Перед рассветом

Невыспавшийся и голодный, потому что выскочил из дома как можно раньше, Хидан набирался злости постепенно. Так могла идти вправо ртутная полоска на каком-нибудь доисторическом градуснике. Серый день, наступивший после дымного унылого утра, окопался в горле несглатываемой желчью. Он, пофигистично черкая галочки в тесте по японскому, не мог сосредоточиться сразу и на накоплении, и на концентрации. Символы перед глазами расплывались. На перемене Кисаме похлопал его по плечу после того, как заглянул в лицо, и поделился пронесенным в школу контрабандой энергетиком. Химозный и чересчур приторный, он тут же дал по голове, принося вместо энергии только злобный тремор в руки. Захотелось сплюнуть, но идти ради этого в туалет… Нет, Хидан не был готов на такие подвиги. От пронзительного острого вкуса имбиря кнопка «проснуться» вдавилась до конца, и уже этого хватило. — Хуево выглядишь, — проскрипел он, укладываясь на парту и подкладывая под башку руки. Почесавший желтую от растворяющегося синяка щеку Кисаме пожал плечами. Он и сам это отлично знал. Учителя смотрели на него с жалостливой брезгливостью, но Кисаме не мучился с тонкой душевной организацией и отвечал оскалом ухмылки. Надо сказать, ему за нее никто всыпать профилактических замечаний не пытался. Даже Юнс-сэнсей только кривила нос, но не трогала Кисаме так часто, как самого Хидана, приходившего иногда на уроки избитым. — А у нас не конкурс, — пошутил Кисаме и присел на край парты. — Ну? Чё придумал? Заебись говорить об этом прямо перед физикой. Хидан задумался о том, что липучесть Тен могла быть заразной. Потому что Кисаме определенного щеголял первыми симптомами. Как большинство болячек, это обнаружилось в самый неподходящий момент. — Иди-ка ты к… своей Тен, — неохотно отмахнулся от него Хидан и напоследок пропустил наружу нехорошую усмешку. Кисаме взъерепенился так, как и ожидалось. Позыркал по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто, и наклонился пониже. — Бля, да вы заебали… — кисло ответил на непрозвучавший вопрос Хидан. — Я чё, слепой? Тебе как вставляет, когда около нее кто-то типа Учишки крутится. Лицо Кисаме стало таким, будто он сожрал лимон целиком и теперь думал, как отплеваться. Да, Саске, которому реально не хотелось жить спокойно, около Тен-Тен мелькал чересчур часто. Хидан мысленно ставил на то, что этот придурок все-таки доведет Кисаме до конца недели. — Ты потише давай, — добродушно ухмыльнулся Кисаме, смотря нехорошо. — А чё такого? — Хидан лениво задрал голову. — Да все в курсах наверное… Кроме него до вчерашнего дня. Но не то чтобы он сильно приглядывался. — Пошел ты, — хмыкнул Кисаме и шлепнул его по затылку, тут же отскакивая. Вовремя. Хидан, пробужденный энергетиком, метко задел его пяткой. — Но-но-но, не борзей, — товарищ погрозил ему пальцем. — А то я тебя ща раскрашу. — Пошел на хуй, — вполсилы и без особого азарта послал его Хидан. — Ты маршрут проложи, — показал ему большой палец Кисаме, — и я еще подумаю. Сука. Веко задергалось само собой. Кисаме бесил до невозможности. Назначенная встреча бесила еще больше. Сегодня был нерепетиторный день, поэтому время после уроков становилось свободным автоматом. Но Хидан был ограничен вчерашним разговором. У него не было плана и какой-то более-менее приличной речи. Корчить перед собеседником непонятно что не особо хотелось. Хотелось прилечь на парту и подремать оставшиеся уроки, чтобы заранее приготовиться. Все равно до пизды была эта физика, этика и литература. Хидан и правда продремал остававшиеся уроки, не особо отвлекаясь на бушующую Тен-Тен. Ту волновало то, что Кисаме ходил за ней не особо незаметным хвостом и отпугивал подружек. А некоторых наоборот приманивал. Когда она попыталась призвать к ответу Хидана, тот только не очень вежливо попросил отъебаться и накрыл голову учебником. Но что с учебником, что в наушниках — выдохнуть не получалось. Рука