retrograde

Я умываю лицо холодной водой и упираюсь руками о раковину, всматриваясь в собственное отражение в зеркале. Капли холодной воды стекают вниз по моей шее, и я в очередной раз нервно протираю лицо, будто бы пытаясь смыть что-то видимое только мне. Последние три дня, проведённые в заточении собственной квартиры, дали мне достаточно времени, чтобы обдумать всё, что произошло в день моего рождения, но у меня всё ещё не нашлось ответов на собственные вопросы. Я смотрю в собственные раскрасневшиеся от усталости глаза в отражении зеркала, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы собственной неверности на себе. Черты моего лица не выдают ни единой эмоции, и я задумываюсь о том, сколько всё-таки дерьма люди умеют удерживать под своим невозмутимым видом. И я теперь в их числе. Я ощущаю неведомое до сих пор отвращение к собственному отражению. Вновь потираю глаза подушечками влажных пальцев, и, наконец, выхожу из ванной. Звук видеодомофона разрывает плотную тишину в квартире, и я вздрагиваю, реагируя на режущую слух трель. Я делаю несколько неуверенных шагов к двери, пытаясь разглядеть изображение с камеры на экране. С моих лёгких вырывается облегчённый выдох, когда я вижу Келли, нервно стучащую по дисплею интеркома. Я открываю для неё двери в лобби, и, не дожидаясь её прихода, направляюсь в гостиную. Моё тело безвольно опускается на диван, и я закрываю глаза, не испытывая абсолютно никакого желания взаимодействовать с реальным миром. Вчера после несколько часовых самоистязаний, проведённых в мыслях о том, что же мне стоит делать дальше, я всё же сумела признаться самой себе в том, что мне страшно. Я не знала, что мне делать дальше. А заевшая в моей голове пластинка без устали воспроизводила все события, произошедшие несколько дней назад в твоей квартире. И как только я доходила до того момента, где я нахожусь сейчас, всё возвращалось к тому фрагменту в моей памяти, где я снова и снова целовала тебя. И самым страшным из всего этого, был тот факт, что даже если мне дали возможность изменить что-либо в одной из параллельных вселенных, я бы всё равно пошла по уже начертанному мною сценарию. И да, я ненавидела себя за это. Я знала, что с Аароном меня ожидало беззаботное будущее. Скорее всего, мы бы поженились через года два, купили бы дом и провели бы всю свою жизнь в стабильных, здоровых отношениях. В какой-то момент Аарон захотел бы детей, и я бы сказала, что пока что не готова. Он бы понял, как обычно. Жизнь бы шла своим чередом, и я была бы счастлива и благодарна. Но нет, Гарри, всё уже никогда не будет так просто. Аарон не простит меня за то, что я сделала, и будет как никогда прав. Ну, а ты, ты вернешься в Нью-Йорк, и весь цикл начнётся сначала, только в нём уже не будет Аарона, чтобы собрать меня по кускам. В нём буду только я и мои долбанные чувства. Я слышу как открывается дверь, но не спешу открывать глаза. Келли какое-то время копошится у входа перед тем как с громким хлопком закрыть дверь. — Твою мать, — раздраженно шипит она, проходя вглубь квартиры. — Я так понимаю, ты уже окончательно сошла с ума. Я поднимаюсь в сидячее положение, устало рассматривая подругу. Она бросает свою дизайнерскую сумку на кресло, а следом за ней и чёрное пальто. Её глаза внимательно анализируют мой вид, когда она садится на диван возле меня. — Я надеюсь, у тебя есть что мне сказать, — Келли злится, хоть и пытается смягчить свой тон. — Я слушаю, Лиа. Я лишь молча выдыхаю сжатый в лёгких воздух, потирая глаза подушечками пальцев. Мне совершенно не хочется говорить. — Что