает своего апогея. Совсем скоро тут с лёгкостью можно будет пропускать электрический ток. Павел, намеренно отдалившейся от Даши в угол кабины, понял, что действовал как-то слишком быстро и резко. Нужно было повременить с этим разговором, ведь с Дашей сегодня он увиделся и находился на таком близком расстоянии впервые за достаточно долгое время. И почему осознание того, как правильно нужно было поступать, приходит к Павлу слишком поздно? Может, пора уже научится сначала думать, а потом делать?
— Даша, — начинается глупая, не смелая попытка наладить с ней контакт и извиниться за свою выходу, ведь наблюдать за её терзаниями в противоположном углу лифта уже просто невыносимо. Он вовсе не хотел заставлять её снова нервничать. — Я не хотел как-то обидеть или задеть тебя, просто… — язык заплетается, голос пропадает, мысли путаются. — Просто я хотел сказать, что рад снова видеть тебя в этом отеле и…пожелать тебе удачи на новом рабочем месте, — акцент усилился, а русский предательски начал забываться.
Дарья, с силой зажмурившись и вцепившись руками в поручни, дабы сдержать свои эмоции, ощутила, как Паша подошёл ближе, от чего дышать стало невыносимо трудно, а сердце готово вот-вот пробить рёбра. Сознание, захлёбываясь в бесконечном потоке горьких молитв, продолжает отчаянно, но уже из последних сил биться внутри за свободу, желая как можно быстрее освободиться из заточения этого треклятого лифта. Всё волнение и страх Павла вновь сказать сейчас что-нибудь лишнее, Канаева прекрасно ощущает, и если говорить честно, сама боится того же, поэтому предпочитает сейчас молчать, ничего не отвечая сербу на его извинения и пожелание. Так будет лучше, но правильно ли?
Сейчас оба находятся в полной растерянности, совершенно не понимая, как поступать дальше. Их неудавшийся разговор только ухудшил и без того накалённую обстановку, загнав этих двоих в тупик, выбраться из которого очень трудно. Никто не знал, что нужно говорить дальше и нужно ли вообще что-либо говорить, но ведь молчать сейчас тоже просто невыносимо. Когда в помещении воцаряется напряжение, тишина обладает страшным свойством — она способна убивать. Нужно как-то выкручиваться из этой ситуации, но вся проблема в том, что совершенно никто из этих двоих не знает как. Но именно в такие минуты, когда человек находится в полной растерянности, на помощь бедным приходят те, кому они так старательно и отчаянно молились всё это время. И этот раз не стал исключением. Помощь пришла, но проблема лишь в том, что не каждый сможет правильно понять и принять её.
Когда лифт находился между третьим и четвёртым этажами, а Дарья готовилась облегчённо выдохнуть, наконец-то покинув эту невыносимо душную кабину, и для этого уже даже подошла ближе к выходу, под ногами почувствовался довольно-таки сильный толчок, а слух неприятно резанули противные звуки: сначала грохот и отвратительный скрип, а затем какой-то долгий и противный гул, после которого последовала тишина и внезапная, резкая остановка лифта, принёсшая с собой тряску, заставившую пассажиров потерять всякое равновесие. Но если Павел лишь слегка пошатнулся, успев удержать равновесие, то хрупкое тельце Дарьи, ноги которой совсем ослабли, не смогло удержаться в стоячем положении, а руки в отчаянных попытках так и не смогли найти поручней. Девушка с ужасом начала понимать, что падения ей уж точно не избежать. И почему всё это случается именно с ней? Почему всё так несправедливо?
Секунда…две…три…
Ноги уже совсем подкосились, и Дарья, потеряв всякую надежду удержаться за что-нибудь и спасти себя, а главное ребёнка от полученных вследствие падения ударов, уже начала ощущать, как падает, но руки всё же в отчаянных попытках смогли ухватиться за что-то. Как потом поймёт Канаева, это была рука рядом стоящего Павла, который уже хотел помочь девушке. А в следующую секунду Дарья почувствовала, как парень крепко, рывком прижал её к себе, заставляя уткнуться лицом в шею, спасая тем самым от, казалось бы, неминуемого падения.
Идут секунды. Лифт по-прежнему стоит на месте и, кажется, даже не собирается снова приступать к своим прямым обязанностям, наконец-то доставив этих несчастных, коим сегодня никак не удастся покончить с «весёлыми приключениями» в этой чёртовой кабине лифта, на нужный им этаж. Интересно, чего этим двоим ещё следует ждать? Какие эксперименты сегодня над ними ещё хотят поставить? Очевидно, самые что ни на есть грандиозные… И сколько же уже можно их мучить? Неужели никому не жалко эти две бедные, измученные души? Но ведь всё плохое рано или поздно заканчивается, чёрная полоса не вечна, а за каждое пережитое мучение полагается щедрое вознаграждение, ведь так?
