Осколки

      Резкий взмах, — и к горлу приставляют тупую сторону клинка, быстрым движением опрокинув на спину и придавив к пыльной земле. Прищурившись, на Джисона смотрят испытующе из-под сведённых к переносице бровей. Пойманный тяжело сглатывает. У горла — холод острого лезвия. Дрожащими от голода пальцами он цепляется за хрупкую руку, крепко удерживающую оружие, и не думает сопротивляться — в теле за долгие дни скопилась опустошающая слабость. В затылке эхом проскальзывает боль.       — Что тебе надо? — грозно и чётко спрашивают и поднимают оружие выше по горлу, заставляя запрокинуть голову.       Джисон послушно приподнимает подбородок, не спуская перепуганный взгляд с маленького лица, затемнённого ночью. По голосу и телосложению удаётся различить, что он имеет дело с человеком невзрослым, но это не меняет ситуацию.       — Я н-не хотел!.. — расторопно сообщает Джисон, испугавшись того, что одним движением его горло может оказаться перерезанным. — Случайно… В д-деревню, и заблудился…       Спина покрывается ледяной испариной, когда в темноте Джисон едва замечает, как свергают глаза, и он судорожно соображает, как сменить чужой гнев на милость, но ловит только обрывки фраз, противно не желавшие складываться в здравую мысль. От этого на глаза наворачиваются жгучие слёзы. Джисон злится на самого себя, его начинает потряхивать. Он дышит чаще, сжимает зубы и зажмуривается, отсчитывая секунды жизни. В сознании эхом проносится образ Нари.       Только сожаление ещё прочнее припечатывает к земле, как теперь о недавнем присутствии нападавшего оповещает лишь тяжесть на ногах и груди. Удивлённо распахнув глаза, Джисон напряжённо наблюдает за тем, как остриё охотничьего ножа опасно устремляется в его сторону. Слёзы не прекращают бежать по щекам, однако страх смерти отступает, и он расторопно вскакивает, повинуясь приказу подняться. От этого силуэт перед ним смещается в сторону. Смяв в руках ткань изодранной накидки, он измученно стонет, когда его начинает мутить, а тело обдаёт жаром.       — Эй, — голос мальчика на секунду колеблется беспокойством.       Из головы будто высасывают реальность. Джисон моргает, валясь на бок, и его затягивает в кромешную темноту.       Приходит в себя он уже когда землю освещает то ли рассветное, то ли закатное солнце — под веки противно лезет свет. За время сна спокойствие заполонило мерно вздымающуюся грудь, и сейчас только сильнее заманивает его в негу, притупляя безостановочное стремление двигаться вперёд. Недавний страх едва различимо принимает очертания заново только тогда, когда не удаётся пошевелить плохо чувствующимися пальцами. Да и руки, заведённые за спину, неприятно сковывает. От пробного движения Джисон бессильно шипит, так как в запястья острыми клыками вгрызается боль. Последующие несколько секунд для Джисона, безжалостно разрастаясь, существует только она.       Он утыкается лбом в землю, на которой лежит, и задерживает дыхание, сосредоточенно прислушавшись. Рядом раздаётся шорох. Потом он прекращается, так что кажется, будто почудилось, но Джисон всё равно выбирает переждать.       — И долго валяться планируешь?       В плечо утыкается что-то острое. Джисон ужалено дёргается, страшно перепугавшись, и резво переворачивается на спину, чтобы свободно видеть опасность. Мальчик хлопает глазами. Он сидит на корточках, а между пальцев зажата небольшая и тонкая ветка. При солнечном свете он выглядит не так устрашающе: растрёпанный, кареглазый, разве что на щеке длинная запёкшаяся царапина, совсем свежая.       Его брови на секунду дёргаются, видимо, в удивлении, но губы только сжимаются. И причина этому затяжное молчание.       — Пытался украсть мои вещи?       Мальчик с подозрением прищуривается и принимает грозный вид, чтобы запугать, подражая взрослым. Джисон, на самом деле, ничего не хотел, только увидел свет от костра глубоко в лесу и неосознанно пошёл к нему, как несмышлёныш. Почему-то накалённый в жару мозг обманчиво предположил, что там может быть Нари, хотя там вовсе не Юг. Спрятался за дерево сугубо из нелишней предосторожности, а противная трескучая ветка предательски попалась под левую ногу, обнажив местонахождение.       — Ни в коем случае! — излишне эмоционально выпаливает Джисон; его глаза становятся ещё больше, когда он старается убедить в своей невиновности. — Я ищу одну женщину. Возможно, она проходила где-то здесь…       — Ясно, — совсем просто отвечает мальчик. Джисон ждёт, ждёт освобождения или на крайний случай уточняющих вопросов, но так и остаётся нетронутым. Листва тихо нашёптывает, что просто так его не отпустят. И вообще они напряжённо вглядываются друг другу в глаза уже довольно долгое время.       Накрывает волнением, когда мальчик поднимается и разворачивается к нему спиной. Он молча тянется к собранной сумке и связанным тушкам убитых зверей, перекидывает их через плечо, и Джисон натянуто улыбается, замечая свой мешок, который также оказывается в чужих руках.       — А… Ты меня не развяжешь? Эй! Мои вещи! Не трогай, это моё!.. Вор!       Мальчик вдруг оборачивается, в глазах — веселье. Он широко улыбается и машет на прощание рукой, на последок высунув язык, и теперь выглядит совсем обычным бессовестным задирой.       — Уж извини, теперь это моя добыча. Удачи!       — Бессовестный обманщик!..       Кряхтя, Джисон раскачивается и поднимается на ноги, в чём тут же терпит крах и падает на заднее место. Ему всё ещё сложно из-за голода, но рядом нет никого, чтобы его остановить или наоборот — помочь. Из носа течёт, оповещая о скорых слезах, но Джисон куда настырнее, чем кажется. Он пробует снова и снова, чувствуя себя жуком, который перевернулся на спину, а затем оглядывается. Где-то обязательно должен быть выход. Вокруг много мощных цветущих деревьев. Он подползает к ближайшему дереву, опирается спиной о его ствол. Жёсткая кора обдирает кожу рук, с помощью которых удаётся подняться, и Джисон постанывает, борясь сам с собой. Из последних сил он поднимается на ноги — колени болят. Ужасно трудно. По лбу скатывается капля пота.       Его обманули! Теперь — ни вещей, ни еды, ни оружия. Больше всего досаду вызывал именно лук, который оставила ему Нари. Так как это было порождение магии, он обращался в небольшой кристальный шар, когда в нём не было надобности. И этот шар, к сожалению, оказался не в кармане из-за боязни потерять, а в том самом мешке, унесённом без зазрения совести.       А в нём ещё теплилась надежда, что мальчишка поймёт! Как же плохо он разбирается в людях!       Нари не в счёт… Она просто трусиха.       Запястья — хуже того — начинали неметь. Туго же их перевязали… Со всей злости, если так подумать. Джисон воротит головой из стороны в сторону, чтобы разглядеть местность. В траве мерещится отблеск солнца. Джисон прищуривается, так как видно плохо. С разочарованным стоном он отталкивается от ствола дерева и направляется к отблеску. Трава густая и длинная, чудо, что вообще сквозь неё что-то удаётся заметить. Молясь, чтобы не свалиться, он ногой старательно приминает траву по бокам. Сначала проглядывает красная рукоять. Неужели она?.. Ноги немеют ещё сильнее от волнения. Золотом на ней высечены звериные клыки, обрамлённые ветвями плюща… Да! Тот мальчишка обронил кинжал! Целый кинжал!       Однако радость тут же сменяется унынием, стоит представить, как снова нужно опускаться на землю. Джисон собирается с силами, прежде чем заставляет себя упасть на землю и нащупать кинжал. Каким невнимательным нужно быть человеком, чтобы взять и обронить оружие, так и не заметив пропажи! Кому ещё нужна удача?! У Джисона с удачей всё в порядке!       — Удачи! — кривляясь, передразнивает он, когда вспоминает противное улыбающееся лицо. — Ещё и воображал себя взрослым!       Страх от недавней встречи с этим мальчишкой как ветром сдуло. С каждым движением обретается уверенность в собственных силах и остреет юношеский задор. Видела бы его Нари…       — Ай!       Затылок взрывается мелкой болью. Джисон дёргается и оборачивается за своё плечо, а затем не верит своим глазам.       — Ты!..       — Я!       Мальчишка, подкидывая в воздух очередную шишку, гадко усмехается. За кинжалом вернулся, негодяй? Чувствуя злобу, Джисон совсем забывает про оружие, которым практически на половину удалось разрезать верёвку. Ну, по крайней мере, ему так казалось.       — Жалкое зрелище, — продолжает дразнить мальчишка. — Будь здесь стая волков, от тебя не осталось бы ни одной кости.       — А тебе какое дело? — ведётся на манипуляцию Джисон. — Шёл себе куда-то, так и иди! Ещё и с краденным вещами!       Улыбка с лица мальчишки моментально пропадает. Как только он молча ступает в сторону Джисона, у того просыпается прежнее волнение. Всё-таки, преимущество не на его стороне. Язык в прежние времена доводил его до плохого результата. Но извиняться он не намерен! Ни за что!       Джисон обливается холодным потом, как только мальчишка поднимает с земли кинжал за его спиной. К огромному стыду по напряжённым плечам это заметно.       — Спасибо, что нашёл кинжал. Незаменимая вещь. Можно и жизнь спасти, и горло перерезать.       Мальчишка не развязывает Джисона, и как маленького ребёнка поднимает с земли, ухватив под руку. Задать вопрос о том, куда они направляются, не поворачивается язык. Всё-таки, кончик кинжала утыкается ему прямо в спину, ноги сильно подкашиваются для того, чтобы убежать. Он только раза два пытался подать голос, но в ответ слышал шумные выдохи, транслирующие недовольство. Они петляют между деревьями без остановки. Джисон пару раз запинается о мощные корни, выглядывающие из-под сухой земли, и тихо ругается себе под нос, так как пальцы ног начинают болеть. Он ничего не ест уже несколько суток, в глазах начинают мелькать мушки. А они всё идут и идут… Пока перед ними не заканчивается лес.       Из-за наступивших сумерек в деревне с ветхим заборчиком зажгли факелы. Джисон непонимающе оборачивается к мальчишке, но тот только сильнее давит остриём на спину, подталкивая вперёд.       — Вы же не едите людей?       — С потрохами.       Не съедят, так собак накормят, — думает про себя Джисон, громко сглатывая так, что горло стягивает. Ладони моментально потеют.       — Минхо! Старики, Минхо всё-таки нашёл дорогу! — с хохотом кричат, как только они минуют ворота. За спиной недовольно цыкает мальчишка. Джисон нервно усмехается. Все, кто видит их, слетаются в кучу, обступая со всех сторон.