Праздник Фонарей в Абу-Аби

      В спальне царил полумрак. Огромную кровать с балдахином освещала одна лишь свеча, да и та была накрыта перламутровым колпаком. Но даже темнота не могла скрыть богатство интерьера. Ковры из шкур верблюдов, прикроватные столы на ножках, сделанных из чистого золота самой высокой пробы – ничего лишнего и одновременно так много, все было на своих местах. Недостижимая роскошь для остальных арабов у шейхов была всего лишь прихотью.       Фарадж, словно очнувшись от глубокого раздумья, кинул взгляд на солнечные часы. Через несколько часов наступит полночь и этот мучительно долгий день в конце концов закончится. Общение с недавно прибывшими гостями давалось нелегко – от него постоянно что-то требовали. В силу сложившейся ситуации отказывать семье Фаиль он не смел ни в чем, иначе Фараджа сочли бы за негостеприимного хозяина. А это могло поставить крест на столь значимых для Абу-Аби деловых отношениях.       Мужчина снова окинул уставшим взглядом свою спальню. Когда он высыпался в последний раз? Тяжелые багровые занавеси тихо шуршали по мраморному полу, колыхаясь от ветра; за окном тускло светила полная луна. В последнее время сон принципиально отказывался посещать шейха и бессонные ночи приходилось проводить вместе с Паулем, чтобы хоть как-то скоротать время. А утром все по одному сценарию: завтрак с гостями, соколиная охота или конные прогулки, обед, обсуждение с главой семьи Фаиль скорой свадебной церемонии. Это когда-нибудь закончится?       Фарадж уронил голову и провел большим пальцем по нахмуренным бровям. Сегодня Пауль решил сделать своему господину какой-то сюрприз и оставил его одного томиться в ожидании в спальне, пока все не будет готово. Но время шло, а Пауль все не возвращался. Фарадж был не против один посидеть в полумраке, но тогда в его голове снова возникал навязчивый образ вечно недовольного Джозефа Фаиль...       За дверью раздался крик. Стало понятно, что что-то пошло не так. Фарадж накинул на обнаженное тело багровый шелковый халат и вышел из спальни. То, что предстало перед его взором не могло не застать врасплох. Разъяренный Пауль вопил и метал по комнате и кидал в слугу все, что попадется ему под руку. Какое-то время Фарадж молча наблюдал за происходящем, пытаясь понять, что же произошло.       — Почему ты кричишь на моих слуг? — спокойным голосом спросил шейх. Хотя он был заметно обескуражен увиденным. Схватив Пауля за руку, мужчина повернулся к источнику проблем.       Испуганный слуга упал на пол и смиренно склонил голову.       Пауль попытался выдернуть свою руку из каменной хватки Фараджа. В его взгляде все еще играл гнев. Полупрозрачная кандура бесстыдно задралась до бедер, но это совсем не волновало любовника шейха. Ему хотелось только одного – испепелить на месте невежественного слугу.       — Прикажи отрубить ему голову, — запнулся Пауль и топнул ногой. — Он только что посмел оскорбить меня!       — Чем он оскорбил тебя? — спросил Фарадж и снова оглянулся на Идриса.       Взгляд шейха тут же потеплел, когда в испуганном парнишке, практически лежащем на полу, мужчина узнал того самого воришку с центральной улицы, которому он даровал прощение. Того самого голубоглазого омегу.       Пауль улучил момент, когда Фарадж на долю секунды ослабил хватку, и схватился за большую хрустальную вазу, стоявшую на столе. Красные розы градом посыпались вниз, устилая собой мраморный пол.       — Пауль, не смей! — вырвалось из груди у альфы, но он не успел одернуть своего любовника.       Звук бьющегося хрусталя отрезвил обезумевшего Пауля. Почувствовав, как от вида крови на мраморном полу ноги начинают подкашиваться, он осел на стоящую позади софу. В покои ворвались взволнованные патрульные с оружием наперевес. Они ожидали увидеть что угодно, но только не окровавленного слугу у ног шейха и его любовника.       Идрис сидел на полу, держа руками лицо, по которым струйками стекала липкая горячая кровь. Алые капли пачкали льняную тунику и брюки. От внезапного испуга боли Идрис совсем не почувствовал. Ощущение смутной тревоги заставило его открыть глаза и осмотреться.       Ошеломленный Фарадж встретился со взглядом голубых глаз. Подойдя к слуге, шейх склонился и постарался осмотреть его лицо на наличие порезов. Когда мужчина прикоснулся к руке, Идрис сморщился и застонал. К счастью, осколки задели только руки и слегка шею. Если бы омега вовремя не закрыл лицо, все могло бы быть куда печальнее. И от этого становилось не по себе.       — Посмотри на меня, — напряженно попросил Фарадж, аккуратно отодвигая трясущиеся руки Идриса от его лица. — Лицо не задело?       — Нет, господин, — глаза омеги были наполнены влагой, но ни одна слезинка не скатилась по щеке.       