Курортный роман

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

      Утро началось с поцелуев. Ленивых, но стремительно перерастающих в страстные. Чонин сжимал Минсока в объятиях, с чувством ласкал его отзывчивое тело и целовал без устали. Минсок дрожал и льнул к рукам, как намагниченный.       Ночи Минсоку было мало, и он хотел продолжения. Чтобы почувствовать единение, от которого срывало все заслоны и зашкаливали эмоции. Чонин навис над Минсоком, втиснул между ног колено и прижался грудью к груди. Минсок раздвинул ноги шире и обнял ими Чонина, чуть сжимая коленями бока.       Занимались любовью чувственно, неспешно и с полной отдачей. Чонин двигался размеренно, иногда качал бёдрами по кругу, и в такие моменты Минсок всхлипывал и выгибался, прижимаясь к Чонину всем телом.       Он сам тянулся к Чонину, скользил ладонями по влажной спине, обнимал ногами. А потом стал царапать ногтями, когда понял, что Чонину нравится. Потому что он изгибался котом, вжимался в Минсока и утробно стонал. А от стонов Чонина у Минсока темнело в глазах и хотелось большего.       Хотя иногда и казалось, что больше уже просто невозможно. Огонь в камине угас, но рядом с Чонином не было холодно, напротив, было жарко и так, что Минсок чувствовал спиной влажный от их утех плед, а грудью потного Чонина.       Чонин покрывал лицо Минсока поцелуями, спускался на шею и грудь, ласкал языком и губами соски и чувствительную кожу, легонько прикусывал и сжимал губами. Ладонями блуждал по телу, оглаживал и прижимал к себе. А Минсок каждый раз ловил себя на мысли, что Чонин сдерживается, чтобы не сжать челюсти сильнее, когда кожа Минсока оказывалась между его зубами.       Наслаждение и счастье сплелись в тугой клубок, свили гнездо в груди Минсока, запечатлелись на подкорке, чтобы он никогда не забыл, что может быть вот так. Было так приятно и так горячо, что слова и мысли терялись, сплавлялись в невыразимые чувства и выливались наружу хрипами.       Минсок цеплялся за плечи Чонина, водил раскрытыми ладонями по спине, стирая пот, припадал губами к взмокшей шее и ластился, потираясь щеками или носом о дурманяще пахнущую кожу и почти не стонал. Больше всхлипывал на особо глубоких толчках и учился дышать.       Тела пронзало наслаждением, даже воздух наэлектризовался и словно уплотнился. Чонин подхватил Минсока под колени и развёл их шире, открывая себе ещё больше доступа к желанному телу.       Чонин потёрся щекой о щиколотку Минсока, провёл влажную дорожку языком от выступающей косточки до колена, проложил дорожку поцелуев обратно. Лизнул венки на ступне и обхватил губами большой палец.       Минсок закрыл лицо рукой и застонал, кусая ребро ладони. Чонин прикусил кожу над щиколоткой и толкнулся сильнее. Вновь погрузил палец Минсока в рот и снова сильно толкнулся. Минсок вцепился в предплечья Чонина, оставил тонкие царапины, схватился за бока, сминая пальцами кожу.       Чонин зарычал от усиленного и обострённого болью удовольствия, впился в губы Минсока, активно двигая языком в его рту, буквально вколачиваясь с каждым движением. Так сладко, так необходимо правильно и желанно.       Жар разливался под кожей, распространялся по клеточкам, ширился, рразнося наслаждение по телу, потряхивая электрическими разрядами, концентрировался внизу живота. Скручивался тугой спиралью, вился до ярких пятен перед глазами, пока не выплеснулся оргазмом выгнувшегося всем телом Минсока.       Чонин выскользнул из содрогающегося от оргазма тела и в пару движений довёл себя до пика, кончая на бёдра жмурящегося Минсока. Протянул руку к приоткрывшему глаза Минсоку, погладил взмокшую грудь и потянул за руку на себя. Минсок нехотя оторвался от лежака и впорхнул в объятия Чонина. Прижался щекой к груди, в которой бешено колотилось сердце.       