Курортный роман

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Минсок сидел на кровати некоторое время, вслушиваясь сначала в звуки отъезжающей машины, потом в шуршание собственных мыслей. Они были не самыми радужными, но известие о том, что Чонин уехал, немного сгладило острые углы. Минсок смог хоть немного расслабиться, не боясь на каждом шагу попасться на глаза альфе.        Альфе, которого полюбил так стремительно, будто по щелчку пальцев, поверил и доверился полностью, без оглядки, так же стремительно познал, что такое сплетённые в любви альфа и омега, будто опутанные коконом удовольствия и откровенности, и так же стремительно потерял, не думая, что такое возможно.        Минсок опустился на постель и свернулся калачиком, подтянув колени к груди. Выгнать насильно Чонина из головы не выходило, чем больше он старался, тем хуже получалось, тем увереннее образ привлекательного альфы прорастал в нём, пускал корни, увивал сердце.        Полежав какое-то время, впитывая запах Сехуна, оставшийся на покрывале и думая о Чонине, Минсок решил, что будет бороться иначе — не будет гнать, не будет стараться не думать, просто начнёт забывать, отпускать. Иначе жизни не будет, и вся ситуация сожрёт его, не оставив ничего, кроме пустой оболочки.        В комнату вошёл Чунмён и присел рядом на кровать, погладил Минсока по волосам, то едва заметно касаясь, то зарываясь пальцами в пряди и массируя. Минсок улыбнулся, подаваясь под ласку, словно кот. Допуская слишком близко, было больно терять, но Минсок ничего не мог сделать. Ему нравились его новые знакомые и друзья.        Он обязательно научится чему-нибудь новому, он поднимется на ноги и расправит плечи. А потом подумает, что делать дальше, выйдет ли с учёбой или же придётся искать новую работу, когда супруги Чон перестанут нуждаться в компаньоне. Но всё не сейчас, позже.        Чунмён сменил повязку на глазах осторожно, но не так, как выходило у Чанмина. От понимания Минсока бросило в жар. Глаза уже не резало так сильно, хотя образы окружающих предметов ещё плыли растаявшими свечами, подёрнутые белесой дымкой. Но зрение возвращалось.        Сейчас Минсока больше волновало нечто, от чего его отвлёк приезд Ифаня с Сехуном, нечто такое, что заставило сердце Минсока болезненно сжаться, ухнуть в бездну. Потому Минсок поймал мысль за хвост и попробовал сосредоточиться на ней, когда же вышло, он тихо спросил: — Почему вы так грустно говорили о беременности? — Не вы, а ты, — исправил Чунмён, но пальцы его дрогнули на голове Минсока, и он пожалел, что спросил. Видимо, попал в болевую точку. — Прости, — едва сдержался, чтобы не добавить «те», складывая в «простите», но вовремя прикусил язык и добавил: — я не хотел. — Не переживай, малыш, — голос Чунмёна стал немного сиплым, и Минсок поджал губы, коря себя за то, что задал вопрос на явно болезненную тему. — Я забеременел достаточно рано и родил, пока Юнхо был в армии. Ребёнка не планировали, но он меня на руках буквально носил, оберегал всячески. Хотя мы не успели расписаться ещё, родители были против, моим не нравился Юнхо, его родителям — я. Меня считали падшим омегой… — Это из-за того, что Ифань и Юнхо?.. — осторожно поинтересовался Минсок, садясь на кровати. — Да. Я встал между друзьями, этого они простить не могли, ведь семья Юнхо чуть не развалилась из-за того, что между его родителями стоял омега… — Но это же совсем иное, — возразил Минсок, на ощупь находя ладонь Чунмёна и чуть сжимая. — Они думали иначе, потому когда Юнхо внезапно забрали в армию, — а ведь у него время было другое, явно родители подсуетились, — я остался с двумя парами родителей один на один. И хоть мы тогда уже жили отдельно, мы часто сталкивались. Иногда мне казалось, что они меня преследуют, — в голосе Чунмёна звучала такая горечь, что Минсок невольно вздохнул и сжал руку крепче. — Родители Юнхо мне угрожали, а мои ехидно интересовались, не нашёл ли я ему замену.        