В лифте больше не слышно никаких странных звуков, только мёртвая, успокаивающая тишина, позволяющая сейчас многое обдумать. Кабину лифта больше не трясёт. Она замерла, как и находящиеся в ней люди, между этажами. Кажется, над Павлом и Дарьей сегодня издевается даже техника или же наоборот желает помочь?
Хоть вся опасность миновала и больше ничего страшного не происходило вот уже в течении минуты, Павел всё так же крепко прижимает к себе Дашу, не решаясь отпускать её от себя, а та от чего-то вовсе и не противится, замерла в сильной хватке парня и, кажется, даже дышать перестала. Может, всё ещё не отошла от сильного шока, а может просто не хочется больше отстраняться от этого человека.
Крепко прижав к себе брюнетку, Паша отчётливо чувствует, насколько сильно она сейчас дрожит, очевидно, от сильного страха. Если говорить честно, он сам испугался. Очень сильно испугался за неё — его такую родную и любимую Дашу. Испугался того, что с ней может что-нибудь случиться, а этого Павел не хочет и просто не может допустить. Он готов сделать всё, чтобы с этой девушкой всё всегда было хорошо, даже если ценной этому будет его собственная жизнь. Ради неё не страшно и жизнь отдать.
Всё-таки любовь способна творить чудеса, проворачивая с этими земными воистину удивительные вещи. Разве ещё год назад Павел готов был отдать за кого-то свою собственную жизнь? Разве ставил для себя в приоритет не своё благополучие, а благополучие другого человека? Разве готов был пойти на практически невозможные вещи — изменить свою жизнь ради кого-то, полностью отказываясь от своих старых привычек? Разве мог он думать, что всё ещё способен кого-то полюбить и даже захотеть создать свою семью? Конечно нет… Всё это пришло в его жизнь вместе с Дашей. Именно эта девушка смогла в корне изменить безалаберную жизнь этого несносного серба. Именно она стала тем человеком, который смог сорвать с Павла маску бесчувственного мажора и вновь заставит его любить. И именно её он никогда от себя не отпустит. Именно за неё всегда будет бороться, ведь именно ей суждено было навсегда завладеть сердцем серба. И сейчас, стоя прижавшись к Даше и чувствуя её сладкий аромат и горячее дыхание, Павел в сотый раз убедился в том, что настоящее счастье вовсе не в бесконечных тусовках, которые и гроша не стоят по сравнению с самой короткой прогулкой вместе с ней, и не в деньгах, на которые можно купить всё, но никак не любовь Канаевой, и даже далеко не в бессонных ночах в одной постели с длинноногими и пышногрудыми моделями, что не стоят и одной мимолётной тёплой улыбки Даши. Именно она доказала Павлу, что настоящее счастье в самых обычных мелочах, ради которых действительно стоит жить.
Как же чертовски приятно обнимать свою любимую девушку, ощущая её горячее дыхание на своей шее и понимать то, насколько она всё-таки пугливая, а ведь так долго и упорно пыталась строить из себя железную, бесстрашную и бесчувственную каратистку, которая совершенно не нуждается ни в чьей помощи. И зачем только?
Сейчас, крепко прижимая к себе дрожащую Дарью, которая всё ещё находится в полной растерянности, Паша окончательно понял одну вещь: он хочет постоянно находиться рядом с ней, чтобы постоянно заботиться и спасать, протягивая руку помощи и подставляя своё крепкое мужское плечо. Хочет, чтобы этой девушке больше никогда ничего не угрожало, и он сделает для этого всё возможное и невозможное. И у Канаевой теперь уже точно не получится строить из себя хладнокровную девушку и просто так убежать от этого серба, ведь он её попросту не отпустит. Так сильно сейчас захотелось прижать брюнетку к себе ещё сильней, осыпать поцелуями, упасть к её ногам и вымолить прощения за все свои отвратительные выходки в сторону девушки, а потом рассказать, как долго он её ждал и как сильно в ней нуждается. Но что если так снова напугает и оттолкнёт Дарью от себя?
