Любовь & Дружба

Оля в который раз нажала на вызов и вновь услышала механический безжизненный голос, говорящий на незнакомом языке, скорее всего, изъезженную фразу: «Абонент не доступен или находится вне зоне действия сети». Где же этот Дорофеус? Когда он нужен, то его нет… И трубку вообще не берет, а Оля сильно волновалась. Она не могла понять, откуда это ноющее чувство груди, откуда это ощущение трагедии, которая может случиться, будто бы вот-вот она узнает страшную новость. Неужели интуиция сработала? Обычно она молчала и только в особенных случаях появлялась. Неужели как сейчас? Оля задумалась, заставила себя постоять на месте — не время мелькать по комнате, хорошо, что мамы нет, иначе бы она пропала из-за этой привычки. Так же себя вела, когда ее нервы были на пределе. Впрочем, не мудрено, расследование началось, а Дорофеус пропал, и Оля видела в этом взаимосвязь. Она попыталась представить, куда мог пойти этот парень и зачем. В прошлый раз он залез в дом к Марии и вызвал ее на откровенный разговор, явно перечитав детективы, в которых преступник в желании потешить собственное самолюбие, не упуская детали, рассказывал всё-всё пришедшему сыщику на чай или на машине смерти. Реальность же оказалась намного другой. В итоге Дорофеусу не поверили, прочитали зато нотации и отпустили с миром. А сейчас что случилось? Нежели проник еще куда-то? В дом к убитой, например. Оля замерла, поняла, что на верном пути, и бросилась переодеваться, чтобы поспешить к этому дурачку. И она знала, что позже обязательно испытает чувство вины. Если уже не начала. Конечно, будто в дополнении к своим несчастьям она заблудилась и в первые мгновения шагала по Кипру, оглядывалась по сторонам, не решаясь обратиться к жителям, поскольку английский язык у нее был далек от идеала. Потом включила карты-гугл. Слава богу, запомнила название улицы, где и находилась дом убитой, и с помощью навигатора пошла вперед, следовала направлениям, старательно не обращая внимания на интернет, чтобы не гневаться попусту. Он работал с переменным успехом. По дороге успела по десять раз подумать о своей версии и заняться самобичеванием. Оля знала, что глубоко виновата перед Дорофеусом. Она его фактически втянула в дело, когда познакомилась на пляже и рассказала о желании узнать правду. Тогда посчитала, что ей невероятно повезло — встретила человека, который знает и местный язык, и русский. Да, с акцентом и с речевыми ошибками, но знает! И сможет опросить свидетелей, к примеру, соседей убитой, потом они проведут мозговой штурм, обсудят версии по чату с друзьями… Но Оля так загорелась расследованием, а потом просто наслаждалась отдыхом на Кипре, что не обратила внимание — Дорофеус был больше одиночкой и любил лезть на рожон. И даже не как Петька Квитко — тот брал с собой Крузенштерна или кого-то из ребят, старался себя подстраховать в последнее время хотя бы сообщением, куда он пошел, и самое главное, что он не был способен на резкость, на эта безрассудную смелость. Квитко подсчитывал риски, знал, когда нужно помолчать или спрятаться, а когда его обнаружили, то стоит выйти и притвориться умственно-отсталым, чтобы у преступников не появилось и тени сомнений. Или разыграть что-то иное, используя весь свой актерский талант. Квитко очень хорошо знал, чем чревата любая ошибка, и еще имел достаточный опыт в подобных делах, но вот Дорофеус же был новичком в расследовании, по сравнению с ребятами и Олей, которые собаку на этом съели. Он впервые наткнулся на дело в своей жизни и желал сделать для него все возможное, лишь бы раскрыть. И эта своего рода фанатическая готовность всегда стояла боком ее обладателю. Оля должна была это осознать, вовремя вмешаться, жестко надавить или возмутиться, проследить… Но она этого не сделала. Она доверяла