***
Он будит ее проникновением своего тела внутрь нее, и Аманда стонет, изгибая свою спину, чтобы пропустить его глубже. С довольным урчанием Сарек поднимает ее ногу и забрасывает ее через свое бедро. Его губы касаются чувствительного места за ее ухом, пока пальцы обеих его рук находят ее руки и переплетают их, чтобы соединить их сознания. Она мягко стонет, но в остальном остается неподвижной, не желая открывать свои глаза. Томное тепло пульсирует в ее теле, завитки жара от его раскаленного пыла. Его пальцы касаются ее, и она удовлетворенно бормочет. Прижимаясь к этой точке, он отпускает одну из ее рук, чтобы погладить ее грудь. Его мысленный шепот, в основном несвязный, сосредотачивается на утонченности ее тела. Она маленькая и хрупкая, но такая сильная. Такая гладкая при прикосновении, такая прохладная и такая нежная. Тихо стоная, она изгибается под ним, и его большой палец вырисовывает круг на ее соске. Ее кожа натягивается и каменеет, и его урчание в ее шею полно радости. Эта рука спускается к ее животу, задерживаясь на ее ребрах. На ее коже уже расцветают ушибы, и он аккуратно избегает их. Хотя он любит их, и он обещает, что позже он растянет ее на их кровати и оближет, и поцелует каждую рану, прежде чем он проскользнет в ее гостеприимное тело и заставит ее кричать для него. Она вздрагивает, и кончики его пальцев обводят контур ее пупка в невероятно эротичном прикосновении, хотя оно и не должно быть таким. Его имя срывается с ее губ, тихим шепотом. Его рука по-собственнически располагается на ее животе, его длинные пальцы едва касаются этого места между ее ног, и это ярко распаляет ее удовольствие. Он движется, погружаясь еще глубже в ее тело, его толчки становятся жестче, и она чувствует, как его присутствие более прочно устанавливается в ее мыслях. Огонь внутри него танцует вниз по ее рукам и по спине, и она внезапно поворачивает свою голову в сторону. Это слегка пугает его, но ее рот покрывает его до того, как он может отреагировать. Поцелуй неловкий, вытягивает ее шею, но ей нужен его язык внутри ее рта. Ей нужно, чтобы он двигался внутри нее, брал ее и клеймил ее своим огнем. Быстрым и ловким движением он переворачивает ее на живот. Он не выходит из нее, каким-то образом умудряясь остаться внутри, и она вскрикивает из-за горячности этого. Его руки падают на ее бедра, ставя ее на руки и колени. K'diwa. И это слово, которое эхом отзывается внутри нее со всей глубиной океанов и обширными просторами небес. В этом слове планеты, и звезды, и галактики, и все они мучительно нежные и глубоко драгоценные. Оно заполняет ее разум ощущением обожания, защищенности. Его руки скользят вверх по ее бокам, поднимая ее. Ее бедра оказываются между его, ее колени обрамляют его, и он движется внутрь нее мощными толчками. Она едва может дышать. Он заполняет ее так хорошо, так совершенно, что в ее теле не остается места для воздуха. Эти руки поглаживают ее ребра, вновь слегка касаясь ее ушибов, а затем поднимаются, чтобы обнять ее грудь. Его рот движется по ее плечу до шеи, и она стонет, когда он кусает ее. Его удовольствие – ее удовольствие, мчащееся сквозь нее с силой бурного течения. "Сарек," задыхается она, его имя обрывается и неправильно слетает с ее губ. Она качается на нем, как можно лучше, отчаянно пытаясь найти правильный ритм, чтобы двигаться вместе и против него. "Сарек, пожалуйста." Он не смеется вслух, но она слышит тихий рокот смеха в своих мыслях. Пожалуйста? Sanu? спрашивает он ее, его голос глубокий, и насыщенный, и густой, словно шоколад или какая-то ириска. Она хнычет и снова чувствует этот смех в своем сознании. Sanu… ra? Aitlu tu ra? Он не знает, как передать образ хрустального удовольствия освобождения в своих мыслях. Она едва может связно думать. Несправедливо, что он хочет от нее большего. Но он спрашивает, чего она хочет, и по опыту она знает, что, когда она скажет ему, чего, он захочет узнать, как, потому что он – вулканец, и вулканцы требуют точных ответов на свои вопросы. С задушенным стоном отчаяния и потребности она формирует мысленное изображение его пальцев, поглаживающих между ее ног, пока он движется внутри нее, ее головы, запрокинутой назад, и ее раскрытых губ, когда она, задыхаясь, произносит его имя. Он потакает ей, и, о, наслаждение от его прикосновения льется сквозь нее. Она извивается