Праздник Фонарей в Абу-Аби

      На следующее утро дворец, как и прежде, проснулся с первыми лучами солнца.       Слуги сразу же принялись выполнять свои обязанности и поручения, которыми, не скупясь, раскидывал Томас. Второй советник шейха слаженно командовал стайкой неугомонных мальчишек и подгонял их. Этот день должен стать особенным для всех.       К завтраку в обеденной зале собралось много народу. Работы было через край, Томасу даже пришлось отпросить нескольких слуг с занятий для того, чтобы к завтраку стол уже был празднично оформлен. Свежий аромат живых тюльпанов наполнял комнату; тихое мелодичное журчание настенных фонтанов забивало шум и непрекращающиеся разговоры. Для повара сегодня было особое задание – приготовить красивый двухъярусный торт, украшенный розами из марципана и сладкими бусинами. Весь дворец застыл в ожидании пробуждения именинника. Сегодня Араю исполнялось шестнадцать лет.       Эта дата была очень важна не только для виновника торжества. Перед завтраком, встретившись у входа в обеденную залу, Джозеф Фаиль и Фарадж Абиль крепко пожали друг другу руки с улыбками на лицах. Старик похлопал альфу по плечу и торжественно произнес:       — Неужели я доживу до того дня, когда мой сын выйдет замуж за великого правителя абуабийского народа! Даже не верится.       — Мне кажется, вы волнуетесь и переживаете больше своего сына, — вежливо улыбаясь, отметил Фарадж.       — О, если бы, — ответил Джозеф, и они вошли в обеденную залу. — Арай, мой бедный мальчик, так распереживался, что с утра у него поднялась температура.       — Температура? — искренне удивился Фарадж.       После вчерашнего вечера альфа ожидал от Арая чего угодно и готовился заведомо ко всему. Так невинно и так по-глупому притвориться заболевшим, чтобы не посещать завтрак. Что ж… Значит ли это, что Арай не будет умолять отца об отмене помолвки и разрыве всякого рода отношений между Абу-Аби и Хейжаром? В тайне Фарадж рассчитывал именно на это, ведь тогда ему не пришлось бы самому разрывать брачный договор, за него бы это сделал сам Арай.       — Ничего страшного! До свадьбы осталось всего ничего, но я уверен, к тому времени Арай полностью поправится, — заверил Джозеф Фаиль.       — Волей Аллаха, да будет так, — скупо бросил шейх и еще раз вежливо улыбнулся правителю Хейжара.       Стол ломился от всяких разных лакомств. Предполагалось, что именинник именно за завтраком задует свечи на торте и загадает желание, но из-за того, что мальчик себя плохо чувствовал, это отложили на вечер. Фарадж пообещал устроить большой праздник в честь шестнадцатилетия Арая.       После завтрака, когда Томас сопровождал Фараджа до рабочего кабинета, бета улучил момент и поинтересовался у правителя, в чем же истинная причина отсутствия молодого господина. Ему показалось подозрительным такое резкое ухудшение самочувствия, когда как Виктор, казалось, справился со всеми недугами омеги после песчаной бури.       — Томас, ты второй советник при дворе, не поверю, что у тебя проблемы со слухом, — бросил небрежно Фарадж, подзывая к себе идущего поодаль Гердона. — За завтраком Джозеф Фаиль сообщил, что у его сына поднялась температура. Откуда мне известно, что послужило причиной? Не тревожь меня по такой ерунде.       Шейх завернул за угол, сразу же погружаясь в разговор со своим первым советником и оставляя Томаса одного. Своим резким ответом Фарадж поставил точку в обсуждениях этой темы.       — То есть, теперь ваш будущий супруг для вас ерунда? — пробурчал себе под нос бета и нахмурился. — Не думал я, что выбор ваш окажется таким. Сердце для вас, мой господин, важнее долга и это неправильно. Я должен помочь вам встать на истинный путь.       Мужчина медленно зашагал к лестнице и спустился на первый этаж. Подол его голубого платья задевал ступеньки, шлейфом спускаясь за своим хозяином. Во дворце стало заметно холоднее с наступлением зимы, солнце пекло уже не с такой силой, как раньше, а по полу свободно гулял сквозняк. Нередко по утру приходилось накидывать на плечи накидку, но уже к обеду, когда воздух во дворце прогревался, ее можно было снять.       