Минсок пожалел, что спросил, ему было крайне неловко, он не собирался расстраивать беременного омегу, но стараясь сбежать от своих мыслей, он ненароком сунул пальцы в открытую рану, щедро приправив свои движения солью и перцем, разъятривая рану сильнее. — Мы были счастливы, даже на расстоянии, Юнхо потрясающий, мне казалось, что он постоянно рядом, обнимает, согревает, поддерживает. Даже когда начались схватки и я поехал в больницу, он будто был рядом. А потом…        Голос Чунмёна дал трещину, стал выше на несколько тонов, а потом заскрипел хрипотцой, отчего Минсок закусил многострадальную нижнюю губу, что вновь лопнула под напором зубов и оросила кровью язык. Ничего уже не изменить, он спросил, и даже если он не узнает продолжения, Чунмёну уже больно. — Омега был крохотный, смешно морщил личико, умостившись на моей груди. Он казался таким чудом, невозможностью, — Чунмён вновь замолчал, а Минсок дотронулся до солнечного сплетения, в котором будто таяла глыба льда. — Вот мы с Юнхо, а вот он — плод нашей любви. Возится, тёплый, живой, настоящий. Это нереальные ощущения… Я пел ему ту же самую песенку, что и всю беременность. Это были лучшие два дня в моей жизни, не хватало только Юнхо рядом. Спустя время сына забрали, а потом ко мне пришёл врач и сказал, что малыш не выжил. — О господи, простите, прости, — Минсок на ощупь подобрался к Чунмёну и обнял его, изнутри истекая кровью и чужой болью. — Я слабо помнил, что было тогда, — Чунмён продолжал, а у Минсока всё горело внутри. — Юнхо приехал, ненадолго совсем, его отпустили на день всего. Мы помыкались по больнице, пооббивали пороги, чтобы нам отдали сына, но его называли биологическим материалом, а потом к вечеру сунули в руки стандартную урну с прахом. Крошечную совсем, пробормотали соболезнования и выставили за дверь. — Прости, я не хотел, я не думал…        Чунмён будто не слышал, он застыл статуей, и Минсок не знал, что делать, как просить прощения, что из-за него вновь вспомнилась ужасная трагедия. Минсок думал, что, может, забеременеть не выходило, но не думал, не знал, не ожидал, что будет так страшно, как говорил Чунмён. — Оправившись от родов, я с головой окунулся в работу, ждал возвращения Юнхо, но будто закаменел внутри. Выгнал родителей и своих и его, прося больше не появляться на моём пороге.        Чунмён замолчал на некоторое время, лишь стиснул ладонь Минсока сильнее, и тоже обнял на мгновение, словно в поддержке нуждался не он, а Минсок. Дыхание тяжёлое, сбившееся от сдерживаемых эмоций. — По возвращению Юнхо из армии, мы расписались, наплевав на все угрозы родителей. Мы отказались от наследства, продолжая свой путь медиков. Вот только забеременеть не выходило, поставили бесплодие, и ничего не помогало, — Чунмён вздохнул и взъерошил волосы Минсока. — Думал, что Юнхо разочаруется во мне, ведь столько лет, столько долгих и безрезультатных попыток у нас ничего не получалось. А потом случилось чудо, спустя почти двадцать лет, когда я уже перестал верить, забросил лечение. — Вы молодцы, — подал голос Минсок, долго борясь с дрожью и недовольством собой. — Спасибо. Надеюсь, в этот раз всё будет не так. — Уверен, всё будет отлично, — уверенно сказал Минсок, искренне веря в свои слова, — у вас всё должно быть на высшем уровне, вы заслуживаете. — Эх ты, лисёнок, — Чунмён вновь потрепал его по голове. — Ну что, будем обедать? — Ага. — Чего хочешь? — Я съем всё, — улыбнулся Минсок, сползая с кровати и пытаясь сориентироваться в пространстве.        Пообедав, они с Чунмёном вновь присели на качели, раскачиваясь и разговаривая обо всём на свете. Неловкость, которую испытывал Минсок, медленно сходила на нет, Чунмён спокойно говорил обо всём, без утайки. Словно они были знакомы давным-давно. От этого внутри росло тепло, отгораживая от ледяных пальцев страха.        