Праздник Фонарей в Абу-Аби

      Луна одиноко висела на небесном полотне, ярко освещая ночную пустыню. Песчаная буря, страшный самум, отступила от оазиса Абу-Аби, но сдаваться все еще не собиралась. Столбы пыли стали менее массивными, ветра не столь резкими и это позволило отряду отыскать попавших в беду Джозефа и его семью. Спустя несколько часов поисков Басиль заметил развороченную повозку, которую в принципе сложно было назвать таковой. Правитель Хейжара стоял на коленях немного поодаль и закрывал своим телом мужа и сына. Песок больно бил мужчину в бока и спину, отчего того качало во все стороны, но Джозеф упорно продолжал прикрывать собой Арая и Ромула.       Когда семья Фаиль поняла, что спасена, на их лицах появились вымученные улыбки. Лошадей хватило для того, чтобы вытащить семейство Фаиль из смертоносной стихии. Когда Фарадж усадил Арая на своего скакуна, тот слабо ухватился за лошадиную гриву и зашелся в судорожном кашле. На парня нельзя было взглянуть без слез: слипшиеся от грязи, растрепанные волосы, пыльное лицо и порванные одежды. Из-за неестественной бледности омегу легко можно было спутать с фарфоровой куклой. Куклой, которая была безжалостно растерзана ветрами.       Крепко прижав парня своим телом, чтобы тот обессиленно не свалился с лошади во время дороги, Фарадж повел за собой остальных.       Глубоко ночью отряд вернулся во дворец. Все слуги, за исключением нескольких дежурных, уже давно видели десятый сон, поэтому справляться со спасенными пришлось Фараджу и Гердону лично.       — Генерал, распорядитесь чтобы Джозефа и его мужа отвели в комнаты, помогли им раздеться и приготовили горячей воды. Сделали все, что потребуется.       Мужчина поклонился и отправился выполнять приказ.       — Пригласите Виктора в мои покои.       Двое патрульных, которые все это время следовали за своим господином, немедленно направились в кабинет лекаря, оставляя Фараджа одного с Араем на руках. Омега был неимоверно слаб. Казалось пустыня излюбила его больше всех остальных. Нежная кожа и хрупкое тело оказались неготовыми сражаться со стихией.       — Вас песчаная буря возлюбила сильнее остальных, — альфа взглянул на обмякшего в его руках Арая и сильнее сжал его в своих руках, чтобы тот не выскользнул.       Тонкие руки обвили крепкую мужскую шею, слабо сжимая пальцами плечи. Тяжело дыша, омега снова зашелся в кашле, жалобно постанывая. Какой же он все-таки легкий. Словно перышко! За редкими встречами в обеденной зале и на охоте с соколами, Фарадж не замечал столь болезненной худобы, но сейчас она была очевидна.       — Спасибо, Фарадж Абиль, за то, что спасли мою семью от неминуемой гибели, — прохрипел Арай и уронил голову.       Фарадж поспешил в свои покои и уложил обессилевшего омегу в постель. Коснувшись щекой прохладной подушки, на лице у Арая появился намек на улыбку. Только сейчас, оказавшись укрытым мягким одеялом, он почувствовал облегчение и страх слегка отступил. Как же он устал! Этот день выдался ужасным и, если бы не собранность и расчетливость шейха Фараджа, чета Фаиль была бы обречена на верную погибель.       Привыкнув к полумраку, парень нашел глазами альфу. Фарадж зажигал свечи на столах и тумбах, чтобы разбавить темноту мягким светом. Его губы были плотно сжаты.       — Позвольте мне поблагодарить вас, — тоненький голосок заставил Фараджа оглянуться.       Мужчина застыл у окна, собираясь плотно задернуть шторы.       — Я не замечал раньше, что вы очень храбрый человек, Фарадж Абиль. Без вашей помощи мы не дожили бы и до рассвета.       Арай лежал на спине и сжимал в руках простыню. В горле першило, поэтому через каждое предложение ему приходилось откашливаться, пытаясь избавиться от неприятного чувства. Он отвернулся.       — Я не мог иначе, — коротко ответил шейх.       — Ах да, — печально улыбнувшись, выдохнул Арай. — Мы же с вами помолвлены. Пускай не по доброй воле, но по бумагам.       