возле него, и он позволяет ей двигаться так, как она хочет. Его пальцы между ее ног сводят ее с ума, бесстыдно ища и провоцируя ее удовольствие. Его другая рука по-собственнически обвивает ее шею, слегка удерживая ее. Она дрожит и стонет, и он подталкивает особые части ее сознания в поисках рецепторов удовольствия. Она достигает оргазма с рваным криком, ее тело извивается возле него в непристойном танце. Он поощряет ее, заставляет ее продолжать двигаться, брать больше удовольствия от него, и она делает это без сомнения. Она потеряна в радости быть одним духом, ловко передвигающимся через два тела. Между Сареком и Амандой нет границы, лишь одно существо совершенной красоты и бескрайнего восторга. Ее эмоции легкие, как воздух, и яркие, как солнце, освещающие темные глубины его собственных чувств. Его пальцы не перестали двигаться, его разум обворачивается вокруг нее в более крепком объятии, и она не уверена, кончила ли она снова, или это все та же, бесконечная волна ликования и упоения. Его собственный оргазм сопровождается рычанием наслаждения, ее именем, превращенным во что-то первобытное и животное. Закончив, он тянет ее на постель, выходя из нее и переворачивая ее лицом к нему. Она движется руками по его обнаженной груди, завивая их возле его подбородка, и касаясь пальцами его ушей, и он передвигает ее ближе, так, чтобы он мог красть поцелуи у ее припухших губ. Он касается ее губ и кусает их, но только осторожно, захватывая ее нижнюю губу своими зубами и потягивая ее. Он прижимается к ее щеке, затем к ее шее, оставляя одну руку на ее пояснице, пока другая поднимается вверх по ее лицу к ее пси-точкам. Он слегка касается этих точек своими пальцами. Это слабое, вопросительное прикосновение, и она бормочет согласие и пристально смотрит в его красивые, темные глаза. Его разум полностью погружается в ее. В некотором смысле, это похоже на то, когда он занимается с ней любовью, но этому недостает целеустремленной и интенсивной направленности. Цель этого не в том, чтобы насыщать ее удовольствием и забирать его назад. Так он держит ее руку и так он обнимает ее всю целиком в один раз, так он окутывает ее своим присутствием и самим собой. С улыбкой, она наклоняется вперед и легко целует его, ощущая поцелуй, и как целующий, и как целованный. Его довольное урчание раздается в ее собственной груди. По его мысленной просьбе она закрывает свои глаза – и мир изменяется. Она видит мир через его глаза, и он смотрит на нее, изучая ее лицо и вновь сохраняя его в памяти. Она… великолепна для него. Он считает седину в ее волосах чарующей. Линии от смеха вокруг ее рта неописуемо эротичны для него; он ценит, что они у нее есть, несмотря на двадцать лет, проведенные на Вулкане. Он находит взмах ее ресниц предметом математического совершенства. Ее кожа, такая мягкая и розовая, – очаровательный контраст с его собственной, что восхищает его. Он смотрит на нее и видит воплощение красоты. Он даже не может подумать о том, чтобы обратить свой взгляд на другую. Она – все, чего он может желать. Аманда открывает свои глаза и просит его закрыть свои, и она отвечает ему тем же. Она скользит глазами по его сильному лицу, закаленному суровым климатом Вулкана и его сложной должностью посла. На его лице есть история, и она читает ее в морщинках и линиях на его коже. Его глаза, глаза, которые так многие считают темными и бесчувственными, для нее – теплые и мягкие. Он – защита и безопасность, единственный, кто стоит между нею и всеми остальными. Он ее меч и ее щит, ее защитник и ее возлюбленный. Его рука проскальзывает в ее волосы. Нежно, он откидывает ее голову назад, чтобы он смог снова поцеловать ее. Между ними она чувствует его твердую длину, упирающуюся в ее бедро, и она вздыхает, более чем готовая к тому, чтобы он снова занялся с ней любовью. Его рот замирает совсем недалеко от нее, и все его тело напрягается. Что-то жуткое и странное пронизывает ее, одно из его чувств, и она касается его щеки. "Сарек?" Он отводит свои руки от ее пси-точек и поднимается, через ее плечо всматриваясь в дверь в спальню. Саккат довольно хорошо справился со своим заданием, найдя им пентхаус в отеле неподалеку от звездного порта. Других посетителей нет, и, хотя на их этаже есть другие номера, в них никого не будет. Саккат позаботился об этом. Также, есть