в синяках стояла перед глазами так, будто он только что ее увидел. Старые! Хидана корежило до металлического скрипа, когда он вспоминал их разговор. Да никакой, блядь, защиты не нужно было! Сама справится! Как же. Какой нужно быть идиоткой, чтобы так думать? Сказочной, не меньше. Хидан не говорил вслух, что это ее ни к чему не обязывало, но теперь всерьез задумался. Забить долбоеба и получить принцессу — прокачка неплохая. Но получить ее просто потому, что долбоеб забился, было бы как-то… не менее сказочно. Скорее она бы продолжила цокать по утрам каблуками со своим непроницаемым видом божества знаний и делать вид, что Хидана не существует. Не сказать, что он остался бы в обиде. Харуно Сакура хотя бы осталась без своего эмо-хахаля и жила спокойно и таинственно дальше. Она, конечно, не просила ее защищать и вообще просила не лезть. И защитник из него был такой себе. Но Хидан не мог позволить кому-то так с ней обращаться. Харуно Сакура жила внутри него мутным образом, отдающим лавандой и ванилью, любящим миндальное печенье и кактусы, варящим какао пиздецки сладким… Образ и реальность могли отличаться. Хидан принимал поправки, внося их с какой-то мазохистской радостью в нужный список. Но ни реальная Харуно Сакура, ни ее образ не должны были носить на себе синяки. Хидан не мог сказать с точностью: это только из-за нее. Потому что Таюя тоже была не в порядке. Он прослеживал каждый ее взгляд, ложившийся на телефон, и понимал, кого она ждала. Прикол был в том, что Таюя не умела ждать. Таюя поднимала всех на уши, как только лимит ее терпения кончался. Таюя не ждала — Таюя брала в одну руку что-нибудь тяжелое, в другую всю свою бронебойную нелюбовь к просроченным дедлайнам… Вспомнилось, как Изуна вытаскивал его из компании Кисаме. Хуй бы она подождала, пока он добрался бы домой сам. А сейчас она ждала. Ждала с таким гробовым молчанием, что становилось как-то ссыково. Совсем дураком Хидан не был. Таюя ждала не потому, что была до пизды гордой и высокомерной. Она просто не любила чьи-то условия. Соглашаться и принимать правила игры — это было не для нее. И то, что она сейчас пялилась на телефон каждый вечер, говорило только в пользу его решения. Хидан помнил все, что она делала для него. Запах лавандового порошка и вкус любимых банановых пирожных грызли его так, и он для очистки совести и своего эгоизма предпочел бы спать на голых досках и питаться сраным раменом. И это бы не помогло. Таюя была для него огромной частью мира. Но трещина с помощью Изуны разрасталась. Хидан слышал его так, будто тот записал себя на диктофон и взломал ему мозг. Это выворачивало его наизнанку. Он знал, что должен был сделать. Изуна ждал его рядом со Старбаксом, стоя под нависающим тканевым козырьком зеленого цвета так, чтобы входящие и выходящие люди его не задевали. В его перчаточно-черной руке устроился стаканчик, в другой он вертел ключи от машины. Хидан подавил в себе заманчивое желание выбить стаканчик из рук или размять его об учиховскую башку. Чересчур выебисто выглядел этот кусок щегла на фоне кофейни в своем черном пальто, черном шарфе и в блестящих ботинках, которые так и напрашивались на оттоптанные носы. — Опаздываешь, — стоило подойти, и Изуна, приподняв руку, сверился с наручными часами. Захотелось прикурить. Но пачка сигарет была последней, а деньги на новую он буквально проел вчера. Хидан сдержал рефлекс похлопать по карманам куртки, нащупывая сигареты. — Ты просто нечто, — сообщил Изуна со снисходительностью, видимо, поняв, что оправдываться никто не собирается. — Позвонить после восьми вечера, чтобы назначить встречу, а потом на нее опоздать. И о чем же ты хотел поговорить? Да-да, заебись. Но извиняться Хидан все еще не собирался. — Здесь говорить будем? — он хмуро оглядел людное место. Этот Старбакс был неподалеку от школы, достаточно, чтобы сюда можно было добраться за полчаса. Встречаться неподалеку