Падение с Олимпа

«Буду ли я искать тебя? Молить и просить вернуться? Буду ли я снова ждать тебя? Молить, чтобы не проснуться?» Дайки выбежал в домашних серых тапках и с чашкой чая в руке на улицу. Он не помнил о том, захлопнулась ли дверь за ним, и есть ли проход через окно на этот случай, потому что ключи в любом случае остались дома. Парень точно не брал их с собой. Ему было наплевать на них. Как и на то, что бежать по мокрому асфальту в тапочках было крайне неудобно. Он бежал, что было сил, стремительно приближаясь к своей цели. Приблизился настолько, что услышал до боли знакомый голос, окрашенный чем-то новым, более взрослым, но таким бархатным и приятным. Ухо жадно улавливало непривычные созвучия между слогами в родном языке. «Это акцент!» - он не поверил в то, что смог определить нечто подобное так быстро. Внезапная мысль как-то перевернулась в голове чем-то маленьким, но объясняющим всё. «Может, она уехала в другую страну и не могла дать о себе знать? Может? Неважно, я забуду это всё, даже не обращу на это внимания, - твёрдо реши он. - Плевать, что это не объясняет того, что она перестала мне писать. Плевать, что предпочла просто исчезнуть из моей жизни. Плевать-Плевать! Пусть будет снова со мной...» - Ханако! - закричал Дайки громко. Закричал и словно начал задыхаться, как при нехватке воздуха. В груди бешено колотилось сердце, в ногах волнами ходил жар, а лёгкость в животе становилась щекотной. Ведь она тут же обернулась! Неожиданно миниатюрная девушка дёрнулась и нахмурила брови, что могло значить всё и ничего. Но для Дайки подобная реакция была приближением к удару. Как ножом… в сердце. *** Она не думала, что кто-то здесь знает её. Хотя бы потому, что она ни с кем ещё не была знакома и не собиралась этого делать в ближайшее время, а может и вообще никогда. Её жизнь была в нормальной фазе разъездов. Несколько недель тренировок, соревнования, желанный титул олимпийской чемпионки и можно ехать дальше, даже не домой. Просто дальше. Только бы ехать, только бы бежать куда-то. От этих мыслей в теле всегда ощущалась лёгкая усталость, ложащаяся на плечи чем-то неприятным. Но об этом как всегда можно будет подумать позже. Она всегда полагала, что всё на свете можно отложить на потом. Откладывала до сих пор. Девушка с интересом всматривалась в лицо смуглокожего молодого человека, будто не могла уловить в его чертах какую-то важную деталь. Что-то было в нём знакомое. Или же что-то непонятное. Это смущало и заставляло смотреть дольше, нарушая приличия. Ощущения забивали только что абсолютно пустую от ненужных мыслей голову. Ей снова настойчиво казалось, что она что-то забыла. Эти глаза, эти губы. «Бред какой!» - одернула она саму себя. Но она всё равно дальше испуганно смотрела на высокого юношу. Что-то начинало предательски биться острой болью в голове. Это было плохим знаком. Становилось не по себе. Эти жуткие ощущения давно оставили её, но сейчас вернулись снова. «Неужели и его забыла? Кто он такой? Но я же никогда не была здесь!» - не удержалась она от мимолётных вопросов. Какой-то странный страх окатил едва сдерживающуюся от дрожи девушку с ног до головы. Сейчас ей на самом деле было не до этого. Ей не нужны были сомнения, страхи и мучения. Опять ночи без сна, когда копаешься в пустой коробке, которая называется «память». «И сколько раз это ещё повториться? Может, показалось? Может, мне снова просто показалось?» - ей не удавалось ответить на свои вопросы, поэтому она растерянно смотрела на него дальше. Словно он мог дать ей ответы, словно мог прекратить всё это. Но он не мог. Никто не мог, как она удостоверилась позже. - Ханако, - более чем внятно проговорил Дайки, улыбаясь всеми своими зубами, как говорил Тайга, желая сократить их количество во рту своего товарища по команде. Эта улыбка напугала мужчину, который вежливо взялся объяснить незнакомке дорогу до главного стадиона города. Но девушка среагировала на неё иначе, поняв после, что ей... он понравился. Этот странный оскал хищника, наевшегося свежего мяса… Это было знакомо. - Откуда вы знаете моё имя? - проговорила она слегка дрожащим голосом