Идрис практически весь день провел вне стен дворца. Ему и еще трем слугам было поручено привести сад к вечеру в приличный вид: подстричь кустарники, заменить в вазах засохшие листья папоротника на свежие. За маленьким «зеленым раем», как ласково здесь называли дворцовый сад, тщательно ухаживали, ведь это было любимое место для прогулок у господина.       Сегодня в саду Томас велел возвести большой синий шатер, поставить столы,накрытые белыми скатертями, и приготовить много-много свеч. Празднество намечалось поистине грандиозное! Именно Томасу Фарадж поручил заняться приготовлениями к вечернему приему, поэтому с самого утра бета носился по дворцу, как ужаленный, раздавая поручения направо и налево.       — Смотрите, — указал один из слуг, прибиравшихся в саду. — Второй советник шейха идет по направлению к гарему. Наверняка и там свои порядки устанавливать будет.       — Прикажет гаремным омегам сидеть тихо в этот вечер и не высовывать свой нос, чтобы, не приведи Аллах, их не увидел молодой господин, — тут же хмыкнул второй слуга.       Гаремные омеги люто не любили дворцовых слуг, а слуги, в свою очередь, ненавидели гаремных жителей. И одни, и вторые позволяли себе вести нелестные разговоры друг о дружке. Что послужило таким отношениям? Все очень просто – у омег из гарема было много привилегий, гораздо больше, чем у тех же самых слуг. Они имеют право свободно перемещаться по отведенной им территории, шейх одаривает их дорогими подарками и кормит омег, как принцев. Как несправедливо, верно? Ведь они не приносят дворцу никакой пользы. Некая зависть послужила возникновению этой вражды.       — Он еще не господин этого дворца, не называй его так, — ворчливо вставил третий и продолжил накрывать столы скатертями.       — Ты сомневаешься в том, что господин Фарадж возьмет Арая замуж? Сегодня сын семьи Фаиль даже на завтраке не появился, — весело подхватил первый. — Говорят, у него поднялась температура. Интересно, господин Фарадж переживает за него?       Все вместе они весело захихикали, переглянувшись.       — Прекратите сплетничать, — воскликнул Идрис. — Что за вздор вы несете!       Щеки омеги предательски вспыхнули, когда он услышал последнюю фразу. Сразу стало как-то не по себе, вспоминая вчерашнее бледное от гнева лицо Арая, которому сейчас «перемывали кости» слуги. Идриса все еще мучили приступы стыда и смущения, когда в голове то и дело вырисовывался портрет сына семьи Фаиль.       Слуги шептаться не перестали, но дальше в их дискуссии Идрис уже не участвовал: омега пошел в шатер и начал повсюду расставлять свечи. Что угодно, только не слушать эти глупые разговоры. Угрюмое выражение лица говорило о том, что сейчас он пытался сосредоточиться на работе и выкинуть из головы воспоминания о вчерашнем вечере.       Объятия альфы… Как хорошо ему было находиться рядом с господином, какой спектр чувств он испытал, прижавшись к мужчине и вдохнув этот сладкий аромат. Кажется, когда-то давно отец рассказывал, что в этом мире существует особенный для каждого из нас человек. Рядом с ним ты будешь дышать полной грудью, звонко смеяться и горько плакать. Рядом с Фараджем у Идриса так отчаянно билось сердце, что он с уверенностью мог заявить – это тот самый человек.       «Он правитель Абу-Аби, у которого, к тому же, скоро свадьба, — грустно размышлял Идрис. — Мне кажется, все неправильно. Так не должно быть».       Осознание того, что все действительно идет не так, пришло к омеге еще вчера, после того, как Арай выбежал из покоев шейха со слезами на глазах. Ведь причиной этих самых слез был именно Идрис. О Аллах… как же он запутался!       «Разрешено ли мне любить его?»       Любить? Идрис замер, сжимая в руках парафиновую свечу. Сердце быстро-быстро застучало. Да, он влюбился в шейха без памяти. Все его мысли были только о Фарадже. Идрис вдруг почувствовал себя невероятным глупцом. Ладони его вспотели и омега не заметил, как свеча выскользнула из рук и упала на мелкую гальку.       — Эй, — за спиной вдруг раздался знакомый голос. — Тебе помочь?       Идрис резко обернулся. Перед ним стоял Джафар. В его руках была та самая свеча, которую выронил омега мгновение назад.       — Ты? — выдохнул Идрис и тут же одернул себя, понимая, что выглядит напуганным. — Нет, спасибо… Я справляюсь. Просто задумался немного.       Джафар внимательно разглядывал пылающее лицо омеги.       — Томас прислал меня сюда, — запнулся альфа, но через секунду продолжил. — Он сказал, что в саду потребуется дополнительная помощь. Кажется, к вечеру ожидается сильный ветер. Шатер следует укрепить как следует.       — Вот как, — выпалил Идрис, прогоняя остатки своих мыслей. — Что ж, — он постарался взять себя в руки и улыбнулся. — Поработай как следует.       — Может, поработаем вместе? — Джафар почесал затылок и смущенно кивнул головой в сторону шатра. — С таким количеством штор и шнурков в одиночку мне не справиться.       Тяжелый голубой материал, больше похожий на шелк по внешнему виду, беспокойно колыхался на поводу у порывов ветра. Привязанные к железным кольям шторы жалобно бились, словно в предсмертной агонии. Погода начинала диктовать свои правила и с приходом зимы в жаркую Саудовскую Аравию заглянули и северные ветра.       Идрис потупил взор, делая вид, что рассматривает мелкую гальку под ногами. Он как мог избегал встреч с другом, обходил замок по дальним коридорам, самым последним приходил в столовую и до этого момента ему везло. И если бы советник Том не наказал Джафару помочь в саду, Идрису не пришлось бы сейчас разговаривать с альфой. После признания в любви омега чувствовал себя отвратительно неловко, потому что так и не смог дать внятного ответа. Он чувствовал, что Джафар все еще ждет.       — Давай я лучше позову Монти, — скованно улыбнулся омега и сделал шаг в сторону.       Плечи Джафара медленно опустились. Он поник, но, найдя в себе смелость, поднял голову и уверенно сказал:       — Я так волновался после того случая в городе, не имея возможности узнать о твоем самочувствии. Не лишай же меня единственной возможности побыть с тобой.       Идрис обеспокоенно осмотрелся, ища хоть какую-нибудь возможность избежать дальнейшего разговора. Слуги продолжали стричь кустарники, о чем-то весело болтая и не обращая никакого внимания на окружающих.       — Нет, Идрис, посмотри на меня! — вдруг воскликнул Джафар и уверенно приблизился к омеге, хватая его руки. — Почему ты избегаешь меня?       Пальцы омеги нашли мягкую ткань рубашки Джафара и сжали ее с такой силой, что ткань затрещала от натуги. Испуганно Идрис выставил руки перед собой, отталкивая друга.       — Посмотри на меня, — настойчиво попросил альфа, продолжая удерживать омегу в своих объятиях. — Я люблю тебя, слышишь?       — Отпусти, Джафар, не нужно этого, — завопил в ответ Идрис, пытаясь вырваться. — Не надо меня любить, зачем ты делаешь все это? Мы же друзья.       — Друзья, но...       — Ты сказал, что примешь любой мой ответ, — затараторил омега. — Я не могу любить тебя, потому что я люблю другого человека. Прости.       После этих слов альфу словно ударили раскаленным чугунным жгутом по спине, рассекая кожу в кровь. Его лицо исказилось гримасой боли.       Нарастающая злость помутила взор, все вокруг перестало существовать для Джафара. Сколько омег в этой жизни отказывали ему? Наверное, ни одного, но вовсе не потому, что альфа так хорош собой. Для него Идрис был первой любовью. Первым человеком, кого полюбило скупое сердце Джафара и первым, кому он в этом признался.       В одно мгновение альфа рывком повернул Идриса спиной к себе и плотно прижался к нему, вдыхая сладковатый омежий аромат.       «Такой теплый, такой хрупкий, — пронеслось у него в голове. — Почему ты не можешь быть моим? Несправедливо».       