Фарадж промолчал, задернул занавески и продолжил зажигать свечу за свечой.       — Однако, несмотря на это, мои слова благодарности не лишатся искренности. Пускай вы никогда не полюбите меня, а мое сердце никогда не откроется для вас. То, что вы сделали для моей семьи сегодня, родило уважение в моей душе.       Когда в спальне стало достаточно светло, омега вновь повернулся лицом к своему спасителю.       — Этот брак для нас, как кость в горле, — сказал он тихо. — Но с надеждой в душе, хочу вас спросить, могу ли я рассчитывать на спокойную семейную жизнь?       Фарадж выпрямился и расправил плечи, тяжело вздыхая. Что именно хочет от него услышать этот парень?       — Брак по расчету – это выгода в обмен на свободу, что именно вы желаете услышать от меня? — спросил альфа. — Клятвы о верности, о вечной любви?       Арай напрягся всем телом, когда почувствовал на себе тяжелый взгляд карих глаз. Мужчина подошел к кровати и склонился над парнем так низко, насколько позволял протокол, внимательно изучая болезненно бледное лицо омеги. Парень замялся, но взгляда не отвел.       — Мы с вами прекрасно понимаем, какая жизнь ждет нас после этого фарса. И я рад, что вы относитесь к этому браку так же, как и я, потому что мое сердце занято другим человеком. Не Вами.       Эти слова были словно пощечина. Арай на секунду перестал дышать, лицо его вытянулось и еще сильнее побледнело. Тоскливая безнадежность охватила сына правителя Хейжара и руки его мелко задрожали, сильнее сжимая белую простынь. Нет, совсем не это он желал услышать от будущего супруга, задавая свой вопрос.       Неожиданный стук в дверь не дал Фараджу продолжить, и он отпрянул. Виктор появился на пороге с маленьким чемоданчиком и кучей салфеток в руках. Коротко кивнув, он сразу же приступил к своему делу.       Ночь для дворца прошла беспокойно.       На утро слуги носились по дворцу, словно ужаленные, выполняя приказы советников шейха. Томас занимался приготовлением завтрака для спасенных гостей, а Гердон заседал в кабинете у Фараджа, обсуждая вопрос о кочевниках аффара.       Виктор постоянно отсутствовал в своем кабинете по причине заботы о семье Фаиль. Арай все еще был слаб и не мог передвигаться без посторонней помощи, кашель не отступал, и лекарь продолжал бороться с этим недугом, делая все от него возможное. Парню предоставили отдельные просторные апартаменты рядом с покоями шейха, где бы он смог полностью поправить свое здоровье.       Идрис лежал в постели и не моргая смотрел в потолок. Вот уже несколько дней он мог созерцать одну и ту же картину: белоснежно выбеленный потолок и светлые стены, утопающие в солнечном свете; кувшины с кактусами и бессчетное количество скляночек, заполняющих почти все пространство кабинета.       Воспоминания о вчерашнем визите Джафара не отпускали.       Признание в любви лучшего друга было настолько неожиданным, что омега даже не смог внятно дать ответ. Несвязными предложениями он попытался перевести разговор в другое русло, но Джафар твердо заявил, что отступать не намерен и готов пройти все круги ада, чтобы добиться расположения омеги. После этого Идрис замкнулся в себе и попросил Джафара уйти. И тот ушел, оставив запутавшегося парня наедине с невеселыми мыслями. В памяти остались еще свежими воспоминания о зверствах и насилии кочевников аффара и это тяготило его. А теперь, после разговора с Джафаром, стало в разы тяжелее. Разве мог Идрис посмотреть на своего друга в другом ключе? Да и можно ли теперь было называть их друзьями?       Время завтрака неминуемо приближалось. Лениво ворочаясь в своей постели, Идрис пытался укрыться одеялом от надоедливых ярких лучей солнца. Виктор, вероятно, вернется нескоро, а завтракать в полном одиночестве не хотелось. Из постели омеге помог выбраться внезапный шум за дверью. По коридору словно кто-то носился и судя по многочисленным неразборчивым выкрикам – это были слуги. Но что могло произойти во дворце рано утром?       