пидарасы рурепа.

ване одиннадцать, он мягко проводит кончиками пальцев по нежной щеке мирона и заливается смехом, когда федоров отпускает шутку про достаточно полную даму из соседнего подъезда. ване пятнадцать, он выбивает из мироновских пальцев сигарету, тушит её носком потрепанного кроссовка и лупит кулаками грудь и плечи, яновичу смешно до коликов в животе, но пачку дешевой «явы» он отправляет в урну. ване восемнадцать, он в глазах мирона все ещё трусливый и беззащитный маленький мальчик. на такие реплики евстигнеев глаза закатывает и ближе жмется к руке, которая поправляет ворот студенческой рубашки, слегка касаясь шеи. ване двадцать один, он скачет по сцене и выкрикивает громкое: «был чужой, но охра, порчи и илья — больше, чем семья!». ребра сжимаются от осознания того, что окси поставил его прозвище на первое место. внутри него что-то обрывается, когда федоров отвечает: « рифма так упала». к слову самооценка вани упала тоже. ване двадцать четыре, он сжимает хрупкую, потную ладонь жени в своей и плачет ей куда-то в область живота, лживое: « у меня все в порядке» больно бьёт по ушам. женя целует в макушку и стирает прозрачные слёзы с припухших, розовых щёк. «не гляди ты на меня с таким видом жалким» — кидает ваня, а женя кидает надежду на лучшее куда-то на пол и натягивает улыбку. ване двадцать шесть, его ребра одно за другим ломаются под давлением корней и распускающихся под кожей фиалок. сердце встаёт где-то в горле, ваня чувствует привкус металлической крови и гнили у себя на языке. ване больно. больно когда цветы мешают дышать, а фиолетовые бутоны расцветают в трахее. больно когда бронхи наполняются опавшими листьями, а новые ростки заполняют все евстигнеевское нутро. больно когда мирон улыбается в неровные тридцать два и спрашивает с любовью в голосе: «, а какие цветы любят девушки?». ваня говорит, что фиалки. рудбой кривится и усмехается, шутит: « элитная шлюха, цветы ей подавай?». в ответ получает лёгкий щелбан и укорезненный взгляд. ваня спрашивает: «вау, неужели твоя бейба так любит фиолетовый?». мирон скромно кивает и просит сделать для неё пин фиолетового цвета. охра соглашается, сплевывает рядом с пином подходящего цвета огрызки лепестков и загнанно трет ребра. больно. желание покурить караулит его у крыльца в клубе. любимая мятая пачка лаки страйк. он буквально чувствует как сигаретный дым расходится меж зарослями, создавая иллюзию дымовых колечек. он выпадает из реальности. он чувствует эйфорию. состояние невесомости, а потом он резко падает в бездну. она кажется тёмной и холодной, хлипко и страшно. он слышит голоса и прошлые стоны любительницы фиолетового. он ждёт своей смерти. ваня закрывает глаза и подносит фильтр к губам, он представляет как федоров мог бы отнять сигарету и поцеловать прикусив нижнюю губу, а после совсем по-детски зализать ранку. охра наивно улыбается и тянет рукава лонгслива вниз. оксимирон говорит, что ему безумно нравятся фиалки в волосах возлюбленной. рудбой грустную лыбу давит и мысленно добавляет: «, а не хочешь на мои кровавые ошметки в вперемешку с желчью посмотреть? они тоже фиолетовые ». ваня на кушетке с капельницей в руке, с поломанными ребрами, надеждами и разбитым сердцем. рядом ребята из окситабора. эрик сидит облокотившись о стену, порчи спит на плече у мамая, мирон сидит на подоконнике, а мурадшоева обеспокоенно глядит на подрагивающие веки. в дверном проеме стоит лешка, который только вернулся из москвы. ваня открывает глаза. женя заливается слезами, хватает ртом воздух и обнимает крепко, прижимает к своей груди, а после целует в лоб. мирону звонит катя, та самая любительница фиалок. он подходит к евстигнееву, хлопает по плечу и кидает: « выздоравливай, вань ». даже не вано. ваня слышит немое безразличие витающее в воздухе. его вены оплетают маленькие ростки. в его груди ебанная теплица, блядский цветочный магазин в котором малолетние уебаны могут покупать дешевые, почти затхлые розы по двадцать рублей за штуку своим однодневным мокрощелкам. евстигеевский пульс сходит на нет, еле дыша он слышит громкий крик женьки, и чувствует на своей шее теплую ладонь дарио. умирать больно. смерть своими холодными, едва ли не колючими руками сжимает горло, надавливая костлявыми, длинными фалангами и смеётся в лицо, плюется кислотой и впивается взглядом в цветы, которые вырвались наружу. мирон проводит языком по ямочке под катиным коленом и изливается на живот. илья честно пытался сказать все максимально спокойно, но почти сразу сорвался на всхлипы и непонятный вой. федоров целует каждый палец на холодной руке и вдыхает еле слышный аромат фиалок. мирон ненавидит фиолетовый.