26/12/1825

Утром господа сели в седло и направились неторопливым шагом к дому. Лев был бодр и полон сил, несмотря на то, что вечером, все же, слишком много пригубил благородного напитка. - Мне все интересно, - внезапно сказал он на полпути, - как такой устоявшийся в обществе человек, с приличным доходом и острым умом, все еще не обременен узами брака? - Мне всегда казалось, что такие прогрессивные личности как вы, мой милый друг, считают брак пережитком прошлого. Как человек, тесно связанный с законом, скажу вам, что это крайне невыгодно с правовой точки зрения. Ведь не всегда человек способен любить своего суженого? А развод, как вы знаете, хоть и возможен, но порицаем церковью и обществом и несет за собой много хлопот. - Несомненно, вы правы. Но как же наследство? Если я не ошибаюсь, вы последний представитель своего рода. - Не ошибаетесь. Честно говоря, я всегда рассматривал брак как обязанность. Проехав некоторое время в молчании, миновав поля и небольшой перелесок, граф решил возобновить разговор: - Ну а что же вы, голубчик? Вы тоже не женаты, и даже не имеете никакой заинтересованности, насколько мне известно. Ведь вам, как поэту, в первую очередь нужна муза. - Брак обременителен. Он ко многому обязывает и лишает свободы, которую мы, творческие личности, ценим больше всего. Что касается музы - не переживайте. У меня свои источники вдохновения. Ну не мог же Лев признаться, что его муза прямо сейчас лениво покачивается в седле в шаге от него. Обратный путь занял почти весь день. К тому времени, как два друга уже подъезжали к даче, вечер вступил в свою силу. Солнце заходило, и багровый летний закат прекрасно смотрелся на почти идеальной глади полей, нарушаемой лишь одиноко стоящими стогами сена. - Вы только взгляните на этот закат! Просто великолепно! - восхищался господин Бортник, спешиваясь с лошади, - Видели ли вы когда-нибудь что-то подобное в своей столице? Пойдемте же прогуляемся! Александру было крайне лень вылезать из седла, и, если честно, хотелось поскорее попасть в уютную постель, но пришлось уступить неугомонному Льву и устроить небольшую прогулку прямо по полю. Лев, расслабленно улыбаясь, смотрел на закат. А потом схватил лестницу, прислоненную к яблоне, и потащил ее к стоящему Александру Николаевичу. - Помогите же! Вдвоем они поставили лестницу к стогу сена и Лев шутливо подал ему руку. Граф, улыбаясь, принял его помощь и забрался наверх. Лев же последовал за ним. Они сидели бок о бок. Поэт достал флягу из кармана своего пиджака и протянул Александру. - Однако, вы правы, муза нужна поэту. Приняв флягу и сделав глоток, Александр, под удивленный взгляд Льва, положил ее в свой карман. - Вам на сегодня достаточно. Проигнорировав возмущения, Александр продолжил развивать начатую тему: - И не только поэту. Муза вдохновляет как на написание прекрасных романов и музыкальных опер, так и на победоносные войны, на подвиги, да даже на обыденную бумажную работу, если вам угодно. Но многое зависит от того, что именно вы воспринимаете как музу. Для некоторых это творчество, бывают и те, кто подпитывается идеей славы, но для многих муза выражается исключительно в любви. - Что же для вас любовь, Александр? - Когда мужчина и женщина влюбляются в друг друга, женитьба и дети... - И как вы назовете наши отношения? - Дружбой? - Вы говорите так неуверенно и так нежно, что я отказываюсь вам верить. Граф тихо рассмеялся. - Знаете, Лев, мне страшно назвать чувства к вам любовью, однако... в век неопределенности, когда страну разрывают на части либералы и консерваторы, когда юные умы стремятся выделиться из толпы или же занять свою нишу в обществе, в век Онегина и Чацкого появляется что-то светлое, проблеск счастья в сегодняшнем дне... И я с уверенностью могу сказать, что для меня проблеском счастья являетесь, как ни странно, вы. Лев с нежностью смотрел на своего друга во время всего диалога. А под конец не выдержал и прижался к нему, положив голову ему на плечо. Он чувствовал, как ласковые руки Александра гладят его по голове и зарываются в волосы. Лев счастлив, счастлив как никогда. Параллельно нежному взгляду, он нервно кусал губы и краснел. Лев был настолько непривычно тихим и стеснительным, что Александр смотрел на него, вопросительно изогнув бровь. - Вы правы. Муза нужна всем. И у меня есть она... Точнее он. Вы знаете... Нет, конечно же вы не знаете... Вы моя муза. Все стихи последние пять лет... Это все о вас. Мой милый граф, знали бы вы, как я страдал от невозможности вам признаться!.. Я боялся вашей реакции, и, признаться, до сих пор боюсь. Но все же, как видите, я решился. Не сочтите меня за безумца. Я весь в вашей власти, боле без тайн и секретов. Делайте со мной, что хотите. Признание совершенно выбило Александра из колеи. Он не ожидал этого услышать, а тем более сейчас, в такой расслабленной и ни к чему не принуждающей обстановке. Мгновенно пронеслись у него в памяти все их разговоры, прогулки, уединенные вечера. Вспомнились глаза Льва, смотрящие на него с восхищением. Не восхищение это было, и не обожание, отнюдь. Это был взгляд самых настоящих влюбленных глаз, который граф, по глупости своей, принимал за что-то иное. Ему стали ясны все эти мимолетные прикосновения, нежные обращения, и смущенно краснел его друг, оказывается, явно не от жаркого летнего дня. Как же он мог не замечать этого? И пока раздумье и осмысление заполняло его голову, он смотрел на Льва озадаченным взглядом. Лев, боясь даже лишний раз вздохнуть, не выдерживал, опуская свой взор на соломинки сена, находя их необычайно интересными. Тягостное молчание не давало ему покоя. "Боже мой... Что он только подумает обо мне? Ну зачем, зачем я это сделал? На что надеялся?" Теперь же он не только не обретет нового счастья, но и рискует утратить старое. Вдруг он не так его понял? Ну конечно! Лев был готов расплакаться от досады. Но Александр все понял. На него словно снизошло озарение. Положив руку на плечо Льва, он медленно притянул его к себе, целуя в лоб и не выпуская из крепкого захвата. Несколько секунд он ощущал явное напряжение и недоверие, а после почувствовал, как что-то уткнулось ему в грудь. Послышались тихие всхлипы. "Тише, тише, мой милый друг...Вам нечего бояться. Я все прекрасно понимаю. Думаю, вы не поверите, если я скажу, что испытываю то же самое."

Солнце окончательно зашло, оставив бледную розовую полосу на горизонте.

На небе загорелись первые звезды.