Любопытство взяло над ним верх и омега поднялся с кровати, направляясь к комоду, на котором лежала стопка чистых одежд. Там же он нашел гребень и ленты. Неумело заплетя хвост, омега вышел из кабинета лекаря и неспешно двинулся вдоль по коридору. Вокруг бегали люди, не обращая на омегу никакого внимания. В их руках все чаще мелькали подносы с чем-нибудь вкусным и графинами сладкого нектара.       В столовой для слуг, которая располагалась в самой дальней части замка, было многолюдно. За каждым столом сидело как минимум по пять человек, хотя столы были рассчитаны на четверых. Заметив Джафара за одним из столов, беседующего с каким-то альфой, Идрис остановился у самого входа, не решаясь войти в столовую. Неловкость перед другом все еще сковывала его и этот завтрак Идрис решил пропустить. Он развернулся и зашагал восвояси.       В саду было гораздо спокойнее. Тихо шумели листы папоротников и можно было хотя бы на несколько мгновений отпустить все, что так тяготило душу. Идрис присел на большой гладкий камень, расположившийся практически на краю сада, перед пустыней. Ветерок обдувал его лицо, нежно играя с волосами.       — Как же это несправедливо…       За спиной раздался чей-то тихий мелодичный голос. Обернувшись, Идрис увидел гуляющего по саду миловидного паренька. Он упирался на тонкую трость и смотрел куда-то вдаль. Лицо его было преисполнено печали. Идрис приподнялся, чтобы внимательнее его разглядеть, но каким-то непонятным образом не смог удержать равновесия и съехал с камня, больно приземляясь на мелкую гальку.       — Ай! — вырвалось из его уст.       Громкий возглас привлек внимание гуляющего омеги и тот обернулся.       — Ты не ушибся? — парень направился в сторону Идриса, медленно переставляя трость.       Этот омега был красивым и очень юным для того, чтобы передвигаться с помощью трости.       — Простите, — Идрис вскочил на ноги и опустил голову, понимая, что таращится на своего собеседника.       — Что за глупости, — слабо улыбнулся этот парень. — Не стоит извиняться за подобное. Я нарушил твое уединение?       — Нет, скорее это я помешал Вам. Неуклюжесть – мое второе имя, — ответил Идрис и кинул робкий взгляд на стоящего перед ним омегу.       — Знаешь, я тоже очень неуклюжий, — засмеялся Арай. — Мы с тобой точно подружимся! Вскоре мне предстоит жить в этом дворце… Меня зовут Арай, а тебя?       Арай, какое знакомое имя. Но омега никак не мог вспомнить, где же мог услышать его.       — Я Идрис, господин.       — Прошу, не называй меня господином, — сморщился тот и махнул рукой. — Это не в моих привилегиях. Зови меня, пожалуйста, по имени.       Общение между ними было легкое и непринужденное. Идрис с Араем очень быстро нашли общий язык, да и к тому же, как оказалось, они были практически одного возраста.       — Раз уж мы пропустили завтрак, может быть, перекусим у меня в комнате? Я прикажу подать нам медовых хлебцев с молоком и ирисками.       Идрис улыбнулся схожести мыслей и согласился на это предложение.       Ближе к вечеру суматоха во дворце поубавилась и стало в разы тише и спокойнее. Слуги уже не носились по коридорам, выполняя поручения, а гости практически пришли в себя после жуткой ночи.       Гердон вошел в кабинет правителя в полной уверенности, что темой для обсуждения, как и утром, будут кочевники аффара. Но Фарадж немало удивил его, когда завел речь о договоренностях между Абу-Аби и Хейжаром.       — Сегодня я разговаривал с Джозефом Фаиль. Он настаивает на ускорении процесса подготовки к церемонии бракосочетания, — сказал шейх.       — Возможно, — Гердон почесал затылок. — Это связано с недавними событиями. Он почти потерял сына в песчаной буре, бедный мальчик еле передвигается.       Фарадж сжал переносицу пальцами и повысил голос:       — На консуммации брака он так же настаивает!       На лице генерала нарисовалось искреннее изумление.       — Надо же, кто бы мог подумать, что Джозеф Фаиль приверженец традиций.       — Он хочет доказать всему высшему свету, что его сын был невинен в нашу первую брачную ночь.       — Если это претит вашим принципам, просто откажитесь.       Фарадж раздраженно усмехнулся. Как будто это было так просто, отказать правителю Хейжара, на деловые отношения с которым он рассчитывал.       — Ты бы слышал, как он уговаривал меня на проведение обряда консуммации и сколько убеждал меня в этой необходимости.       Джозеф Фаиль оказался на редкость консервативным человеком. Старик видел, как Фарадж холоден к его сыну и заведомо решил, что обряд консуммации скрепит этот союз? У него были основания так полагать, ведь если шейх Абу-Аби заберет невинность юного Арая, то развод в данном случае будет практически невозможен. После этого омегу не возьмет замуж даже обанкротившийся торговец.       — Отец, — выдохнул Фарадж и сжал кулаки. — На какую судьбу ты обрек меня?!       — Все не так страшно, как кажется на первый взгляд.       Гердон усмехнулся раздраженности шейха по этому поводу, но сразу же одернул себя, примеряя лицо сурового генерала. Фарадж так сильно нервничал, что, казалось, еще немного и он просто сгорит от стыда. Именно от стыда, не от злости и не от раздражения. Консуммация – очень старая традиция и, по мнению большинства, несуразная. Кому будет приятно присутствие посторонних в самую первую брачную ночь со своим супругом?       — Интересно, он спросил об этом своего сына? Полагаю, Арай не особо обрадуется, — сказал Гердон.       — Он попросил не говорить об этом с Араем до самой свадьбы.       — Понятно, — Гердону ничего не оставалось, как посочувствовать своему господину. — Может быть, вы хотите сменить тему? У меня готов доклад по кочевникам, если пожелаете.       — Давай, — махнул рукой шейх.       Генерал достал рулон бумаг и, развернув его, начал докладывать:       — За несколько дней мои люди обыскали город от границы до границы. Следов кочевников, как и прежде, замечено не было. Однако, район желтых песков мне не понравился больше всего. Там было слишком тихо. На улицах не было ни одного зеваки и попрошайки, мне показалось это странным. Очаг бедности и нищеты, как его прежде называли, отрекся от этого клейма за считанные дни.       — Ты думаешь, этому что-то поспособствовало? — спросил Фарадж.       — Не могу утверждать, что к этому причастны кочевники, но такая возможность не исключена. Я хотел бы попросить у вас разрешения на осмотр домов горожан, если это потребуется.       — Только если это вынужденная мера, — кивнул мужчина нехотя. — Хорошо, я подпишу ордер.       Гердон поклонился.       К вечеру каждого дня силы Фараджа были на исходе. Песчаная буря, кочевники аффара, творящие беспредел, настаивание Джозефа Фаиль на ускорении подготовки к свадьбе, – все это разом свалилось на плечи мужчины. Этим вечером ему захотелось отвлечься от всего и забыться хотя бы на одну ночь.       Сколько уже он не видел своего любовника? Раньше без ласк Пауля альфа не мог выдержать и двух дней, но вот уже неделю он не вспоминал о прекрасном японце, которого привез в Саудовскую Аравию. После того, как он понял и прочувствовал природу истинности, все его мысли теперь принадлежали лишь одному человеку.       — Пригласите в мои покои Идриса, — приказал шейх патрульным.       В ожидании Фарадж уселся на софу, расположенную перед выходом на веранду. Прохладный вечерний ветер сквозняком гулял по полу. Нервно барабаня пальцами по подлокотнику, мужчина то наклонялся вперед, придерживая голову широкой ладонью, то откидывался на спинку софы. Правильно ли он поступает, приглашая в свои покои Идриса? Фарадж настолько запутался в себе, что ему было просто необходимо сейчас увидеть этого голубоглазого омежку.       Фарадж не верил в любовь. Более того, всю свою жизнь он смеялся над теми, кто находился в плену своих чувств и порою совершал безумные поступки в честь любви. Но сейчас альфа готов был признать себя глупцом за те мысли.       