***
Этим утром Идриса разбудила тишина. Когда омега очнулся от глубокого сна, наполненного жуткими кошмарами, где раз за разом кочевники аффара убивали его самыми жестокими способами, за окном светало. Солнечные лучи упрямо пробивались сквозь плотные задернутые занавеси. Судорожно выдохнув, Идрис осмотрелся вокруг. На прикроватной тумбочке догорала одинокая свеча, отбрасывая тени на стены, обитые бархатом нежно-голубого цвета. Рядом с кроватью стояла высокая хрустальная ваза с красивым букетом белых роз. Интересно, кто их принес? Аромат живых цветов путался с другими ароматами, наполнявшими комнату, создавая уютную атмосферу. Лениво потирая глаза, Идрис окинул цветы мутным взглядом. Сердце его все еще отчаянно билось после ночных кошмаров. Приподнявшись на локтях, омега издал стон полный боли и свалился на бок. Руками на бедре он нашел что-то неприятно мокрое и склизкое. Марлевая повязка, которую Виктор наложил на открытую рану вчерашней ночью, полностью пропиталась кровью. — Ты уже проснулся? Как вовремя, я как раз пришел сменить повязки. Виктор материализовался перед Идрисом и помог омеге лечь на спину. Боль притупилась, когда к ноге приложили что-то холодное. — Повязки? — прохрипел Идрис. — Разве их несколько? Все так ужасно? Голос омеги отдавал хрипотцой, словно его горло было застужено. Ужаснувшись звукам, которые вырывались из его уст вместо слов, омега откашлялся несколько раз. — Только лишь на первый взгляд, — улыбнулся в ответ Виктор и стал промывать раны раствором, снимая грязные бинты. В небольшой прозрачной чаше с мутной водицей было явно не только лекарство, но еще и травы – запах стоял не из приятных. Виктор был настоящим мастером своего дела: как только тампон ваты коснулся раны, боль тут же стихла, а через несколько секунд и вовсе прекратилась. Идрис благодарно улыбнулся. Смотреть на ту самую рану, которую мужчина так тщательно обрабатывал, совсем не хотелось. — Сегодня ночью у тебя была очень высокая температура. Я сбил ее, но боюсь, лишь на время, — Виктор приложил прохладную ладонь ко лбу Идриса и тяжело вздохнул. — Все симптомы лихорадки. Дело в твоих ранах: слишком поздно произведена дезинфекция. Омега снова откашлялся, боясь произнести еще хоть слово и вновь услышать хриплый голос. — Не переживай, — Виктор постарался подбодрить своего пациента. — Я с этим быстро справлюсь, даю слово, что к следующей неделе ты будешь как новенький. — Спасибо… — тихо поблагодарил Идрис. — Брось, это моя работа. Я ведь самый лучший лекарь в мире, иначе наш господин не пригласил бы меня во дворец, смекаешь? — подмигнул мужчина. — Смекаю, — засмеялся в ответ омега. От искренней улыбки мужчины настроение сразу же улучшилось. — А кто принес эти цветы? Подойдя к окну, Виктор рванул занавеси в разные стороны и Идрис поднял руки, прикрывая лицо и прячась от внезапного яркого света. — О! — воскликнул альфа. — Эти цветы рано утром принес господин. — Сам лично? — в недоумении спросил омега, словно сомневаясь в правдивости этих слов. — Я не разрешил ему беспокоить тебя, поэтому он просто оставил их и ушел. Красивые, не правда ли? Красивые? Нет. Они были чудесны! Свежие, еще только-только открывающиеся белоснежные бутоны, яркие зеленые листья, аромат… Ах! Это был самый прекрасный букет, который омеге когда-либо довелось видеть. А одна мысль, что эти цвети принес для него сам Фарадж, навеивала воспоминания о поцелуе. Его губы вспомнили нежное, но такое уверенное прикосновение губ альфы, властную настойчивость, которая мгновенно затуманила разум. Идрис опустил голову так низко, что черные слипшиеся локоны упали на его лицо, скрывая густо покрасневшие щеки. Это был первый поцелуй в его жизни. Дворец медленно просыпался, сбрасывая остатки тишины и спокойствия. Слуги тихо передвигались по коридорам, занятые приготовлениями: облагораживанием сада, уборкой зал и комнат, завтраком. Томас медленно мерил шагами веранду, ступая по искусно выложенной желтой мозаике. Тихий шелест листов папоротника успокаивал и сопутствовал веянию мыслей. Когда-то прежний шейх захотел создать в этой части замка маленький уголок, где можно было бы уединиться и побыть наедине с собой. И следует отметить, что ему это прекрасно удалось. Настоящий рай