Дорофеусу. Да, поругалась с ним после того проникновения в дом Марии, выразила свои чувства и поверила, что такого больше не повториться. Судьба дала ему тумаки, показала, что не всегда стоит действовать согласно собственному замыслу. И Оля на какое-то время успокоилась или просто не хотела замечать происходящего? Ее глаза горели от этого рая на земле. Сердце сильно счастливо подскакивало от частого разговора с Крузенштерном, от простого общения с друзьями и обмена с ними шутками. Яркий пляж, белые шезлонги, море — вот еще что отвлекало, но это никак не умаляет вину Оли. Только сейчас, глядя на раскидистые пальмы, голубое небо, мощенную дорожку, но не видя всей красоты у этой местности, Оля понимала, как была неправа. И что оправдания звучат жалко, и если Дорофеус таки рискнул, то его жизнь в опасности. Ведь преступник обитает в этом самом доме и легко может заметить подростка, а там и убить, чтобы похоронить свою тайну. Тайну убийства. Оля вздохнула и нажала на кнопку вызова, зная, что иного выхода нет. *** Дорофеус очень вовремя решил проверить дом убитой, когда никого не было, и неудивительно, полиция вела следственные действия и, скорее всего, запретила занимать жилье на какое-то время. Значит, никто не потревожит и уж тем более застанет Дорофеуса за неблаговидным занятием. Вообще-то нужно было пойти с Олей или оставить ее на стреме, но после той ссоры как-то не хотелось. Дорофеус осознал свою ошибку, когда безрассудно показался перед Марией, и чувствовал, если расскажет о желании залезть в иной дом, то его явно не одобрят. И хорошо, если опять не выйдет размолвка. Но Оля поймет, как не права. Вот сейчас он осмотрит место преступления, сделает правильные выводы, и его недавняя подруга сразу же изменит свое мнение, может быть, еще похвалит за дальновидный и развитый ум. Подозреваемых же немного в принципе — всего лишь племянник, сын и сосед, отец Марии, а вот улик всё нет, лишь одни факты. Дорофеус прошел мимо лестницы, словно приглашающей на второй этаж, направился в гостиную, размышляя, что может найти такого интересного и наталкивающее на размышления, и замер. На стуле была привязана служанка Леонида, в глазах застыл ужас, во рту кляп, она мычала, будто бы хотела что-то сказать, показывала головой куда-то сзади, и, очнувшись от шока, Дорофеус хотел было повернуться, понять ее знак, но было поздно. Его ударили чем-то тяжелым, и он потерял сознание. Так и не увидев, кто преступник. Сознание возвращалось медленно, в глазах мутно, а еще болела голова, точнее, ее задняя часть, а еще невозможно было пошевелиться. Дорофеус, еле приходя в себя, огляделся и, догадываясь, увидел, что его посадили на стул, будто в насмешку, привязали рядом со служанкой, которая смотрела на него с жалостью и страхом. А в дверях стоял, ухмыляясь, племянник убитой — молодой прекрасный мужчина со смуглого оттенка кожей. — Очнулись? Вот и хорошо, должны же знать, чем всё закончится, — заявил он и, недовольно поморщившись, добавил. — Ты, мальчишка, зря тут появился. Испортил мои планы, теперь придется всё менять, чтобы выглядело логично. — Я мог бы уйти… — предложил Дорофеус, особо не надеясь на успех. Кто же отпускает потенциального свидетеля для полиции? И не ошибся, племянник убитой — а его звали Теофанис — засмеялся, словно услышал что-то забавное, и покачал головой. — Вы слишком много знаете. Мне хватило тетушки, убил я ее случайно, оттолкнув в сторону, но столько проблем от нее. И вы принесет мне неприятности, так что лучше от всего избавиться сразу, — и Дорофеусу закрыли рот кляпом, явно заканчивая на этом свой разговор. Оставалось лишь оглядываться по сторонам и думать о многом. И в первую очередь о своей самонадеянности. «Получить наследство и жить, разрубив гордиев узел», — подумал Дорофеус, понимая