Минсок чувствовал себя полноценным, нужным и желанным. И от этого становилось легко-легко, хотелось взлететь, раскинув руки, словно крылья, петь и кричать о любви. С ним такое было впервые. И он хотел прожить так каждый день, что отмерен. — Идём. — Куда? — тихо спросил Минсок, не желая выныривать из сладкой неги. — Купаться, — ответил Чонин. Будто само собой разумелось, что самое оно нырнуть в воду именно сейчас, в сумраке и после секса. — На рассвете и закате вода самая тёплая. — Но… — Веришь мне?       Минсок отстранился и посмотрел в глаза Чонина. Вглядывался недолго, доверчиво кивнул. Чонин потянул его за собой, но Минсок замер у дверей домика и недоверчиво посмотрел на обернувшегося Чонина. — А одеться? — Зачем? Никого же нет.       Минсок сглотнул и вспомнил, что когда они познакомились поближе, пляж и впрямь был пустынным. Потому согласно и прошлёпал босыми ногами по прохладному песку к воде. После дождя вода и впрямь была тёплой. И Минсок смело пошёл за Чонином.       Чонин шёл вперёд спиной и с такой нежностью смотрел на Минсока, что он немного растерялся. Чонин за недолгое время смотрел на Минсока такими разными взглядами, но в каждом читалось обожание. Будь то страстный, плавящий взгляд или такой, как сейчас, полный нежности.       От этого в животе Минсока лопались пьянящие пузырики, накрывая волной тепла и счастья. На него ещё никто не смотрел так. Так открыто, с такими яркими чувствами и эмоциями. Так, как смотрел Чонин и хотелось, чтоб он смотрел на него так всегда.       Чонин протянул вторую руку Минсоку, и тот доверчиво схватился за неё. Чонин притянул его к себе, и он обнял ногами Чонина за пояс, а руками ухватился за крепкую шею и прижался губами к скуле. Скользнул поцелуем к твёрдым губам и укусил за нижнюю, легко оттягивая зубами.       Вода доходила Минсоку до бёдер, но Чонин отходил всё глубже и вскоре уровень воды поднялся до груди. Чонин поцеловал Минсока настойчиво, обжигая острыми движениями языка, грел собой и сжимающими ягодицы ладонями. — Хочу тебя, — прошептал Минсок.       Поцелуй вновь будил желание, разжигая его в мгновение ока. Весь Чонин возбуждал одним своим присутствием, и Минсок терял голову. Чонин отнял руки Минсока со своей шеи и, придерживая его за руки, положил спиной на воду.       В глазах Чонина полыхало пламя, которое физически обжигало Минсока, плавило и закаляло, как клинки в древности закалялись в горне. Но он доверял Чонину, даже если это было непривычно. Но казалось таким правильным.       Вода по сравнению с Чонином была прохладной, но приятной. Чонин на фоне предрассветного неба вновь был невыносимо красив, как древний бог, и у Минсока защемило в груди. В глаза брызнуло расправленным стеклом, но слёзы не покатились. Ему было так уютно и так хорошо, что даже больно.       Чонин поднял Минсока, огладил его бока, позволяя вцепиться в шею. И двинулся к берегу, лаская спину Минсока кончиками пальцев и раскрытыми ладонями, легко задевая ногтями, пробуждая очередную волну желания. — Ты прекрасен, — прошептал Чонин и прижался губами к шее под ухом.       Минсок всхлипнул, утыкаясь лбом в плечо. Что-то нервы расшалились. Ему показалось, что вода вокруг Чонина кипит, настолько он был горячий. Внутренняя часть бедра, живот и грудь горели от соприкосновения с жёсткими боками и грудью Чонина.       Потом Чонин ещё бросил ладони на ягодицы Минсока, сжал их и немного развёл, лаская пальцами колечко сжимающихся мышц, от чего Минсока бросило в жар. Он глухо застонал и укусил Чонина за ухо, когда пальцы скользнули внутрь, дразня разницей температур.       