Праздник Фонарей в Абу-Аби

      Чем ближе время снегопадов и лютых морозов, тем сильнее хочется сбежать от всех этих зимних «прелестей» в теплые края. Во времена, когда весь мир примеряет снежное убранство, страны ближнего востока остаются верны жаркому солнцу и бесконечному лету. В первый день зимы в Абу-Аби солнце проснулось раньше прежнего, ласково кутая маленький оазис в своих объятиях. Вместе с солнцем проснулся и дворец. Сегодняшний день обещал быть великим, потому что после отъезда семейства Фаиль останется ровно месяц до замечательного события: бракосочетания Фараджа Абиль и Арая Фаиль.       Важный союз для двух самых влиятельных оазисов Саудовской Аравии.       Этим утром Арай выглядел свежо и опрятно: слуги заплели его густые черные волосы в аккуратную тугую косу и украсили ее драгоценными камнями, самый большой из которых – розовый рубин – блистал на затылке. Лицо омеги светилось, настроение было прекрасным и на то была веская причина: сегодня Арай наконец-то покинет этот ужасный дворец! Мучениям длиной в неделю пришел долгожданный конец. Отец постоянно твердил своему сыну, что все вокруг скоро станет его домом, но Арай отмахивался от этих слов.       Красная лента, подвязывающая длинную хлопковую тунику, подчеркивала тонкую омежью талию, завершая образ. Красная лента – неотъемлемый атрибут жизни Арая во всех поездках. Словно священный знак, лента означала невинность своего хозяина, его пригодность к исполнению своего политического долга. Покуда его душа и тело не перейдут под власть мужу, он обязан был носить эту вещь в знак того, что его честь не запятнана.       Все вокруг тайно недоумевали, почему Фарадж Абиль так холоден к Араю, ведь омега был недурен собой. Воспитание не знало изъянов, а манерам его учил лично отец. О таком супруге даже богатые казначеи могли лишь мечтать, когда как Фарадж был без пяти минут его супругом. Все обсуждали, шептались за спиной, но самого шейха спрашивать не решались. Увы, браки из политических соображений редко имеют под собой фундамент любви.       Песок волнами «плавал» по пустыне, создавая иллюзию песчаного океана. Джозеф Фаиль со своим вторым супругом чинно ждал возле повозки с лошадьми, пока погрузят все вещи и можно будет отправляться в путь. Дорога обещала быть долгой. Между двумя оазисами было расстояние в несколько сотен километров.       — Прекрасный день для прекрасного события, — заметил Джозеф Фаиль. — Через месяц мой сын наконец-то исполнит свой политический долг, а вскоре и супружеский. Хотелось бы понянчить внуков уже в следующем году.       Слова правителя Хейжара заставили Фараджа нервно откашляться в кулак. Однако улыбка, появившаяся на его лице, была беспристрастной, скорее даже вынужденной.       — На все воля Аллаха, — ответил Фарадж.       — Волей Аллаха, да будет так, — согласно кивнул старик и, проверив все ли готово к путешествию, стал подгонять слуг.       Арай кидал короткие взгляды на мужчин, но ничем не выдавал своего присутствия. Негоже было вмешиваться, когда старшие ведут разговор, пусть омеге и очень хотелось обратить на себя внимание будущего супруга. За всю неделю, что семейство Фаиль провело в Абу-Аби, они так толком и не пообщались. Поначалу Арай стеснялся общества Фараджа, а затем и сам шейх и вовсе стал избегать встреч. На том они и расставались.       — Если Абу-Аби нужна будет помощь, Хейжар будет первым, чей народ подаст руку помощи. Помни об этом, сын мой, — Джозеф похлопал Фараджа по плечу.       Правители распрощались, и повозка с ценными гостями двинулась в путь. Арай еще долго смотрел в окно, надеясь хотя бы на прощальный взгляд будущего супруга, но альфа сразу же направился во дворец вместе со своим советником. Печально вздохнув, омега вжался в мягкое сиденье и мысленно пожелал, чтобы день свадьбы для него никогда не настал. От Фараджа он не чувствовал ничего, ни капли тепла, а разве можно провести всю жизнь с человеком, которому все равно на твое существование?       Повозка с гнедыми кобылами скрылась из вида как раз в тот момент, когда Фарадж с Томасом завернули в западную залу. Расхаживая по своим владениям и собираясь с мыслями, шейх начал издалека:       — Есть новости для меня?       Они остановились у большого открытого окна. Солнечные лучи осторожно проникали сквозь прозрачные бардовые занавеси, освещая темную залу. Утро плавно уступало место полудню. Декабрьское солнце пекло не так сильно, как обычно, поэтому в комнатах дворца царила прохлада, а по мраморным полам гулял сквозняк. Слуги аккуратно перемещались по коридорам, выполняя свои каждодневные обязанности. Теперь можно было спокойно вдохнуть – гости уехали.       — Я не допрашивал Джафара, ждал вашего приказа, — Том ответил сразу же, словно долго ждал этого вопроса. — На протяжении всего времени к нему никого не пускали, давали только воду и пшеничный хлеб.       — Хорошо, — сказал шейх. — Думаю, нет смысла созывать суд, когда можно разобраться во всем в моем личном кабинете.       