Перед рассветом

Репетиторов было трое. В неделе было семь дней. Занятий было четыре. Два приходилось на английский язык, и по одному на японский и химию. Это было полным уебанством, считал Хидан. Но сражаться за своё свободное время во всю мощь лёгких не стал. Не то чтобы ему было чем заняться после школы, кроме бесцельного рассматривания стен или попыток присмотреть за соседкой сверху. Ну, может быть, ещё изредка он поделывал домашку. Так что… Решив, что раз уж у него теперь есть больше ресурсов, то стоит в них закопаться, Хидан успешно доводил себя до полного отруба. После двух занятий подряд — японско-английский день — он понял, что надо брать с собой что-то пожевать. Потому что на отработки он ходил так же, как большинство школьников — на факультативы. Заходить после них домой и есть он не успевал. За прогулы неплохо так накинули. Тен давала провожать себя до дома, даже не требуя ответов. Зато мрачнела с каждым днём. Хидан не знал: это с ней Кисаме перетёр или она сама до чего-то дошла. Но похоже, что все его меры предосторожности были ерундой. Никого подозрительного около них он не замечал. Тем временем Таюя, которая рассорилась с Изуной всерьёз, словно на энергетики присела. Поправилась, устроила генеральную уборку, вернулась как-то с работы с подстриженными до плеч волосами, притащила неизвестно откуда непонятную полу-пальму-полу-кактус и поставила в своей комнате. Каждый вечер тащила Хидана смотреть какие-нибудь тупые американские комедии или какую-нибудь сериальную дичь, от которой хотелось закататься в асфальт. Это напрягало больше, чем её ведро слёз. Ладно хоть спустя неделю Хидан начал зашиваться со своим режимом, приходить и падать. Так что стало только до еды и домашки. Репетитором по английскому оказалась обычная, на вид, домохозяйка. Но развешанные позади её стула всякие сертификаты в рамочках намекали, что Хидан оказался в цепких руках. Она оказалась приятной, не слишком строгой. Но под её взглядом как-то самому хотелось вспомнить вторую форму какого-нибудь ебанутого английского глагола или подкрутить забытый артикль. Страшная женщина, решил после второго Хидан. Возможно, за это ей и платили. Химию преподавал пузатый мужик с тщательно зачёсанными на лысину остатками волос. Надо сказать, что, узнав об уровне Хидана, он за эти остатки не схватился, а с каким-то обречённым вздохом предложил курс «кратко о важном». Японистка была больше похожа на какое-то ископаемое. Этакая старушенция от семидесяти и до девяноста шести. — Не строй из себя дурака, — в первую же встречу после пары тестов потребовала она склочно, от чего у Хидана мгновенно заныла челюсть. — Попей водички, пожуй бананчик, включи голову, и мы займёмся делом. От неё хотелось то ли взвыть, то ли пробить головой стену и прилечь на соседнюю с Кисаме койку. Взвыть хотелось и от многоходовочек мамаши, которая начала ввязываться в их жизнь с нарастающим напором. Хидан всё чаще замечал, что Таюя висит на телефоне с недовольным лицом. Ему казалось, что стоит подождать ещё недельку, и мать снова заявится к ним домой в полной уверенности, что её не выставят. Так что перед тем как войти в квартиру, Хидан заранее выдыхал. Он не видел Сакуру около двух недель и не представлял, что сейчас происходило у неё с Саем. Он не появлялся, и Хидан не знал, кому из них повезло с этим больше. Вряд ли он смог бы сдержаться, даже ради Тен. Уговаривая себя, что она разберется сама, — умная и самостоятельная — Хидан ставил будильник так, чтобы успеть