от дома Хидан не хотел по определенным причинам. Учиха посмотрел на него оценивающе и с непроницаемой мордой продемонстрировал брелок ключей от машины. В салоне дорогой тачки пахло ароматизатором, кожей и кофе. Игнорируя секундное неуютное ощущение, Хидан бесцеремонно забрался на переднее пассажирское. Сучий Изуна опустился с другой стороны и невозмутимо поставил стаканчик с кофе на панель. Сквозь тонированные стекла серый день становился еще отвратительнее. Хидан поморщился, разглядывая сквозь лобовое стайку младшеклассников, которые забрели сюда непонятно как и пересчитывали мелочь. — Ты говорил, у тебя есть знакомый в полиции, — без вступления начал он, чувствуя, как в задней части шеи зазудело. Что бы о нем ни думал этот ублюдок, вслух он ничего не сказал. Не сказал даже после того, как взял картонный стакан в ладонь и отпил. Накопленная за уроки и вчерашний вечер злость преодолела еще несколько отметок. — У тебя проблемы с полицией, — наконец соизволил что-то произнести вслух Учиха. — И что? Попросишь по-родственному помочь? Кулаки зачесались мгновенно. Хидан даже сжал их, чтобы поскрести внутреннюю часть ладоней и немного прийти в себя. Хуево было признавать, но щегловатый и холеный Учиха ни разу не дал себя всерьез задеть. Вряд ли бы получилось в ограниченном пространстве дорогой машины. И… желание получить условие за условие все-таки приглушало поток злобы. Надо было сделать глубокий медитативный вдох и выложить уже все, чтобы услышать ответ и пойти бухать с Кисаме. Потому что бухать хотелось нестерпимо. После такого разговора нужно было либо с кем-нибудь смахнуться, либо надраться до зеленых инопланетян. — С полицией никаких, — процедил сквозь зубы он. — Мне нужна сделка. Мерзкий серый день расцветился мгновенно. Хидан почувствовал дыхание Рождества, когда брови этого Учихи дрогнули и медленно приподнялись. Он даже повернулся к нему полубоком, совершенно забыв прихлебывать из стаканчика. Холеное лицо с прослеживаемыми учиховскими чертами блеснуло заинтересованной усмешкой. — И какая? Это была самая херовая часть, и херовее ее делало еще и то, что Учиха это прекрасно осознавал. Хидан поскрипел зубами, создавая паузу. Просительный тон был для него еще хуже вежливого. Может, действительно нужно было придумать что-то заранее? — Есть один мудак, — он начал не с главного и тут же об этом пожалел. — Доебывался до… моей девушки. Я пару раз с ним сцепился. А потом моего знакомого замесили дружки его брата. И… ну, короче, угрожают и еще одной моей подруге. К Таюе, — поймав ставший холодным взгляд, Хидан добавил почему-то поспешно: — вряд ли полезут. Тишина повисла в салоне резко. Ожидающий десятка, как минимум, ублюдочных комментариев насчет своей несостоятельности Хидан приготовился отбивать. — Проблема не исчезла, — чересчур проницательно сощурился Учиха и поболтал стаканом в воздухе, будто собирался размешать там сахар без ложки. — Значит, ты избил кого-то, а когда получил ответ, парировать оказалось нечем… Скажи мне, тебе не приходило в голову, что не все стоит решать дракой? — Бля, ты еще мне нотации читать будешь? — уставился на него Хидан с повышающимся градусом бешенства. — Сам-то чё, святоша? — Агрессия вызывает только агрессию, — с дозой иронии ответил этот щегол, явно вспоминая, как отходил его в караоке. — У тебя есть невероятная способность все сводить в свару. Итак. Парень должен исчезнуть вместе с братом? Ты сказал, это сделка. Глаза Учихи сверкнули как-то жутко, и Хидан на секунду вспомнил все идиотские слухи, которые ходили про эту семью. Не то чтобы он их собирал… — Я съеду к матери, — выдал он единственный и наилучший в этой ситуации козырь и скрестил руки на груди. — Пойдет? Изуна усмехнулся, рассматривая его так пристально, будто собирался расщепить на атомы. Хидана бесил этот взгляд, бесила усмешка, бесил стоящий в машине запах. Подкрученная ночным перекусом резьба начала