для мизантропа! Сама веранда была спрятана от посторонних глаз виноградными лозами, которые так и не заплодоносили. Солнечные лучи могли только лишь сражаться за право пробраться сквозь густые заросли, поэтому веранда утопала в тени. Здесь можно было спрятаться и от ужасной жары, и от надоедливых собеседников. Так и не собравшись с мыслями, бета присел на скамью и стал наблюдать за восходом солнца. Небо залилось приятным персиковым цветом: сегодняшнее утро было особенным. Томас словно чувствовал, как и дворец, и его обитатели замерли в ожидании. После отбытия гостей все должны были вздохнуть свободно полной грудью и зажить прежней размеренной жизнью, но этого не случилось. Причиной всему было плохое, нет, отвратительное настроение шейха. Мужчина бродил по дворцу словно тень; лицо его не выражало ровным счетом ничего. Общения с ним избегали как гости дворца, так и советники. Один Томас знал в чем причина метаний Фараджа, но от этого было не легче. И черт бы побрал этого молоденького парнишку, нечаянно попавшегося на глаза шейху! Бета искренне желал помочь своему господину, но разве в такой ситуации можно было что-то сделать? Истинная природа не подчиняется законам земной жизни. К сожалению, мы не можем выбирать тех, кого полюбит наше сердце. Слишком много неправильного в происходящем. Скорая свадьба, договор с Хейжаром — все это противоречит желаниям Фараджа, но он упорно делает вид, что не собирается отступаться от своих обещаний. Со стороны это больше походило на гражданскую войну, только эта самая война разгоралась в сердце самого шейха. И от этого страдали все вокруг. — Господин советник, где вы? Господин советник, — где-то снизу, из сада, послышался писклявый голос слуги. Томас выглянул не сразу. Сделав над собой огромное усилие, чтобы побороть нежелание быть найденным, бета привстал со скамьи. — Если слуги что-то не поделили или же повар потерял свою тетрадь с рецептами, или случилось что-либо настолько незначительное, чтобы прерывать моё уединение, я обещаю, мой гнев будет неумолим, — ворчливо запричитал мужчина. Заметив того, кого так долго искал, слуга возбужденно воскликнул: — Прибыл гонец с вестями! — Какими вестями? — нехотя спросил Томас. — Чей гонец? — Гонец семьи Фаиль. Наши гости попали в песчаную бурю и не могут найти обратную дорогу. Лозы винограда затрещали от натуги, когда мужчина неосознанно схватился за зеленые стебли и потянул на себя. Все мысленные метания сразу же отступили на второй план. — Самум… — тихо пробурчал он себе под нос. — Гонец готов показать дорогу и место, где остановились Джозеф Фаиль и его семья? — Да, он ожидает вашего решения, господин советник. И надеется на помощь шейха Фараджа. — Пригласи его в обеденную залу, сейчас как раз время завтрака и шейх наверняка там. Слуга кивнул и побежал во дворец, оставляя Томаса в еще большем смятении. Об этом следует немедленно сообщить шейху, потому как без помощи Фараджа семья Фаиль навряд ли сможет выбраться из песчаной бури живыми и невредимыми. — Шейх покинет дворец на время… Словно в продолжение своих недавних размышлений, бета вновь уселся на скамью. В голове начал созревать план дальнейших действий. — Как бы жестоко это не звучало, но семья Фаиль попала в беду как нельзя кстати, — сказал он сам себе. Обеденная зала находилась в северной части дворца, отделенная коридорами и многочисленными проходами от дворцовой суеты. Высокий потолок был украшен стеклянными фресками, которые красиво переливались в игре солнечных лучей, а на стенах висели фонтаны. В центре небольшой, но длинной комнаты расположился стол, обрамлённый высокими стульями; у больших окон аккуратно стояли высокие расписные вазы с живыми цветами; на полу лежал красный ковёр с золотой вышивкой. Под потолком висели две позолоченные люстры, украшенные драгоценными камнями. Сегодняшний завтрак, к слову как и все остальные завтраки, был королевским. Молочные каши с медом и орехами, сухофрукты, клубничное и фисташковое мороженое. Да, с этим не поспоришь, сладкое шейх очень любил. По просьбе Томаса в это утро повар подал на стол самые любимые лакомства Фараджа. — Господин, на вас лица нет. Во дворце что-то произошло? Или вас не устраивают яства? Я прикажу повару