от подскочившего нервного напряжения. Такой внезапный вопрос заставил его искренне и глубоко удивиться, но что-то внутри пересиливало это смущение. А ещё какую-то обиду. Казалось, словно оскорбила сейчас. «После всего что было, как можно так? Даже если хочешь разрушить или просто отрицать бывшие отношения, не надо же делать так, будто не только их не было, но и человека, с которым это всё происходило!» - затарабанили по больному месту мысли в голове Дайки. Но он просто отмахнул их. «Мне плевать! Мне плевать!» - вот каким был его ответ на собственные обиды и сомнения. - Ты не помнишь меня? Это же я, Дайки! Аоминэ Дайки! - он еле сдерживался от того, чтобы не повысить голос. Если бы не его умение держать себя и свои эмоции под контролем, он бы расплакался. Ведь это было жестоко. А вот её от подобного построения предложений давным-давно уже начало тошнить. Но девушка понимала, что невозможно объявить всему миру о том, что она вообще ничего и совсем никого не помнит вот уже несколько лет. За эти годы её измучили этим до боли ужасным вопросом: «Ты не помнишь меня?». А потом, как всегда эта фраза: «Это же я». «Ну и что, что это ты? И всё же... Они все не знали», - Ханако невольно сжала губы сильнее, чтобы не сказать нечто грубое. Это было очередным пониманием того, что люди не могли знать всего о ней, о том, что произошло с ней, и просто хотели напомнить о себе. Кто-то сдавался сразу, а кто-то был куда упорнее. Плохой стороной такой настойчивости оказывалось то, что на действительно когда-то знакомых ей людей искалеченная память реагировала острой болью в голове. Сознание отчаянно боролось за возможность прийти в норму и «вспомнить всё». Просто вспомнить, чтобы быть в порядке. Но не всегда получалось. О папе и маме удалось что-то откопать из глубин своего разума после года терапии. Затем немного о соседях, которые жили рядом с ними в том городе, где девушка родилась. Эти люди специально приехали на другой край страны, чтобы только помочь ей. Она была им благодарна, поэтому не могла попросить их уйти в тот момент, когда её голова была готова расколоться от боли на несколько частей. Мозг пытался вспомнить. И ему это удалось, пусть и не с первой попытки. Было больно, но оно того стоило. Этот урок Ханако заучила навсегда. Через боль приходит желанный результат. Но сейчас у неё не было времени на болезненные воспоминания. В данный момент даже лёгкие проблемы со здоровьем вроде однократного недосыпания могли помешать ей достичь её цели. Титул олимпийской чемпионки. И всё, что лежало на пути к нему, она просто собиралась переступить, даже если это были какие-то там воспоминания. Она решила, что в любом случае просто пойдёт дальше. К самой вершине этой громадной синей горы, которая манила её годами. А потом всё останется позади. И этот парень, и те люди до него. «Они все просто ошибаются. А у меня просто болит голова», - Ханако напряжённо выдохнула. - Извините, я вас не знаю, - мягко проговорила девушка, понимая, что ещё немного, и она просто не выдержит этой нарастающей боли в голове. Насколько огромной и острой, что кажется, будто сейчас порвутся сосуды в глазах и носу. Ей хотелось отмести эту мысль в сторону как можно скорее, чтобы даже не вспоминать больше никогда об этом утреннем происшествии. Но он не отпускал. Он явно был из тех, которые настаивают. Ханако могла отличить их других, помня, что с ними бывает особенно больно. Ей и им самим. - Ханако, подожди! - парень попытался её остановить, вытянув руку вперёд. Но не решился схватить её за плечо, внезапно сомневаясь в том, что видит перед собой именно её. - Не делай вид, что не знаешь меня! Девушка нахмурила лоб ещё больше и внимательно посмотрела на него, одаривая каким-то ледяным взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю со всей этой своей догадливостью. «Неужели ошибся? Этого просто не может быть! Я же не идиот!» - его голове тоже приходилось нелегко в этот момент. - Я не знаю, откуда вы знаете моё имя. Может, услышали где. Но не надо со мной так шутить. Я на самом деле не знаю вас, - её голос был более чем серьёзным. Девушка поджала губы в до