Когда Джафар обдал его шею горячим влажным дыханием, слегка прикусывая нежную молочную кожу, ноги у Идриса подкосились, и он обмяк в руках альфы. Перед глазами все поплыло: через секунду сознание покинуло омегу. Синие шторы беспокойно заколыхались, скрывая разыгравшуюся драму от посторонних, а сильный порыв ветра заглушил восклик Джафара.       — Идрис!       Крепче сжав омегу в своих объятиях, Джафар подхватил обмякшее тело на руки и обеспокоенно осмотрелся по сторонам. Поблизости никого не было. По крайней мере, ему так показалось.       — Идрис, очнись, посмотри на меня, — альфа склонился на колени, бережно опуская Идриса, и попытался привести того в чувства, но ни потряхивания, ни легкие пощечины не помогли. — Я…       Разум постепенно начал возвращаться к Джафару, и он с ужасом осознал, что только что попытался сделать.       — Нет. Я не хотел.       Он хотел поставить на Идрисе метку, овладеть его сущностью, смешать их запахи. Сделать так, чтобы он принадлежал только ему и никому больше. Слова о том, что омега влюблен в другого человека настолько задели альфу, что тот почти совершил преступление.       В Саудовской Аравии у омег нет прав, но одновременно с этим есть огромная защита со стороны государства. Честь – самое важное достоинство, на которое никто не в праве посягать. Ставить метку на омеге без его согласия запрещено священной книгой Каагре.       Джафар медленно опустился рядом с Идрисом. Схватившись за голову, он еще раз взглянул на бледное лицо друга. Альфа открыл рот, но замер, услышав сильный, жесткий голос:       — Ты глупец! Разве об этом я говорил тебе?       В шатер вошел Том и раздраженно дернул Джафара за плечо, оттягивая того от Идриса, распластавшегося на мелкой гальке.       — Советник?! — вырвалось у альфы из груди.       — Неужели за этим я отдал тебе приказ отправиться в сад? Ты довел его до обморока. Думаешь, что этим сможешь завоевать его сердце? Посмотри на бедного парня, он весь бледный.       Бета был в ярости. Все прошло не так, как он планировал. Отправляя Джафара в сад, Томас знал, что он в любом случае встретится там с Идрисом. Но советник никак не мог предположить, что альфа окажется настолько незрелым в вопросах любви.       — Я, — выдохнул Джафар. — Вышел из себя, когда услышал, что он отдал свое сердце другому. Я почти… Я почти пометил его! Советник, вы слышите?!       Сердце альфы забилось с удвоенной скоростью и он снова схватился за голову, проклиная себя за все смертные грехи. Как только мог он посягать на честь Идриса!       — Вы, — Джафар медленно поднялся с колен и перевел взгляд на второго советника шейха. — Вы специально отправили меня в сад, зная, что Идрис тоже окажется здесь. И вы прекрасно знали, какие чувства я испытываю к нему.       В глазах альфы заиграли невеселые огоньки.       — Все, что сегодня произошло было ошибкой. И я не должен был тогда признаваться Идрису в своих чувствах. Мы ведь друзья. Какой же я болван.       В голове у Джафара запутанным клубком метались мысли. Подумав об одном, в голове тут же возникал вопрос: «А если…?» и так по кругу. В это мгновение он успел подумать обо всем на свете и осознать всю низость своего поступка. Метания альфы прервал Томас.       Грубым властным голосом бета произнес:       — В моих действиях не было скрытого умысла, — сощурился он. — Я всего лишь хотел, чтобы ваша любовь расцвела, как розы в зимнюю стужу. Разве ты сам не желал этого?       Джафар упрямо замотал головой.       — Нет, этого желали только вы. С самого начала я хотел скрыть свои чувства, зная, что не добьюсь взаимности.       — Ты просто пошел неверным путем, — начал уверять Томас, но его перебил тихий кашель.       Идрис вяло дернулся и закашлял, жадно хватая ртом воздух. Джафар и Томас сразу же склонились над ним.       Омега ухватился за плечо альфы и попытался сесть, но далось ему это с большим трудом. Осмотревшись и, наконец, вспомнив, что заставило его потерять сознание, Идрис отдернул руку и отпрянул от друга. В глазах его появился страх.       — Идрис, — начал Джафар, но Томас его тут же перебил.       — Ты можешь идти? — спросил второй советник шейха и помог омеге подняться, увлекая того ближе к себе.       — Д… Да, — прохрипел омега.       — Я должен отвести тебя к Виктору. Сегодня я освобожу тебя от работы.       Томас подтолкнул Идриса к выходу из шатра, кидая последний взгляд на Джафара, и они направились во дворец.       Вечер наступал медленно, но неизбежно. Небо лениво заволокло синей поволокой, и солнце покорно уступило своё почетное место полумесяцу и звездам. Сегодня дворцовый сад сверкал, утопая в ярких огнях. Музыканты играли тихую спокойную музыку; слуги в праздничных жакетах аккуратно перемещались, держа в руках подносы с разными закусками; повсюду горели свечи.       Фарадж в этот день не поскупился на приглашения. Ближе к ужину в синем шатре едва ли можно было спокойно пройтись, не задев кого-то плечом. На прием в честь шестнадцатилетия Арая Фаиль съехали многоуважаемые бизнесмены, шейхи, медийные личности. Было очень много иностранцев, друзей Фараджа из других стран, которым посчастливилось гостить в Саудовской Аравии в этот день.       Разговоры не стихали, все ждали появления именинника. Но Арай, как и положено омегам из высшего общества, слегка задерживался, давая возможность гостям поближе познакомиться друг с другом и насладиться атмосферой праздника.       Томас в действительности постарался и с помощью слуг превратил дворцовый сад в место, которое в пору описывать в сказках: тысячи свечей были аккуратно расставлены в каждом уголке сада, большой синий шатер, вазы с живыми цветами, приятная музыка и фонтаны. Гости по достоинству оценили старания второго советника шейха. Если не первый, то каждый второй находил время, чтобы поблагодарить Фараджа за приглашение на этот чудесный праздник.       — Ты хорошо справился, — похвалил шейх своего советника, когда Томас нашел его среди гостей.       — Благодарю, мой господин.       Сегодня на Фарадже был надет праздничный костюм. В честь дня рождения Арая ему пришлось сделать исключение и на один вечер забыть о кандуре и арафатке. Свои черные с каштановым отливом волосы он зачесал назад, чтобы отросшие пряди не лезли в глаза. И когда он успел так запустить себя?       Джозеф Фаиль бродил по саду в сопровождении своего подручного и младшего мужа. Мужчина заметно нервничал и это было не удивительно, ведь сегодня наконец-то будет объявлена дата великого торжества, которое свяжет крепкими узами два оазиса.       — Томас, может ты знаешь, где Идрис?       Шейх вместе со своим вторым советником стояли поодаль от шатра, любуясь бескрайней пустыней. Вопрос мужчины заставил бету нервно выдохнуть.       — Нигде не могу его найти, — тихо, словно сам себе, произнес мужчина.       — Я не видел его, мой господин, — скупо бросил Том.       Внезапно из толпы выплыл первый советник шейха и направился к краю сада, держа в руках листы бумаг, которые он аккуратно свернул в рулон. Подойдя к шейху и поприветствовав стоящего рядом с ним Томаса, генерал отчеканил:       — Господин, у меня готов доклад о кочевниках аффара. Прибыли новости из города, я бы хотел сообщить вам о них немедленно.       — Неужели не будет другого времени заняться этим? Как-никак праздник, — небрежно бросил Томас. Но, поймав недовольный взгляд шейха, тут же замолчал и откланялся, оставляя Фараджа с Гердоном наедине.       — Обыск домов дал результаты? — спросил альфа. — Если нет, мне придется лично просить прощения у горожан. Сам понимаешь, когда к тебе в дом врываются и начинают что-то искать…       Они медленно зашагали по краю сада, иногда и вовсе выходя на песок. Рвение Фараджа держаться подальше от празднующей толпы было обоснованно нежеланием встречаться с Араем и Джозефом, а Гердон просто следовал за своим господином.       — Мои люди напали на след организованной группы арабов. Не знаю, виноваты они в произошедшем или нет, но то, что упорно избегают встречи с представителями правопорядка, очевидно.       