Бал Красных Роз

— Элайджа, он был у меня дома! Я …я не знаю, что мне делать, — в панике шепчет в трубку Елена. Она бродит по спальне, сердце бешено колотится в груди. Джереми уснул в своей комнате, только девушка вздрагивает от каждого шороха. Первородный разворачивает автомобиль посреди проезжей части и давит на газ. Он так и думал, что Клаус начнет давить на самую главную слабость Елены — милосердие. В голове крутится мысль увезти ее подальше от брата, но сомневается, что это остановит Никлауса. Элайджа слишком хорошо его знает и видел, что он делает с предателями. Младшего брата не волнует, что для снятия проклятия должен погибнуть двойник. Столетия назад Элайджа нашел возможность спасти жизнь Катерине, но Никлаус даже слушать не стал, и первородный уверен, что и сейчас не станет. Мерседес останавливается на подъездной дорожке с характерным визгом тормозов. Майклсон несколько раз жмет на звонок и дверь распахивается. — Это ты ей рассказал? — с порога спрашивает Дженна. Ей уже не кажется, что Элайджа так прост. В нем есть тьма, она застыла в его глазах. Глупость, но тетя уверена, от нее что-то скрывают, и не только он, но и Елена. — Дженна, я … Первый раз Майклсон не знает, что сказать. Оправдываться глупо, и он не сожалеет, хотя бы потому, что обещал не врать девушке, что стала так важна. — Элайджа, идем, — произносит вовремя подоспевшая Елена, и, взяв его за руку, ведет к себе в комнату. Им нужно поговорить, или она просто сойдет с ума от страха и тревоги за свою семью. Уже не важно, что они не родные брат и сестра, Джереми все равно слишком дорог ей. Гилберт не готова пожертвовать своими друзьями и близкими людьми. Лучше погибнет она, а другие просто будут жить, как жили. Заперевшись в спальне, Гилберт плачет на плече любимого мужчины. Она привыкла притворяться сильной, но только не сегодня. Элайджа знает, как ей тяжело. Он чувствует ее, как самого себя. Каждая ее эмоция отражается в карих глазах. Его брат умеет играть на чувствах людей, таких ранимых и хрупких, как Елена. — Нам нужно уехать, — тихо шепчет она, все еще роняя соленые слезы на дорогой пиджак. Сама понимает, это глупо, ведь Никлаус не оставит ее семью в покое. — Это не выход, Елена, — подтверждает первородный. Он передумал все возможные варианты, и если бы только знать, что способ спасти двойника действительно работает. Нет, все это лишь отговорки, ведь Никлаусу всегда будет мало. Мало власти, союзников и, конечно, гибридов. — Обряд. Нам нужна ведьма, — вспомнив рассказ Элайджи, произносит Елена. Она как раз знает одну, но так не хочется втягивать в этот кошмар еще и Бонни. — Ты уверенна? Этот ритуал не обратим, Елена, — спрашивает первородный. Он ищет ответ в ее глазах и находит. В них нет сомнений, лишь страх потерять его, семью и друзей.

Дом Шейлы Беннет

Бонни просыпается от настойчивого стука в дверь. Всю ночь она не спала, проводя ее с бабушкой в больнице, а вернулась лишь под утро. Сама не заметила, как уснула, и проспала до самого обеда. Приведя себя в порядок, она, наконец, открывает дверь. На ее лице сложно не заметить удивление, никак не ожидала увидеть на пороге Елену со своим парнем. — Привет, Елена. Элайджа, — бормочет она, отступая, чтобы пропустить гостей в дом. — Бонни, нам бы поговорить с твоей бабушкой. Она дома? — произносит Елена, заходя в прихожую. Майклсон же остается стоять на крыльце, даже если бы Беннет решила его пригласить, он бы не вошел. Это для него табу, первородный слишком уважает Шейлу, и потому войти в дом ведьмы будет оскорблением. — Нет, вчера ей стало хуже, и я позвонила в 911. Ее увезли в больницу и прооперировали. Бонни обращает внимание, что Элайджа мнется на пороге, не решаясь войти. Ей казалось, этот парень не из робкого десятка, и потому его поведение выглядит странным. — Черт, — не сдержавшись, ругается первородный. Он понимает, что последняя даже столь хрупкая надежда трескается у него в руках. Если они не найдут сильную ведьму, у них не будет шансов. — Элайджа, почему ты не заходишь в дом? — решается спросить юная ведьма. Елена не знает, как все объяснить. Слишком многое произошло за последнее время, а она ничего не рассказала подруге. Ее гложет чувство вины, но она ведь просто хотела уберечь друзей от этого кошмара. — Я не могу войти без приглашения, — произносит Майклсон, решив довериться внучке Шейлы. Быть может, это их последняя надежда. — Что это значит, Елена? — ничего не понимая, интересуется у подруги Беннет. Все это пугает девушку. Снова перед глазами недавнее происшествие. Она не помнит, как оказалась в лесу, но память цепко запечатлела нападение парня, что пытался напиться ее крови. Бабушка сказала, все сказки — это правда, и монстры из них — тоже. Нет, это не про кикимор, леших и бабу Ягу. Речь шла совсем о других чудовищах. Твари, что питаются человеческой кровью и плотью: вампиры и оборотни. Руки начинают дрожать, когда Гилберт отводит глаза и медлит с ответом. — Подождите минуту. Это, наверное, из больницы, — произносит Бонни, услышав звонок на мобильный, что забыла в комнате. Убежав в спальню, она судорожно копается в вещах, пытаясь найти клинок, что дала бабушка. — Алло. Кэр, это ты? — взяв телефон, бормочет ведьма. Она совсем не слушает, что говорит подруга, продолжая искать. Сказав, что перезвонит, Бонни отключает телефон. Вернувшись, она надеется услышать ответ. — Я первородный вампир, — признается Элайджа, зная, что Елена не решится втянуть подругу в кошмар, что только начинается. — Это не смешно, — отзывается ведьма, подойдя вплотную к Майклсону. Всего миг, и серебряный клинок с пеплом из белого дуба вонзается в сердце первородного. Темные вены проступают на лице Элайджи, кожа становится серой, и все, что он успевает прошептать: — Елена… — Бонни, что ты натворила! — Вскрикивает Гилберт, ощущая, как собственное сердце начинает замедлять ритм. И все же она бросается к любимому, слезы катятся по щекам солеными ручейками. — Элайджа, очнись! Нет, ты не можешь умереть! — шепчет Гилберт все тише, чувствуя, как силы покидают собственное тело.