боли знакомой Дайки манере, развернулась и быстрым шагом пошла прочь, не пытаясь даже попрощаться со своими случайными собеседниками. - Ханако... - Оставь её, ты же видишь, что она не знает тебя, - напомнил о себе мужчина средних лет, который несколько секунд назад объяснял четырёхкратной чемпионке мира по художественной гимнастике то, как добраться до главного спортивного зала Токио. - Я… не мог ошибиться. Я никогда не ошибаюсь, - растерянно произнёс молодой человек, не понимая, что у него в руках пустая кружка из-под чая, а на ногах домашние тапки. Он был уверен в том, что видел. И это была она. «Это была Ханако, - упорно думал Дайки, продолжая убеждать себя в том, что был прав. - Эти поджатые губы и нахмуренный лоб. Эти внимательные глаза и слегка грубоватая манера отвечать, когда она не понимает, о чём идёт речь. Как же так? Есть ли тут кто-нибудь, кто скажет, что мне не показалось? Мёртвые не умеют возвращаться с того света!» Он не собирался верить в то, что её больше нет. И теперь точно знал, что не поверит, потому что видел её. Только что. «О небо, если ли тут кто-либо, кто скажет, что это всё правда? Это не может быть таким концом!» - ему хотелось заплакать, будто он ещё совсем ребёнок. Пришлось сдержаться. *** В тяжёлых мыслях парень доплёлся до дома, размышляя о том, что ему пора самого себя спасать. Всегда от подобного состояния помогал спорт. Чтобы не помереть от тяжести этих идей, от болезненности этих странных надежд и веры в чудо, что она не умерла, надо заставить себя делать что-то, что вышибает это всё из головы одним ударом мяча об пол. Сделать что-то, что приведёт его в обычное состояние, в котором он сможет смотреть дальше на мир с безразличием и лёгкой скукой. Громадный баскетболист медленно залез в окно, оставленное открытым на кухне, стянул с себя свитер, на который вылился чай и медленно пошёл в душ. Для тренировки было ещё рано. Надо бы себя чем-нибудь занять, но идей не было. Да и какие тут могут быть идеи? Мысли бешено носились подобно разъярённым чертям от того, что произошло только что, до попыток контролировать своё мышление и думать о чём-то постороннем. «Если поразмыслить, то спортивный зал должен быть свободен, - решал он, что ему делать дальше, чтобы не сойти с ума окончательно. - Почему бы не потренироваться в гордом одиночестве? Тем более что это лучшее средство от галлюцинаций и скверных надежд. Её больше нет. Пора бы уже это признать и сказать самому себе то, что она мертва. Её больше нет. Не будь идиотом. Сколько раз мне говори, что пора перестать. Пора перестать… Только что делать с реальным человеком, который так чертовски на неё похож? Встречу ли я её снова? Я хочу этого. Чертовки сильно хочу». Дайки стиснул зубы и медленно задвинул ящик в тумбочку. Он знал, что ему никогда не хватит сил выбросить всё это из его жизни. Все эти фото, письма, эту заколку с голубыми камнями. Больно было сказать это слово про неё. Умерла. Сознание отказывалось верить. «Это просто не правда». - Лучше не думать о сложных материях, - сказал он сам себе и вышел из дома, направляясь к главному спортивному комплексу Токио. *** Дайки слегка удивился тому, что из начищенного до блеска спортивного зала доносилась музыка довольно брутального содержания. Возможно, певец ругался матом, но на другом языке, который, к счастью, Дайки не понимал. Ему казалось, что он очень рано заявился. До тренировки оставалось ещё как минимум час, а то и полтора. «Кто же припёрся в такую рань? Неужели все эти выскочки из олимпийских команд? Достали, придурки», - с досадой подумал он, припоминая вчерашний разговор между членами команды. Кто-то ведь брякнул случайно о том, что им придётся их многокилометровый спортивный зал делить с кем-то ещё. Это говорило о том, что несчастные маленькие баскетболисты, у которых тоже вроде как соревнования на носу, должны были тесниться и уступать кому-то почти половину громадного зала, рассчитанного на стадо слонов. Подобное стечение обстоятельств казалось всем сущим издевательством. Конечно, команда Дайки не была в олимпийской сборной, точнее, ни один игрок из неё. Но им своей