только одеться и сорваться в школу. Но просыпался всё равно задолго до и валялся в кровати куском трусливого дерьма, смотря в потолок. Сначала было терпимо. Но через пару дней он не выдержал — вышел в коридор, вбился лбом в дверь, слушая, как её каблуки цокают по ступенькам. Хотя бы услышал. От этого не стало легче, но хоть немного утихло внутри. Он был ей никем. Она поступала странно: то отталкивала, то почему-то шла навстречу. И несмотря на всё это, Хидан каждое утро просыпался с мыслью, что вот-вот сорвётся. В школе он предпочитал дремать — на большее его просто не хватало. Учителя, почувствовав прореху в бочине, взъелись в два раза больше. И если Тен сначала наблюдала за этим с недоумением, то к концу первой недели неплохо заработала на тотализаторе. Сегодня был последний день отработок. Завуч, делая одолжение с уебански-высокомерным лицом, дала Хидану работы всего на час. Дополнительных не было. Тен-Тен не стала его дожидаться и, продемонстрировав купленный баллончик, усвистала куда-то в компании девчонок из параллельного. И, отдраив полы в холле, Хидан с чистой совестью окунулся в предвкушаемую жизнь без отработок. У него было совсем немного денег, которые он всегда придерживал для поддержания сигаретных дел, но сейчас он потратил где-то треть на газировку и сладкое. Таюя вряд ли была дома, но к её приходу он намеревался чикнуть физику, которую не доделал на этике. В последнее время было лучше посмотреть с ней фильм, чем обнаружить её утром нервно оттирающей подоконник от пыли. Но, подходя к своему подъезду, он понял: нихрена не выйдет. Лайтовый режим отменялся. Виднелась машина Изуны. Либо этот ебанько шатался у их двери, либо Таюя пришла раньше и отбивалась от него сейчас одна. А она при всей своей суровости не умела отказывать этому мудаку. На свой этаж он взлетел с такой скоростью, которую не всегда развивал на физре. Удача была на его стороне. Изуна обнаружился у закрытой двери, мрачным, прислонившимся к стене и крутящим в руке пачку каких-то выебонских сигарет. Хидан нехорошо ухмыльнулся и сбавил скорость, последние ступеньки просто лениво перешагивая. Наконец-то. Никакой Таюи поблизости. Голова ясная. С координацией в пространстве никаких проблем. Кулаки зазудели. Захотелось почесать их о чьё-нибудь ебальце. — По-человечески не понимаешь? — уточнил для разгона Хидан и вкрадчиво ухмыльнулся, хрустя шеей. — Да нет. По-человечески понимаю, — этот придурок выбил сигарету и растёр между пальцами коричневый фильтр, не смотря на Хидана. — Но в гоблинском успехов никогда не делал, — зашарил по карманам. В голове рвануло. Он зверски выдохнул и на ускорении впечатал расслабленного Изуну в стену. — Слышь!.. Хлопок раскрытой ладони, пришедшийся на живот, выбил из Хидана весь воздух. Равновесие ушло куда-то назад. Он пошатнулся, сгибаясь пополам. Изуна рванул его за расстёгнутый край куртки. Спину прострелило. Хидан от боли только взъярился и рванулся снова, пытаясь взять напором. Локоть, вдавленный в горле, вжал его обратно. — Сейчас ты должен кое-что уяснить, — с ледяным спокойствием процедил Изуна, смотря прямо в глаза. — Либо ты держишь руки при себе, либо одну из них я тебе сломаю. Ты правша? Можешь не отвечать, — локоть увеличил нажим. — Так я отпускаю? Хидан захрипел, сверкая глазами, и учиховский выблядок принял это за согласие. Он отошёл на шаг, отряхнул рукав чёрного пальто и наклонился поднять растоптанную сигарету. — Боец из тебя никакой, — он выбил из пачки новую сигарету, а старую