А Даша, уже начиная справляться со своей растерянностью, за всё это время успела несколько десятков раз укорить себя за то, что решилась воспользоваться этим дурацким лифтом, хотя прекрасно помнила, что ни одна поездка с Павлом в лифте ничего хорошего не приносила ещё с самого их знакомства. Неужели осознанно пошла на этот шаг? Нет, конечно нет! Просто так получилось, и в следующий раз Канаева абсолютно точно такого не допустит, но ведь никто не мог точно знать, что сегодняшняя вполне себе обычная поездка в лифте обернётся самым настоящим испытанием…
Разум Канаевой уже начал стремительно быстро отходить от всего случившегося, а потому с невероятным энтузиазмом принялся за анализирование происходящих сегодня ситуаций, и отчего-то кажется, что его вердикт будет далеко не утешительным. Щёки брюнетки, как и вся остальная кожа, а особенно в тех местах, где касается Павел, пылает, как от самого страшного пламени. Лёгкие судорожно сжались, боясь принять в себя очередную дозу пьянящего аромата серба, ведь его переизбыток приведёт к самому настоящему взрыву. И лишь сердце радостно трепетало где-то за рёбрами, ведь наконец-то исполнилась его самая заветная мечта. Но где-то глубоко в Дарье появилось какое-то странное чувство дежавю, не дающее ей покоя, словно всё сейчас происходящее ей уже доводилось когда-то пережить, и сейчас она просто наблюдает за собой со стороны. Кажется, нервы уже совсем ни к чёрту…
Неожиданно тишину нарушил всё такой же резкий звук, сигнализирующий о том, что лифт снова начал своё движение вверх. Дарья, будто бы очнувшись от какого-то глубоко сна, ладонями слегка надавила на грудь Паши, чтобы он наконец-то её отпустил, но тот, похоже, не был готов так скоро отпускать от себя девушку, а потому сразу сделал вид, что вовсе не заметил её сопротивлений. Но Даша сдаваться не собиралась, и второй раз руки действовали куда более решительно. Павел, сделав тяжёлый разочарованный выдох и положив свои руки на плечи Канаевой, отстранил её от себя на небольшое расстояние и заглянул в её смущённые глаза.
— Ты в порядке? — встревоженно спросил Паша, обеспокоенно «бегая» глазами по девушке, чтобы убедиться в том, что она не ушиблась во время этой дурацкой резкой остановки лифта. Интересно, что это с ним сегодня приключилось, ведь никогда раньше такого не было? Кажется, необходимо будет поговорить с главным инженером и попросить его проверить лифт на исправность, ведь Павел уж точно не хочет рисковать здоровьем и жизнями людей, а тем более этим лифтом ещё не один раз будет пользоваться его Даша, рисковать которой он не хочет ещё больше.
— Да, спасибо, — тихо ответила Даша, смущённо отводя взгляд от его глаз и пытаясь собрать в себе все остатки самообладания, чтобы наконец-то собраться и отойти от Павла на некоторое расстояние. Сначала девушка немного замешкалась, опасаясь прикасаться к сербу, а потом, собрав всю волю в кулак, осторожно убрала руки парня со своих плеч и отошла поближе к выходу из лифта, ощущая неприятные покалывания в правом плече. Кажется, она всё-таки немного ударилась…
Павел лишь разочарованно выдохнул. Снова он её отпустил… Но в душе всё равно плескались тёплые чувства, ведь она всё-таки была некоторое время очень близко и даже не пыталась вырваться из его объятий, а это значит, что ещё не всё потеряно. В их истории ещё не поставлена завершающая всё точка, а значит можно ещё надеяться на лучший исход, ведь так?
Паша, улыбнувшись своим мыслям, направился вслед за Дашей поближе к выходу, но оказавшись рядом с ней, заметил, как она потирает своё плечо. Неужели всё-таки опоздал со своей помощью, и Даша успела удариться?
— Ты ударилась? — голос заметно задрожал, а внутри разлилось ещё толком не изведанное ему чувство переживания за кого-то. Удивительно, не так ли? — Что-то болит? Плечо?
«Болит. Только не плечо, а что-то за грудной клеткой.»
— Нет, всё в порядке, — мягко ответила Даша, всеми силами пытаясь не встретиться с ним взглядами и подавить в себе это дурацкое чувство радости от того, что Павел так сильно за неё беспокоится, но тщетно. Взгляды встречаются, а чувство внутри только разгорается. — Вы очень помогли мне, спасибо.
«Глупая, не смей смотреть ему в глаза! Не смей, слышишь?!»
Павел, улыбнувшись словам девушки, подошёл к ней ещё ближе, ощущая, как сердце совершает безумные кульбиты. Ему вдруг безумно захотелось снова обнять её, прижать к себе покрепче и больше никуда не отпускать, но Дарья, будто бы почувствовав его желание, обняла себя за предплечья, стараясь так то ли успокоить себя, то ли защититься от него.
«Боже, пусть лифт едет быстрее!»
Павел сделал ещё один несмелый шаг вперёд, поближе к брюнетке, она же сделала шаг назад, подальше от него. Лёгкие вдруг сильно сжались, ведь его аромат внутри них уже просто зашкаливал. Сердце замерло, в предвкушении чего-то. Голова закружилась, ноги подкосились, в глазах изображение меркло, а в ушах начала слышаться какая-то слишком знакомая мелодия.
«Прекрати смотреть в его глаза! Прекрати! Сгоришь ведь, ненормальная!»
Спасительный сигнал лифта, который уже прибыл на нужный этаж, заставляет Дашу облегчённо выдохнуть, а Павла разочарованно буркнуть себе под нос что-то невнятное. Такой момент упустил! А что если ещё не всё потеряно? Что если попытаться?