хватало, международной, которая выступала куда чаще, чем олимпийский состав. Во всех бедах Дайки тут же обвинил Сацуки, не понимая, как можно было такое допустить, чтобы ещё кого-то подселили к молодым талантам мира баскетбола? «Или это опять какие-то там воспитательные меры?» - настроение молодого человека ухудшалось с каждой секундой всё больше и больше. Дайки первым делом врезался глазами в огромную сетку, которая теперь разделала зал пополам и ужасно раздражала всем своим хамским видом. На одной стороне были раскатаны бежевые ковры, который тут раньше и в помине не было, на другой ничего не изменилось: привычный начищенный до блеска пол с двумя баскетбольными полями. Но баскетболистам же столько мало! Это всего лишь три поля! «Это как понимать вообще? Если не с Кагами на одном поле, то обязательно с Кисэ, - хмуро подумал Дайки, потому что с Кагами на одном поле эти птицы счастья не тренировались. - Всё, надо завязывать сюда приходить, - и без того убитое настроение поехало вниз дальше. – Что за паршивый день такой», - упорно заставлял себя он думать о чём-то другом, нежели том, чтобы было около пары часов назад. Но эти надуманные идеи для отвлечения самого себя от ненужных мыслей улетучились в следующие две секунды, за которые Дайки успел понять, что на одном из ковров выделывает различные танцевальные движения довольно знакомая фигура. Немного иная, выше, и формы круглее. И его руки помнили насколько нежно это тело. Они скучали много лет по шелковистости этой молочной кожи и жаждали того момента, когда им снова позволят прикоснуться к этой женщине. В эти безумно долгие секунды Дайки не смог дышать, а потом пытался привести дыхание в норму ещё минуты две, наблюдая за гибким женским телом, одетым в эластичный синий гимнастический купальник и плотные чёрные лосины до середины бедра. Эта одежда подчёркивала каждый изгиб её сильно тела, которое так хотел снова изучить своими руками этот мужчина вот уже несколько лет. Оказалось очень трудным смотреть на то, что когда-то было твоим и было обещано тебе одному, а теперь до этого даже нельзя просто дотронуться. Ему хотелось провалиться пропадом, упасть в бездонную бездну и лишь лететь неизвестно куда, только бы не испытывать весь ужас своих эмоций. Но он мог только держать себя в руках, заставляя свои ноги не делать шагов к ней, свой голос не выкрикивать её имя. Каждая клетка тела желала её, но какая-то крохотная часть разума, которая всегда подсказывала ему молчать в минуты вопросов о том, почему не верит, что она мертва, говорила снова, что надо ещё немного подождать. Стиснул зубы и просто остался стоять, боясь, что малейшее движение обернётся тем, что он просто побежит к ней. Музыка дальше разносилась шумовыми помехами из небольшого плоского мобильного телефона, который мирно покоился на краю ковра, на котором танцевала известная в мире спорта гимнастка. Дайки тоже был в мире спорта, но не интересовался ничем, кроме баскетбола, уходя в него с головой и телом. Поэтому понятия не имел, кто это и что это перед ним, в каком оно титуле и прочее. Ему, к слову, было на это плевать. Молодой человек знал, что это просто женщина, которую он всё ещё безумно любил, настолько, что не смог сблизиться за эти годы ни с кем, даже с Сацуки, которая откровенно предлагала ему и себя, и наполненные любовью отношения. И все говорили, что Сацуки способна на это, ведь они так давно знали друг друга, мол, кто ещё сможет быть с ним. А он мечтал лишь о ней. О своей Ханако. Дайки отметил для себя, что то, что видел сейчас перед собой, было прекрасно, а ещё то, что с ним всё в норме, и он не сошёл с ума, потому что отлично помнил, что Ханако занималась с детства художественной гимнастикой, а ещё на её коленке имелся вот этот самый круглый шрам. Это была она, только почему-то утверждала, что не знает его. «Что случилось у неё? Что я сделал ей? Это всё в её характере, вот так отрезать людей от себя. Но она всегда предупреждала, давала попытку выяснить всё до конца. Что я сделал не так, что она выбросила меня из своей жизни? Объясни же мне! Чёрт побери! Объясни!» - все эти вопросы просто