Чонин поцеловал Минсока особенно глубоко и, приподняв его за бёдра, вошёл лишь головкой, растягивая края входа. Одновременно качнулся и потянул Минсока за бёдра на себя, выбивая стон.       Ощущения были странные, ноги были в воде, а тело горело от прикосновений Чонина и подрагивало от утренней прохлады одновременно. Разница температур сглаживала ощущения и подчёркивала одновременно. Чонин двигался и отвлекал от прохлады воздуха движениями бёдер и языка.       Такая изощрённая ласка выбивала не только остатки мыслей, но и дыхание. Минсок постанывал и всхлипывал на толчках, цепляясь за шею руками и не размыкая ног на поясе Чонина. И всё равно пытался дополнительно насадиться, даже когда пальцы Чонина, лежащие на бёдрах, сдерживали движения.       Казалось, что они как Земля и Небо из древних сказок жили тем, что любили друг друга до изнеможения, ласкали и нежились, пребывая в объятиях. Забывая обо всём, будто всё, что в жизни важно — это их любовь, а остальное прах.       Ягодицами Минсок ощутил напряжение мышц живота Чонина, и спустя мгновения Чонин ускорился и вышел из него. Горячее семя плеснуло Минсоку на спину, но Чонин не дал ему расслабиться, заменяя член пальцами и доводя до пика в считанные секунды.       Чонин вовремя подхватил расслабившегося после оргазменной судороги Минсока и прижал к себе, лаская содрогающегося Минсока поцелуями. В руках Чонина было так уютно и правильно, что Минсок закрыл глаза и расслабился, отходя от произошедшего.        Минсок совершенно безумно улыбался и чувствовал дрожь в мышцах и своих, и Чонина. Нега разливалась по телу сладкой волной. Чонин вошёл в воду поглубже, обмыл их обоих, поцеловал Минсока в нос и вынес на берег. — Ты невероятен, — проговорил Чонин, целуя Минсока и медленно опуская ногами на песок.        Минсок легонько стукнул Чонина в плечо и уткнулся лбом ему в грудь. Обнял крепко, прижался всем телом, опустил ладони на ягодицы Чонина, звонко шлёпнул по ним и со смехом вбежал в домик.       Пытался дверь закрыть, но Чонин вихрем ворвался и сжал Минсока в объятиях. Минсок прикрыл глаза и понял, о каком темпераменте альф говорил в своё время Хань. Ноги были ватными и не сводились, но хотелось ещё. Хотелось упасть в объятия Чонина и забыть обо всём на свете.        Минсок закрыл глаза и прислушался к гулко колотящемуся сердцу в груди Чонина. Казалось, что оно бьётся в том же ритме, что и его. Их запахи сплелись так крепко, как и тела несколько минут назад. И даже от этого хотелось обнять весь мир. — Солнце взошло, — удивлённо проговорил Минсок, замечая лучи на подоконнике. — Здорово… но… который час? — Часов шесть утра. Эй, ты куда? — переспросил Чонин, глядя на сорвавшегося с лежака Минсока. — Анализы! Повторные, всё, я побежал. — Стой. Куда ты раздетый?! — рассмеялся Чонин. — Соблазнять всех решил? — Что? А… да…       Минсок принялся судорожно одеваться, схватив не свою рубашку, поцеловал Чонина и вылетел за дверь. Он спешил к корпусу, пытаясь успеть к началу забора анализов. Чонин со смехом проводил его взглядом и взъерошил волосы.       На анализы он прибежал вовремя, но долго не мог отдышаться, за что его выставили из кабинета, попросив остыть и успокоиться. Угомониться не получалось категорически. Вчерашний вечер и утро сбивали сердцебиение, мышцы сводило от приятной усталости, а в душе распускались яркие цветы фейерверков.       Управившись с частью процедур и завтраком, Минсок поспешил к домику, чтобы вернуть Чонину рубашку. Тонкая ткань белой рубашки впитала смесь запахов альфы и омеги, что сплелись в один чарующе приятный аромат.       Минсок улыбался, желая обнять весь мир, и он никак не ожидал увидеть, как на Чонине с хохотом повиснет омега, Чонин поцелует его в щёку, подхватит на руки смеющегося малыша и закружит в воздухе на вытянутых руках.