«Решайся! Три…два…один…»
Дарья с большим облегчением уже приготовилась выйти из лифта, сделав первый шаг, а прохладный воздух без примеси напряжения уже ударил в нос, но неожиданно её попытка сбежать из этого чёртового места была оборвана Павлом, который вовсе не хотел мириться с подобным. Резко схватил и сжал её за запястья, не позволяя больше сделать и шага прочь, и притянул снова к себе, заставляя Дашу чуть ли не кричать от возмущения. И всё-таки нежные чувства к ней смогли побороть сомнения Павла.
— Что Вы делаете?! — отчаянный крик и такие же попытки вырваться из его хватки. Дашу начала охватывать паника. Самая настоящая жуткая паника.
Девушка ощущала, как за грудной клеткой всё начинает больно сжиматься, а адское пламя злости приступило к уничтожению изнутри. Мозг уже просто начал закипать от негодования. Руки со всей силы упирались в грудь парня, всячески стараясь отпихнуть его от себя, но тщетно. Из неё будто бы высосали все силы… Происходящее сейчас походило скорее на один из её кошмарных снов, что Даша видела каждую ночь, чем на реальность. Значит она скоро проснётся, и все мучения закончатся, да? Ну не может это всё быть реальность, просто не может! Над ней ведь не будут так сильно издеваться?
— То, что хотел сделать уже очень давно, — тихо прошептал Павел, вглядываясь в её глаза, наполненные страшной злостью. Он понимал, что поступает сейчас слишком резко и неправильно, но желание и чувства были слишком сильными.
Губы Паши уже вовсю ныли от безумного желания поцеловать Дашу, вновь почувствовав вкус её немыслимо сладких губ. Он знает, что сделав это, совершит безумную ошибку и запросто может отдалить Канаеву от себя ещё больше, но желание слишком сильное, а её губы слишком манящие. И эта ошибка непременно станет его самой любимой, и Павел будет готов повторять её снова и снова.
— Отпусти меня! — с уст Дарьи вырывается отчаянный вопль, а глаза уже накрыла горькая пелена слёз. Она по-прежнему пытается отчаянно отбиться от Павла, но всё тщетно. Даже любимые приёмы карате сейчас тоже не смогут помочь, ведь в одно мгновение каким-то чудным образом забылись сразу все, да и ослабленное ватное тело навряд ли готов к их исполнению.
Даша с ужасом начала понимать, что всё происходящее сейчас, кажется, вовсе не сон, ведь отчаявшееся сознание бьётся за спасительное пробуждение уже очень долго, а оно всё никак не наступает. А ведь в кошмарах Канаевой во время самых страшных мучений некто постоянно спасал её, позволяя наконец-то проснуться. Сейчас же ничего подобного не происходит, только слабость в теле заметно нарастает с каждой секундой, принося за собой ощущение того, что Канаева вот-вот куда-то провалится. И отвратительная мелодия в ушах только усиливается…
«Что же ты натворила, дурочка? Тебя ведь предупреждали…»
— Не отпущу, — серьёзно произносит Паша, вглядываясь в её широко распахнутые, молящие о пощаде глаз. Он осторожно отодвинул выпавшую прядь волос брюнетки с пылающей не то от злости, не то от смущения щеки, заставляя сердце девушки рухнуть в глубокую бездну, а с губ сорваться тяжёлый выдох, который, кажется, проиграл целую мелодию. Аккуратно дотронулся большим пальцем лица брюнетки и мягко погладил её по щеке, ощущая тот самый неповторимый, едва чувствующийся и исходящий только от его любимой Даши аромат. — Больше никогда не отпущу, — последние слова Паша произнёс шёпотом в самые губы брюнетки. На секунду замер, а после трепетно и нежно коснулся бархатных, манящих и столь желанных уст. А разум внутри взорвался безумным фейерверком.
Даша, повергнутая в немыслимой силы шок, отчаянно рванулась всем телом, упираясь слабыми кулачками в грудь парня, намереваясь любыми способами вырваться из его хватки и прервать этот требовательный поцелуй, от которого она попросту потеряла контроль над собой. Губы будто бы обожгло горячей искрой, отлетевшей от пылающих в уничтожающем пламени углей. В лёгких кончился воздух, а сам орган невыносимо больно свело, сжало, от чего Даша начала задыхаться. Кровь просто закипала, сжигая тело изнутри. Сознание взорвалось, а мозг будто бы перевернулся в черепе. Давно забытые ощущения теснились, толкались, разрывая каждую клеточку тела и заливая горячей волной лицо. Даша продолжала отчаянно пытаться отбиться от Павла, но тот, не прерывая долгожданный поцелуй и на секунду, перехватил её руки, стиснул, прижал к себе ещё плотнее. Вроде бы держал не так уж и сильно, боясь причинить брюнетке сильную боль, но теперь даже просто дёрнуться было практически невозможно. Начинает складываться такое впечатление, будто бы Павел сейчас властно охватил поцелуем не только губы Канаевой, но и все остатки разума, лишая воли, забирая в свою власть. Ей же оставалась лишь дать волю слезам и мысленно молить всех известных богов о пощаде и помощи.
«Главное пытайся дышать! Слышишь?! Дыши, Канаева, дыши! Скоро всё закончится.»