охрана; сопровождающие Сарека стоят у входа в номер и у турболифта, по очереди защищая своего посла во время его уязвимости. Взгляд в его глазах – опасный. Пугающий. Его рука падает на ее плечо, слегка поглаживая ее, пока он нависает над ней. "Сарек," снова говорит она, проводя ногтями по его груди, чтобы вернуть его внимание. По связи он посылает выражение опасности. "Нет," бормочет она, покрывая один из его сосков своими губами. Она покусывает и проводит по нему языком, пытаясь отвлечь его, но он не отвлекается. "Здесь только ты и я," заверяет она его. Но она не очень-то уверена. Он слышит гораздо лучше, чем она. Его чувства куда более острые. И в этом состоянии готовности защищать свою супругу в случае необходимости, ей кажется, что его чувства еще более обострены. Она вслепую дотягивается до толстого покрывала, которое они отбросили в сторону раньше днем. Ночью. Одной из двух. Натягивая его на свое тело, она прячется в безопасности тени Сарека, наблюдая за ним с настороженными, неуверенными глазами. Звук заставляет его глаза прищуриться. Она не слышит его, но она слышит его эхо в своих мыслях. Он медленно поднимается с кровати. В его движениях нет мягкости. Он сплетен из мышц и опасности, и он движется к двери в спальню с охотничьей грацией. Он останавливается в дверях, оглядываясь на нее. Она кивает. Ничто не может убедить ее сдвинуться с их кровати, если он думает, что они в опасности. Но она сдвигается к тумбочке. На ее поверхности лежит фазер. Его ей тоже дал Саккат. В качестве меры предосторожности. Ее губы изгибаются, даже несмотря на то, что Сарек не в восторге от этого конкретного хода ее мыслей. Саккат, думает она, понятия не имеет, насколько она наслаждается своим мужем в течение его времени. Сарек привык к тому, что ей нравится его зверская потеря контроля, и, хотя в прошлом он мог быть оскорблен такой мыслью, теперь он чувствует лишь удовольствие. Обвивая пальцами фазер, она садится на кровать, завернутая в плотное одеяло, и ждет. Ее муж исчезает в комнатах за спальней, тихо закрывая дверь за собой. Каждая секунда словно вечность. Аманда намеренно держит свои мысли вдали от мыслей Сарека, неуверенная в том, как он отреагирует на ее присутствие. Она не хочет отвлекать его больше, чем нужно. И она не хочет видеть через его глаза, если ему придется столкнуться с посторонним. Она может представить, что он способен сделать. Она видела, как он практикует Суус махну, и, хотя он и утверждает, что это исключительно оборонительный вид боевого искусства, она знает, что он может нанести им довольно большой урон. Закрывая свои глаза, она пытается сосредоточиться на чем-то, что отвлекло бы ее, но не отвлекало бы ее мужа. Ей бы хотелось, что в вулканском были спрягающиеся глаголы. Но поскольку их нет, она решает пройтись по таблице умножения. Одиножды один – один. Напряжение Сарека резонирует с ее собственным, напрягая ее собственные мышцы. Одиножды два – два. Она рефлексивно делает глоток и заставляет свои пальцы, с побелевшими костяшками и туго сжатые на фазере, расслабиться. Одиножды три – три. Ее пальцы болят, когда она расслабляет их, и она слегка вздрагивает. Она ведет себя… нелогично. Ее муж более чем способен защитить их, и нет никаких шансов на то, чтобы кто-то пробрался через охрану. Одиножды четыре – четыре. И почему они пошли бы на это? Нет никакой причины, чтобы кто-то хотел видеть Сарека. Саккат извинился за них – посла задержал шторм, но ему необходимо работать. Посла нельзя беспокоить. Одиножды пять – пять. Но ее все равно пронизывает страх. Она обнаженная и на чужой планете. Это маловероятно, но в соседней комнате может быть кто-то, кто хочет навредить ее мужу. Одиножды шесть – шесть. Она должна была дать ему фазер. Одиножды семь – семь. Кивая самой себе, она спускается к краю кровати, приняв решение. Одиножды восемь – восемь. Она зовет Сарека по связи, чтобы передать ему фазер, и— Дверь в комнату распахивается, но в дверном проеме стоит не ее муж. Андорианец входит в комнату, с фазером в одной руке. Она смотрит на него с непониманием. Он не колеблется. Он поднимает свою руку и стреляет. Выстрел не задевает ее – она думает, что выстрел фазера должен причинять боль, и поскольку ей не больно, она, очевидно, не была задета – но она все равно кричит. И не только вслух. Она кричит и в своих мыслях, примитивный