съезжать снова. Он предлагал самое важное, что у него было, а этот сученыш усмехался. — Да, недорого стоит тебя выселить. Столько гонора… «Таюя — моя сестра, не смей ее трогать!». А стоило проштрафиться… — под снисходительностью взгляда в голове что-то затрещало. — Заткнись, — посоветовал ему Хидан, чувствуя, что вот-вот вспыхнет, и деловой разговор действительно перекинется в драку. — Мне просто нужно, чтобы этот уебок и думать забыл про моих друзей и девушку. Ты же хотел, чтобы… — голос дал петуха в самый неудобный момент, — Таюя жила с тобой? Высоченного Кисаме в потоке людей, спешивших к метро, было видно смутно. Но Хидан прищурился и взял курс. Резьбу сносило уже больше часа, и ровно половину Хидан занял курением. Не быстрым и жадным потреблением никотина, а глубоким и медленным затяжкам, которые разъедали глотку и слизистую носа. Сигарет не осталось. Кисаме не спросил, что случилось, только похлопал по плечу и посоветовал не психовать. Хидан принял вторую банку энергетика за день и сделал охотный большой глоток. Перебивать привкус табака привкусом манго было такой себе идеей. — Ща накатим, и полегчает, — пообещал Кисаме, смотря на него добродушно. — Я угощаю. В этот раз Таюя не стала бы звонить своему ручному Учихе, чтобы тот вытаскивал его из «притона». Караоке в знакомом районе ждало их открытой кабинкой и батареей запечатанных бутылок. Зецу, подбрасывающий неоновое йо-йо, встретил их радушной кривой ухмылкой. Хидан ответил ему такой же и опустился на диван. В голове стучал неебически пронзительный Учиха, с которым никому не нужны были проблемы, и напоминал о разговоре. Хидан сам знал, на что это было похоже. Таюя или решение проблемы. И сколько времени ему понадобилось для принятия решения? Какой-то день. Сраный день. Он не колебался, когда назначал время и когда набирал номер. У него было дохрена вопросов к Изуне, но он так ничего и не спросил. Пара саркастично поганых ответов, и это хорошо бы не кончилось. Не в закрытом пространстве точно. Он любил Таюю, если ему можно было верить. Таюя медленно съезжала, пока они были в ссоре. Значило ли это, что однажды сестра могла уйти? Если верить Тай, все такие подозрения говорили о том, что Хидан идиот. Но он идиотом был не настолько, насколько считала сестра. Будь у него другой выход — кроме криминальных авторитетов, нуждающихся в новом притоке подчиненных — Хидан хуй бы оставил Изуне такой шанс. Но выхода не было, кроме как оставить Харуно Сакуру разбираться с этим долбоебом Саем одну. Сколько бы все это не вертелось в башке, Хидан послал все на хер и позволил одному градусу снизить другой. В неоновой подсветке разговоры плыли вяло и лениво. Кисаме подсел к нему после второй банки пива и ободрительно шлепнул по плечу. — Выглядишь так, будто запиваешь, — неожиданно трезво и умно сообщил ему товарищ. Не хватало только прорезавшегося прорицательского дара. Хидану хотелось спиздануть что-нибудь про бабку-шаманку, но мысли текли еще ленивее разговоров. — Все заебись, — коротко характеризовал он и одним глотком допил пиво. Кисаме не поверил, состроил скептичную рожу. Но лезть дальше не стал. Глубина намерений касалась его только в случае, если ее понимания было недостаточно для уверенности, что Тен-Тен будет в порядке. Хидан представил, как эти липучие кретины рожают одного на двоих ребенка… Надо было заранее узнать, где они собираются поселиться, чтобы обходить проклятый район стороной. — Опасные у тебя связи, — с добродушной проповеднической ухмылочкой заметил недавно присоединившийся к ним Яхико. — Учихи — не те, с кем стоит связываться. Он подсел к нему с другой от Кисаме стороны и с треском открыл банку с пивом. Хидан расслабленно откинулся на спинку диванчика, раздумывая, выпить ли еще. — Бил я морду одному Учихе, — лениво пробормотал он, вспоминая ублюдского Саске. Яхико многозначительно промолчал. Если у него застрял аргумент, что этого