В дверь робко постучали, и шейх обернулся. Вошедший прикрыл за собой дверь и покорно склонил голову в поклоне. Черные волосы сползли по плечам, скрывая лицо омеги.       — Вы звали меня, мой господин, — тихо проговорил Идрис, все еще не отрывая взгляда от пола.       — Звал, — сказал Фарадж, не отводя пристального взгляда от парня. — Присядешь рядом со мной?       Идрис вздрогнул. Альфа пригласил парня сесть рядом, но тот не двинулся с места, переминаясь с ноги на ногу. Невооруженным взглядом было заметно, как сильно он нервничал.       — Почему ты стоишь? — спросил шейх и положил ногу на ногу, скрещивая руки. — Может, мне повторить чуть погромче и гораздо настойчивее?       Несмотря на все тонкости их отношений, они все еще оставались в плену протокола.       — Господин, — Идрис умоляюще взглянул на мужчину.       Со стороны это можно было назвать издевательством. Слугам было строжайше запрещено сидеть, лежать, да и вообще дышать рядом с господами. Предложение Фараджа присесть Идрис сначала расценил как шутку, но судя по суровости выражения лица первого альфа был серьезен как никогда.       Фарадж немного помолчал, внимательно разглядывая слугу, и устало выдохнул, подзывая того:       — Здесь только ты и я. Ты можешь нарушить это правило, если об этом тебя просит сам шейх?       Идрис еще сильнее замялся.       — Хорошо, — твердо сказал шейх и указал рукой на место рядом с собой. — Это приказ.       Идрис молча кивнул и подчинился.       — Твои раны уже затянулись? — спросил альфа, смягчаясь.       — Да, господин. Я чувствую себя гораздо лучше. Сэр Виктор хорошо заботится обо мне.       Идрис сидел на самом краю. Он видел мужчину первый раз после того самого поцелуя и от этого нервничал еще сильнее прежнего. Между ними словно была какая-то недосказанность.       — «Сэр Виктор»? — еле слышно усмехнулся Фарадж и откашлялся в кулак. — Это он так просил его называть?       — Ну, — ответил Идрис, смущенно улыбаясь. — Я не мог позволить себе называть его просто по имени. Это было бы неправильно.       Фарадж улыбнулся, наблюдая за его смущением. Щеки омеги слегка порозовели и это можно было рассмотреть даже в полумраке, царившем в комнате.       — Ты ведь тоже чувствуешь? — вдруг спросил мужчина.       Омега замер.       — Что именно, господин? — недоумевающе спросил Идрис.       — Это, — Фарадж медленно приблизился к омеге и дотронулся до его щеки.       Вздох полный неожиданности вырвался у того из груди, и Идрис мгновенно отпрянул от альфы. Испуганно он взглянул на Фараджа, но тот с уверенностью снова приблизился и схватил лицо омеги в чашу ладоней, не давая тому вырваться.       — Это неправильно, — вдруг заключил Идрис.       — Что именно неправильно? — тихо спросил мужчина, наслаждаясь редкой близостью. — То, что ты сейчас сидишь рядом с самим господином или то, что я прикасаюсь к тебе? Ничего не могу с собой поделать, к тебе тянет как магнитом.       Идрис схватился за руки шейха и попытался отстранить их от своего лица, но безуспешно.       — Вы… У вас ведь есть жених. Нам не стоит...       Омега вспомнил, как Джафар рассказывал ему о жизни Фараджа, как говорил, что у того практически с детства заключен брачный договор и что совсем скоро мужчине предстоит обручиться. Идрис мотнул головой. Хотелось избавиться от прикосновений альфы, избежать взгляда его карих глаз, отодвинуться еще хотя бы на сантиметр, — рядом с Фараджем было так хорошо и приятно, что это пугало до дрожи в коленях. Он всего лишь слуга, к тому же еще и вор, и Идрису в какой то момент могло показаться, что мужчина просто играет в игру.       — Есть, — ответил альфа и отпрянул от омеги.       С минуту они просто смотрели друг на друга, словно глазами они могли сказать друг другу гораздо больше, чем словами.       — Когда был заключен брачный договор, меня никто не спрашивал. Я – сын шейха Абу-Аби – был политической игрушкой в руках отца. Этот брак больше выгодная сделка, чем союз по любви. Прошу, не будем говорить о подобных вещах, когда мы наедине.       