Три.
Мраморная плитка под ногами начинает дрожать, трястись, рушиться и медленно проваливаться. Стены сужаются, трясутся, пошатываясь из стороны в сторону, сжимают в тиски голову. Кровавые блики вперемешку с чёрными, поглощающими в свой омут сгустками, вспышками ослепляют глаза. Гул, треск и всё та же знакомая мелодия смешались в одну единую адскую симфонию и теперь до страшной боли сдавливают, оглушают уши. Появилась резкая, сильная головная боль.
Два.
Блики в глазах учащаются, отвратительная симфония в ушах усиливается. Появляется ощущение сжатия всех внутренностей, отвратительной тошноты и падения в глубокую бездну. Очередной сгусток в глазах взрывается, образуя спасительный мрак, а дальше только пустота. Мир в одночасье померк. Всё закончилось…
Один…
Хриплый, переполненный страхом крик и разрывающий сознание громкий звон заставляют Дарью быстро вскочить с какой-то мягкой поверхности, жадно глотая ртом воздух и сбрасывая со своих плеч какую-то тёплую, приятную и пропитанную до боли знакомым ароматом вещь. Тело пылало жаром, а особенно сильно жгло губы. Спасительный ледяной пот уже начал струйками стекать по позвоночнику, охлаждая тело. Руки задрожали, лёгкие и желудок больно сжались, в висках застучало, а мысли хаотично мелькали обрывками в голове, не позволяя девушке ни вспомнить прошлого, ни понять происходящего. В глазах картинка всё ещё не была чёткой: светлые стены, судя по всему, кабинета, как и вся мебель, находящаяся тут, расплывались и двоились. Отвратительный звон продолжал терроризировать слух, от чего девушка судорожно сжала уши, желая прекратить эти мучения. Не помогло. Звон эхом разносится в голове.
Через пару секунд Дарья попыталась встать, но затёкшие ноги схватила судорога, причиняющая сильную боль. Она с силой сжала зубы, прикрыла глаза и попыталась устало помассировать ледяными, дрожащими пальцами виски, чтобы хотя бы немного облегчить невыносимую головную боль. Нужно как-то срочно разбираться с этой кашей в голове и отвратительным звоном, который никак не хочет умолкать, и дело тут уж точно не в голове Канаевой. Этот звук похож скорее на…мелодию. На мелодию звонка её телефона, который, собственно, лежит совсем рядом, на журнальном столике напротив.
Взяв мобильный в руки, едва ли не уронив его из-за безумной дрожи в руках, Даша устало взглянула на экран, на котором виднелся номер Полины, настойчиво звонившей всё это время. Тяжело вздохнув, вспоминая о том, что обещала подруге перезвонить, брюнетка сбросила вызов, ведь сейчас сил на разговор просто не было. Охрипший голос, грозящийся вот-вот пропасть, только ещё больше напугает Полину, а зачем заставлять её нервничать лишний раз? Лучше немного успокоиться и перезвонить ей позже, свалив всё на огромное количество работы. Кстати о работе… Вот тут-то в голове Канаевой и начался складываться весь пазл.
Вспомнился весь первый рабочий день в «Элеоне», который Даша целиком и полностью провела с Павлом, коему Элеонора поручила ввести новую управляющую в курс дела. Паша так и сделал. Весь день провёл с Дарьей, помогая ей освоиться в этом отеле, и лишь ближе к вечеру парню пришлось уйти. Ровно на шесть часов у него была назначена встреча с инвестором. Вспомнила Дарья и то, как после ухода начальника впервые за весь день облегчённо выдохнула, открыла на распашку окно, чтобы душное помещение наполнилось прохладой, и решила немного отдохнуть, присев на удобный диван и закрыв глаза всего на пять минуточек, ведь веки стали слишком тяжёлыми, а головная боль и тошнота усилились. Только вот теперь, взглянув на часы, Даша поняла, что глаза она закрыла вовсе не на пять минут, а на целых два часа. Кажется, нервы сделали своё дело…
Только вот если организм Дарьи наивно полагал, что во сне можно немножечко отдохнуть и сбросить напряжение, то он очень сильно ошибся, ведь в царстве всемогущего Морфея девушке было уготовано страшное испытание кошмарным сном. Сон был до невозможности схож с некоторыми сегодняшними событиями, произошедшими в жизни Канаевой. Эта страшная поездка в лифте действительно случилась сегодня утром. Была и эта дурацкая остановка лифта со всеми вытекающими из неё последствиями. Как потом Дарья узнала от Павла, который, как и собирался, сообщил всё главному инженеру, причиной этому стали перепады напряжения. Практически весь сон действительно состоял из реальных событий, но за исключением того самого поцелуя. Его, к счастью Канаевой, не было. Но почему тогда во сне он был настолько реалистичен и подарил ей столько чувств? Наверное, это всё из-за того, что надоедливое сердце уже размечталось и начало придумывать свои сцены, дабы показать девушке, что всё могло случиться иначе, а измученное сознание сейчас просто не в состоянии дать ему должного отпора. И как часто Канаевой теперь придётся видеть подобные сны, которым клеймо «самый ужасный кошмар» точно обеспечено? Очевидно, довольно-таки часто.
