Праздник Фонарей в Абу-Аби

      Глаза Арая Фаиль словно горели синем пламенем, отбрасывая блики расставленных повсюду свечей. Омега с удовольствием наблюдал за стоящим перед ним, застывшим от изумления, Фараджем Абиль и за довольными лицами гостей. Все вокруг поднимали свои бокалы с красным вином.       Арай долго не хотел покидать стен своей комнаты, выделенной ему на втором этаже. Чтобы спуститься в сад на празднование своего дня рождения, ему потребовался не один час раздумий. Сейчас, видя, как меняется выражение лица шейха Абу-Аби, омега с довольной улыбкой сжимал в своих руках подол позолоченной туники и принимал поздравления.       Сегодня Арай был без преувеличений прекрасен. Его густые черные волосы слуги искусно заплели в тугую косу, обрамленную драгоценными рубинами, а на поясе по обычаю красовалась красная атласная лента. Она выразительно подчеркивала линию омежьей талии.       — Наконец-то это свершилось, — Джозеф Фаиль под очередные аплодисменты подошел к Фараджу и похлопал того по плечу. — Какое чудесное место вы выбрали для бракосочетания. Ну, поздравляю, сын мой!       Плечи шейха Абу-Аби были немного опущены, а руки сжимались в кулаки. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда, подойдя к шатру, он услышал раскатистые речи Арая о том, что дата свадьбы уже назначена. Этот наглец даже назвал мечеть, в которой торжество должно будет состояться.       — Я не дождался твоего возвращения, — мягко, словно без края влюбленный в своего будущего супруга, проворковал сын правителя Хейжара, подходя к мужчине. — И сообщил всем о наших планах. Прости меня.       Фарадж отстраненно, словно видит этого парня впервые в своей жизни, посмотрел на омегу. Он шел к шатру с одной единственной целью – услышать о разрыве договора и покончить с этим раз и навсегда.       — Наших планах, — прошипел Фарадж, но Джозеф его тут же перебил:       — На правах родителей, мы благословляем вас, дети.       Когда старик произнес эти слова, Фарадж понял, что теперь обратной дороги нет. Благословение – важная часть мусульманской свадьбы. Торжество уже началось. Арай с широкой улыбкой прижался к руке будущего супруга и прошептал тому, стараясь встать на цыпочки и дотянуться до самого его уха:       — Вы сделали мне больно вчерашним вечером, — его голос на мгновение задрожал, но затем с уверенностью омега продолжил: — А я буду делать Вам больно всю жизнь.       После этих слов вечер для шейха Абу-Аби прошел словно в тумане. На все вопросы он отвечал невнятно, а в конце вечера и вовсе, сославшись на большое количество незавершенных дел и приказав гостям веселиться, направился в свои покои.       — Вот же черт! — вырвалось у альфы, когда он поднимался по лестнице на второй этаж. Несколько идущих мимо слуг сразу же испуганно застыли и склонили свои головы.       Войдя в свои покои, мужчина сразу же кинул раздраженный взгляд на открытые окна, за пределами которых раздавалась музыка и не смолкали разговоры.       — Прикажите слугам закрыть все окна в моем дворце! — закричал шейх, чтобы стоящие за дверью патрульные услышали его.       Несколько мужчин сразу же ринулись выполнять приказ.       — Играть со мной вздумал, — зашипел Фарадж, стягивая с себя ненавистный пиджак и кидая тот на пол. — Да кем он себя успел возомнить?       Дверь, ведущая в спальню, затрещала от удара об стену, когда альфа с размаха толкнул ее от себя. Ему хотелось размозжить все в этой комнате, до последнего кувшина, порвать каждую тряпку: только бы это всепоглощающее чувство гнева и ненависти утихло. Оно словно пожирало изнутри, не давая трезво мыслить.       — Что за игру удумал вести этот юнец? — шейх завалился на постель и стянул с себя брюки, так же швыряя те на пол. Он был невероятно зол. Так зол, как еще не был никогда раньше.       Схватив в руки подсвечник, который стоял на небольшом прикроватном столе, Фарадж замахнулся и со всей силы швырнул его в сторону двери. Как раз в тот момент, когда та открылась и в проеме показался силуэт слуги.       — Ах! — парень успел уклониться от летящего в него подсвечника.       — Идрис! — выдохнул от неожиданности альфа.       Они посмотрели друг на друга – оба в очень смешанных чувствах.       — Простите господин, мне было приказано закрыть в ваших покоях окна, но я не знал, что застану Вас, — затараторил омега и попятился назад. — Мне подумалось, это обычное штатное задание.       — Нет, стой, — Фарадж поднялся с кровати и подошел к испугавшемуся омеге. — О Аллах, я не ведал, что творю. Извини.       Испуг начал отступать и лицо слуги исказилось удивлением и одновременно смущением. Во-первых, сам шейх сейчас извинялся перед ним и от этого становилось еще более неловко. Во-вторых… Сейчас перед ним стоял полуобнаженный мужчина, облаченный лишь в белую рубаху и нижнее белье.       Успев рассмотреть некоторые вещи, слуга стыдливо опустил взгляд в пол и попятился назад.       — Господин, могу я вернуться свою комнату? — промямлил Идрис и, отвернувшись, быстро зашагал к выходу. Его щеки взорвал алый румянец. Как можно скорее он хотел покинуть покои шейха и убежать как можно дальше отсюда.       — Нет, — выдохнул Фарадж, успевая схватить омегу за руку. — Разве тебе не нужно закрыть окна?       — Вы и сами сможете их закрыть, Вы же здесь, — вырываясь, воскликнул Идрис, все еще не глядя в сторону господина.       — Эй, тебе отдали приказ, — напомнил Фарадж, удивленный таким поведением. — Ты не собираешься выполнить его?       Не понимая, почему Идрис так себя ведет, альфа схватил того и потянул на себя. Омега сдавленно пискнул, оказавшись на постели под тяжестью мужского тела. Фарадж навис над ним, с пристальным вниманием рассматривая раскрасневшееся лицо. Локоны черных волос разметались по белоснежным подушкам, создавая контрастность. Омега дышал так тяжело, что, казалось, вот-вот задохнется. Он и понятия не имел, что все обернется таким образом, когда выслушивал поручение старшего управляющего.       — Надо же, — Фарадж приподнялся на локтях, давая парню больше места. — Не замечалось мне раньше, как сильно ты похож на моего друга детства.       — О чем Вы? — запнулся Идрис.       — В раннем детстве родители подарили мне щенка грюнендаля, который вырос в большую статную овчарку. У него был такой же прямой взгляд и густая мягкая шерсть, — мужчина прикоснулся к спутавшимся локонам Идриса и начал играть с ними.       — Хотите сказать, я похож на пса? — спросил парень, смиренно прекращая вырываться.       Лицо альфы было так близко, что хватило бы и нескольких десятков сантиметров, чтобы дотронуться до него.       — Почему ты упорно избегаешь моего взгляда?       — На Вас почти нет одежды.       Мужчина застыл на мгновение, вспоминая, как несколько минут назад гневно стаскивал с себя пиджак и брюки, забыв накинуть на плечи халат. На лице альфы нарисовалась многозначительная улыбка.       — Совсем забыл об этой мелочи, — он медленно приблизился к плотно сжатым губам лежащего под ним омеги и осторожно прошелся по ним языком, словно спрашивая разрешения на осуществление своих желаний.       — Мо-йф го-фсподин... — Фарадж улучил момент и проник языком в омегу.       За окном стихало празднество: крики уже были не так слышны, а музыка становилась все тише и тише. Спальню постепенно начала заполнять влажная ночная прохлада. Кажется, в Абу-Аби скоро придут дожди, сменяя вечную ночную духоту.       Идрис уперся вспотевшими ладонями в массивную грудь, но Фарадж со всей присущей ему настойчивостью продолжал сплетать их языки в страстном поцелуе. События этого вечера все еще накатывали навязчивой неприятной волной, и шейх старался забыться, увлекая лежащего под ним Идриса в новые и новые поцелуи.       — Мой господин! — воскликнул испуганно Идрис и начал елозить по постели, стараясь отодвинуться.       