Широкая ладонь прошлась по черным локонам, стряхивая маленькие осколки стекла.       Патрульные стояли у дверей, ожидая дальнейших указаний. Но шейх не спешил, продолжая рассматривать лицо слуги. Его руки бережно гладили испуганного омегу по щекам, стирая капельки крови.       Пауль молча смотрел на своего господина. От бурлящего внутри гнева у него зуб на зуб не попадал, но он молчал. Стоял и молчал, понимая, что уже сделал все возможное. В его душе зародилась лютая ненависть к этому парню и ревность оттого, как нежно обращался с ним Фарадж. Это слуга! И Фарадж так спокойно прикасался к нему. Наблюдать за этим было противно.       — Отведите его к Виктору, — приказал шейх и обернулся на Пауля. — И пригласите Томаса в мой кабинет, я должен видеть его сейчас же.       Идрис аккурат приподнялся с колен. Дальнейший разговор Фараджа с Паулем им услышан не был, так как патрульные тотчас схватили его под руки и вывели из покоев шейха. Кровь продолжала струиться по рукам, но боли омега не чувствовал совсем. В таком состоянии он мало что мог чувствовать: негодование и испуг делали свое дело. Еще не до конца осознав только что произошедшее, Идрис переступил высокий порог. В нос тут же ударило. Ароматы мяты, чабреца и еще каких-то невиданных миру трав сплелись воедино, окутав омегу. От такого терпкого запаха начинало слегка подташнивать.       Сопровождающие Идриса патрульные остановились и, объяснив приказ Фараджа, удалились. В очередной раз можно было удивиться хладнокровности этих людей. Патрульные – высококвалифицированные, хорошо обученные военные. Все, что их интересовало – это безопасность хозяина в лице шейха и четкость выполнения его приказов. Остальное их мало волнует. Вот где настоящий профессионализм.       — Как тебя так угораздило, парень?       Длинный, высокий мужчина подошел к Идрису и осмотрел его со всех сторон. Тонкие холодные пальцы прошлись по ранам, от чего омега жалобно пискнул – он наконец-то почувствовал боль.       Виктор был лекарем при дворце, если его можно было так назвать. Родившись и выросши в России и окончив там же университет, получив при этом степень специалиста в области медико-профилактического дела, мужчина отправился путешествовать. Найти хорошо оплачиваемую работу для специалиста такого уровня – не проблема. В Объединенные Арабские Эмираты Виктор приехал именно с этой целью, где и познакомился с Фараджем. Шейх сразу же предложил ему поехать в Абу-Аби и Виктор согласился.       — Болевой синдром выражен умеренно, — кивнул сам себе мужчина. Говорил он с явным русским акцентом. — Кровотечение значительное, в ранах застряли осколки стекла. Серьезно. Мне придется зарегистрировать твое посещение. — За...зарегистрировать?       Незнакомое слово вызвало в Идрисе много противоречивых чувств.       — Зарегистрировать, — повторил мужчина. — Записать время и дату, причину обращения, описать способ лечения. Все как всегда. Для начала позволь мне узнать твое имя, никогда раньше не видел тебя здесь.       — Во дворце я чуть меньше месяца. Меня зовут Идрис, господин.       Виктор недовольно цокнул языком.       — Зови меня Виктор. Или сэр, если удобнее. На роль господина я не претендую.       — Хорошо, сэр Виктор, — ответил омега.       Идрис молча ждал, пока мужчина доделает свое дело – обработает кровоточащие раны. Сильно пахнущая мятой мазь успокоила жжение, но усилила зуд. Виктор аккуратно протер его руки вымоченным в перекиси водорода бинтом и перевязал.       — Не трогать, пока не заживет. Если будут осложнения или что-то еще забеспокоит, я всегда здесь.       Тревожные мысли о только что произошедшем отступили на второй план. Идрис сумел успокоиться.       Виктор не был похож на остальных обитателей дворца. И дело даже не в его удивительной внешности, пусть даже зеленые глаза и рыжеватые, слегка вьющиеся стриженные волосы смотрелись не совсем обычно. И не в европейском стиле одежды. Идрису было комфортно разговаривать с этим мужчиной и находиться в его обществе. С самых первых минут Виктор не вызывал смущения, как это обычно бывает при новом знакомстве.       — Могу я идти? — спросил омега, внимательно разглядывая везде стоящие баночки и скляночки. Многие из них были с русскоязычными этикетками.       — Иди, — ответил Виктор.       К тому времени, когда фиолетовый сумрак ночи разбавила розовизна восхода, в рабочем кабинете Фараджа уже горели свечи. Зеленый жасминовый чай остывал на столе в окружении книг и разбросанных бумаг. Шейх обязательно наведет здесь порядок и разберется со всей этой макулатурой, но только после того, как обсудит со своим советником несколько важных вопросов.       