Перед рассветом

Утро дымилось холодом цвета неба — сизо-розовым — и обдавало дрожью, выбивая на коже крохотные точки мурашек. В темноте подъезда, где так никто и не стал вкручивать лампочку, Хидан притаился с тяжёлым волнением под броней ребер. Затаившись долговязой тенью в углу лестничной клетки, он ожидал, пока дверь тремя этажами выше хлопнет и выпустит свою хозяйку наружу. Оставалось не больше минуты. Время тягуче капало по секунде и не спешило вперёд, подгоняя тех, у кого имелись часы прямо перед собой. Хидан нервно барабанил пальцами по воздуху и то и дело включал телефон, чтобы увидеть, что минута всё ещё не прошла. Это тянулось слишком долго. Время на этом лестничном пролёте каждое утро замирало для него, но как привыкнуть? Каждый раз — это удар. Наконец дверь где-то наверху, тремя этажами выше, отворилась со щелчком. Этот звук в полумраке оживил застывшего в нетерпении Хидана и заставил включить телефон, приготовиться принять равнодушный вид. Мацураши приготовился начать отсчёт. Но. Щелчок дверного замка был единственным звуком, за которым ничего не последовало. Цокот каблуков не спешил раздаваться эхом, отскакивая от стен. Хидан нахмурил брови, поднял голову, как будто что-то мог увидеть через слой бетона, и непроизвольно подобрался. Усталый вздох опал тяжестью на замершее в напряжении тело и перетёк в тихий всхлип. Дверь вдруг захлопнулась с громким щелчком. В рассветном полусумраке подъезда снова повисла сонная и апатичная тишина. Хидан прождал минуту, ещё две, надеясь, что заведённый давно алгоритм возобновит работу. Но ничего не менялось. Тишина висла напряжённой тучей и ластилась к груди холодным обмиранием. В прошлый раз он малодушно сбежал. Но сейчас, сейчас-то он сбегать не хотел. Тёмные ступеньки под ногами мелькали с приличной скоростью. Хидан преодолел пространство в три лестничные клетки за какую-то жалкую минуту и непроизвольно затормозил, понимая, что лестничная площадка пуста. Харуно Сакура не сидела на грязном полу, не плакала бесшумно, не смотрела бессмысленно в пустоту, полную запаха всё того же подгнивающего мусора и пыли. Харуно Сакура не нарушила пределов собственной крепости, оставшись за порогом. Это было ей несвойственно. Она была крайне ответственным человеком. Такие, как она, не могли оставаться без причины дома в один из будних дней. Только если что-то важнее, чем ссора с другом или сломанный каблук, случилось. Хидан замер около двери и задумался. Пальцы, сжатые в кулак, занеслись над обитой псевдо-кожей дверью, готовы постучать. Но команды «вперёд» голова не давала, она вообще ничего не давала, генерируя только белый шум. И он отступил снова, шаркая по рыжим ступенькам вниз. Если Харуно Сакуру ждал день дома, то его ожидала школа, биологичка и… тот же Кисаме. — Расскажи, — упрямо ныла Тен-Тен и трясла своими распущенными сегодня волосами прямо перед лицом Хидана. — Ну, расскажи! Расскажи! Она замерла, опустив ладошки на прохладную и испещренную неприличными надписями парту, и взглянула на Мацураши непривычно-злым взглядом карих глаз. Можно было протянуть руку, зажать ворот белой рубашки в пальцах и дёрнуть на себя — девчонка не вывернется, не удержит равновесие, упадёт носом вниз. Но Хидан тоже был упрямым, скрежетал зубами и считал минуты до начала второго урока. На первый он опоздал, из-за чего очень полыхнула физичка, но сам Мацураши только и почувствовал, что приятное удовлетворение. Такахаши, эта мелкая и въедливая пиявка, только и могла теперь довольствоваться переменами в десять минут. Как Хидан подозревал, скоро она распалится и тогда будет трудно отбиваться. Никому знать это не обязательно, а должен ли он что-то рассказывать… почему, собственно, Мацураши ей что-то