Рука Даши как-то самовольно накрыла всё ещё пылающие губы, от воспоминания тяжёлой сцены из кошмара, вторая же нащупала на диване ту самую вещь, которая совсем недавно укрывала её во время сна. Это был светлый пиджак, который Канаева сегодня абсолютно точно видела на Павле. Сердце быстро застучало, а внутри зародилось чувство до боли схожее со стыдом. Кажется, Павел уже был здесь и застал свою сотрудницу, которая, между прочим, должна была работать, спящей. Ну и что он подумал? Как теперь ему в глаза-то смотреть? Но главное какого чёрта его пиджак остался на ней и так заботливо согревал всё это время?
Губы вдруг отчего-то расплылись в счастливой улыбке, в области живота накрыло тёплой волной, а сердце ёкнуло. Руки самовольно прижали к себе покрепче пиджак Павла, который, как показалось Дарье, всё ещё хранит его тепло. И почему-то стало так тепло и приятно внутри. На пару минут забылись все переживания, а затем, как по щелчку пальцев, снова включился мозг, и всё волшебство момента вмиг разрушилось.
Дарья бережно отложила элемент гардероба своего начальника в сторону и, тяжело вздохнув, наконец-то поднялась с дивана. Ноги всё ещё были ватными, и девушка, ощутив новую волну тошноты, шатким шагом подошла к окну, которое почему-то было закрыто, но она отчётливо помнила, как оставляла его широко открытым, ведь в кабинете было невыносимо душно. Не иначе, как чудеса какие-то!
Всё ещё дрожащие руки быстро повернули оконную ручку, и окно с едва ли слышным глухим звуком открылось. Свежий, прохладный воздух с терпким запахом дождя мигом овеял разгорячённое лицо Даши, чьи щёки сегодня от волнения, раздражения и злости то розовели, то багровели несколько десятков раз. В лёгких, удовлетворённых новой порцией прохладного кислорода, слегка покалывало, а мысли в затуманенной голове немного прояснились.
Перед глазами открылась вечерняя столица, чьё небо, до недавнего времени совершенно безмятежное и спокойное, а сейчас вновь ставшее тревожным, полностью затянуло пушистыми и низкими тучами цвета свинца, принёсшими с собой сильный дождь и скрывшими яркое солнце, которое последние дни с особенной щедростью одаривало теплом столицу. Большие прохладные капли громко стучат по крышам домов, подоконникам и оконным стёклам. Они сталкиваются боками, суетятся, толкаются, создавая свою уникальную и никем не повторимую музыку, приятно ласкающую слух людей. И погода при этом вовсе не хмурая и угрюмая. Скорее задумчивая. Будто бы природа в чём-то усомнилась и сейчас активно пытается разобраться с этими сомнениями, а ласковый прохладный ветерок и музыка дождевых капель только помогают.
Неожиданно дверь в кабинет открылась, но Даша, очарованная музыкой дождя и лаской ветра, погрузилась в свои, только ей известные мысли и совершенно не заметила в помещении чьего-то появления.
Парень сразу же бросил свой взгляд на диван, но не найдя там никого, взглянул в противоположную сторону кабинета, где и нашёл «пропажу». Дарья продолжла увлечённо смотреть в окно, слегка ёжась из-за прохлады в воздухе, совершенно не замечая, как Павел подошёл ближе, становясь рядом с ней, возле окна.
— Погода что-то совсем испортилась, а ведь последние несколько дней было так тепло. Кажется, дело идёт к грозе, — задумчиво произнёс Паша, глядя в окно на самый настоящий ливень и на людей, которые всячески пытаются укрыться от больших холодных капель.
Даша, услышав голос парня, от неожиданности резко дёрнулась и отскочила в сторону, ощущая в каждой клеточке своего тела страх. Она была слишком глубоко погружена в себя и никак не ожидала того, что в кабинете может кто-то появиться. Девушка вовсе не слышала ни звуков открывающейся двери, ни посторонних шагов. Не ощущала она и его присутствия рядом, только запах знакомого сердцу парфюма вдруг ударил в нос, но она спихнула это всё на разыгравшееся воображение, ведь мысли сейчас все почему-то были только о Павле Аркадьевиче. А как иначе, если именно он был рядом весь этот день? Но ведь Канаева клялась себе, что больше никогда не будет думать об этом человеке и уж тем более пытаться считать его для себя кем-то более значимым, чем просто начальник. Значит, пора прекращать с этими мыслями. Хватит думать о нём! Но как можно не думать о том, чей образ глубоко врос корнями в самое подсознание?
— Прости, я не хотел тебя напугать, — попытался заверить девушку серб, примирительно вытягивая руки вперёд, как знак того, что он вовсе не желает ей зла. — Я думал, ты слышала, как я заходил.
