Перед рассветом

— Да ты не трясись, я уже ухожу, — Таюя обаятельно улыбнулась опешившей Тен и натянула на голову лиловую шапку. — Всё, Хидан, я пошла. Вы тоже не засиживайтесь. Узнаю, что тебя в школе не было, ухи откромсаю. Хидан закрыл за сестрой дверь и вернулся обратно, на кухню. Возвращался с опаской. Что там девчонки с бодуна вытворяют — тот ещё вопрос. Но Тен была мирной, пусть и разило от неё совсем не умиротворением. С торчащими во все стороны каштановыми прядями волос Такахаши сидела на узкой койке и осоловело моргала, крепко сжимая в пальцах стакан с водой. Хидан презрительно фыркнул и подошёл поближе, щелчком в лоб выбивая Тен-Тен из ступора. Она заморгала длинными колкими ресницами, подняла на него взгляд и… стыдливо покраснела. Мацураши не сдержался, заржал, как конь. — Видела б ты свою рожу! Это ещё ничего! А вот когда тебя вчера Кисаме приволок… Всю подушку мне измазала в своей поводке! — Подводке, — механически оправила его девушка и покосилась на плоскую подушку, затянутую в белую наволочку. — И ничего не измазала. Чистое всё… — Дура ты, — с чувством на всю квартиру огласил Хидан, — какого хрена с этим долбоёбом попёрлась в клуб? Тупая совсем? Ёбаный пиздечник, что за жизнь. Ты просто ухаялась до тапочного состояния как последняя алкоголичка. Хватит глазами моргать, одевайся! Сколько там, блять, време… су-ука. — Как папенька мой. Десять оскаров из десяти! — Тен-Тен с помощью расчёски хидановой сестры приводила свою растрёпанную причёску в нечто аккуратно-зализанное. — Продолжай так дальше, и драматический кружок освободит для тебя местечко. Эх, придётся домой ехать. И почему у нас в школе не свободная форма? — В таком панельном прикиде тебя даже при свободной форме в школу не пустят, — Хидан неприлично заржал, но тут же оборвался. — Слышь, чеши уже домой. Денег на автобус одолжу, товарищи типа. Но в итоге оказалось, что ни сам Хидан, ни Тен-Тен в школу не пошли. Таюя и правда могла оторвать уши, но младшенький решил, что оно того не стоит. Заваливаться в школу после вчерашней драки с отцом? Голова нихрена не трещит, но сегодня физра… — Твоя сестра не может случайно вернуться? — Тен передернула узкими плечами, на которых хиданова майка болталась, как огромный саван веселого рыжего цвета. Мацураши отрицательно покачал головой, не отводя взгляда от тарахтящей микроволновки. В ней грелся овощной суп, который Таюя сварила вчера (а он его так и не попробовал). Когда хотелось есть — подходил даже вот такой водянистый и противный бульон с покромсанным туда перемороженным ассорти из ближайшего супермаркета. Да, был где-то там на дне куриный скелет, но вкуса он не прибавлял. Тен-Тен умостилась на одном из стульев, подтянув худые ноги-палки к груди. Её оттопыренные уши удерживали за собой тяжёлые пряди волос. Причёсанная, умытая и в его, хидановской, футболке она выглядела приличней, чем в своём пайеточном платье. Даже если кроме этой самой футболки и нижнего белья на Тен не было ничего. Хидану было плевать на её белые трусы в бирюзовую полоску, он хотел есть и снова лечь спать. — Не хочешь свалить домой? — Мацураши упёр правую руку в бок и повернулся к гостье, как только звякнул таймер на микроволновке. — Был бы очень благодарен. — Хидан и благодарность. Не верю, — невозмутимо откликнулась Тен-Тен, разглядывая свои ногти. — Мои родители до девяти дома, а дальше сматываются на сутки. Дождусь, пока свалят, тогда и уйду. Не хочу прямо с утра портить себе настроение. Хидан скривил противную рожу, посоветовал натянуть футболку пониже, а то мало ли он маньяк. И уселся завтракать. Тен нагло отжала у него полтарелки и, не стесняясь, выхлебала эту часть за пару минут. — Ты скажи лучше, — она сыто икнула, прикладывая ладони к животу, — что там с твоей