пидарасы рурепа.

дима пробегается пальцами по выступающим ребрам и до его ушей долетает томный вздох. мирон так быстро не сдавался. дима целует припухшие губы и отмечает, что у мирона губы шершавые и холодные, у кирилла же мягкие и пухлые как у девушки. хинтер садится на кровать заставляя блондина сесть сверху, а после вплетает пятерню в его волосы. еле заметный ёжик волос федорова был лаконичней. он проводит языком по ровному ряду зубов, а у мирона на правом клыке был скол. бамберг проводит руками по тонкой, почти осиной талии и целует в шею. у федерова ребра проступали не так сильно. у ти молочная кожа усыпаная родинками разных размеров. у жиды белесая, почти прозрачная кожа с виднеющимися, голубыми полосками вен. он насаживает незборецкого на член и тот шипя, с кошачьей грацией прогибается в спине. федоров бы укусил его в плечо. дима смотрит киру в глаза, парень в отличие от оксимирона никогда их не закрывал. голубые. как летнее небо. чистые и тёплые. у федорова глаза холодные как лёд, но от этого не менее притягивающие. кирилл кончает прикусывая нижнюю губу и выдыхает емкое «блять» куда-то в область диминого виска. ти-фест обнимает шокка поперёк груди, целует в подбородок и засыпает. мирон сразу же после секса одевался и не прощаясь уходил. во сне кирилл вертится с лёгкой улыбкой на губах. теперь он спит спиной к диме. бамберг думает, что мирону пора пойти нахуй. думает, что теперь ему похуй. действительно похуй. у него есть кирилл. он коротко прижимается губами к родинке на лопатке и обнимает за талию. потом в его голову приходит мысль, что стоит следить за питанием этого ебливого куска анорексии.