должен? — Да о чём вы вообще? — к парте, которая служила границей для Тен-Тен, подрулил сонный и хмурый Кисаме с бутылкой колы в руке. — Чё за хрень с вами случилась? Ведёте себя как женатики? Я с женатиками не общаюсь. — Ой, так пойти отсюда тебе никто не мешает, — Тен потеряла на мгновение к Хидану интерес и развернулась к Кисаме корпусом. — Сгинь, — и с чувством самодостаточности, тенью отразившемся на бледном личике, повернулась к Мацураши снова. — Я всё ещё жду. — А я всё ещё, блять, жду, пока до твоей головешки допрёт: ебал я твои ожидания! — взорвался Хидан и вскочил со стула. — Не твоё сраное дело, что, кто и когда, поняла? Отпрянувшая от него девчонка опешивше заморгала. Кончики её лопоухих ушей, за которые она заправила волосы, заалели. Густая красная краска поползла от ушей и через пару секунд огладила бледные скулы. — Я, вообще-то, пытаюсь тебе помочь, — тихо и грозно бросила Такахаши и добавила тише: — Ты ведь себе помочь не в состоянии. На этой драматичной ноте грянул звонок, выбивая из головы Хидана все мысли о раскаянии. Если лезет, значит, готова получить в ответ. Или Тен-Тен считает, что может ебать ему мозг безлимитно? Но вошедшая в класс химичка точно считала это своей святой обязанностью и никогда не теряла предлога пожурить Мацураши при всех. — Раз ты сегодня не прогуливаешь, то, может, и домашнее задание сделал? — обманчиво ласково улыбнулась ему женщина. — К доске, дорогуша, к доске… Вчера его интересовала больше биология, потом красивая соседка сверху… ну и потом тоже красивая соседка сверху. Какие там домашние работы, не о них думалось. Хидан на доске кропал какую-то дичь, нарочно скрипя мелом по старой и зелёной поверхности, подглядывал в лежащий на учительском столе задачник, как раз открытый на нужной теме. За окном расцветал новый холодный день, и тянуло смотреть туда, подглядывать исподтишка за ленивыми облаками. Но прямо сейчас важнее синего неба для Хидана была зелёная и мерзкая доска, на которой уже надо было прекратить выписывать кренделя. — Так как-то, короче, — он небрежно швырнул кусок мела в привинченную к стене коробочку и вернулся на своё место. Химичка влепила ему «ноль» с таким откровенно счастливым лицом, что Хидану из чувства противоречия захотелось встать и сделать нормально. Ну вот просто чтобы сбить с этого холёного белого лица с тёмными глазами, блестящими мерзко-мерзко, улыбочку. Но вместо этого он улыбнулся ей сам, как умел, грубо и нагло. Скрестил руки на груди и откинулся на жёсткую спинку школьного стула. Небо за окном его уже заждалось. На следующей перемене его Тен-Тен даже взглядом не зацепила. Наконец-то, обиделась. Хидан провёл десять минут под глухое шипение подсевшего к нему Кисаме. После химии шла география, после географии алгебра, после алгебры Мацураши собирался слинять. Но Кисаме смог всё же его переубедить, загадочно ухмыляясь и подпуская на лицо нелепую таинственность. И именно на алгебре он вдруг решил поделиться своим секретом через сообщения. Не учёл того, правда, что телефон у самого не на беззвучном стоял. Хидан слышал, как отозвалось его сообщение громким щелчком через динамик чужого телефона. Мацураши злорадно сощурил глаза, но через несколько секунд всё же передумал. Кисаме был полезным сукиным сыном! Уже после школы, когда они преодолели рубеж ворот и вышли вдвоём на оживленную улицу, Хидан хлопнул его между лопаток сжатой в кулак ладонью и с безбашенностью согласился: — Ну так чего там от меня требуется? — Потаскать ящики часов в девять вечера, — Кисаме подмигнул и развернулся в сторону автоматов с газировкой. — Тебе клубничную или вишнёвую, крошка? Его никто не ждал дома, только старый замок как-то приветливо скрипнул после того как