приготовить что-нибудь другое. Гердон сидел по правую руку от шейха. Его тарелка давно была пуста, но вставать из-за стола, пока не встанет господин, было знаком неуважения и дурным тоном, поэтому старик старался как можно медленнее растягивать свой бокал сухого красного вина. Фарадж отрешенно ковырялся ложкой в своей тарелке с тремя шариками мороженого, которое уже практически все растаяло и превратилось в неаппетитную кашицу. Его взгляд был направлен в никуда, а губы плотно сжаты. На вопрос своего первого советника шейх никак не отреагировал. — Меня беспокоит ваше состояние, — выдохнул тот и поставил бокал на стол, отодвигая его в сторону. Гердон знал шейха дольше всех остальных приближенных. Гердон Фашад – начальник поста патрульных, главнокомандующий армией Абу-Аби, учитель по фехтованию и работе с саблей, называть этого человека можно как угодно, но его значение при дворе не изменится. Он владеет саблей, мечом, отлично управляется с луком и арбалетом, револьвер – его лучший друг. В свои шестьдесят три он выглядел на удивление молодо и все благодаря такому активному образу жизни. Когда отец Фараджа умер от тяжелой болезни, Гердон был одним из немногих, кто переживал эту утерю так же болезненно, как и сам Фарадж. — Скажи мне, фарик*, — спросил альфа, отодвигая тарелку. — Ты выполнил мои поручения? Генерал вытер рот салфеткой и, довольный тем, что шейх проявил интерес хоть к чему-то, улыбнулся своей скупой улыбкой. — Следов злодеяний кочевников в Абу-Аби замечено не было, господин, — ответил Гердон. — Тогда почему один из моих слуг сейчас у Виктора, а второй отлеживается в своей комнате? Они были избиты до полусмерти, и я сомневаюсь, что это просто драка. Я уже рассказывал тебе о том, что одному из слуг удалось увидеть. — Возможно, — попытался предположить Гердон. Но альфа его перебил. — Ищите лучше, — зашипел Фарадж и оскалился. — Я чувствую, как дыхание этого зверья отравляет воздух в моем городе. Но в этот раз им не пробраться во дворец. Отец был недальновиден в этом вопросе и позволил чужакам коснуться сердца Абу-Аби. — Я отправлю еще десяток людей, — кивнул советник. — Всех, кого удастся найти, отправь под суд. Я хочу посмотреть в их одичалые глаза и сровнять с песком. — Как прикажете, — кивнул Гердон. Когда все уже заканчивали трапезничать, в обеденную залу вошел Томас в сопровождении нежданного гостя в лице подручного Джозефа Фаиль. Фарадж, заметив знакомое лицо, нахмурился и привстал со своего места. Вместе с ним из-за стола встали все, в том числе и первый советник. Слуги склонили головы и поспешили удалиться. — Я полагал, уважаемые гости уже давно покинули стены моих владений и направились домой. Что-то случилось? — мужчина был скуп на эмоции, но постарался изобразить искреннее изумление. — Господин, — вмешался Томас. — Джозефу Фаиль и его семье не посчастливилось встретиться с песчаной бурей. Басиль, — бета указал на стоящего рядом гонца. — Потерял своих господ в пустыне Раиса, самум настиг их слишком быстро. Без помощи им не найти дорогу в Абу-Аби. — Вот как, — ответил шейх. — В таком случае, Гердон, — он повернулся лицом к своему советнику. — Подготовь лошадей, я отправлюсь за ними сейчас же. Сегодня за завтраком собрался весь управляющий аппарат оазиса, все приближенные и несколько представителей знати, поэтому по-другому Фарадж ответить не мог. Хотя очень хотелось отослать прибывшего гонца обратно в пустыню на верную смерть, но наперекор желаниям шейх изобразил очень обеспокоенного правителя. По взволнованным лицам окружающих его игре поверили все, кроме Томаса и Гердона. — Я отправлюсь с вами, — заключил первый советник и направился в дворцовые конюшни, на ходу раздавая приказы патрульным. — Томас, останься, — Том подождал, пока все покинут обеденную залу и подошел к шейху. — Сегодня я хотел навестить Идриса, но мне не удастся сделать это по очевидным причинам. — Фарадж тяжело вздохнул. — Проверь, как он себя чувствует. Томас покорно склонил голову, провожая своего господина взглядом. — Всенепременно, — тихо произнес он, когда шейх уже покинул обеденную залу, и выпрямил спину. — Я позабочусь о нем, можете не переживать, мой господин. Отряд спасения во главе с Фараджем и Басилем двинулись в путь