положил в карман пальто, звякнул серебристой зажигалкой. — Давай проясним. Мне плевать, кем ты меня считаешь. Но… — он сделал перерыв на затяжку, прикрывая глаза. — Думаешь, Таюя всегда будет с тобой? Она красива, обаятельна, молода… — Ты о моей сестре говоришь! — заметив на его лице мечтательное выражение, зарычал Хидан. Изуна посмотрел на него прямо и повёл рукой с зажатой в ней сигаретой. Мол, о ком же ещё. — А что, она не такая? — усмехнулся он как-то подозрительно двусмысленно. — Таюя потрясающая. Ты не согласен? — Потрясающая, — согласился Хидан, скалясь. — Для тебя — даже слишком, ты, дерьма кусок. Лощёная морда Учихи ничуть не изменилась. Он с бесящим самообладанием затянулся снова. — А кого ты бы хотел рядом с ней видеть? — спустил дым через ноздри Изуна. — Кого-то вроде вашего отца? В этом районе, насколько я понял, — от его уёбищной насмешки заныли зубы, — таких полно. Вот это для неё? Что ещё для неё? Угробить свой шанс поступить в старшую школу и универ, чтобы получить нормальное образование. Ради чего? Ради того, чтобы этот шанс достался её братцу. Хидан обмер. Кулаки зачесались снова. Да что этот ублюдок вообще знал?! — Ты воспринимаешь её как должное. Она растит тебя с того момента, как ваша мать вас бросила. Сначала тянула и вашего отца. Потом, когда стала совершеннолетней, отбила у него родительские права. Я нигде не ошибся? — Изуна покрутил в пальцах недокуренную сигарету. — Какого хера ты… — Хидан не выдержал и снова дёрнулся вперед. Но внутри как-то больно свело прямо около желудка, и это немного охладило пыл. Сморщившись, он сдержался. — Это факты, — Учиха даже не пошевелился, наблюдая за ним расслабленно, будто, блять, на своей кухне в форточку курил! — У неё есть своя жизнь. Ты считаешь, что она хочет прожить её вот, — он дёрнул бровью и обвёл взглядом лестничную площадку, — так? Жить от зарплаты до зарплаты. Ходить на нелюбимую работу. Терпеть выходки братца. Отказывать мне, потому что ты не можешь принять наши отношения. Впервые на его морде появилось хоть какое-то раздражение. Хидан бы пережевал его и проглотил, но сейчас внутри было мерзко и холодно. — Я два месяца добивался одного свидания, и Таюя согласилась только в шестой раз. Я могу дать ей всё, что она только захочет. Но так как ты против… — недокуренная сигарета в его пальцах переломилась. — Это не твоё дело, но я скажу. Я люблю её. Ей со мной хорошо. Хидана будто кипятком окатило. Он открыл рот, но Изуна не дал ему, опешившему от таких предъяв, вставить ни слова. — Я не остановлюсь. Скоро мы помиримся, и однажды она всё-таки ко мне переедет. Но тебя в своём доме я видеть не хочу. Подумай об этом. Пора взрослеть. Разве не удачно, что ваша мать хочет, чтобы ты жил с ней? — с таким лицом, будто это уже всё было решённым, сообщил Учиха и добавил скучным тоном: — Тай, кстати, нет дома. Можешь не передавать, что я заходил. Хидан стоял как вкопанный, молча наблюдая, как Изуна Учиха спускался по лестнице. Горло ныло. Дышать слишком глубоко было неприятно. Но хуже всего, что внутри полыхало так, что хотелось догнать и попробовать отметелить этого кавалера ещё раз. Он был полным уёбищем, если думал, что может заявляться и терроризировать Таюю, лезть в их отношения и что-то там ему советовать! Таюя была для Хидана всем. Это она была всегда рядом и держала его за шиворот, когда становилось совсем дерьмово. И то, что около неё вертелся кто-то чужой, Хидан определял как покушение на самое дорогое. Ублюдочный Учиха пробил