Попрошу у облаков

— Ты вообще меня слушаешь? Его голос доносится, как через толщу воды. Алан не соображает. Пьёт шампанское залпом, не особо беспокоясь о том, кто что скажет, на чём подловит, или даже сделает десяток-другой снимков. — Лихо, — со смешком замечает Макс и косится на него, не решаясь взять за руку. Слишком много людей вокруг, одно неверное движение — и пиарщики их агентства обрушат гневные вопли и возмущения. Макс думает за них двоих. Надоело. Как же он устал себя контролировать. Алан делает глубокий вдох. Скользит взглядом по открытым плечам и ниже, по контурам татуировки, чтобы остановиться на пальцах, замершим в сантиметре от пустого бокала. Гадёныш. — Остынь. Издевается. За стёклами очков — неподдельное веселье. Дразнит. Освоил предмет на отлично, может сам преподавать и втолковывать остальным, как надо, как довести до края одного вполне себе стойкого, уравновешенного в повседневной жизни режиссёра. Алан хочет сбежать. Потянуть его за собой, наплевав на приличия, на то, что они, вообще-то, должны здесь засветиться, потому что общество по-прежнему диктует им правила. Он не видел его больше месяца, имеет законное право вести себя, как ребёнок. Макс, словно мысли читая, качает головой. — Не сейчас, Ал, — шепчет едва слышно. Сам ведь ненавидит эти сборища, пати и тусы, устаёт от них моментально, но терпит. Их прерывает тюнингованная от и до девчонка (губы-грудь-задница, ну полный комплект), которая начинает так откровенно льстить, что уши от сладости вянут. Алан готовится озвучить остроумный ответ, в конце концов, почему бы и не поразвлечься? Однако его опережает полное яда: — Девушка, если бы вы хоть немного интересовались тем, кто вас так восхищает, знали бы, что фальшь он не переносит ни в каком проявлении. Как и бестактность, впрочем. Красотка заикается и растворяется в толпе. Макс не скрывает довольной улыбки. Алана вмиг отпускает. Вот же он. Родной. Самый замечательный на свете. А нудное мероприятие скоро закончится, не беда. У них впереди ещё целый вечер. И ночь.