красоткой. Накормить меня накормил, приютил, даже косметику смыл. Вот, могу теперь тебе помочь. Расскажи о ней поподробнее, а то кроме того, что она твоя соседка и чуть старше, я ничего не знаю. — А тебе и знать не надо, — отрезал Мацураши, отвешивая ей щелбан. — Не твоё это дело. Она возмущённо взмахнула руками, попыталась отвесить ему леща, но промахнулась и бросила эти попытки. Нахохлилась, становясь похожей на лопоухую ворону. И всё-таки не сдалась. — Слушай, а ты пробовал к ней подкатить? — Слушай, захлопнись и продержись так до девяти. Не прошло и часа, а ты меня уже по гланды заебала, — раздражённо закатил глаза к потолку Хидан и метнул в неё зубочисткой. Девушка запищала, выбрасывая руки вперед, как щит. — Фу-у-у, ты же её слюнявил! За мелкими перебранками и редкими просветами дружелюбности у обеих сторон прошло совсем немного времени. Вскоре Тен-Тен засобиралась, отжала у Хидана его бриджи (ей они были в самый раз — те еще физкультурные штаны) и пообещала вернуть через день. Мацураши проводил её до двери, посоветовал глядеть по сторонам и не поддаваться на вывески ночных клубов. Днём они работали в совершенно другом режиме, да и кто бы пустил ее внутрь без Кисаме, но нельзя было не подколоть. Вернувшись обратно, он неспешно помыл за собой посуду, расставил её по свободным местам в сушилке, вбитой в стену, и пошёл досыпать. От кровати раздражающе пахло какой-то сладкой шнягой. Запах Тен. Она любила конфетные духи. Перестилать кровать было слишком лениво, поэтому Хидан грохнулся поверх одеяла, заложил за голову руки и крепко зажмурил глаза. Ничто не помешает ему выспаться! И проснуться ему всё же было суждено от гудка собственного телефона. — Алло, — пробухтел он в микрофон, заставляя тело сесть. — Ты где, придурок? — ласково поинтересовался Кисаме. Где-то неподалеку от него то ли шумела вода, то ли трещал один из старых компьютеров в кабинете информатики. — Дома, бля. Звонишь чего? — зевнул Хидан и хрустнул шейными позвонками. В голове сразу же загудело. — Ты ебанутый? У нас зачёт по биологии сегодня. Генетические задачи, эй! — Кисаме жалостливо вздохнул. — Последние мозги себе отбил… Слышь, а тебе ведь пизда. Биологичка ща как звянкнет классухе, та сестре твоей. Закопают тебя, братан. — Не впервой, — отмахнулся Мацураши, понимая, что проблема назрела сама собой и без его участия. — Отстреляюсь. Биология и завтра есть. Приду, напишу. Чего там решать? Херня. Но нет, не херня. Через пятнадцать минут позвонила Таюя и предупредила, что его будет ждать серьёзный разговор. Зная, что словами она не ограничится, Мацураши заранее приготовился к самому болезненному — лишению еды. Никто лишать еды его не собирался, фактически, но если Таюя переставала готовить, то есть дома было нечего. Хидан готовить не умел и научиться никак не мог. Попивая горячий чай на скудно обставленной кухне, он думал о том, что биология сейчас для него на самом последнем месте. Что такое генетические задачи? Ерунда. Да, он не умеет их решать. Но устраивать из-за зачёта скандал лично он не стал бы. Ну, поругался бы для приличия и успокоился. Таюя ему будет это ещё сто лет припоминать. Сестра вошла в прихожую злая, раскрасневшаяся и с целым пакетом продуктов. В их маленькой, неправильной и неполноценной семье финансами заведовала она. Хидан лишний раз не тянулся в заветный конверт, спрятанный за плинтусом. Будто кто-то мог забраться в их нищенскую квартирку и попробовать обнести. Что тут выносить — старьё одно. Но Таюя и её паранойя были неразлучны с того момента, как их бросил отец. — Что, прогульщик? Говорила, в школу иди! — она начала с порога, кидая в него пакетом. — Купила тебе сладкого перед работой, думала, что посидим вечером, как люди. Не-е-ет, всё-то тебе надо наоборот сделать. Хидан