ровно в полдень. Песчаная буря была заметна уже при выезде из города. Плотная стена из песка, словно огромное цунами, набирала свою мощь и двигалась вперед. Фараджу не раз приходилось заставать эту стихию в пустыне и, хвала Аллаху, удача всегда была к нему благосклонна, и мужчина возвращался домой живым и невредимым. Как только процессия покинула дворец, Томас сразу же направился в покои слуг. На первом этаже было тихо, несколько слуг протирали пыль на гардинах, помогая друг другу не упасть, остальные работали вне стен дворца. Бета шел уверенно, быстро преодолевая длинный коридор. Ему нужна была одна единственная дверь. Как только он вошел в нужную ему комнату, то сразу же плотно прикрыл за собой дверь. Джафар лежал на своей постели и держал в руках какую-то книгу. На лице его читалась нескрываемая скука. Когда альфа услышал скрип двери, быстро встал с постели и поклонился второму советнику, поправляя помявшийся воротник жакета. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, господин советник. Сон поправил мое здоровье. — Прекрасно, — сказал Томас и на его лице появилась ухмылка. — Я пришел сообщить тебе, что Идрису уже лучше, Виктор делает все, чтобы его раны затянулись как можно скорее. Ты даже можешь его навестить сегодня ближе к вечеру. Альфа расправил плечи и недоверчиво покосился на бету: — Но ведь еще утром шейх запретил мне видеться с ним. — Шейх запретил, — кивнул мужчина. — А я разрешаю. Джафар немного помолчал. — Если говорить точнее, я могу устроить вашу встречу, — добавил Том. Парень нахмурился. Ему вдруг стало не по себе от пронзительного взгляда беты. — Зачем Вам это? — прямо спросил Джафар. Еще утром шейх Фарадж ясно дал понять слуге, что все визиты к Идрису строжайше запрещены. И поначалу альфа думал, что все дело в недавно случившемся, что омегу держат в кабинете лекаря как свидетеля и после его выздоровления полагают допросить. Но сейчас слова Тома идут вразрез с утренними предположениями Джафара. Второй советник явно нарушал приказ своего господина, но зачем? — Идрис тебе симпатичен, так ведь? — как-то криво улыбнулся Томас и сложил руки перед собой, внимательно изучая реакцию собеседника. Этим вопросом он словно ударил парня под дых. — Я, — альфа попытался ответить советнику, но не нашелся в словах. — Не отрицай, я понял это еще на допросе. Ты не умеешь скрывать свои чувства. — Я не пытался скрыть это! — заявил Джафар, гордо вздернув подбородок. — Просто это сейчас не кстати. Идрису нужны не мои признания, а покой и уход. Кочевники не пощадили ни его тело, ни душу. — Почему ты так уверен, что Идрису не нужны твои чувства? — Томас продолжал загонять парня в угол своими провокационными вопросами. — Мне кажется, сейчас именно то время, когда мальчику требуется твое крепкое надежное плечо. Он пережил большой стресс. — Зачем Вам это?! — воскликнул Джафар, повторяясь. Щеки его налились густым румянцем. Томас покачал головой. — У тебя больше не будет шанса испытать свою удачу и признаться в своих метаниях. Шейх приказал отправить Идриса в Эр-Рияд, пока ситуация с кочевниками не прояснится. Я всего лишь хочу для тебя добра. Вы оба мои подопечные, вы для меня как дети. Конечно, Томас соврал о приказе господина. Он просто выдумал его на ходу, но судя по взволнованному Джафару, тот поверил своему наставнику. А большего и не требовалось. Джафар действительно был влюблен в своего друга с самых первых минут их знакомства. Каждый день, который они проводили рядом, альфа влюблялся в омегу все больше и больше, но взаимности не замечал. В словах и поступках Идриса были лишь дружеские нотки. Новость о скором отбытии друга взволновала альфу. Спустя несколько мгновений он все-таки согласился: — Хорошо, я навещу Идриса сегодня. Видит Аллах, даже если он не ответит взаимностью, я не буду злиться. — Ты умный мужчина, Джафар, — в глазах у беты заиграли озорные огоньки. — Сегодня после ужина я встречу тебя у кабинета Виктора. Самум — песчаные пустыни, в переводе «яд». Фарик — прим. араб. генерал-лейтенант.Глава 12
16 января 2018 г. в 12:51
— Отец! Что произошло, почему мы остановились посредине пустыни? — голова Арая показалась из небольшого окна в дверце повозки. Коса его медленно соскользнула с плеча.