вопль страха, который повторяется ее мужем моментом позже. Он врывается в ее сознание со всей деликатностью корабля Федерации класса Конституция. Ему хватает, пожалуй, доли секунды, чтобы показать ей, как использовать фазер. Ее рука движется рефлексивно, так, словно она делала это миллион раз, и она стреляет в андорианца. Как только она осознает, что сделала, она бросает фазер. Ничто, что может произнести в ее голове или внушить ей Сарек, не заставит ее оставить оружие в руке, пока она смотрит на голубую кровь, быстро распространяющуюся по плечу андорианца. Тело ее мужа врезается в андорианца, откидывая последнего на пол спальни. Его фазер катится в сторону, останавливаясь возле фазера Аманды. Дрожа, Аманда вскарабкивается на кровать, ее мысли едва связаны. Сарек все еще в ее мыслях, и он полон гнева. Он горит им. Лихорадка его времени затмила все разумные и спокойные мысли, и его кулак крепко соединяется с лицом андорианца – и Сарек наслаждается этим. Мужчина стонет, отчаянно хватаясь за запястья и за руки Сарека, но она знает, что Сарек слишком силен для мужчины под ним. И у него есть, что защищать. Андорианца ничего не мотивирует. Черная ненависть проносится сквозь нее, и за ней следует огонь такой силы, что Аманда не понимает, почему она в самом деле не в огне. Она ощущает свою плоть так, словно она должна отлетать от ее костей, и ее тело кажется слишком маленьким, чтобы удержать все, чем она есть и что она чувствует. Ее чувства переполнены ненавистью темнее, чем глубины черного и пустого космоса. Сарек собирается убить андорианца. Но он не станет делать это аккуратно. Она видит его намерение так же ясно, как если бы оно принадлежало ей, и она издает хриплый, оборванный крик. Сарек замирает. Его вес удерживает андорианца, но он перестает нападать. Их взгляды встречаются, и, на мгновение, Аманда обнаруживает себя в центре бури его эмоций. Он выглядит диким и свирепым, пока он душит андорианца, и он видит себя через ее глаза. Он… доволен. Он рад защищать свою супругу. Его рука движется к пси-точкам андорианца, и он устанавливает щит между их разумами и ее. Глаза Аманды расширяются, когда андорианец начинает кричать. Это самый жуткий звук, который ей доводилось слышать, ужасный смертный крик. Она закрывает рукой рот и натягивает одеяло на плечи. Она хочет отвести взгляд, но не может, и она знает, что Сарек прорывается сквозь мысли андорианца, чтобы выяснить, чего он хочет и почему он оказался в их комнате. И, вероятно, как он обошел охрану. Крик резко останавливается, когда Сарек ломает шею андорианца одним умелым движением. Она понимает, что им нужно позвонить Саккату, чтобы он унес тело. И она больше не хочет находиться в этой комнате. Она не хочет быть нигде поблизости нее и смерти внутри нее. K'diwa. Слово мчится сквозь ее мысли словно гром. Это заверение против всех кошмаров, и это нежное, драгоценное обещание. С мокрыми глазами она смотрит на своего мужа, и, впервые за весь их брак, она чувствует, что наконец понимает его. И его народ. Для вулканцев нет различия между любовью и защитой, осознает она. Быть любимой значит быть защищенной, а быть защищенной значит быть любимой. Это логично. Может, поэтому они избавились от понятия любви в своей культуре. Для них оно избыточно. Плача, она тянется к нему, и он укрывает ее в своих руках, крепко прижимая к себе. Даже несмотря на то, что она боится – немного его самого; она была бы глупа, если бы не испугалась – она пытается упорядочить свои мысли так, чтобы он понял, что Саккат должен позаботиться о теле. И что она не хочет быть рядом с ним. Он не хочет, чтобы возле нее был другой мужчина-вулканец. Хныча, она прижимается лицом к его шее. Пожалуйста, думает она. Его реакция на это слово инстинктивна. Оно прорывается сквозь него на скорости варпа, и он отвечает так же быстро. Вокруг нее движение. Она чувствует, как муж поднимает ее, но ее глаза закрыты из-за тела андорианца. Но образ его головы под неестественным углом к остальной части его тела словно вжегся в ее веки. Она слышит голоса. Чувствует, как ее муж трясется в едва контролируемом гневе. Это четвертый день, думает она. Возможно, что весь секс и затем убийство немного остудили его. Ему удалось достичь какого-то подобия цивилизованности. Но когда Саккат предлагает, чтобы кто-то кроме Сарека позаботился