никто не видел, а как самого Хидана метелил Изуна видели все… Хидан ради еще одной банки пива был готов это забыть. Что Изуна, что Саске — оба ебанутые и оба лезли не к тем девчонкам. Тен-Тен еще повезло. У нее был Кисаме. А у Таюи был только Хидан — с некоторых пор только условно, — и хуй он имел, а не право голоса. Бесило так, что верхняя челюсть была готова стереться о нижнюю. Пиво вкатило не так, как этого хотелось. Вместе с мутным опьянением пришла апатия, которую хотелось перемолоть дома. А это еще не было семи. Хидан вспомнил о том, что Таюя была дома одна, нехотя. Мозг превратился в пересоленую кашу, которая воспринимала угрозу со всех сторон. Таюя была дома одна. Вряд ли Изуна вертелся неподалеку. Не было уверенности, что Сай что-то задумал для нее. Но защитная функция, которую никак не отрубало, встала на дыбы. Он нехотя попрощался с парнями, оставляя Кисаме веселиться за двоих, и побрел на выход. Даже надраться нормально не удалось. Этому дню стоило закончиться прямо сейчас, но Хидана, очевидно, ждала новая жопа где-нибудь в конце. Впрочем, почему ждала? Он сам ее спланировал. — Давай, бро, — Кисаме нагнал его быстро, будто и не выхлестал в одну глотку три банки пива и еще одну саке. — Не вляпывайся. В руку ткнулось что-то компактное и картонное. Хидан вяло кивнул и сморщил левую сторону лица, потому что в голове нехило так затрещало. Кисаме наверняка заслуживал чего-то поприличнее, например, обещания вернуть должок… Но Хидан считал, что на сегодня лимит социальных выебисто-драматичных подвигов не был закрыт только для одного направления. Он брел по узкой улочке к метро сквозь мерзостный ледяной ветер, швыряющийся снегом. Хотелось прикурить, и он остановился в чистеньком переулке прямо около урны и подпалил сигаретный кончик. Кисаме с его дружбанскими жестами был как никогда вовремя. Дым в легких не успокоил, но принес временное отвлечение. Даже туман в голове прибился пониже, стоило выкурить первую. Хидан сматерился, когда обжегся о тлеющий окурок, случайно дернув ладонью, и швырнул его в мусорку. В метро он трясся под неодобрительные взгляды стоящих рядом с ним людей. От него пахло бухлом, сигаретами, наверняка мокрой псиной — сучья опушка — и чем-нибудь еще, далеко не ванильно-лавандовым. Хидан игнорировал все и слушал только фоновое потрескивание уже двух наушников в мире басов и визга гитары. Улица встретила его обмораживающим щеки и уши порывом прямо в лицо. Снег и опушка капюшона наверняка сговорились. Он встал посреди улицы, чуть отходя к фонарям. На лицо падала и таяла зимняя крупа. Внутри тянуло и драло, отходя от алкогольного угара. Хидан усмехнулся и потянул руку к карману. Он чувствовал себя достаточно трезвым, чтобы звонить матери. В нетрезвом состоянии могли найтись десятки причин перенести блевотный разговор, но… Лучше было собрать сразу одно большое бинго, чем резать ему хвост еще и завтра. Она ответила после какого-то там то ли второго, то ли четвертого гудка. За это время снег успел облепить опушку и лицо практически полностью. — Хидан, — с оттянутым непониманием поздоровалась мать, — я вчера написала тебе вечером, но ты не ответил… — Ты все еще хочешь, чтобы я жил с тобой? — вертя в руке зажигалку, спросил устало он. Зажигалка чиркнула и выдала огненный синий язык. Хидан со щелчком убрал палец с кнопки и вслушался в повисшее на том конце трубки молчание. Он не был тем еще интриганом, в отличие от блядских Учих или Акаши Сая. Поэтому подумал о том, что мать могла и не согласиться, только сейчас. Да, охеренно получится… — Почему ты спрашиваешь? — а она ожила практически мгновенно. — Ты… все хорошо? У тебя странный голос. Так и хотелось ляпнуть что-нибудь… этакое. Но Хидан усилием воли сдержался и просто пнул воздух. Воздух кармически вернул: сбросил капюшон с башки и сыпанул снега за шиворот. — Все окей, — небрежно отмахнулся он, пытаясь вернуть капюшон на место. — Ну?