пидарасы рурепа.

у вани всегда было полно фанаток. евстигнеев бесился пиздец когда на улице девушки спрашивали его номер, откровенно флиртовали, а были ещё и на голову ебнутые, которые падали прямо под ноги. мирон никогда не видел в глазах друга симпатии ни к одной из них. в его глазах читалась лишь усталость и боль. складывалось ощущение, что сердце вани покорил человек, который не отвечал взаимностью. — вань, что происходит? — мирон хватает за плечо сильно, до побеления костяшек. — не твоё дело, — хмыкнув, но не убирая руки. — я твой лучший друг, я должен знать. я помогут тебе обрести счастье, бля. — не унимается сука, а потому ваня ему рот ладонью затыкает. — завали ебало и не смей клясться мне в таком, — он проводит рукой по волосам. — клянусь! — громко и дерганно. — я люблю тебя, ну, выкручивайся теперь! — ваня ядовито выплевывает прямо в лицо и отворачивается. они расходятся. ваня дома сидит, родителей нет, заняться не чем. его одергивает глухой стук в дверь. он потерает глаза и открывает. перед ним федоров. сонный, со своей подушкой в руках. — я постелю тебе в зале, — он уходит раскладывать диван. когда он возвращается в кухню миро след простыл. в квартире всего три комнаты. в зале пусто, в спальню к родителям бы парень не пошёл, значит в комнате мальчика. мирон спит на ваниной кровати, положив под голову принесенную с собой подушку, в то время как евстигнеевская валялась где-то на полу. — миро? ты не обязан этого делать — шепотом. — просто ляг и обними меня, — он ждёт пока ваня залазает в постель и чувствует как робко руки обвивают его талию, а после обнимает в ответ. мирону мерзко. мирон не любит. мирон жалеет. мирон целует.