26/12/1825

Александр Уман жил довольно уединенно, всецело посвящая себя работе и лишь изредка выбираясь на светские вечера. Во время одного из балов, на который его еле вытащили развеяться сослуживцы, ему посчастливилось познакомиться с одним занимательные господином. Господин был младше Александра лет на 5 и обладал необычайно интересной внешностью. Уман сразу подметил его своеобразность – он выделялся на фоне остальных элегантным платьем и тёмными очками, которые он не снимал даже в помещении. Господин был похож на творческого человека. В ходе разговора граф не раз обращал внимание на его образованность, сообразительность и остроумие. У них оказалось много общих тем, особенно в литературе. Непринужденно беседуя, два господина уединились подальше от шумных молодых людей и кружащихся пар. – Ах, дорогой мой граф, если бы вы знали, как приятно порой поговорить с умным человеком! – Лев Михайлович выпустил из трубки несколько колец дыма. – Разве здесь так мало умных людей? Извольте, господин Бортник, но все люди здесь образованные и устоявшиеся в обществе... – граф нахмурился, рассматривая группу людей, бурно что-то обсуждающих. – Сударь, вы, очевидно, неправильно меня поняли, – господин Бортник расплылся в нежной улыбке, – Я имел в виду не прекрасное образование и глубокие познания в литературе, а людей, умных по-другому, умных душой. Господин Уман удивленно улыбнулся. – Поэты, что с вас взять! К концу вечера этот молодой человек производил на графа наилучшее впечатление, да и граф ему, к чему таить, понравился. Обсуждая новую научную статью, а также обстановку во Франции в последнее время, они и не заметили, как время перевалило за полночь. Извинившись перед Львом, господин Уман удалился по причине того, что к семи утра ему необходимо быть на службе. Давно он так не проводил время. Конечно, друзья господина Умана были далеко не глупыми людьми, однако с ними он разговаривал больше о работе. Уже прощаясь, господа обменялись адресами, дабы продолжить дискуссии в форме писем. Александр покинул бал в необычайно приподнятом настроении. Однако, проснувшись утром, он обнаружил, что нигде не мог найти блокнот, в который записал адрес нового знакомого. Перерыв весь кабинет, он так и не нашел эту мелкую вещицу. А ему так хотелось продолжить общение! – Пётр! – граф стоял перед зеркалом, надевая новый пиджак. Слуга спохватился и подбежал к своему господину, поправляя на нем одеяние. – Пётр, ты не видел мою записную книжку, с коей вчера я возвратился домой? – Как ж не видать, видал, барин, видал... – И куда же она делась поутру? – Извольте, вчера вы клали ее на подоконник, а поутру ее там не было. – Прикажи Татьяне, когда будет прибирать, внимательно посмотреть, нет ли где ее... К сожалению, служанка, которую граф называл исключительно Татьяной, а другие слуги - Танечкой, не смогла отыскать заветную книжку. Уман решил написать своему приятелю, тому самому, что познакомил его с господином Бортником, и спросить у него адрес, но он то забывал, то был завален работой. Общение с графом Уманом вызвало у Льва Михайловича много странных и интересных эмоций. В груди словно порхали бабочки, а его самого распирало от радости. Эти эмоции не были чужды барину, но в последнее время он чувствовал их гораздо реже, пока этот умный господин не ворвался в его разум и не затмил там всё. У Льва было непреодолимое желание общаться с ним, завести дружбу. Несомненно, он мечтал о том, чтобы они стали лучшими друзьями. Однако прошло три недели. Писем от господина Лев не получал, а сам не спешил писать – он не знал, как начать письмо, не знал, как обозначить цель его написания, поэтому откладывал это дело в долгий ящик. За три недели Лев Михайлович полностью отдался своему творчеству, исписав всю бумагу в доме новыми произведениями, а потом сжигая их в печи. В груди было какое-то странное чувство тревоги, чувство, что Лев теряет что-то важное. В конце концов барин взял бумажку с адресом Александра Умана и отправился к нему в тарантасе.