именно в это. Вывернул всё так, будто Хидан виноват в том, что Таюя его отшила. Да правильно сделала! Нахера ей этот чсв-шный щегол? Дать ей всё он может! Да это же, блядь, Учиха! Всё, что он пока смог, это до нервного срыва довёл! Таюя заслуживала лучшего, Хидан был абсолютно согласен. Когда она в его практически детстве пошла не в старшую школу, а работать, он ей позавидовал. Он старался не задумываться об этом позже, потому что… ну вот что он мог сделать? Ничего, даже если бы очень сильно постарался! А этот уёбыш закрутил так, будто это его, Хидана, вина! Он чувствовал себя ядерной бомбой, которая вот-вот была готова сдетонировать. В голове шумно и горячо стучало: Учиха-Учиха-Учиха. Но хуже всего, что Хидан знал, где-то очень глубоко внутри знал… Изуна, этот кусок дерьма, был прав. Даже больше — он смог вырвать и протоптаться по тому, что сам Хидан предпочитал запихивать глубоко внутрь и не замечать в повседневной жизни. Всего за несколько, блять, минут. От этого некуда было деться. Таюя появилась поздно. Хидан выловил её у подъезда, вышедший навстречу специально. Погодка к вечеру испортилась, и сестра зябко куталась в свою старую куртку, таща на себе сразу два пакета непонятно чего. — Могла бы меня попросить, я бы сходил, — проворчал он осипше и выхватил у неё сумки с продуктами. — Мне проще самой купить, — отмахнулась Таюя и поёжилась от порыва холодного ветра. — Идём уже! Внутри неприятно закололо. Но Хидан невероятным усилием запихнул всплывшие в памяти слова Изуны поглубже и пропустил Таюю в подъезд первой. Пока она, успевшая быстро переодеться, раскладывала еду по полкам холодильника, Хидан мялся рядом. — Чё у тебя с Изуной? — выпалил он, когда Таюя обернулась к нему со зверским лицом. Сестра нервно передёрнула плечами. — Не твоё дело, — буркнула она, отвернувшись, и продолжила забивать холодильник. — Он просто не понимает слова «нет». Её прямая спина и напряжённые плечи явно намекали, что продолжать тему Таюя не хотела. Но Хидан, перемолотый сегодня напрочь, хотел знать ответ. Это было важно! — А ты его… это… ну, любишь? — мучительно подбирая слова, процедил он. Меньше всего он хотел говорить с ней об этом. Но если бы она сейчас сказала «нет»… Это сбавило бы градус внутри самого Хидана. Таюя швырнула последнюю оставшуюся в пакете пачку сельдерея на нижнюю полку и порывисто развернулась. Полыхнувшее в глазах бешенство заставило его на всякий случай сделать шаг назад. — А ты соседку нашу, ту, сверху? Высокомерную такую, с патлами розовыми, — прошипела она, наступая. — Ой, будто я не знаю, почему ты каждое утро раньше будильника вскакиваешь! Ну? Любишь? Опешивший Хидан пятился, чувствуя, что сейчас грянет гром. А почувствовавшая слабину Таюя и не подумала остановиться. — Она тебя старше, выёбистее и просто выглядит полной сукой! Да я даже знаю, что у неё какой-то ёбарь есть! Я вот хоть раз тебе что сказала? Нет! Я не лезу! Вот и ты ко мне с этим Изуной не лезь! — буквально прижавшая его к стене Таюя ткнула пальцем ему в живот, прямо туда, куда совсем недавно ударил и блядский Учиха. — Я сама разберусь, понял?! Задохнувшийся от волны ощущений Хидан не успел отдышаться и ответить достойно. Таюя, рыкнув так, что завибрировали стены, круто развернулась на босых пятках. Спустя пару секунд дверь в её комнату звонко хлопнула. Он сполз по стеночке на пол, скрестил ноги и протёр руками лицо. Похлопал по карманам, ища пачку сигарет. Вспомнил, что выкурил всё, что было, пока ждал Таюю… Поговорили, блять.