Постучав, Томас вошел в кабинет, плотно прикрывая за собой дверь. Его растрепанные волосы говорили о том, что еще несколько минут назад он спал.       — Доброе утро, — поприветствовал Том.       — Утро бывает добрым только в том случае, если я просыпаюсь после полудня и в своей кровати. Однако сегодня я не сомкнул глаз, — спокойно ответил Фарадж, сидящий за столом. В руке он вертел не зажженную кубинскую сигару.       К сигарам и всякого рода табачным изделиям Фарадж был безразличен, однако его покойный отец питал к ним страсть. Памятный европейский портсигар шейх доставал только тогда, когда ему предстояло принять сложное решение или сделать сложный выбор. Он всегда доставал одну и ту же сигару, но никогда не осмеливался поджечь ее.       — Вы снова достали портсигар своего отца. Случилось что-то очень важное? — Том достаточно давно знал своего господина и все его привычки. Бете достаточно было просто посмотреть на Фараджа, чтобы понять его настроение. Именно за это шейх и ценил своего советника.       — Пауль вновь разочаровал меня и терпеть его самовольное поведение становится все тяжелее. Над его дальнейшей судьбой я подумаю позже, с ясной головой.       — Это ведь не та самая причина, по которой ваш приказ разбудил меня сегодня ночью?       — Слуга, которого я назначил тебе в подопечные...       Фарадж спокойно рассказал Тому о произошедшем, закончив тем, что отправил парня к Виктору. Не упустил он ни разбитую тарелку, ни уничтоженную хрустальную вазу. Бета выслушал рассказ с непроницаемым лицом. С каждым словом он понимал, что Фарадж действительно нервничает. Вечно хладнокровный и рассудительный, сейчас мужчина больше был похож на расстроенного мальчишку.       — С Идрисом все в порядке?       — Виктор знает свое дело, — кивнул шейх.       — Тогда что именно заставляет Вас нервничать? — негодуя, спросил Том. — Я уверен, что с вашими любовниками вы в состоянии разобраться сами, не прибегая к моей помощи.       За окном начинало рассветать. Солнце лениво выглянуло из-за горизонта, даря миру свои первые теплые лучи. Фарадж всматривался в окно, надеясь, что озарение все же снизойдет до него и то, что его так тревожит, перестанет быть таким важным. А тревожил его только Идрис: вор и слуга.       — Вор и слуга, — Фарадж неосознанно повторил свои мысли вслух и тут же откашлялся.       Стоявший все это время перед ним Том нахмурился и склонил голову.       — Поведение моего подопечного Вас чем-то расстроило? — спросил бета и добавил: — Или это он причина ваших метаний?       — Не совсем так! — возмущенно бросил альфа.       — Когда вы думаете об этом слуге, у вас краснеют щеки, — спокойно ответил Том.       Фарадж напряженно вдохнул воздух. Обычная жизнь обычного шейха превратилась во что-то наподобие пытки в тот момент, когда во дворце появился голубоглазый омега. Нелепое стечение обстоятельств вывернуло повседневность наизнанку. Чувства, которые зарождались в его сердце каждый раз, когда он видел этого омегу, не давали Фараджу покоя.       — Он Ваша истинная пара? — вдруг спросил-осознал Том.       Альфа вскипел и резко повернулся к своему советнику с явным намерением осадить смельчака в своих предположениях. Но ни одно слово не слетело с его губ, потому что он понимал, что слова Тома являются правдой.       — Я решаю великой важности вопросы, заключаю соглашения и деловые договоры во благо своего народа, налаживаю связи между оазисами! Мой будущий супруг это младший сын самого влиятельного шейха в эмиратах.       — Это прекрасно, — перебил шквал слов Том. — Но проблема совершенно в ином.       — Что мне делать, Томас?!       На лице альфы читалось явная беспомощность. Сильный духом мужчина сдался перед необъяснимым для него чувством истинности. За все свои тридцать лет жизни Фарадж ни разу не испытывал ничего подобного. Но стоило только появиться этому парню во дворце, как все его самообладание и выстроенная годами дисциплинированность словно испарились.       — Вы имеете в виду помолвку с Араем Фаиль или слугу в лице Идриса?       — И то и другое, — ответил Фарадж, вставая со своего места и кидая сигару в стоящую возле стола урну.       В порыве мыслей шейх не заметил, как сломал пополам отцовскую сигару. Захлопнув портсигар и отложив его в сторону, мужчина снова напряжено вдохнул.       Том задумчиво покачал головой.       — В любом случае, последствия вашего выбора, каким бы он не был, будут для вас горьким опытом.       С минуту шейх молча смотрел в окно. Томас не совсем понимал его, хотя было видно, что бета пытается посмотреть на ситуацию со стороны шейха.       Возможности выбора вовсе не было. И быть не может. К сожалению или счастью, благополучие народа Абу-Аби по закону и правилам для Фараджа должно быть важнее собственных чувств.