разрывали его грудную клетку, что так неспокойно вздымалась от каждого нового вдоха. Парень стоял огромной горой посреди «своей» половины спортивного зала и просто пожирал глазами каждое движение молодого женского тела, которое гнулось и крутилось в сложных гимнастических фигурах, совсем не следуя музыкальному такту. Да и как можно подстраиваться под такой тяжёлый и сумасшедший ритм? Девушка явно его не замечала и танцевала, соблюдая какой-то давно заученный телом такт. Чисто рефлекторные движение, отточенные до какого-то сумасшедшего совершенства. Дайки не мог отвернуться, но только не по этой причине. Он вообще не слышал музыки и не видел деталей танца. Перед его глазами Ханако словно не двигалась. Просто стояла напротив и не смотрела на него. Это было больно. - Это было ожидаемо, - буркнул кто-то грубо. - Не, ну она как всегда притащилась самая первая, - раздался позади звонкий девичий голос с немного неприятными писклявыми оттенками, которые были намеренно примешены к словам. – Это скоро будет моим кошмаром. - Так это тут нас вроде как отучать от высокомерия и надменности будут? - вторил ему первый не менее звонкий, но более грубый, который окончательно вернул баскетболисту способность слышать. Но Дайки не поспешил повернуться, чтобы определить тех, кто переговаривался между собой. Ему было на них наплевать по полной программе. - А вот и наши первые зрители, - вторая девушка громко хмыкнула. Для поддержания образа ей не хватало только смачно сплюнуть. Она явно подражала своей собеседнице, но выходило это неважно, потому что было напрямую связано с её характером. - Ну-ну, наша прима собирает залы. Только вот мы не в балете. Ханако-сан! - закричала она. И тут из звуков её голоса и вовсе исчезли нотки хамовистости. Девушки обошли стоящего столбом Аоминэ, странно поглядывая на его лицо, выражающее полную растерянность и какую-то долю странного восторга. «Маньяк», - подумала «вторая», не решаясь произнести это вслух. С такими громилами могут быть неприятности, если не следить за словами. - Не ори, она всё равно уже в трансе, - грубо пробубнила «первая», отодвигая сетку и бросая свою спортивную сумку на пол, будто только ей так было можно. - Опять этот вышибатель мозгов орёт? - она быстро подхватила мобильный телефон Ханако и отключила режущие слух песнопения. Дайки дёрнулся от внезапной тишины. А затем ещё раз от голоса, который нарушил её: - Эй! - это было грубо, но до невозможности знакомо. Настолько знакомо, что заныло в области левой лопатки. - Макото, у тебя пара секунд, чтобы сделать, как было. Иначе я познакомлю твои зубы со своими булавами (спортивный снаряд в художественной гимнастике). - Может, я тебя сначала ознакомлю со своим кулаком? - не растерялась шатенка с белоснежной улыбкой. Судя по всему, имя Макото принадлежало ей. И она была «первая» в произошедшем только что диалоге. - В прошлый раз твой кулак отдыхал в больнице, снова туда хочет? - Ханако угрожающе вертела одну булаву в руке, словно готовилась запустить её в свою собеседницу. - Верни, как было, Макото. - Эй, ну хватит вам, - протянула светловолосая девчушка хрупкого телосложения и маленького роста с резинками для волос в виде каких-то фруктиков. Её внешность разрушила все ложные представления о том, что она могла быть грубиянкой. - Заткнись, Мизуро! - шикнула Макото. На это девчушка смачно цокнула: - Всегда вы так. Примы-балерины прям! Всё в балет играете, - не послушалась маленькая гимнастка. - Если меня на серебро выдвигают, это не значит, что меня можно всем затыкать! Я тоже участница Олимпийских Игр, если что! Но на эти слова Макото лишь уверенно схватила свою напарницу за плечо и дёрнула на себя. Та громко айкнула, явно испытывая боль. Не было ясно, была ли Мизуро просто чувствительной, или же рука Макото на самом деле могла так сильно сжать чьё-то плечо. - Заткнись, я сказала! – она с ненавистью посмотрела в глаза Мизуро, пугая ту. Ни резиночки с фруктиками, ни милые браслетики на руках Мизуро Макото не умиляли. Более того, подобное она ненавидела. - Макото, отпусти её, - Ханако приблизилась к девушкам. - А не то что? - хамски