Где-то вдалеке раздались одобрительные восклики и аплодисменты. Скорее всего, это Арай наконец присоединился к гостям. Фарадж даже не обратил внимания на это, продолжая свой разговор с генералом. Они долго обсуждали, придумывали планы действий и отступлений на все случае жизни. Сколько прошло времени с момента начала их беседы – не представлялось возможным сосчитать. Обойдя дворец по периметру минимум два раза, они наконец-то обсудили все вопросы, касающиеся кочевников аффара.       — Что ж, Гердон, надеюсь, что в ближайшее время эти люди предстанут перед моим судом.       — Можете не сомневаться в этом, — поклонился генерал.       — И, если потребуется, — начал шейх, но тут же замолчал, замедляя шаг.       Впереди, на одном из небольших камней в окружении кустарников и вдали от шатра, сидел Идрис. Плечи его были опущены, а глаза горели неподдельным интересом. Судя по всему, он рассматривал снующих туда-сюда гостей.       — Генерал, на сегодня это все. Вы свободны, — Гердон перевел взгляд на сидящего неподалеку слугу и затем покорно откланялся, оставляя Фараджа одного.       Время близилось к ночи и вскоре празднество закончится. В саду становилось все холоднее и холоднее, легкое одеяние Идриса удивило шейха. Немного погодя, он медленно зашагал в сторону стриженных кустарников, между которыми уединился омега. Завидя альфу, Идрис тут же вскочил с камня и согнулся в поклоне.       — Что ты делаешь здесь один? Еще и так легко одет, не боишься простудиться? — заинтересованно спросил Фарадж и пристально окинул того взглядом карих глаз.       — Мой господин, я… Наблюдаю за праздником.       Слуга не поднимал взгляда и старался сохранять дистанцию, чем немало удивил мужчину. Фарадж подошел ближе и протянул руку, чтобы дотронуться до щеки парня, но тот резко дернулся назад.       — Почему именно здесь? — нежелание омеги ощутить его прикосновение Фарадж оставил без комментария, но его это слегка задело.       — Мне запрещено покидать стены дворца.       — Вот как, — удивился мужчина. — С каких пор?       Идрис замялся.       — Сегодня днем я почувствовал себя нехорошо и советник Томас запретил мне покидать кабинет лекаря до рассвета. Он хотел, чтобы я отдохнул. Но огни так ярко сияли, что я просто не смог удержаться.       — То есть ты здесь прячешься от моего советника? — отчего-то на лице альфы нарисовалась улыбка, но затем она сменилось явным беспокойством. — Тебе сегодня было не хорошо? Что произошло?       Идрис замялся еще сильнее, но все-таки нашел в себе силы выпрямить спину и посмотреть шейху в глаза. За этот день они виделись впервые, но связь между ними, окрепшая накануне, словно никуда и не исчезала. Сердце затрепетало от ощущения близости.       — Сейчас я чувствую себя лучше. Прошу Вас, не делайте вид, что волнуетесь об этом.       Пальцы омеги мелко задрожали. С мгновение Фарадж молчал, рассматривая неожиданно взволновавшегося Идриса, а затем произнес:       — Мне казалось, вчера я увидел в твоих глазах взаимность. Почему же сейчас в твоем сердце все еще есть место для сомнений?       — Мой господин, — тихо произнес омега, отгоняя ненужные мысли в сторону. — Сегодня великий праздник и очень важный день для всех нас: сегодня будет объявлена дата торжества. Могу я поздравить Вас?       Брови Фараджа взлетели вверх и лицо его преисполнилось изумлением. Напоминание о брачном договоре с семьей Фаиль ясно дало понять, что тревожит Идриса. Шейх притянул омегу ближе к себе и уткнулся носом в макушку, вдыхая такой манящий аромат. Идрис не сопротивлялся. В этих объятиях было так приятно и хорошо. Все вокруг вмиг перестало существовать. Не было ни праздника, ни разных статусов, ничего кроме всепоглощающего чувства наслаждения теплом родного человека.       — Мой маленький омега, — все, что сказал Фарадж перед тем, как впиться в желанные губы жадным поцелуем.       Идрис пискнул от неожиданно проснувшейся внутри мужчины страсти, но покорно разрешил увлечь себя в поцелуй. Где-то вдалеке раздались аплодисменты и громкий смех, но их сейчас это мало волновало.       — Что же происходит, — тихо сказал Фарадж, поднимая лицо омеги за подбородок. — Мое сердце трепещет от одной мысли о тебе. Ты украл мой покой. Осмелюсь признаться, что я давно не испытывал ничего подобного. А может быть и никогда раньше. Каждый день мои мысли противоречивы, мне хочется касаться тебя, разговаривать с тобой, целовать тебя.       — Мой господин, — щеки омеги густо покраснели от этих слов.       Фарадж довольно рассматривал смущенного омегу, нежно поглаживая большим пальцем его подбородок, пока не наткнулся взглядом на слегка посиневшую ссадину на шее.             Альфа замер.       — Что это значит?       Голос его вдруг стал резким и грубым. Холодные пальцы прошлись по хрупкой шее и остановились на том самом месте, где молочная кожа приобрела багровый оттенок. Идрис напрягся.       Самого укуса не было, но намек на метку был очевиден. Омега не сразу понял, что шейх имеет в виду. Поймав на себе тяжелый взгляд карих глаз, он нахмурился и попытался отстраниться, но мужчина ревностно сжал его в своих объятиях, не давая тому пошевелиться.       — Мой господин, — Идрис поднял руки, собираясь прижать ладонь к шее, но в последний миг отдернул, с сожалением произнеся: — Пусть Ваше сердце не беспокоится о таких нелепых вещах.       — Нелепых вещах? — не унимался Фарадж. — Кто посмел, не имея никакого права, исчерпать твое достоинство?       Идрис опустил голову и замолчал.       — Никто... — начал он спустя мгновение. — Не унял моего достоинства. Прошу Вас, не говорите так. Это глупая нелепость, которая не достойна обсуждений.       В глазах Фараджа заиграли янтарные огоньки.       — Ты невинен? — то ли с облегчением, то ли с трепетом спросил альфа.       Омега вспыхнул, но коротко кивнул.       — Тогда какой зверь осмелился посягать на твою честь? Я накажу его по всей строгости закона. Скажи его имя.       Настойчивые вопросы шейха заставляли Идриса вновь окунаться в неприятные воспоминания сегодняшнего дня. Чувства неприязни и страха снова начинали просыпаться в недрах его души. Джафар… Как он мог так поступить со своим другом?!       «Другом? — печально подумалось омеге».       Да, они были хорошими друзьями и товарищами по несчастью. По крайней мере когда-то, но теперь их вряд ли можно было назвать даже знакомыми.       — Господин! — настойчиво раздалось откуда-то сзади.       Идрис и Фарадж моментально отпрянули друг от друга и оглянулись на голос слуги. Маленький мальчишка лет четырнадцати стоял чуть поодаль и стыдливо отводил взгляд.       — Мой господин, празднество подходит к концу, и господин Джозеф Фаиль просил отыскать вас для произнесения торжественной речи.       Фарадж рассеянно бросил:       — Я сейчас же вернусь и произнесу эту речь, а сейчас будь добр, исчезни с глаз моих долой.       Паренек тут же испарился. Альфа так увлекся близостью с Идрисом, что совсем позабыл о том, что их могут заметить.       — О Аллах, — Фарадж почесал переносицу и повернулся к Идрису. — Они ждут от меня торжественную речь, в которой я назову дату свадьбы. В последнее время все вокруг только и твердят об этом. А мне осточертела эта игра в хорошего правителя, я влюблен в Абу-Аби! Но не в те жестокие правила и законы, что заставляют людей идти на поводу у политического долга, забывая о настоящих чувствах и ценностях.       Идрис понимающе склонил голову.       — Мой отец был консервативен в вопросах управления государством. Ему казалось, что на добром слове Абу-Аби не проживет и дня, поэтому бумаги для него были оружием. Фундамент стабильности. Этот брачный договор всю мою сознательную жизнь претил моим принципам, но я не мог ослушаться воли отца. Знаешь…       Фарадж запнулся на секунду, словно обдумывая что-то.       — Арай Фаиль – младший сын правителя Хейжара, но он не должен был участвовать во всем этом: изначально моим мужем должен был стать средний сын семьи Фаиль.       Идрис удивленно похлопал глазами. Из шатра снова донеслись аплодисменты и шейх рассеянно поцеловал омегу в макушку.       — Мне нужно идти.