с тобой происходит? — тон Келли кажется чуть более спокойным, когда она перехватывает мою руку за чуть выше локтя, оттягивая её от моего лица. — И почему Аарон звонит мне десятки раз, умоляя приехать к тебе и проверить в порядке ли ты? Аарон. Я так и не смогла ответить на его звонки позавчера и он прислал мне сообщение о том, что задержится в Сан-Франциско ещё несколько дней. Со вчерашнего утра мой телефон отключен. А у меня так и не хватило смелости перезвонить ему и разговаривать так, будто бы ничего не произошло. — Лиа, — подруга повышает голос, дёргая мой локоть. Я перевожу расфокусированный взгляд на неё, не совсем понимая с чего начать свои объяснения. — Я не отвечала на его звонки последние три дня, — бесчувственно отвечаю я, опираясь плечом о спинку дивана. — Неважно себя чувствую. — Ну уж спасибо, — фыркает Келли, откидывая свои привычно уложенные волосы за спину. — Лиа, ты уж прости, но ты сейчас страшно меня нервируешь. Соберись, пожалуйста, и ответь на вопрос. Что с тобой происходит? Я издаю глухой смешок, думая о том, что я сама понятия не имею, что со мной происходит. Смешок идентифицирует моё пост-истерическое состояние для Келлс, и она озадаченно осматривает меня, нахмурившись. Я знаю, что подруга всё поймет и, скорее всего, сможет дать дельный совет, но я так же прекрасно осознаю тот факт, что, позволив Келли копаться в моём грязном белье, я сама себе отрезаю шанс оставить всё произошедшее в секрете ото всех до конца своих дней. — Лиа, — тяжело выдыхает подруга, поворачиваясь за своей сумкой. Она выуживает оттуда свой телефон, протягивая его мне. — Объясни всё Аарону, раз ты не хочешь говорить со мной. Он там с ума сходит. Я смотрю в глаза Келли несколько длинных секунд, снова прокручивая в голове все события последний дней. Глубоко вдыхаю, перед тем как всё же ответить: — Я переспала со Стайлсом. Меня удивляет бесчувственность собственного голоса. Я молчаливо рассматриваю лицо подруги, в попытке уловить хоть какую-нибудь реакцию. Она просто молчит, не издает ни звука, задержав дыхание. — Стоп, — Келли оживает спустя минуту, её брови сводятся к переносице, образуя неглубокую морщинку. Она прижимает пальцы к виску, когда её взгляд устремляется куда-то в пол. Я понимаю, что она просто пытается переварить информацию, поэтому терпеливо молчу. Я поднимаюсь с дивана, направляясь в глубь кухни. Мои пальцы надавливают на стеклянную дверь винной полки, и она открывается, позволяя мне вытащить одну из оставшихся у меня бутылок Сенсо. Я перехватываю два винных бокала между своими пальцами, возвращаясь к подруге. Затянувшаяся между нами тишина расслабляет меня, и я снова стараюсь отстраниться от происходящего, наблюдая за тем, как бордовая жидкость заполняет бокал. — Что ты будешь делать с Аароном? — спустя несколько минут спрашивает Келли, и я лишь молча пожимаю плечами в ответ. Я знаю лишь то, что по всем соображениям совести мне бы стоило сделать — рассказать ему о моей измене при первой же возможности. Но есть другая сторона медали, которая проблемна тем, что в теории такие разговоры всегда кажутся легче, чем это есть на самом деле. И я не знаю, хватит ли мне духу, чтобы выложить всю эту исповедь перед ним. Я делаю несколько глотков вина, расслабленно откидываясь на спинку дивана. — Расскажу ему всё, как только выпадет удобный момент. — Удобный для кого? — спрашивает подруга, и я понимаю, что она сомневается в моём желании рассказать всё Аарону, но я не имею права её за это винить. Просто потому что я сама не знаю, смогу ли. — Я не знаю, Келли, — искренне