протянула кареглазая Макото, немного скалясь и демонстрируя свои белоснежные абсолютно ровные зубы. Тайга бы назвал это голливудской улыбкой. Он знал в этом толк. - Ты помнишь про зубы, - проговорила Ханако с булавами в руках. Они не выглядели угрожающе, но милыми их назвать тоже было сложно. – Какие бы они красивые не были, а их может стать сейчас меньше. Эта фраза заставила Макото перестать так широко улыбаться. Девушка резко нахмурилась, выдавая свои истинные эмоции. Она тряхнула копной своих роскошных тёмно-коричневых волос и смело уставилась на Ханако: - Ты много о себе мнишь. Особенно последнее время. Будто уже получила титул чемпионки. Думаешь, что обойдёшь меня? Ханако не стала отвечать на вопрос, а уверенно выхватила свой телефон из руки девушки, развернулась, включила свой матюкальник снова, положила его на другой край ковра и продолжила тренировку. - Как же меня бесит эта выскочка, - прошипела Макото, стягивая с себя спортивную белую куртку с красным солнцем на спине. - Макото-сан, отпусти, больно же, - пропищала Мизуро, напоминая о том, что всё ещё находится в некотором плену. - Заткнись. Марш переодеваться! - Макото толкнула свою жертву, подхватила сумку и направилась к двери, что вела в женскую раздевалку. После такого диалога Мизуро выглядела расстроенной и какой-то уставшей. Весь её вид говорил о каких-то внутренних переживаниях, которые она не смела показывать. Девушка закусила губу и сильно вцепилась пальцами в ремень сумки на своём плече, которое не пострадало от гнева Макото. Но это осталось незамеченным. Дайки не особо впечатлился от увиденного и услышанного. Ему лишь стало немного не по себе, что добавило ещё большей нагрузки на его подавленное состояние. Девушки, которые ругаются между собой совсем не походила на Сацуки и её подружек, вечно распивающих чай вместе и поедающие все виды тортиков. Здесь было напряжение, далёкое от даже спортивного, где сносило все предохранители вроде вежливости или самоконтроля. Ханако всегда была боевой. И не всегда ограничивалась только угрозами. Для этого спорта то, что надо. Только видеть это было не совсем приятно, потому что всё это показывало какой-то отголосок той жизни, что она провела без Дайки. Казалось, что ей пришлось стать такой. Возможно, потому что никто не вставал на её защиту. У Дайки щемило в груди. Он хотел встать стеной между Ханако и всем миром, если бы это только потребовалось. Но защитить её сейчас она бы не позволила. Да и вмешиваться в женские перебранки, только дураком оставаться. «И что делать? Да не только с этим, но и вообще?» - мучил себя вопросами Дайки. Его мысли путались, а чувства образовывали плотный ком где-то глубоко внутри. Что-то подсказывало, что ответы на его вопросы совсем рядом, но надо либо подождать, либо задать их. Судя по тому, как она уверенно умчалась прочь от него сегодня утром, стоило немного подождать и попытаться снова. Поэтому молодой человек отправил себя переодеваться, через силу заставив себя сдвинуться с места в совсем ином направлении, нежели том, которое ему хотелось взять. Через время он вышел на площадку и начал свою разминку. Краем глаза следил за девушкой, которая не прервалась ни на минуту, продолжая танцевать. Но её короткие взгляды в его сторону баскетболист не пропускал, что дико смущало спортсменку. - Ханако-сан! Тренер! - донёсся высокий тонкий голос Мизуро, а за ним грохот не пойманных булав. Эти штуки падали с ужасающим звуком, который словно кричал: «Ошибка!» За ошибки судьи всегда снижали баллы. Ханако быстро домчалась до своего телефона и выключила ужасающую слух и дух музыку. Она так же поспешно оттолкнула спортивные снаряды с ковра и уселась на поперечный шпагат, наскоро поправляя вырвавшиеся из тугой косы волосы цвета червонного золота. У неё всегда были непослушные волосы, слегка вьющиеся на концах. И сейчас они были точно такими же. Дайки нервно сглотнул свои эмоции, полагая, что попал в один из самых дурных своих снов. Если бы не это чудо, державшее его в руках, самоконтроль слетел бы к чертям ещё утром. *** Вскоре в зале появилась женщина в сопровождении довольно