из скважины вышел ключ. Хидан с неудовольствием заметил, что надо потратиться на новый замок или вообще на новую дверь. Иначе они могут как-нибудь с Таюей прийти домой и не обнаружить ни двери, ни денег. Обнаружить могут папашу, пьяного до зелёных чертей. Этим стоило озаботиться. Сегодня будут деньги, пускай немного. Стоит отложить большую часть на новую дверь, не надо мелочиться. И Таюю озадачить. Хидан разделся, разулся, оставил рюкзак в прихожей и прошлёпал босыми ногами по чистому полу на кухню. Там не пахло едой, теплом, уютом. Только пылью и мусором, который надо было вынести сегодня с утра, но забылось. Он приземлился на стул, вспомнил о том, что в холодильнике есть тушёные овощи со вчерашнего дня. Таюя расстаралась, пусть и зла была на него. Итак, еда есть, времени много. Чем бы заняться? Сначала точно подъесть овощи. Хидан недолго страдал над тарелкой, потратив на еду не больше десяти минут. Горячий чай взбодрил ленивое от сытости тело. Мацураши дал себе минуту глубоких вдохов, тяжёлого спокойствия и отсутствия мыслей. До девяти часов у него есть запас времени. Уроки? Да, пожалуй, с химии начать можно. Хидан залёг на своей кровати, обложив подушку учебниками, тетрадями и всякой канцелярской мелочёвкой. Стоило два дня поотвечать на уроках и повызываться к доске, чтобы потом ещё целую неделю не делать ровно ничего. И время потекло. Хидан ненавидел опаздывать, но всё же десять минут были просрочены. Змеился под ногами асфальт, подводя к широкой лестнице, опускающейся одним концом в подземку, а другим концом выпускающей на поверхность. Мацураши нырнул в заполненное спешащими людьми пространство, удачно миновав пластиковые прозрачные двери, открывающиеся в обе стороны. Мазнул карточкой по жёлтому индикатору турникета, пронёсся по эскалатору вниз, чуть не столкнув вниз какую-то хрупкую и низенькую девушку. Нужный поезд как раз с гудением остановился у платформы. Хидан влетел в его двери, уже готовые с шипением захлопнуться, в самый последний момент, ухватился за поручень и попытался отдышаться. На него неодобрительно косилась какая-то бабка в серой куртке, волосы наверняка стояли дыбом, со лба пот медленно подтекал на брови и переносицу. Тьфу, блять. Но стоило поезду остановить ход на нужной станции, Хидан снова сорвался на бег. На этот раз ступеньки змеились вверх, а не вниз. До нужного клуба, рядом с которым уже наверняка ошивался Кисаме, было семь минут быстрого шага, три минуты быстрого галопа. Единственное, чего сейчас требовалось Мацураши, это вода. Просто попить. Горло будто просушили феном на максимальной мощности, не вдохнуть без рези. Хошигаки виднелся высокой и тёмной фигурой у чёрного входа, к которому Хидан подлетел в взмыленном состоянии. Ночной клуб, находящийся тут, Кисаме часто посещал и именно тут находил работу и для себя, и для Хидана. — Не кипишуй, товар берёт с тебя пример. Опаздывает, — добродушно пошутил Хошигаки, что для него было не свойственно в такой ситуации. — Бля, как же смешно, — процедил Хидан, опираясь ладонями о собственные колени. — Я сейчас селезёнку выплюну! — Подожди до конца разгрузки, — Кисаме кивнул на подъезжающую белую газель. — А потом хоть печень из ушей выковыривай. Хмурый водитель с сигаретой в жёлтых зубах кивнул на ящики и встал рядом с задними дверцами, дымя на всю округу. Хидан неосознанно проследил за дымным витком, ушедшим в тёмное небо и растворившимся на его фоне, и подумал, что сигарету было бы сейчас неплохо выкурить. Но работа не ждала. Картонных ящиков с тяжёлыми и звенящими при каждом неосторожном движении стеклянными бутылками много, времени — не очень. Десятью минутами не отделаться. Хидан мял тонкий покров снега подошвами старых кроссовок, гнул