Идрису прошлой ночью повезло больше, чем Джафару. И если первого шейх немедля окутал вниманием, то второму пришлось очень несладко в холодной и сырой темнице наедине с крысами. Советнику очень не хотелось оставлять в таком состоянии своего подопечного, но на то была воля господина. В конце концов, ведь это именно Джафар сбежал из дворца без разрешения, что строго-настрого запрещено правилами и карается жестоким наказанием.       Пока Фарадж и Том шли по коридорам, бета успел спросить:       — Джозеф Фаиль был зол после бессонной ночи? Слуги носились по дворцу, словно бесноватые. Я наслышан, что правитель Хейжара был крайне недоволен таким положением дел.       — Как ни странно, но он ничего не сказал, — ответил Фарадж, ускоряя шаг.       Немного погодя, Том снова спросил:       — Идрис чувствует себя лучше? Вчера на нем вряд ли можно было сыскать живое место, парню сильно досталось.       — Он поправится, — уверенно ответил Фарадж, голос его стал более мягким. — Виктор дает хорошие прогнозы.       — Вы слишком добры к нему, — заметил бета и кинул выпытывающий взгляд на своего господина.       — Тебе ли не знать, почему, — сухо произнес альфа.       — Вы не должны, — твердо подчеркнул Том. — Идрис даже не житель гарема, и если кто-нибудь узнает о ваших чувствах, то это сочтут за измену. У вас скоро свадьба.       — Иногда молчать это красиво и безопасно, друг мой, — скрупулезно заметил Фарадж. — Ты переходишь все дозволенные границы. Идрис никогда не станет одним из гаремных омег, а я никогда не посмею нарушить обещания, данные Джозефу Фаиль и его семье.       Бета покачал головой, словно не веря в искренность слов своего господина.       — Вы уже сделали свой выбор и встали на сторону своего народа, так не отрекайтесь же от своего решения.       — Я правитель Абу-Аби, проблемы, не касающиеся государственной важности, я решу сам, — Фарадж остановился и резко дернул плечом.       Целую ночь он метался по постели, одолеваемый мыслями, но так и не смог уснуть. Для правителя на первом месте всегда должен и будет стоять народ, но это нечестный выбор. По крайней мере, на этом сошелся Фарадж. Любовь нельзя ставить наравне с долгом, это две противоположные сущности мира. И первое, и второе важно в особой степени для каждого человека. Какая несправедливость! Но на то воля Аллаха.       Однако можно ли с уверенностью заявить, что любовь – это именно те чувства, которые испытывает альфа?       — Разрешите мне лично позаботиться о судьбе Идриса.       Шейх внимательно посмотрел на своего советника, изумленный такой просьбой, но затем изумление его сменилось негодованием.       — Простите мне мою дерзость, мой господин, — поклонился Томас, голос его слегка дрогнул. — Я всего лишь не хочу, чтобы вы страдали, будучи несчастным всю свою оставшуюся жизнь.       Фарадж мгновенно отвернулся, понимая, к чему ведет бета. Томас намекал на то, что Идрису место не во дворце, а где-нибудь на расстоянии тысячи километров подальше отсюда. Возможно, он был прав.       — Предлагаю сначала разобраться с вчерашним беглецом, — кинул мужчина и зашагал дальше, не оборачиваясь на своего советника.       Томас послушно последовал за ним.       Молчание между ними длилось до самого кабинета. Фарадж впервые за это утро почувствовал себя угнетенно, словно ему довелось проиграть какой-то очень важный спор. Уверенность, с которой он провожал семейство Фаиль, улетучилась.       Когда патрульные привели Джафара, альфе стало немного легче, он отвлекся от мыслей о недавнем разговоре и обратил все свое внимание на стоящего перед ним оборванца. Джафар поклонился и поприветствовал господина, как и подобает слуге. Согнуть спину в поклоне удалось ему с трудом, но он справился. Выглядел альфа не лучше вчерашнего вечера: рваные одежды были пыльными и грязными, в глазах затаилась усталость.       — Властью, данной мне отцом, приказываю тебе говорить правду и только правду, — произнес дежурную фразу шейх. Обычной этой фразой начинался суд. — Прошу тебя рассказать мне все о том, что произошло вчера. Почему ты покинул дворец без особого на то разрешения и почему один из моих слуг вернулся во дворец еле живым?       — У меня были веские причины покинуть стены дворца без вашего осведомления, — устало ответил Джафар и качнулся, выглядывая исподлобья на советника и шейха, сидящих перед ним.       Фарадж взглянул на побледневшего от такой дерзости Томаса и его губы расплылись в легкой улыбке. Даже если этот слуга будет вести себя фривольно или даже нагло, Фарадж все равно добьется от него ответов. Доброй волей или с применением силы. Вопрос только в том, сколько потребуется времени, чтобы услышать правду.       — Ты сейчас позоришь мое имя, — отчеканил бета. — Склони голову и прояви уважение к своему правителю.       — Хочу заметить, что изначально мне хотелось скормить тебя крысам за совершенное, — вдруг сказал шейх и постучал пальцем по столу. — Но затем Томас уговорил меня дать тебе шанс и вот ты здесь. Не трать возможности понапрасну. Мой кабинет не то место, где выгодно показывать характер. Мы не заседаем в суде, но приговор вынести мне по власти.       Джафар напряженно выдохнул; на его побледневшем лице не осталось никаких эмоций. Помолчав, он заговорил тихим уставшим голосом:       — Я работал в саду, когда к стенам дворца прибыл запыхавшийся парень. Он назвал себя Марселем и поведал мне об опасности, которая грозила Идрису. У меня не было оснований верить ему, но он... говорил с такой уверенностью.       Джафар посмотрел в сторону двери и устало вздохнул. Как ему сейчас хотелось спать; лечь на мягкую постель и уронить голову на подушку.       — Почему ты никому не сообщил об этом, а отправился в одиночку в город? — спросил Томас, внимательно разглядывая слугу.       За короткое время Джафар успел очень сблизиться с Идрисом. Поэтому, как только он услышал о том, что омеге возможно угрожает опасность, медлить не стал. Но как объяснить свои чувства перед шейхом и его советником? Они навряд ли поймут такой преданности.       — Идрис мой друг, — уверенно заявил Джафар. — Мы не успели бы его спасти, если бы промедлили хоть минуту. Его схватили кочевники аффара.       Шейх нахмурился, но перебивать не стал. Чему он нахмурился: известию о том, что Идрис дружен с этим оборванцем или о том, что в деле замешаны кочевники – было неясно.       — Ты уверен? — с сомнением спросил Томас. — Это серьезное заявление. Мне казалось, со своевольствами этого зверья было покончено еще несколько лет тому назад.       — Черные платья, странный язык, татуировки на все лицо и платки на головах, нет сомнений, это были кочевники аффара. Они пытали Идриса, избивали его и издевались над ним. Я до сих пор не понимаю, как нам удалось вытащить его из этого кошмара, кочевники – жестокие убийцы. В тот вечер удача была на нашей стороне.       — Что могло послужить такой жестокости? — недоумевал Том. — Почему именно Идрис стал их целью?       Джафар прикусил язык, обдумывая вчерашнее. Стоит ли рассказывать о том, в чем он сам еще сомневался?       — Не знаю, — сказал в итоге парень. — Тот старик говорил с ним так, словно они виделись раньше. Смерть не то, зачем они держали его взаперти. Они разыскивали Идриса уже давно.       Шейх переглянулся с советником и нахмурился. Жестом руки мужчина остановил рассказ слуги. Он должен был все обдумать и взвесить. Заметив смятение господина, Томас спросил:       — Мой господин, если этот слуга говорит правду, значит ли это, что кочевники вернулись в Абу-Аби?       Фарадж молчал. Столько сил было потрачено на борьбу и изгнание этих людей из города, что верить в их возвращение просто не хотелось. В той войне победа дворцу далась нелегко, многих убили, причем с невиданной жестокостью. Близкого друга Фараджа задушили у него на глазах. Вспоминая о кочевниках аффара, многим приходилось вспоминать и горечь утраты.       Пока мужчина думал, что ответить, Джафар вдруг спросил:       — Как себя чувствует Идрис? С ним все будет в порядке? — в голосе альфы прозвучала толика надежды и смущения. Он так бережно произнес имя омеги, что Фараджа невольно передернуло.       Парень хотел спросить еще кое-что, но, поймав на себе пристальный взгляд господина, закрыл рот и опустил взгляд в пол.       — Лекарь позаботится о его здоровье, — ответил Фарадж и, немного помолчав, добавил. — Я лично прослежу за этим.       Джафар медленно поднял голову.       — Я был бы вам благодарен за разрешение навестить Идриса.       — Исключено, — отрезал Фарадж, губы его сжались в тонкую струну.       — Он мой друг, — парировал слуга, выпрямив спину, и, словно с вызовом, посмотрел на шейха.       Мужчина отнесся к этому выпаду с глубоким безразличием. Однако такое нежное отношение Джафара к Идрису не только задело мужчину, но и зародило в его душе ревностную неприязнь к этому слуге.       — Ты позоришь мое имя! — громко повторился Томас и привстал с кресла. — Склонись перед своим господином, наглец!       Фарадж сразу же осадил своего советника движением руки, все так же внимательно наблюдая за стоящим перед ним парнем. Джафар и Фарадж встретились взглядами. Стоило ли говорить, что явное становилось все очевиднее?       — Если он просто твой друг, то ваша встреча может подождать несколько дней, — отчеканил шейх и встал со своего места.       Парень мотнул головой и стих.       — А сейчас отправляйся в свою комнату и сделай так, чтобы я забыл о твоем существовании, — прошипел мужчина и одарил Джафара испепеляющим взглядом.       Молчавший все это время Томас наблюдал за негласной перепалкой двух альф. Кашлянув в кулак, бета направил Джафара к выходу из кабинета, похлопывая того по плечу.       — Это не все, что мне хотелось бы узнать. Я навещу тебя завтрашним днем, а пока приведи себя в божеский вид и отоспись.