Взлелеянный в объятиях истомы В отрочестве - дитя земных светил, Я ждал, на мир смотрел с улыбкой, взглядом новым, Я ради нашей встречи в мире ныне жил. Наш век, подобный бурым, ураганам - Венец из переплетшихся страстей, А мы, потомки славного Вольтера Храним клеймо давно прошедших дней. Мой друг! Не описать словами Того, что моё сердце говорит, Но дни грядущие и сами Замкнутся в призрачный гранит. В веках исчезнут чувства, думы, Пройдут столетия, года, Но чести пламенные узы Прославят нас через века. Бесценный друг, когда б вы знали, Как на душе моей легко Я с вами как над облаками Летаю быстро и легко. Нас век пред выбором поставил И вот, я изгнан и забыт.... Но бог мне вас сюда направил И ваша речь как встарь звучит. Вы здесь, со мной, в моём томленье И знайте, сердцу моему Легко и в девственном волненье Ему я верен одному. Я вас всем сердцем уважаю, А в ваших мыслях и мечтах Знакомый отблеск замечаю И знаю, общий путь нам дан. И вот она - моя свобода! Я с вами вновь её открыл Мой друг, вы так похожи взором На матушку....всю жизнь любил Я её образ смутно-нежный Простите, я болтаю вздор. Возможно, этот стих небрежный Развяжет долгий разговор Как на балах, как в шумной неге Среди веселья юных лет, Как на холодном, невском бреге Когда на воды падал свет Луны холодной, молчаливой.... Она и здесь, опять она Опять меж нами, друг любимый, Стоит печальна и бледна... И каждый день мне - упоенье, Который с вами я прожил...
На языке Льва так и осталась вертеться последняя строчка, которую он находил неприемлемой для прочтения. Он пытался сказать в своем творении о всех своих чувствах, что чувствовал к другу, о том покое, что был здесь, на даче, рядом с ним. И, возможно, у него это получилось. Но не было, как ни странно, душевных терзаний, которые всегда сопровождают влюбленность, нет. Лев чувствовал лишь покой и умиротворенность. Конечно, душевные терзания имели место быть, но они были совершенно незначительны в этой ожившей тишине. Теперь граф понял, почему Лев не сразу прочитал ему свое новое творение. Было в этих стихах что-то личное, не каждому данное. Он читал спокойным, ровным голосом, и, казалось, весь мир замолчал, прислушиваясь. Ветер перестал тревожить деревья и даже костер потрескивал будто бы тише. Вдали от города, от служебной суеты, сидя перед огнем и чувствуя на плече тяжесть тела единственного понимающего его человека, Александр почувствовал умиротворение и расслабленность. Прилив неожиданной нежности захлестнул его, и он приобнял друга одной рукой. Они просидели в молчании несколько минут, смотря в костер, пока граф не опомнился: -Замечательно, как всегда замечательно. Вы же знаете, как я отношусь к вашим работам. Но должен подметить, что на этот раз у вас вышла необычайно чувственная вещь. Немногие ваши современники способны на такое. Уж не влюбились ли вы, голубчик? Ответом послужил лишь смешок где-то рядом с его ухом. И снова они сидели в молчании, пока Александр не заметил, что Лев уже откровенно спит прямо на нем. Он осторожно приподнялся, от чего его товарищ проснулся. -Голубчик, я все понимаю, но вы бы уж до палатки дойти соизволили. Затушив костер и оставив лишь несколько тлеющих поленьев, граф оглянулся на Льва. Он все так же сидел с закрытыми глазами. -Давайте, давайте, вставайте. Совсем вы никакой. Не открывая глаз, Лев лишь улыбнулся. "Ведь слышит же, и даже не думает пошевельнуться! Мальчишка!" - пронеслось в голове у графа. -Милейший, либо вы встаете и идете своим ходом, либо мне придется вас донести. Я, конечно, понимаю, что вам только того и надо, но поимейте совесть! Все так же не открывая глаз, Лев улыбнулся еще шире. Выхода у Александра не оставалось, так что он, вздохнув, подхватил своего друга и, донеся до палатки, благополучно его туда запихнул. - Знаете, вы как малое дите. Даже хуже. - Приятно иной раз побыть ребенком... Вы похожи на мою мать. Граф удивился, а Лев лишь смущенно склонил голову. - Хоть я ее не так хорошо помню, но некая схожесть между вами есть. Я бы хотел познакомить вас с ней... Лев, поняв, что начинает нести бессмысленный бред, умолк и отвел взгляд в сторону. - Прошу меня простить. Мама. Эта тема была больна для Льва, ведь, по сути, именно в семь лет его перестали по настоящему любить. Со смертью его матушки пропала вся любовь и нежность к нему, совсем еще мальчику, и пришло время холодности и отстраненности отца, который и сейчас предпочитает лишь формальное и редкое общение. Конечно, его друг совершенно не знал обо всем этом, и Льву стало стыдно, что он втянул его в эту странную речь. За все время их дружбы Лев ни разу не упоминал свою мать, а сейчас, совершенно неожиданно, сравнил графа с ней. Они уже лежали в спальных мешках. - Ничего страшного. Я бы с удовольствием познакомился с вашей маменькой и был бы рад познакомить вас со своими родителями, но это, увы, невозможно. Папенька и матушка давно почили. Впрочем, не будем о грустном. Вы засыпаете на ходу, негоже мне утомлять вас разговорами. Доброй ночи, Лев. - Доброй ночи, Александр... Лев совсем немного улыбнулся и провалился в глубокий сон.9.