Фарадж счел восклик за неопытность молодого любовника, но через несколько страстных поцелуев понял, в чем причина его метаний. В глазах Идриса появились первые бусинки слез. Он вздрагивал всем телом, когда нечаянно касался рукой разгоряченной кожи альфы. От Фараджа пахло настоящим мужчиной, терпкий запах возбужденного самца распространился по комнате, забиваясь в каждый угол. В ответ на это аромат Идриса тоже стал раскрываться.       — Нет, мой маленький омега, только не говори мне, что это…       Мужчина втянул полной грудью дурманящий аромат цветущих ирисов. Он был таким насыщенным и сильным, что, окажись на месте Фараджа кто-нибудь другой, его бы непременно затошнило от такой приторности. Но для того, чье сердце билось в унисон с сердцем истинной пары, этот аромат был слаще меда, желаннее всех богатств мира.       — Я чувствую себя странно, — прошептал Идрис как будто в бреду, все еще сжимая в своих руках простыни. — Очень хочется пить и...       Омега вдохнул полной грудью через нос и плотно сжал губы, чтобы не произнести чего-нибудь непристойного. Окружающие предметы постепенно начинали терять свои очертания, сливаясь в один серо-синий фон. Перед собой он видел только напряженное лицо шейха и его мерно вздымающуюся грудь.       — У тебя до этого были течные периоды? — спросил Фарадж.       — Ммм, — тяжело дыша, омега начал соображать. — Нет, это первый.       Альфа подскочил с кровати. Наскоро он натянул на себя шелковый красный халат, предназначенный для сна, и зашагал вон из спальни, плотно прикрывая за собой дверь.       — Я... — всхлипнул Идрис. Он совершенно не понимал, что происходит с его телом и сознанием и от этой неизвестности хотелось забиться в угол. — Не оставляйте меня, мой господин. Что мне делать?       Слуга остался наедине с полуночной тишиной и редкими воскликами, раздававшимися из открытого окна. Музыка давно стихла, праздник был окончен и только слуги остались в саду, чтобы привести «зеленый рай» в порядок перед завтрашним утром. Идрис, поднявшись с кровати, подошел к большому настенному зеркалу, которое заметил при входе в покои шейха, и стал рассматривать свое опухшее лицо: волосы были растрепаны, щеки заливались нездоровым румянцем и со лба стекали капельки пота. Не самый лучший вид для первой ночи, проведенной с мужчиной.       Дверь отворилась прежде, чем Идрис успел подумать следующую мысль. В проеме стоял Фарадж со стопкой одежды в руках.       — Эти вещи, — мужчина кинул их на постель. — Переоденься и постарайся привести себя в порядок. Хотя бы немного.       На секунду омеге показалось, что его бесцеремонно выгоняют из спальни.       — Неподалеку от Абу-Аби расположен военный лагерь: моя личная резиденция на все случаи жизни. Никто и не подумает нас там искать.       — Вы хотите сказать…       — Мы сейчас же отправимся туда.       — Но как же гости?       — Нет. Идрис, посмотри на меня, — Фарадж подошел к Идрису и прошелся ладонью по его щеке, нежно поглаживая большим пальцем ямочку на подбородке. — Первый течный период очень важен для твоего здоровья. Раз уж я успел отыскать тебя, мой маленький истинный омега, то не могу позволить себе не быть с тобой рядом в это время. Если мы останемся здесь – твой аромат привлечет слишком много ненужного внимания, да и мне придется постоянно отвлекаться на государственные дела. Отправлять тебя в омежий район Томасу я не позволю.       Голова была тяжелой, но Фарадж старался рассуждать здраво.       Среди слуг редко можно было встретить омег, но, если такие случаи и бывали, когда у них начиналась течка, Томас сразу же ссылал бесполезных на некоторый период времени слуг в самый дальний район города. Как только течка у таких омег заканчивалась, их тут же возвращали обратно.       — Но что вы скажете семье Фаиль? — сомнения в душе Идриса начинали медленно растворяться, когда он почувствовал уверенность своего альфы.       — Завтра на рассвете Арай со своей семьей отправляются обратно в Хейжар. Думаю, мое отсутствие не сильно заденет их, а все остальные дела я поручу своим советникам. За несколько дней с Абу-Аби ничего страшного не случится.       