молодых и привлекательных девушек. Одна из них была администратором спортивного комплекса, другая была Момои Сацуки, третья Айдой Рико, остальные явно занимались художественной гимнастикой, потому что имели практически одинаковые причёски, сумки и белые спортивные куртки. Первой голос подала крашенная платиновая блондинка, что отличалась от всех своей взрослостью и довольно грубой манерой держать себя. В её движениях проскальзывали намёки на изящность и невероятную гибкость. Она явно когда-то давно тоже занималась чем-то вроде художественной гимнастики, поэтому спортивная грация всё ещё сопровождала её потяжелевшую с годами походку. Именно она обратилась к Ханако первой: - Ханако, только пришла, что ли? – приветствия в этикет спортивной команды гимнасток не входили. - Да, тренер, - соврала девушка с наскоро заплетённой толстой косой. - Это хорошо. Тебе врач звонил? - вот так бесцеремонно женщина переходила к каким-то личным вопросам команды, не пытаясь даже представить всех друг другу. Она и не собиралась тратить своё время на нечто подобное. Ей было дико всё равно на остальных и на то, что они всё слышат. Она лишь шла дальше, держа руки в карманах спортивной куртки такой же белой, как и у всех остальных, кроме администратора спортивного комплекса, Сацуки и Рико. На первой был строгий деловой костюм серо-чёрного цвета и крохотный зелёный шарф на шее. Сацуки как всегда выбрала какую-то мешковатую куртку бирюзового оттенка, из-под которой выглядывала юбка, к счастью, прямая, а не в складку, как те, которые она носила в школе. Рико ограничилась серым спортивным костюмом с белыми полосками по бокам. И все замерли в ожидании ответа. - Да, тренер, - ответила Ханако, продолжая тянуть поперечный шпагат так, будто до сих пор не размялась, что, конечно же, было иначе. - Что сказал? - явная проверка на «вшивость» от тренера проходила своим чередом. - Не более шести часов в день, - бойко ответила Ханако. Её коллеги по команде направились в женскую раздевалку стройным рядом. Создавалось впечатление, что это выдрессированная армия клонов. Все в цветных длинных лосинах, не менее цветных кроссовках и белых куртках с красным солнцем на спине. Да и причёски никак не отличались друг от друга. Что-то вроде тугих пучков и кучи шпилек-невидимок по всей голове. - Сколько ты уже здесь? - тренер угрожающе надвигалась на Ханако. - Только пришла, тренер. - Я не спрашивала, когда ты пришла, - более низким голосом заметила женщина. - Сколько ты уже здесь? - Я не знаю, Мизуми-сан, - спортсменка поднялась и встала напротив своей собеседницы, проигрывая ей битву в росте. Дайки казалось, что сейчас Ханако побьют. Или накажут. Это было невыносимым чувством. И оно подсказывало ему, что он сходит с ума дальше. - Макото! Я знаю, что ты уже здесь! - закричала Мизуми-сан очень громко. Макото в ту же секунду поспешила вытащить себя из раздевалки и встать рядом со своим тренером и главной соперницей в мире спорта, а иногда и личной жизни. - Да, тренер, - поспешила она подать голос, в котором не было и капли прежнего хамства. - Когда ты пришла сюда? - ряд вопросов явно начал повторяться. Тренер знала свою работу очень хорошо. - Двадцать минут назад, - отчеканила Макото. - И за двадцать минут ты успела только переодеться? - возмутилась Мизуми-сан. - Ханако явно уже размялась, - начиналась до боли знакомая игра в плохого сыщика, что не нравилась ни в одном месте Ханако. Потому что её сейчас сдавали. - Она уже давно тут! - возмутилась кареглазая Макото, попадаясь на одну и ту же удочку уже в который раз. Она не была дурочкой, но почему-то этот трюк на ней превосходно срабатывал из раза в раз. - Раза два программу прогнала, не меньше! - Иди, разминайся, Макото, - отрезала Мизуми-сан. - Сегодня идёшь домой раньше, Ханако. Мне твои уловки уже давно известны. Не надо думать, что я наивная дурочка. - Но... - Ханако, пойдёшь против моей воли, забудешь о чемпионском титуле, - хмуро произнесла тренер, сощурив глаза. - Твой фанатизм тебя в могилу сведёт, и ты об этом знаешь. А если забываешь иногда, то я тебе всегда напомню. Через пять минут на ковёр, делаем