цель преступника. И его прошиб холодный пот, сердце застучало как у пойманного в силки животного, а в голове пронеслись различные мысли, и большинство из них досадные. Дорофеус шел с целью добыть улики, а в итоге угодил прямиком к убийце, и теперь тот планировал какой-то дьявольский план, а он дрожал и не знал, что ему делать. Ну почему в детективах всё так ясно? Сыщик разговаривает с преступником, выясняет мотивы, потом приходит подкрепление, и зло побеждено, когда как сейчас всё совсем иначе. И ведь говорила Дорофеусу Оля, что не стоит рисковать, особенно если идти самому, никого не предупреждая, ведь можно легко попасть в ловушку, а он отмахивался и злился, что его не понимают. Теперь очень жалел, что не внял совету опытной подруги, и еще досадовал — думал, что может всё, найдет улики, легко докажет вину преступника. Он был охвачен азартом, верил, что добьется всего… и не мог банально распутать веревки. Они сильно впились в кожу и не позволяли даже пальцу пошевелиться. Это полное фиаско! Теофанис сел за стол и стал что-то писать, уже не говоря ничего в дополнение, и Дорофеус оглядывался, ища хоть что-то, что поможет высвободиться. Как он справится с сильным преступником, он не понимал, но не собирался бездействовать, как вдруг послышались шаги. — Good day! — вдруг сказала появившееся Оля, и Дорофеус вздрогнул, пригляделся, вначале не поверив в реальность происходящего, и тут же отвел взгляд в пол, надеясь, что его реакцию никто не заметил. Он осознал, что она имела какую-то идею и не была сумасшедшей, решившей прийти в логово к преступника и готовой быть убитой им же. Или была, но хотела спасти людей. — Чего тебе? — Теофанис подскочил со своего места и машинально спросил на греческом, потом поморщился и достал нож, недвусмысленно указывая, чем может грозить любой шаг в сторону или другое неверное движение. Почему-то в голову Дорофеуса пришла совсем нелепая мысль, что, слава Богу, у него нет пистолета. — What do you have? — распахнула глаза Оля и попятилась. — Knife. I can kill you. — Why? I can go? I will say that I don't see anything, — наверное, этот странный диалог продолжался бы дальше, а может, Дорофеус смог бы избавиться от пут, или Оля исполнила дальше свой невероятный план, как вдруг дверь распахнулась, и предстал новый участник. Друг Теофаниса, и в руках он держал как раз целое ружье. То, чего так боялся Дорофеус, а теперь глядел с ужасом на этого человека, ожидая подвоха. Покрасневший, весь в гневе он закричал, не выпуская оружия и держа на мушке напрягшегося Теофаниса. Оля попятилась, беспомощно оглянулась на Дорофеуса, будто бы прося перевода, а тот старался дальше разбираться с веревками, параллельно слушая. Друг, точнее, бывший приятель Теофаниса возмущался, что он не подписывался на ужасные дела и не собирался покрывать преступника, он просто сказал, что якобы видел Теофаниса рядом с собой и невольно, из чистых побуждений солгал. И только недавно услышал и сделал верные выводы: он, оказывается, покрывал преступника. И сейчас собирался отомстить. Теофанис вздрогнул, огляделся, понимая, что отрицанием не получится как-то обмануть, и пошел в ва-банк: — Давай разберемся с ними, и всё будет хорошо. Откуда полиции знать, что я убил, а ты помог мне подделать алиби? Успокойся, отпусти ружье. Ты же не хочешь, чтобы кто-то пострадал? Оля давно уже стояла рядом со служанкой и сейчас быстро ее освобождала, пока те двое мужчин разбирались, потом бросилась помогать Дорофеусу, и именно этот момент застал Теофанис, когда, опомнившись, второй раз оглянулся. Он крикнул, что-то сказал, выхватил нож, стал неумолимо приближаться. Приятель, всё такой же напряженный и не успокоенный, выстрелил, попадая в плечо бедной служанки, та истошно заорала, а в комнату вбежали полицейские…