В самой повозке было прохладно, но, когда омега вылез наружу, горло его обожгло жгучим знойным воздухом. Солнце нещадно палило, словно позабыв о том, что этим днем наступила зима и пора бы поубавить свою силу. Вокруг раскинулась бескрайняя пустыня Раиса – царство песков, ветра, солнца, жары и безмолвия. Порой создается впечатление, что здесь нет жизни, но это лишь кажущиеся на первый взгляд выводы. Жизнь пустыни протекает без суеты и спешки, даже песчаные дюны иногда поют и лишь немногим живущим на земле посчастливилось слушать эту песню могучих песчаных гор, и наблюдать волшебные пейзажи пустыни.
Правитель Хейжара стоял поодаль и рассеянно смотрел перед собой. Услышав голос сына, он обернулся и нерешительно зашагал к повозке, убирая бинокль за пазуху.
— Скорее всего до дома нам не получится добраться в срок, — напряженно бросил мужчина и осмотрел взволнованные лица мужа и сына. — Ветер слишком резкий, боюсь, впереди нас ждет буря. Мы не успеем добраться до Хейжара, будет лучше, если мы вернемся обратно и переждем некоторое время.
— Отец, ты уверен? — при одной мысли о том, что им придется вернуться в Абу-Аби, Арая начало подташнивать.
Лошади беспокойно заржали и попятились назад, двигая повозку; Арай успел схватиться рукой за спинку сидения и сохранить равновесие. Сухой горячий песок начинал медленно подниматься, ведомый порывами ветра.
— Погода решила сыграть с нами злую шутку, мой сын, — ответил Джозеф и отвернулся, вновь всматриваясь в даль, словно чего-то ожидая.
— Папа, а где Басиль?
— Я наказал ему проехать вперед, чтобы убедиться, действительно ли впереди буря.
Арай поник, плечи его опустились, и он вернулся обратно в повозку. Если впереди их действительно ждет самум*, то возвращаться следовало немедленно. Самая большая опасность пустынь – это вовсе не миражи, не палящий зной и не раскаленные пески. Бури, царившие в Саудовской Аравии, были смертельно опасны. Во время бури песчаная пустыня особенно страшна. Черные тучи песка носятся в воздухе и затмевают свет. Воздушные вихри несут острые зерна песка и с огромной силой ударяют ими во все выступающие предметы. Пыль ослепляет глаза, жжет лицо и руки. Ветер поднимает в воздух огромные массы песка, перенося их на большие расстояния.
Бывает, что поднятый ветром песок стоит в воздухе такой плотной стеной, что не видно солнца. А иногда закручивается в спираль, поднимаясь на большую высоту в виде вращающейся воронки, расширяющейся кверху. Мелкие раскаленные песчинки, поднятые ветром, больно режут кожу, влезают во все щели: в одежду, обувь, просачиваются под стекла пылезащитных очков и часов. Они скрипят на зубах, режут глаза, забивают поры кожи.
Ждать Басиля, верного подручного Джозефа Фаиль, долго не пришлось. Через несколько десятков минут мужчина прискакал на своей лошади обратно к повозке с плохими вестями: песчаная буря отрезала все пути к Хейжару и начинала двигаться в их сторону.
Надо было немедленно что-то решать.
— Басиль, — подумав, Джозеф обратился к подчиненному. — Ты поведешь нас обратно в Абу-Аби.
— Но отец! — воскликнул из повозки Арай.
— До Хейжара два дня пути, когда как в Абу-Аби мы вернемся за один день. Переждем бурю и снова двинемся в путь.
Решения шейха не поддавались никаким комментариям и обсуждениям, даже сын не мог возразить своему отцу. Будь на то воля Арая, он бы двинулся буре наперекор, лишь бы не возвращаться в ненавистные стены белокаменного дворца.
Басиль и Джозеф еще несколько минут что-то яро обсуждали, согласовывали. По одной только карте ориентироваться в пустынях было сложно, но Басиль был хорош в ориентировании. Он уверенно забрался на своего скакуна и повел за собой повозку.
Буря надвигалась медленно, но верно. Только бы успеть!