По традициям, после объявления даты свадьбы и благословения родителей, будущим супругам запрещено видеть друг друга до церемонии бракосочетания. Именно поэтому Джозеф забирал своего сына домой до самого торжества.       Идрис коротко кивнул и начал переодеваться. Голову словно сжимали чугунные тиски. Было тяжело дышать и очень хотелось сделать хотя бы глоток прохладной воды. Словно услышав желание своего омеги, Фарадж налил в хрустальный стакан воды из стоявшего на столе кувшина.       — Выпей, тебе станет немного легче. До лагеря всего несколько десятков минут пути, — пока Идрис жадно поглощал жидкость, шейх поцеловал его в лоб и вышел из спальни.       Как они покидали дворец Идрис запомнил смутно. Темные коридоры, разговоры шейха со своим первым советником и неодобрительный взгляд последнего, его длинная в пол туника с высоким воротником и хиджаб.       Взяв с собой несколько сопровождающих, Фарадж усадил слугу на своего белоснежного коня и сам сел сзади, плотно прижимая к себе Идриса, чтобы во время галопа он не упал с коня. Дорога действительно оказалась недолгой.       — Где мы? — задался вопросом Идрис, когда увидел перед собой совсем отличную от привычной пустыни местность.       Их окружили высокие горы из песка, вершины которых нежно гладил ночной ветер. В темноте было сложно разглядеть их получше, да и сейчас было совершенно не до них.       — Пустыня – это большой песчаный океан, мой маленький омега. Можешь называть это чудо большими волнами пустыни Раиса.       Фарадж улыбнулся и, показав жестом следовать за ним, повел коня к трем невысоким шатрам, расположившимся впереди, прямо между двумя большими волнами из песка. Их встретили двое мужчин: оба в возрасте. После недолгой беседы, за содержанием которой Идрис особо не следил, альфа повел омегу в один из шатров.       Большая двуспальная кровать, ничем не уступающая дворцовой, расположилась за плотной темно-синей шторой. Почему Идрис первым делом обратил внимание именно на нее – он не знал, но уже чувствовал, как хочет растянуться на ней, снимая с себя все эти одежды, взмокшие от пота и желания. Хиджаб он носил впервые в своей жизни и с уверенностью мог бы заявить, что больше никогда не обмотает свою голову платком. Ему показалось это очень неудобным.       Сзади материализовался шейх и помог омеге снять со своей головы черные платки, откладывая те на ближайший туалетный столик. Когда мужчина нежно коснулся холодными пальцами его шеи, Идрис блаженно втянул прохладный воздух. Через минуту с одеждами было покончено и оба оказались на прохладных простынях, услужливо застеленных перед самым их приездом.       — Холодно, — прошептал омега, глядя в карие, отдающие янтарным блеском, глаза.       — Я согрею.       Шейх подмял омегу под себя и начал властно рассматривать обнаженное тело. Сколько раз он видел это во снах, сколько раз представлял этого омежку, укравшего его сердце и спокойствие, обнаженным? Самые смелые фантазии были о том, как он овладевает Идрисом бессчетное количество раз, как сплетаются их тела в любовной агонии, даря безумное наслаждение. Однако сейчас, глядя в эти голубые глаза, на это бледное личико, ему совершенно не хотелось безумств. Только тихой нежности.       Медленно наклонившись, Фарадж попробовал знакомый вкус желанных губ. Широкими ладонями он схватил бедра Идриса и бесстыдно развел их в стороны, стараясь делать все как можно осторожнее, чтобы не испугать. В голове все еще звучали слова, произнесенные накануне в саду.       Идрис с трепетом наблюдал за каждым движением альфы. От одной мысли, что он лежит абсолютно голым, у него сводило мышцы на ногах, а тот факт, что этот мужчина является еще и шейхом и вовсе заставлял омегу прикрывать лицо руками.       — Нет, так не пойдет, — с легкой, но не менее от этого напряженной улыбкой сказал Фарадж. — Я хочу видеть твое лицо, не прячься от меня.       — Простите, мой господин, — пролепетал Идрис и убрал руки от лица.       Фарадж резко отпрянул от него, чем вызвал вздох, полный облегчения и удивления.       — Немного странно слышать столь формальное обращение, когда мы наедине.       — Но… как же тогда...?       — По имени.       Новый поцелуй застал Идриса врасплох, как и только что произнесенные слова. Руки альфы медленно, но верно задвигались по омежьим бедрам, задевая причинные места. Задохнувшись от новой волны смущения, Идрис попытался вырваться из крепких объятий, но он не смог пошевелить даже пальцем на руке. Фарадж начал спускаться настойчивыми поцелуями вниз по животу и когда достиг пункта назначения, у омеги свело дыхание.       — Г-господин!       — Неправильно, — грозно прошептал мужчина и, последний раз взглянув в округлившиеся донельзя голубые глаза, провел языком по внутренней стороне бедра, увлекая себя в то самое действо, которое заставило Идриса воскликнуть и откинуться, закрывая раскрасневшееся лицо руками.       — Фарадж! — вырывалось из его уст, пока шейх медленно двигал головой вверх-вниз, доводя истинную пару до предела.       Течный период давал о себе знать. В обычном состоянии, когда твою голову не сжимает и взгляд смотрит прямо перед собой, Идрис никогда не позволил бы себе такую фамильярность. Никогда бы в жизни не подумал о том, о чем думает и чего желает сейчас.       Не дав закончить омеге, с улыбкой слыша недовольное мычание и требования продолжить, мужчина повернулся набок и плотно прижал к себе взмокшее от пота желанное тело. Пальцами он нашел сочащийся смазкой вход и стал аккуратно растягивать его пальцами. Один палец, второй... Было очень туго, но спустя несколько минут по протяжным стонам альфа понял, что можно продолжать, и придвинулся к омеге вплотную.       Почувствовав сзади что-то горячее, Идрис дернулся, но в следующую секунду его тело прожгло пронзительной болью, на простыне появились первые алые капельки. Альфа старался не спешить, осознав, что был слишком резок; дать Идрису привыкнуть к этой наполненности, но держать себя в руках с каждой секундой становилось все сложнее.       — Тихо, мой маленький омега, — томно прошептал шейх и слегка надавил, чтобы войти полностью. — Потерпи немного, скоро будет очень хорошо.       После минутной паузы, он провел ладонью по дрожащим плечам и плавно покачал бедрами. Движения становились смелее и с каждым разом альфа входил все глубже. Фарадж словно плавал по волнам безмерного удовольствия. Нутро Идриса слегка обжигало его плоть, даруя новое, неведанное ни с кем раньше наслаждение.       — Все… хорошо? — рвано спросил альфа, утыкаясь носом в его макушку и вдыхая вибрирующий аромат ирисов.       Идрис повернулся, посмотрел на взмокшее лицо любовника и утонул в новом протяжном стоне. Довольный таким ответом, Фарадж сделал последнее движение тазом, повернулся на спину и приподнялся, усаживая омегу сверху. От смены позы удовольствия не убавилось и Идрис начал инстинктивно двигаться, придерживаясь за широкие плечи. Внизу все еще зудело от непонятных ощущений и жгло от небольших разрывов, но получаемое от близости с Фараджем удовольствие перекрывало все остальные чувства.       В тот момент, когда мужчина понял, что развязка уже близко, он плотно прикрыл глаза и впился зубами в тонкую шею, словно прокусывая ее. Чувства собственничества сразу же пробудились в нем с новой силой, когда его ушей коснулся протяжный вопль и последующее за ним рыдание. Прорычав в ухо Идрису что-то невнятное, но требовательное, альфа закончил, делая последние движения.       Обессиленные они завалились на постель.       — Ф… Фарадж, — испуганно проговорил Идрис, ощущая в себе горячие соки их любви.       — Тс-с-с, мой маленький омега, — обессилено ответил ему шейх. — Сегодняшняя ночь будет длинной. У тебя есть немного времени, чтобы отдохнуть. А затем я снова потребую твоего внимания.