Они прошлись по аллеям, хотя Минсок ещё не сильно понимал, что вокруг, больше ориентируясь на запахи и звуки, которые понимал далеко не все. Ужин готовили вновь вместе. Точнее, готовил Чунмён, а Минсок рассказывал о том, как они впервые попали в зоопарк, и какой фурор это произвело. — Всем привет, — раздалось из-за спины, и Минсок вновь напрягся. Но понял, что вернулся Юнхо. Только не один. — Привет, — отозвались Чунмён и Минсок. Только Минсок внутренне сжался, заливаясь краской. — Идём, посмотрим глазки, — сказал Чанмин и предложил локоть, когда Минсок слез с высокого барного стула, на котором сидеть было очень удобно и необычно.        Движения уверенные, лёгкие, немного неприятно было от промакивания мази с век, но Минсок старался не двигаться и даже не дышать, сердце колотилось от альфы, что так близко сидел рядом. Его дыхание таяло на коже лица, и Минсок отчаянно краснел всё сильнее, сам не понимая почему. Чанмин закапал ему глаза, а Минсок помнил только горячие ладони на своём лице и предельную близость альфы. — Ну, что видно? — Я… — Минсок закусил губу со слабозатянувшейся трещинкой, прокусывая тонкую кожицу. Он смотрел в лицо напротив, стараясь сфокусироваться, и краснея сильнее, когда брякнул первое, что пришло в голову: — Вы красивый. — Так, — вздохнул Чанмин, — у тебя проблемы со зрением. И я просил не выкать. — Эй, — окликнул его Юнхо, — не пугай мальчика. Я как альфа тоже признаю, что ты красив. Вместо того чтобы заставлять Минсока нервничать, мог бы порадоваться. Молодой красивый омега с невосстановившимся зрением назвал тебя красивым. — А восстановится, сбежит без оглядки, — хихикнул Чунмён. — Чанмин, не выделывайся. Конечно, ты не как Юнхо, но появись ты в аудитории, когда учился в университете… — Эй, — со смехом возмутился Юнхо. И Минсок увидел, как он притягивает Чунмёна к себе. А Чанмин всё так же стоит рядом, глядя на него.        Минсок смутился, опуская глаза и рассматривая плывущие ещё картинки, но он никогда ещё не был так счастлив видеть свои руки и колени. Резкость ещё не наводилась, а при напряжении глаз, отдавало болью в голове, но он видел! И от этого уже хотелось танцевать.        Ужин Минсок слабо запомнил. Он всё думал о красивом альфе, сидящем напротив, о том, что несмотря на плывущие черты, Чанмин оказался гораздо красивее, чем представлял себе Минсок. И привлекательность была не только во внешности, хотя ростом Чанмин не уступал Юнхо, а Минсок питал слабость к высоким альфам. Это он уже понял.        Привлекательность в мягком голосе, заботливых и аккуратных руках. Минсок бы стукнулся головой об стол, пытаясь выгнать дурацкие мысли из головы. Сердце выстукивало так, будто он пробежал кросс. И ему было неловко. Неужели, он такой ветреный, что ему понравился альфа, которого он не видел. Да ещё и так скоро после произошедшего.        Но он ничего не мог с этим поделать. Сердцу не прикажешь. А не привыкший к вниманию альф Минсок вообще терялся от обилия этого самого внимания. Пусть и большинство окружающих его альф оказались замужними, это не отменяло ничего. И если раньше он оценил красоту Чунмёна и Юнхо, то теперь исподтишка смотрел на Чанмина.        Ну как исподтишка. Он пытался, но не успевал скрывать глаза за ресницами, потому что каждый раз натыкался на заинтересованный взгляд Чанмина, от которого становилось жарко. Но приятно тянуло в груди от мягкого взгляда. Минсок почти ничего не смог съесть, переживая внутри бурю эмоций, что выдавала его только отсутствием аппетита. — Капли я написал, — сказал Чанмин, собираясь уходить. Он тронул длинными пальцами запястье Минсока и поднял голову, пронзая взглядом, — утром и вечером по две капельки в каждый глаз. Через неделю жду на приёме.        Минсок кивнул, пытаясь не тереть чешущиеся глаза. Но он так был рад видеть хоть что-то, кроме темноты, что никак не мог сосредоточиться ни на чём конкретном. Рассеянно он выпил чаю, проигнорировав сладкое, он просто думал. Много думал, даже сейчас, стоя на пороге дома. — Не против, если буду звонить? — спросил Чанмин. — Нет, — смущённо пробормотал Минсок и так и стоял на пороге, провожая взглядом отъезжающую машину, пытаясь разобраться в себе.