отвечаю я. — У него сейчас запуск проекта, он работал над этим несколько последних лет. И последнее, что я хочу, это испортить ему ещё и бизнес, вдобавок ко всему прочему дерьму. — Ты же понимаешь, что чем дольше ты будешь тянуть, тем сильнее это потом выстрелит? — подруга делает глоток вина, озвучив и так очевидные для меня вещи, и я лишь молча киваю в ответ, соглашаясь. — Я скажу ему как только он вернется, — обещаю я, скорее самой себе, нежели Келли. Вино слегка согревает меня, даруя расслабление в зажатых мышцах, и я откидываю голову назад, уставившись в потолок. — Что с Гарри? — Келли вертит в руках почти пустой бокал, сосредоточив на нём всё своё внимание. — Что ты будешь делать? — Ничего. Он вернется в Нью-Йорк, я останусь в Лондоне, и всё будет как прежде. — Нью-Йорк? — непонятливо переспрашивает подруга, поднимаясь с дивана. — Ты серьезно? Он не собирается ни в какой Нью-Йорк. Её длинные пальцы выуживают пачку сигарет из сумки, и она направляется к балкону. Келли застывает перед стеклянными дверьми, поворачиваясь ко мне. — Ты курить будешь? Я молча поднимаюсь с дивана, допивая остатки вина. Подруга протягивает мне открытую пачку неизвестной мне марки сигарет, и я выхожу за ней на балкон, позволяя северному ветру охладить разгоряченную кожу моего лица. Холод отрезвляет, и спустя уже несколько секунд я понимаю, что чувствую себя немного лучше. Я подкуриваю сигарету, сразу же закашлявшись от непривычки. Келли смеется, качая головой. — Они открывают европейский офис Forerunner с главным представительством в Лондоне, — продолжает подруга, я наблюдаю за ярко тлеющей сигаретой между её пальцами. — Он покупает себе долбанный дом на Темзе. Какой Нью-Йорк, Лиа? Я выдыхаю едкий дым из лёгких, позволяя своему усталому мозгу анализировать услышанную информацию. Келли наблюдает за моей реакцией, в очередной раз затягиваясь. — Ты хочешь вернуться к нему? — прямо спрашивает она, нарушая затянувшуюся тишину. Я облизываю пересохшие губы, опираясь о поручни балкона. И снова думаю о тебе. Будто бы трёх последних дней было недостаточно. — Я бы не смогла. Просто из-за чувства вины перед Аароном. — И? — Келли удивлённо осматривает меня, приподняв бровь. — Это причина? — Давай без этого, Келлс, — раздраженно отвечаю я, качая головой. — Будто бы Аарон вообще здесь ни при чем. Я встречалась с ним последний год, и это было самое спокойное и стабильное время в моей жизни. — Мне нравится, как ты совершенно ничего не упоминаешь о любви, — усмехается подруга, выпуская дым из лёгких. — Я люблю его, — устало утверждаю я, наблюдая за тем, как порывы ветра уносят пепел моей тлеющей сигареты. — Но? — Я не знаю, Келли, — тональности моего голоса, незаметно для меня самой, становятся выше. — Да, я, наверное, никогда не смогла бы почувствовать к нему то, что я чувствую к Стайлсу, но есть и другие не менее важные в отношениях вещи. Я доверяю ему, мне с ним невероятно комфортно и я благодарна ему за всё, что он смог мне дать за столь короткий промежуток времени. — Но ты так и не смогла его полюбить, — констатирует подруга, выбрасывая докуренную сигарету в пепельницу. — А что хорошего от этой долбанной любви, Келли? — грустно усмехаюсь я, складывая руки на груди, чтобы закрыться от пронзительного ветра. — Что хорошего от любви? — повторяет подруга, повернувшись ко мне. — Любовь — это точно не то, что стоит рационализировать. Келли толкает стеклянную дверь, возвращаясь обратно в квартиру. А я стою ещё несколько минут на балконе, позволив себе наслаждаться отрезвляющим холодным воздухом. Мне становится