пакет поймал и молчаливо пошёл его разгружать. Спорить с сестрой в таком состоянии было недальновидно. На покоцанную столешницу деревянного кухонного стола легла небольшая прозрачная коробочка с двумя небольшими банановыми пирожными. Хидан провёл большим пальцем по большой и круглой наклейке с логотипом кондитерской. Внутри неприятно засвербело. Но даже из-за этого неприятного чувства внутри, рассевшегося у него прямо в желудке, он не собирался падать на колени и молить о прощении. Никогда такого не делав, он не сделал бы и сейчас. Сестра добралась до кухни уже раздетая и всё такая же сердитая принялась готовить. Она шинковала купленные овощи, щедро сдобряя их собственными ядовитыми словами о том, как же ей тяжело со всем этим дерьмом. — Мне тоже тяжело, — грянул Хидан, не выдержав, — но я, блять, не устраиваю истерик не по делу! Забыла, как сама школу прогуливала? Шлёпнув ладонями по столу, он встал и твёрдой походкой направился в свою комнату. Тетрадь и сборник с задачами по биологии он нашёл в горе учебников, валяющихся на столе. Пенал вытащил из полупустого рюкзака. Выйдя в коридор, Мацураши хлопнул прихваченное с собой об пол и сел там же, впихивая ноги в кроссовки, накинул на плечи куртку и поднял чуть смявшуюся тетрадь и сборник. Пенал схватил вторым заходом после того как снял с крючка ключи. — Ты куда это? — Таюя вышла в коридор с ножом в руках и усталостью на бледном землистом лице. — Биологию учить, — потряс в воздухе стопкой тетрадь-сборник Мацураши-младший и отпёр дверь. На лестничной площадке, утопаемой в полумраке, сразу стало думаться лучше. Хидан уселся на пролёт выше, потому что там горела лампочка, раскрыл тетрадь и погрузился в мир сцепленных генов, генетических болезней и прочей лабуды, которую так любили пихать в задачки авторы сборника — этой дурацкой зелёной книжки с издевательским «Биология на 100 баллов». Он провозился с разными типами задач гораздо дольше, чем думал. И когда последняя задачка, запланированная на сегодняшнюю тренировку перед завтрашним показом собственных знаний, осела в тетради решением, то Мацураши захлопнул её с чувством выполненного долга. Похлопал себя по карманам куртки и достал из левого пачку сигарет. Зажигалка — новая — нашлась в почему-то правом кармане. Хидан подпалил кончик тонкой белой трубочки, начинённой табаком, и сделал первую затяжку. Выдохнул через полусжатые губы. Белый густой смог медленно поднимался вверх, рассеивал основную свою массу по дороге и достигал — если достигал — потолка в составе какого-то жалкого полупрозрачного клочка. Хлопнула внизу дверь подъезда. Мацураши напрягся. Пожалел, что оставил телефон дома, потому что так хоть время можно было глянуть. Харуно Сакура возвращалась сегодня раньше? Он слышал цокот её каблуков по крашенным в рыжий, мерзкий и тошнотворный, цвет ступеньки. Это не мог быть кто-то ещё. Хидан завертел головой, ища убежище. Сейчас совсем не хотелось давать ей видеть себя — держащего в руках школьный сборник по биологии в руках. Он затоптал сигарету, растирая её об ступеньку, и рванул вверх по лестнице. Он успел взлететь на четыре этажа наверх, прежде чем Харуно Сакура успела подняться до своего, третьего, если считать от его собственного. Хидан стоял в полной темноте, подсвеченной снизу жёлтым светом единственной на весь подъезд работающей лампочки, и с непонятным ужасом вслушивался в глухие женские всхлипы. Она была прямо под ним. Десять секунд на то, чтобы сбежать вниз, увидеть, спросить — что случилось? Но Мацураши стоял молча, не двигаясь, и бесцельно вглядывался в темноту пространства за окном, попавшегося под взгляд. Щёлкнул замок внизу, открылась дверь и тут же захлопнулась, разделяя их окончательно. Ему оставалось только гадать о том, что же произошло.