сегодня «Американку» (ряд спортивных упражнений на развитие растяжки и выносливости). И колено своё одеть не забудь. - Да, тренер, - Ханако с недовольным лицом направилась в женскую раздевалку за бинтами для несчастной коленки без шрама. - И вот что с ними делать? - всплеснула руками Мизуми-сан так, будто был просто старой женщиной, которую довели до ручки непослушные внуки. Только Мизуми-сан не была бабушкой, а эти девушки не являлись её внучками. - Характеры просто отвратные. Звёздная болезнь у каждой уже в третей или четвёртой степени. А это позволительно только мне. Потому что только тренер может сказать: «Где бы вы все без меня были». Все какие-то тупоголовые становятся, когда речь о соревнованиях заходит. Ей сказано было, что не более шести часов в день. Но ей будто нравится себя гробить. Боится, что не выиграет. Хотя, какой тут страх? - После четырёх раз подряд начинаешь бояться, - заметила Сацуки в противовес словам Мизуми-сан. – Да и речь об олимпийском золоте зашла. Это страшно. - А я начинаю бояться, что она помрёт мне прямо на ковре во время соревнований, - строго заметила Мизуми-сан. - Лучше бы страдала синдромом звезды, как остальные. С этим я хотя бы могу справиться. А тут ума не приложу, что делать. И с каждым днём всё мрачнее и мрачнее. - Думаю, что методику вы точно найдете. У вас к этому талант. Вы ведь хороший способ изобрели по борьбе со звёздной болезнью, - Рико дёрнула бровкой, расстёгивая куртку. - Надеюсь, что на наших зазвездившихся «мальчиков» это тоже подействует. Сколько воплей было, когда мы сказали, что спортзал придётся делить. Но ничего, двойные нагрузки, и все словно шёлковые. - Мы сделали всё, как вы просили, - поспешила вставить своё слово администратор спортивного комплекса. Ей было важно, чтобы все остались крайне довольны. - Мда, жаль мне нельзя им всыпать тройную норму, - вздохнула Мизуми-сан, не обращая внимания на слова девушки в строгом деловом костюме. - У нашей чемпионки не только её колено отвалиться, но вообще память отшибёт. У неё и так с этим проблемы. Дайки перестал стучать мячом, прислушиваясь. - Я не думала, что Ханако Саичи может быть источником каких-то неудобств, - проговорила Сацуки. – Сколько о ней слышала, создавалось впечатление, что это самый прилежный спортсмен с тех пор, как отменили смертную казнь за недостойное отношение к наставнику. Мизуми-сан глубоко вздохнула, совсем не желая улыбаться по поводу высказанной шутки. Рико так же не смеялась. - Она мой самый лучший продукт, - призналась женщина. - Только что-то мне подсказывает, что это её последний год в этом спорте, - после этих слов глаза Макото странно сверкнули, что не избежало внимания Дайки, который сегодня очень внимательно слушал все разговоры, что вращались вокруг. - Только и Ханако понимает, что это последний год, - тренер олимпийской сборной по художественной гимнастике снова вздохнула. - Вот и пытается выше головы прыгнуть. Правда забывает, что надо к врачу вовремя ходить и не подрывать и так никуда не годное здоровье. Я словно грех на душу беру, идя у неё на поводу. - Да, я вас понимаю, Мизуми-сан, - поддержала женщину Рико, вспоминая то, как пришлось подчиниться желаниям Теппея однажды, не смотря на то, что все понимали плачевность состояния его колена. И сколько раз выпускала молча играть Кагами, понимая, что с его рвением, ничего не может поделать. В итоге травмы, растяжения и постоянные вопли о том, как им хочется на поле. С такими ей было сложнее, потому что постоянно их «понимаешь». «Потому что таких очень любишь и боишься что-либо запретить, - Рико немного нахмурилась. - А тут целая девушка с несколькими чемпионскими титулами, работающая с одним и тем же тренером с самого начала своей спортивной карьеры. Такой невозможно отказать, даже не смотря на самые благие намерения». - Что же происходит с твоей жизнью, Ханако? - пробормотал Дайки, провожая взглядом женщин. Ему ещё не успело стать страшно после услышанного. Всё, что он чётко понимал сейчас, так это, что ему это всё очень не нравилось. Гимнастки заняли свои места на ковре и начали под чёткий счёт тренера тянуться.