25 ноября 2017 г. в 21:00
Однажды, рано утром, Лев все же решил выйти из заточения. Он бесшумно зашел в столовую. Барин снова не спал всю ночь и не ел около двух дней нормальной еды. Он был одет в домашнее, благо при нынешней ситуации, когда он с другом жил в одном доме, они не беспокоились на этот счет и не стеснялись друг друга.
- Доброе утро, милостивый государь!
Господин Бортник говорил на удивление бодро. Слуга, подававший в этот момент Александру чай, невольно покачал головой, видя состояние своего барина.
Последний сел напротив друга и зевнул, пытаясь скрыть данное.
- Приятного аппетита. - Улыбнувшись, пожелал Лев. - Сегодня отличная погода, и я надеюсь, что вы будете не прочь прокатиться со мной вдоль реки. Я давно, честно говоря, думал о походе на целый день... Что скажете?
Он постарался как можно незаметнее протереть красные от недосыпа глаза. Есть все равно не хотелось, организм привык к отсутствию пищи, однако Лев все таки заставил себя.
- Поход? На целый день? Право, довольно занимательная идея. Однако палатки у вас, я подозреваю, нет. Знаете, у меня дома завалялась одна-две, еще со времен Бонопарте. Если хотите, я могу отправить за ней. Мы можем даже устроить небольшой походный лагерь. Вас же это так интересовало. Наши шпаги, между прочим, уже вторую неделю пылятся в сарае.
Услышав предложение, Лев сразу оживился.
- Ну конечно, конечно! Пусть выезжают сейчас же!
- Но прежде чем вы, молодой человек, куда либо поедете, - начал граф нарочито учительским тоном. Только услышав это, Лев демонстративно закатил глаза. - Вы приведете себя в порядок и хорошенько выспитесь. Думаете, я не замечаю, что прошедшую ночь вы провели за столом в лучшем случае?
Весь день Лев, последовав указанию друга, отсыпался, а вечером прибыл кучер с палаткой, еще одной настоящей шпагой и кучей армейского хлама, оставшегося у Александра со времен службы. Оставшееся время господа готовились к предстоящему походу, укладывая все необходимое в ранцы.
Встав с рассветом, они на заранее подготовленных лошадях выехали в сторону полей. Полный объезд всей территории занял у господ добрую половину дня, и к обеду они остановились в лесу неподалеку от реки, где и разбили лагерь. Лев, как граф и предполагал, не имел ни малейшего представления о походной жизни, и ему пришлось учить его ставить палатку, разводить костер и варить щи в солдатском котелке. После небольшой экспедиции в лес и краткой лекции "что есть нельзя, а что можно" Александр научил своего друга точить и смазывать настоящую боевую шпагу. Граф, непонятно зачем, приказал захватить с собой свой старый кивер, и Лев, нахлобучив его, размахивал шпагой, вызывая друга на дуэль и называя "поганым французишкой". До вечера они упражнялись, а с наступлением сумерек Александр снова развел костер. Сидя у него, он рассказывал другу солдатские байки, спел пару армейских песен времен своей молодости и показывал маленькие походные хитрости. Лев, явно не привыкший к таким физическим нагрузкам, был хоть и счастливый, но жутко уставший, и буквально валился на графа.
- Знаете, граф... - устало сказал он, все-таки устроившись на его плече. - Думаю, я все же могу зачитать вам некоторые строки... Конечно, написал я достаточно, однако все сказать еще не готов.
Поэт, не поднимая головы с родного плеча, прикрыл глаза и тихо, но выразительно, стал читать стихотворение.