спину и крепко обхватывал каждый ящик, во избежание. Темнота рассеивалась только белым искусственным светом лампы, вкрученной под козырёк. Крыльцо чёрного входа было скользким и тут следовало осторожничать. Он раз пятнадцать проделал путь от зада газели и до склада, который был небольшой комнатушкой, заставленной по самый потолок похожими ящиками. Кисаме не отставал и даже втянулся в соревнование: кто больше перетаскает. К концу ящиков у Хидана руки начали просто неметь. Кисаме держался бодрячком и нарочито поигрывал мускулами, но по его взмокшему лбу и тяжёлому дыханию было заметно — устал тоже. Управляющий — невысокий мужичок лет сорока с хитрой улыбкой на узких губах — появился на середине процесса и предпочёл наблюдать, встав рядом с водителем газели. Он провожал каждый ящик цепким взглядом тёмных глаз, улыбался и изредка напоминал, что следует с грузом быть осторожней. Когда последний ящик был сгружен в подсобку, управляющий рассчитался сначала с водителем, доставая деньги из внушительно-кожаного кошелька, а потом и с Кисаме. — Ох уж эти важные гости. Охранникам приходится делом заниматься, — пошутил управляющий, убрал кошелёк в карман штанов. — Удачи, шпана. — И вам не болеть, — не отвлекаясь от пересчитывания денег, живенько откликнулся Кисаме. — До свидания. Управляющий криво усмехнулся и скрылся за толстой дверью чёрного входа. Кисаме сразу же вручил Хидану половину от вырученной стопочки купюр и подмигнул: — Ну? Готов тусить? — Тусить будем после того, как химичка от меня отъебется, — отмахнулся Хидан и запихнул деньги в карман джинсов, даже не пересчитывая. — А сейчас по домам. Сейчас вообще не до сеструхиных истерик. Кисаме если и был этим недоволен, то вида не подал. Действительно. Быстрее найти новую компанию на вечер, чем уговаривать упёртого Мацураши. Хидану было плевать, потому что сейчас требовалось вернуться домой. После такой физкультуры не тусить — спать хотелось. Возвращался Хидан уже без спешки. Темнота кутала своим покровом город, заставляла включать фонари и смотреть под ноги внимательней. В метро было тепло, сухо и немного душно. Хидан прождал поезд полторы минуты, прежде чем смог усесться в пустующий ряд одинаковых сидений и покрепче взяться за поручень. Дремота впитывалась в виски, но всё ещё соперничала с ярким светом и гудением под ногами. Хидан дождался своей станции с сонным нетерпением. Миновал эскалатор и турникет в полубессознательном состоянии. Шагнул под тёмное небо в своем районе с облегчением в груди. Совсем немного осталось. Он уже подбредал к дому, когда в свете единственного горящего фонаря разглядел впереди себя хрупкую фигурку. Розовые волосы на жёлтом свету казались ещё ярче. Тонкая и ломкая тень двигалась за хозяйкой неровно, резко, будто собиралась оторваться от маленьких пяток и обрести самостоятельность. Хидан остановился, смотря, как тяжёлые и объёмные пакеты оттягивают тонкие руки вниз, пригибают к земле. На чужих плечах болталась какая-то непонятная джинсовка, совсем не подходящая к погоде, но гармонирующая с короткими шортами. У него был шанс переждать, посмотреть, как её узкая и худая спина исчезнет за дверью подъезда. И мысль такая была. Но ноги сами собой удлинили шаг, а собачка с жужжанием двинулась по молнии вниз под напором негнущихся как следует пальцев. Хидан нагнал знакомую фигуру через пятнадцать секунд. На чужие плечи опустилась его собственная куртка. Пальцы перехватили ручку одного пакета и дёрнули на себя. Опешившая Харуно Сакура развернулась вполоборота, не зная, то ли скидывать с плеч не свою одежду, то ли требовать ношу обратно. Пока она стояла в замешательстве, Хидан уцепил у неё второй пакет и обаятельно ухмыльнулся: — Дверь не придержите?