— Просто я задумалась, — тихо проговорила Даша, поправляя выпавшую на лицо прядь волос и отходя от Павла на некоторое расстояние, ведь безумное воображение, словно проектор, уже начало проигрывать в голове кадры из недавнего сна, от чего непонятные чувства чем-то схожие с напряжением или даже страхом волной нахлынули в груди.
— Я пришёл сказать, что рабочий день уже закончился, и ты можешь ехать домой, — внимательно наблюдая за брюнеткой, проговорил Павел. Какая же она всё-таки забавная… И во сне, смешно подложив руки под щеку, и сейчас, с лёгким румянцем на щеках и слега потрёпанными после сна волосами. А разве раньше его интересовали подобные мелочи?
Даша лишь молча кивнула парню и быстро принялась собираться домой, чтобы поскорее уехать из этого отеля в свою уютную квартирку — её защитную крепость, где брюнетке можно будет наконец-то спокойно выдохнуть и расслабиться.
Дарье для сборов домой понадобилось чуть более пяти минут. Предвкушение отдыха завладело разумом, и Канаева уже собиралась облегчённо выдохнуть, наконец-то выйдя из этого кабинета, но на пути к двери повстречалась преграда в облике Павла, который отчего-то всё ещё не уходил. Вид у парня был такой, будто бы он хочет что-то сказать, но всё никак не решится.
— Я могу идти? — с неким страхом спросила Дарья, встав напротив Павла, перегородившего ей путь.
— Да, конечно… — как-то совсем неуверенно произнёс Паша, пропуская девушку к двери. Внутри него велась некая борьба за то, как нужно сейчас поступить: промолчать или действовать? Действовать или промолчать? — Даш, постой! — наконец-то решился Паша, вмиг оказываясь возле девушки, хватая её за запястье, не позволяя тем самым выйти из кабинета. — Там ужасный ливень, давай я тебя подвезу?
Дарья, уже фактически успевшая насладиться свободой, мысленно чертыхнулась. Ну вот что теперь делать? Как бы ему корректнее отказать, чтобы снова не задеть за больное? И с каких это пор Канаева начала так сильно бояться сделать ему больно, ведь сам парень никогда этого не боялся, многократно причиняя Дарье боль? Нет, всё это полнейшая чушь! Нужно поступить по старинке, ведь Канаева всегда мастерски умела отшивать от себя парней. Вот только куда сейчас подевалась эта её способность?
— Павел Аркадьевич, — послышался её тяжёлый вдох и его отчаявшийся выдох, — Вы и так мне сегодня помогали не один раз. Спасибо Вам, но домой я могу добраться сама. До завтра, — спокойный размеренный тон, будто бы Канаева сейчас и не волнуется вовсе, а несмелая улыбка лишь тому подтверждение. И всё-таки из неё могла бы получиться актриса…
— До завтра, — тихим грустным голосом проговорил Павел, когда за Дашей уже с характерным глухим хлопком закрылась дверь. Почему он вновь её отпустил и даже не попытался возразить, ведь это так не похоже на него? Кажется, любовь действительно меняет людей…
Тяжело вздохнув, Паша присел на диван, на котором заметил свой пиджак, коим он так бережно укрыл спящую Дашу, слегка подрагивавшую во сне. Теперь эта вещь непременно станет его самой любимой, ведь она впитала в себя сладковатый аромат той, чьим образом занято сердце.
Дурак! Какой же он дурак! Ну почему не попытался остановить и убедить её? Почему?
Павел потянулся к журнальному столику напротив, чтобы взять бутылку воды и запить этот мерзкий ком в горле, но наткнулся на кое-что более интересное — светлый мобильный телефон, забытый тут никем иным, как Дарьей. И эту случайность несомненно можно принять за подсказку судьбы, ведь так? А если судьба сама наталкивает нас на какие-то действия, они несомненно должны принести результат, а значит нужно действовать, да?
***
Прохладный порыв ветра моментально встречает Дарью, как только та вышла из тёплого здания, обдувает лицо и проникает сквозь ткань одежды, заставляя тело покрыться многочисленными мурашками и непроизвольно съёжиться. Холодные крупные дождевые капельки, падая и разбиваясь об одежду, вырисовывают на ней какие-то только им понятные узоры, будто бы таким образом хотят что-то сказать девушке, но та совершенно их не понимает, а потому старается укрыться от дождя.
Выйдя на улицу, Даша наконец-то смогла спокойно выдохнуть это мерзкое напряжение, нещадно разрушающее её изнутри весь этот день. К вечеру из-за переживаний ещё сильнее разболелась голова, а глаза готовы закрыться прямо на ходу. Кажется, единственное на что ещё сегодня способна Даша — это просто быстро добраться до своего дома и лечь спать, ведь завтра снова на работу в этот отель, и очередной рабочий день уж точно не обещает быть спокойным. В «Элеоне» вообще невозможно спокойно работать…
Дарья, спрятавшись под козырьком двери от дождя, принялась разыскивать в сумочке свой мобильный телефон, чтобы вызвать такси, но так и не смогла его найти. Неужели забыла мобильный в отеле и сейчас придётся снова туда возвращаться? Но ведь она специально так быстро оттуда убегала, желая уехать отсюда побыстрее… Что же за день-то сегодня такой?