Во взгляде омеги появилось понимание, но он все еще относился к словам мужчины с подозрением и явным недоверием.       — Иди сюда, — прошептал Фарадж, вновь склоняясь к Идрису. — Сейчас я не хочу быть обремененным правилами и долгом. Позволь мне просто насладиться твоим обществом.       — Я простой слуга, — начал Идрис, явно смутившись. — Я не достоин вашего внимания.       Фарадж притянул омегу к себе и заключил в крепкие объятия. Идрис уткнулся носом в грудь мужчины и затаил дыхание. Сначала ему хотелось вырваться, но потом по телу прокатилась волна удовлетворения, и спокойствие окутало с ног до головы, отбивая всякое желание сопротивляться. Альфа вдыхал его аромат, все сильнее и сильнее прижимая к себе омегу, пока тот сдавленно не пискнул.       — Прости, — шейх слегка ослабил хватку.       — Все нормально, — руки Идриса медленно обвились вокруг талии Фараджа.       Он поднял взгляд голубых глаз, чтобы убедиться, что не сделал ничего, что могло бы оскорбить шейха, но Фарадж лишь улыбнулся подобной выходке.       Им было хорошо вместе. Сейчас. Без всех.       Фарадж потянулся к лицу омеги и приподнял его за подбородок, утопая в омуте голубых глаз. Медленно склонившись, он коснулся желанных губ и вновь ощутил сладкое удовлетворение. Идрис слегка задрожал в его руках, но сопротивляться не стал. Однако в самый неподходящий момент в двери настойчиво постучали.       Когда Фарадж раздраженно дернулся, чтобы выкрикнуть, что сегодня он больше никого не принимает, дверь открылась и в комнату вошел Арай. Во взгляде незваного и своевольного гостя появилось недоумение. Идрис мысленно выдохнул, только сейчас ощутив, что сгорбил спину и втянул голову в плечи. Арай не сразу понял, свидетелем чего ему пришлось стать. Омеге было так одиноко одному в окружении четырех стен, что он решил отыскать общество шейха, но это его решение посетило сына правителя Хейжара явно невовремя.       — Я … — прошептал Арай и тут же воскликнул. — Как вы можете, Фарадж Абиль! Я был о вас лучшего мнения.       Эмоции поглотили омегу и он сжал ладони в кулаки.       — Вы ворвались в мои покои без разрешения, это недопустимо, — парировал Фарадж спокойно, словно его совсем не волновало происходящее. Он скорее был раздражен тем, что его прервали, нежели тем, что застали врасплох.       — Недопустимо? — закричал в ответ Арай и затрясся всем телом в приступе гнева. — Как вы можете заниматься прелюбодеяниями, у нас скоро свадьба, вы мой будущий супруг! Отвратительно… Вы отвратительный!       По щекам омеги побежали слезы. Обернувшись на Идриса и узнав в нем нового друга, с которым сегодня утром ему довелось познакомиться в саду, выплюнул:       — Так вот значит кому принадлежит Ваше сердце, Фарадж Абиль. Жалкой прислуге?       Идрис сидел на софе с открытым ртом. Он склонил голову, чтобы волосы скрыли его глаза, полные стыда. Арай смерил слугу холодным взором, поднял тонкие брови, алые губы сжал добела. Выдержав паузу, оскорбленный омега повернулся и зашагал прочь из покоев шейха, оставляя испуганного Идриса и нахмурившегося Фараджа одних.       Идрису стало совсем не по себе, когда шейх поднялся, отпуская его из объятий.       — Господин, — произнес дрожащим голосом омега и встал следом.       Фарадж приобнял его и кивнул:       — Не чувствуй себя виноватым, даже хорошо, что все произошло именно так. Будет лучше, если с самого начала он поймет, что не имеет в моей жизни никакого значения. Я обязательно навещу его завтрашним днем, чтобы объясниться. Возможно, теперь мы сможем расторгнуть эту помолвку.       Идрис не знал, что ответить. Значит тот опечаленный омега, с которым он познакомился утром, и есть жених шейха. Перед глазами все еще стоял образ разгневанного Арая, в глазах которого горели огни ненависти.       — Иди в свои покои, — приказал шейх, целуя парня в макушку. — Тебе не о чем волноваться, мой маленький омега. Я разберусь с этим.