Нарисуй мне август

      Димка на автомате идёт вслед за ним:       — Богдан.       Богдан, не оборачиваясь, глухо говорит:       — Уйди. Пожалуйста. Я пьян, я могу сорваться.       — Я не уйду, — упрямо отвечает Димка, подходит ближе и кладёт руки на окаменевшую спину Богдана.       Тот резко поворачивается и прижимает Димку к стене:       — Ты не видишь, что я сдерживаюсь из последних сил? Ты не видишь, каких трудов мне это стоит?       — А ты не сдерживайся, — быстро отвечает ему Димка, обнимая его за шею и пытаясь склонить ближе к себе его голову.       Богдан тяжело дышит над ним, согнувшись почти вдвое и упершись своим лбом ему в макушку.       — Богдан, поцелуй меня, — просит Димка, привставая на цыпочках.       — Нет, — Богдан отстраняется от Димки, но тут же тянется руками к его волосам. — Почему ты не подстригся?       — Потому что тебе нравятся мои волосы.       — Ты специально? — Богдан закручивает пряди между пальцами, тянет их в разные стороны, а Димка покорно поворачивает вслед за его движениями голову.       — Я специально, — задыхаясь, соглашается Димка.       — Нравится меня мучить? — Богдан проводит ладонью по Димкиной щеке, наблюдая, как тот, закрыв глаза, подставляется под эту ласку.       — Ты сам себя мучаешь, — шепчет Димка. — Ты можешь взять то, что хочешь в любой момент. Я твой.       — Ты мой, — повторяет за ним Богдан, прикасаясь пальцами к его губам, тут же приоткрывшимся навстречу, давит на них, чувствуя влажную мягкость Димкиного рта. — Это неправильно.       — Кто это придумал? — спрашивает Димка, обхватывая пальцы Богдана губами и втягивая их внутрь.       Богдан заворожённо смотрит на это, дыхание прерывается, он проталкивает пальцы глубже, потом двигает их обратно, укоризненно говорит Димке:       — Ты не должен так делать.       — Как не должен делать? — Димка облизывает его пальцы. — Вот так?       — Никак не должен.       — Совсем никак? — Димка проводит языком по своим губам и хитро смотрит на него. — Так тоже не надо делать?       Богдан чуть ли не рычит, хватает Димку за плечи, сдавливает их что есть силы, Димка же тянется к пуговицам его рубашки, расстёгивает их одну за другой под неподвижным взглядом Богдана и с удовольствием гладит обнажившуюся кожу, тут же покрывающуюся мурашками под его ладонями.       Дорвавшись до запретного плода, он обнимает Богдана, прижимается губами к мышцам груди, обхватывает маленький и такой вожделенный ещё с того далёкого раза сосок, прикусывает его зубами. Богдан стонет и откидывает назад голову. Димка стягивает рубашку с плеч Богдана, целует везде, где может дотянуться, спускается ниже к животу, пытается расстегнуть молнию на джинсах. Тут Богдан приходит в себя и дёргает Димку наверх:       — Ты не будешь этого делать.       — Почему? Я хочу. Ты ведь тоже хочешь.       Богдан глухо стонет, потом, словно решившись, задирает Димкины руки кверху, стаскивая с него футболку, с удовлетворённым вздохом поднимает его на руки, прижимая его к груди, и опускает на свою кровать. Гладит выгибающееся под его руками хрупкое, почти невесомое тело. Димка, теряя самоконтроль, тянет Богдана на себя, судорожно выдыхая воздух, губы так сводит от нестерпимого желания поцелуя, что становится больно.       — Поцелуй меня, — снова просит Димка, открывая затуманенные страстью глаза.       Богдан качает головой и снова перебирает длинные пряди его волос. Димка разочарованно откидывается на кровати, а руки Богдана продолжают гладить его шею, плечи, грудь, спускаются к животу и замирают на поясе его джинсов.       Димка машинально дёргает бедра вверх, Богдан, нахмурившись, сжав губы, расстегивает молнию, стягивает сковывающую движения одежду и роняет её на пол.       Смотрит на худенькое и такое маленькое по сравнению с ним мальчишеское тело, наклоняется вперёд и целует Димку в шею, прикусывая нежную и чувствительную кожу.       Димка охает, по его телу проходит судорога, он изгибается, чтобы быть ближе к Богдану, всхлипывает чуть слышно:       — Я хочу тебя. Я так хочу тебя.       Богдан вздрагивает, он опускает вниз руку и сжимает ладонью твёрдый и влажный Димкин член, накрывая большим пальцем середину головки. Димка подается навстречу его ладони, пальцы на его ногах поджимаются, а из глубины горла раздаётся протяжный стон.       Богдан делает несколько скользящих рывков, и Димка, вцепившись зубами ему в плечо, бьётся под его рукой в сладких конвульсиях, зажмурив глаза с текущими из них слезами.       — Мой маленький ангел, — тихо шепчет ему Богдан в самые губы и очень легко целует их.       Димка все ещё вздрагивает в его руках, постепенно его дыхание выравнивается, и через несколько минут он уже спит спокойно и безмятежно, улыбаясь такой счастливой улыбкой, какая бывает только у детей.       Богдан накрывает его одеялом, сам укладывается рядом и прижимает спящего Димку к своей груди.