о ней, настроение Сарека снова становится темным и жутким. И она слегка паникует. Она не хочет, чтобы кто-то еще заботился о ней. Она хочет, что ее муж был рядом с ней и защищал ее. Его ярость ужасна на вид, но она чувствует его через их связь. Она знает вне всяких сомнений, что он никогда не направит эту ярость на нее. Он устраивается на диване с нею в его руках в одной из других комнат, и его рот немедленно ищет ее. Его зубы захватывают ее нижнюю губу, нежно потягивая, а затем он целует ее. Его язык прижимается к ее рту, мягко уговаривая ее ответить. Она целует его так, словно его поцелуи – это воздух, и они нужны ей, чтобы дышать. Барьер между ними медленно опускается, и, когда он исчезает, она начинает гореть. Он тянет за одеяло вокруг нее, стаскивая его с ее тела и отбрасывая его в сторону. Садясь на него, она давит собой на его член, стоная, когда он скользит по влажности между ее ногами. Она не понимает, почему ей сейчас хочется секса. Он заверяет ее, что это вполне логичная реакция. На этот раз она целует его. Ее рот груб и требователен, и она тянется между ними, чтобы без прелюдии направить его внутрь себя. Они не столько занимаются любовью, сколько стремятся достичь совместного завершения, их тела состязаются за удовольствие оргазма. Он рычит и кусает ее шею, и в ответ она впивается ногтями в его плечи, не сводя с него глаз. Когда она кончает в его руках, он крепко обнимает ее и тянет ее на пол. Прижимая ее к земле, с ее ногами, завернутыми высоко вокруг его спины, он снова начинает танец, с неутолимой жаждой двигаясь своим телом внутрь нее.***
Т’Пау далеко не в восторге. Аманда видит крепко сдерживаемую ярость в ее взгляде, когда Сарек спокойно объясняет, почему он убил андорианца. Вулканского Верховное Командование оправдает посла. Сам Сарек не станет приносить извинений. По большей части, она не думает, что остальную Андорию будет волновать, что он убил одного из них в целях самозащиты. Андорианец был убийцей, посланным убить ее мужа и помешать ему продолжать помогать одной из рас, желающей вступить в Федерацию. Она не знает, почему предотвращение этого договора выгодно андорианцам, но дипломатия не ее область компетенции. Она не может дождаться возвращения на Вулкан, чтобы продолжить преподавать. Почти вся ее работа проходит с иноземцами, которые прибыли на Вулкан на долгое время – детьми послов и членов Федерации. Но у нее есть несколько вулканских учеников. Она скучает по ним. И, как всегда, когда она думает о своих вулканских учениках, она думает о своем сыне. "Сарек," говорит она, когда он закрывает комм-канал с Т’Пау. "Сарек, мы—" "Мы не будем говорить об этом," говорит Сарек, уже зная, о чем она хочет поговорить. Злость вместе с разочарованием бьет в ней ключом. Она не уверена, имел ли он в виду под этим их сына или саму ситуацию, но так или иначе, она недовольна его словами. "Замалчивание не решит проблему." Сарек поворачивается к ней, мягко вздыхая. Она чувствует, как воздух движется в его легких, и ощущает его усталость – именно поэтому она и начинает эту битву сейчас. "Это неважно." "Сарек, ты не можешь просто выбросить Спока из наших жизней." Он долго смотрит на нее. "Жена, мы не будем говорить об этом." Ее руки сжимаются в кулаки, и она выпускает расстроенный крик. Он спокойно принимает его, привыкший к ее эмоциональным всплескам наедине, хотя он думает, что предпочитает другой вид всплесков. "И ты не станешь откладывать этот разговор сексом, Сарек." Он поднимает одну бровь. "Я не пытаюсь." Он медленно поднимается, протягивая ей свои пальцы в ozh'esta, и она не уверена, хочет ли она принять их. Но она принимает, потому что это хорошо и правильно. Тем не менее, она не скрывает от него своих мнений. Она позволяет им литься через связь. Он злится на то, что Спок пошел в Звездный Флот; она думает, что его злость глупа; он отказывается признать, что он злится. "Он делает там успехи", умоляюще говорит она, желая, чтобы он простил. Сарек отводит свои пальцы. "Мы должны покинуть Андорию," говорит он, обходя ее. Она хмурится на его спину. "Отрицание проблемы не заставит ее уйти." Он выходит через дверь, и она выпускает еще один задушенный звук раздражения. Нуждаясь в том, чтобы выпустить свои чувства физически, она пинает мусорную корзину, и та катится по комнате отеля. Это не помогает.