Тяжело выдохнув, Канаева уже было хотела снова заходить в «Элеон», но это сделать помешал Павел, которого девушка ну вот никак не хотела больше сегодня встречать. Почему же над ней так издеваются, постоянно сталкивая с теми, кого просто необходимо забыть и больше никогда не впускать в свою жизнь, даже если очень сильно захочется?
— Ты забыла свой телефон, — произнёс Павел, протягивая девушке смартфон и мысленно радуясь тому, что всё ещё застал её здесь. Им определённо дают ещё один шанс, так почему бы им не воспользоваться?
— Спасибо, — тихо ответила Дарья, забирая свой телефон и уже собираясь уходить, но Павел снова останавливает её.
— Даш, давай я всё-таки подвезу тебя, если уже здесь?
— Не стоит, я лучше на такси, — быстро проговаривает девушка, уже набирая на телефоне номер, желая вызвать машину побыстрее, чтобы наконец-то уехать отсюда.
— Тогда проще в отеле переночевать, чем вызывать в такое время такси. В городе пробки, и машину ты будешь ждать ещё долго, — уверенно заявил Павел, не отставая от Даши, решительно отдаляющейся от отеля, и на шаг. — Дождь только усиливается, а ты итак уже достаточно промокла, — продолжает парень, указывая на пальто девушки, которое действительно успело изрядно намокнуть.
Дарья же уверенно продолжала шагать в противоположную от отеля сторону, совершенно не обращая внимание на дождь и весомые аргументы Павла, но с толку заставляет сбиться ответ диспетчера, который заявил о том, что такси может приехать не ранее получаса. Перспектива мокнуть так долго под дождём совершенно не радовала, ведь она уже итак вся промокла и замёрзла, а болеть совсем не хочется, тем более во время беременности, ведь врачи просили девушку беречь себя, дабы больше никогда не вредить ребёнку. А возвращаться в отель тоже не самая лучшая идея, как и соглашаться на предложение Павла… Кажется, ей снова предстоит сделать нелёгкий выбор… Но ведь из всех зол нужно всегда выбирать меньшее, не так ли?
— Даш, я ведь просто хочу помочь, — произнёс Павел, останавливаясь неподалёку от Дарьи, за её спиной. — Я обещаю просто довезти тебя до дома и ничего более, — продолжает он, замечая, как девушка остановилась.
В течении пары секунд Дарья молча стояла, всё ещё сомневаясь в правильности своего решения, нервно покусывая губы и со всей силы сжимая в руках телефон. Сейчас, согласившись на предложение Паши, она поступит правильно, да? Ведь это всё только ради ребёнка, ради его здоровья. Даша, как и любимая заботливая мать, должна прежде всего думать о своём малыше, которому итак приходится терпеть слишком много трудностей. Сегодня она просто вынуждена согласиться, но такого больше никогда не повторится. Только сегодня. Только ради здоровья ребёнка.
— Ладно, — сдаётся Канаева, поворачиваясь к Павлу и вновь встречаясь с его глазами, которых она так сильно боится, но в то же время просто жаждет тонуть в них.
Павел, услышав заветные слова, едва ли мог сдержать свой крик радости, который уже успел зародиться за грудной клеткой, и лишь улыбка в считанные секунды озарила его лицо. Вот и попалась птичка в клетку…
Дальше оба в полной тишине дошли до автомобиля парня. Даша всеми силами пыталась подавить внутри себя чувство доверия к тому, кто когда-то своими же поступками вынудил её распрощаться с этим чувством по отношению ко всем людям на долгое время. Павел всё ещё не мог поверить в то, что всё сейчас происходящее не очередной сон.
Спустя пару минут оба сядут в машину, совершенно не заметив того, как в небе над Москвой появился небольшой красноватый просвет — это солнце, которое начинает свой обыденный поход к горизонту. Спустя время небо и вовсе окрасится в ярко-красные цвета, точно так же, как и утром, на рассвете. Рассвете, который обещал, что этот день станет особенным. И он сдержал своё обещание, ведь именно в этот день где-то за многочисленными слоями ярко-красных облаков, там, где кончается небо и рождаются звёзды, вселенский механизм начал свой отсчёт до счастливого конца двух человеческих судеб.
В настоящей любви точки не бывает. Можно разойтись, разругаться, разочароваться — возможно абсолютно все. Но какие бы причины ни были, настоящая любовь все равно продолжает жить в сердце. Она отделяется от разума, живет вне происходящего. Ты ничего не можешь поделать с этой любовью и просто сохраняешь ее в себе.
© Э. Сафарли