немного легче, когда я всё же закрываю за собою дверь балкона. Бокал в руках подруги снова полон, когда она опускается на диван, окидывая меня внимательным взглядом. — Ты уже говорила с ним? Я тяну с ответом, поднимая свой бокал с журнального столика и присаживаюсь в кресло напротив Келли. — Я ушла посреди ночи, — отвечаю я, и подруга лишь качает головой, прижав подушечки пальцев к глазам. — Он звонил и приезжал ко мне на следующее утро, но я не ответила. Келли открывает глаза, возвращая мне удивлённый взгляд карих глаз. — Лиа, скажи мне, что ты шутишь. Я молчу, делая несколько глотков вина. — Это был импульсивный секс, — мой голос кажется непривычно низким от усталости. — Ты сама знаешь, после такого не остаются. Вибрации тихого смеха Келли заливают комнату, когда она усаживается поудобнее на диване. — Лиа, давай откровенно, ваш секс был просто делом времени, — она пожимает плечами в ответ на мои нахмуренные брови. — Удивительно, но это то, к чему часто приводят неразрешенные чувства к своим бывшим. — Всё это уже не имеет значения, — я чувствую как моё тело снова согревается и расслабляется от вина. — Мы переспали, всё это моя вина, так или иначе. Но быть после этого со Стайлсом мне совесть не позволит. Келли молчит в ответ, и я надеюсь, что это конец нашего бессмысленного разговора о тебе и Аароне. Её глаза задумчиво исследуют ковер на полу гостиной, и она опускает бокал на журнальный столик. — Лиа, я не буду рассказывать тебе о том, каковым должно быть твоё решение в данной ситуации, — спокойно начинает Келли, и я возвращаю всё своё внимание к ней. — Но всё гораздо проще, чем ты думаешь. Да, всё это неправильно по отношению к Аарону, и твоя собственная совесть так просто это не оставит. Но это, Лиа, жизнь, и она часто несправедлива, — Келли откидывает свои волосы в нервном движении, пытаясь найти слова, чтобы объяснить своё мнение. — Неужели ты серьезно готова отказаться от человека, которого любишь, просто потому что это не вписывается в планы Аарона? А что насчёт того, что хочешь ты? Озвученный вопрос повисает в воздухе, и я не знаю, что сказать в ответ. — Потому что если это Стайлс, — продолжает подруга, и я понимаю, что вопрос был скорее риторическим. — Всё, что от тебя требуется, это сказать ему об этом. Я с силой прикусываю нижнюю губу, качая головой. — Лиа, — упрямо продолжает Келли, поднимаясь с дивана. — Тебе ещё много раз в жизни придётся принимать решения в пользу людей, которых ты любишь. И эти решения, вероятно, будут влиять и на других людей. Это абсолютно нормально. Она останавливается, возвышаясь над моим креслом. Я задираю голову кверху, обдумывая сказанное. — Как бы цинично ни звучало то, что я сейчас скажу, но это, по своей сути, сопутствующий ущерб в твоей собственной войне за счастье, — заканчивает она, протягивая мне свой телефон. — А теперь набери Аарону и скажи, что ты в порядке. Я забираю телефон и набираю его номер по памяти. Келли оставляет меня наедине с собой, исчезая за дверьми балкона. Я глубоко вдыхаю, прокручивая в голове все возможные фразы, которыми я могу оправдать собственное поведение в последние дни. — Келли? — Аарон отвечает почти сразу после первого гудка. Его голос кажется взволнованным, и я чувствую как ком в горле буквально душит меня. — Всё в порядке? — Привет, — сипло проговариваю я, тяжело сглатывая. — Лиа, малыш, — Аарон выдыхает с облегчением, и я прикусываю тонкую кожу на внешней стороне ладони. И думаю лишь о том, как же мне жаль, что именно он стал чертовым сопутствующим ущербом в нашей с тобой бессмысленной войне.