***
Упасть и не шевелиться подобно смерти, но Нагред всё же не удержался и лёг. Холод камней пронизывал тело, камни впивались в бока. Хотелось спать, но в подобном месте мог уснуть только человек, лишённый последних сил. Нагред не был таким. Топот крохотных лапок вынудил сесть. — Пшла! — прикрикнул Нагред на животное, очевидно, крысу. Одна тварь не опасна, но вот полчища… Его, бывавшего в передрягах, передёрнуло, когда вспомнился заживо съеденный крысами человек. На Юге применялись изощрённые пытки. — Что и говорить, кровожадный ублюдок, — обругал Нагред Высшего Отца, которому показалось мало Южных земель, и тот понемногу захватывал власть даже на дальнем Севере. — Пока ещё поморцы только и держатся, как ни странно, хотя уверен, что они впустили сюда этих кровососов-южан. Нагред мотнул головой, осознав, что помешательство подступает. Он начал разговаривать с самим собой, чтобы хоть как-то развлечь себя. Больше поговорить, увы, не с кем. Словно Вели на самом деле отрёкся от детей своих и покинул этот мир, униженный, оплёванный. Нагреду хотелось выбраться, вдохнуть не затхлый пещерный воздух, но свежий, сырой от дождя. Хотелось подставить лицо навстречу струям, бьющим из небес. Казалось, он не испытывал подобного целую вечность. Потому что не обращал никогда внимания на то, что рядом. Когда Нагред поднялся, в коленях хрустнуло от резкого движения, в ступнях закололо. Он потёр затёкшие конечности и вытянул руки. Держась за стену, он продолжил путь. — Что там снаружи, а, Вели? — спросил он у бога. Ему снова сильно захотелось есть. «Где же ты?» — мысленно спросил он у того, с кем идти ему остаток жизни. И на этот вопрос ответа не последовало. «Разве пещера может быть такой длинной?» — уточнил Нагред сам у себя. Возможно, Элберон прав, и обряд — фальшь. Сейчас главное — выбраться и не сойти с ума, даже если придётся терпеть насмешки мородцев — да хоть всего Рагтара!***
От холода и бессонницы трясло. — Ты! — Нагред уставился на мелькнувший силуэт прикрытой плащом фигуры. — Я нашёл тебя. — Он бросился туда, где видел человека, но стена преградила путь, и Нагред больно ударился носом. Видение померкло. Нагред сполз по стене вниз и беспомощно сел. «За что? За что же, Вели? Разве тебе мало тех, кто по-прежнему чтит тебя? Разве эти немногие недостойны жить с тобой в душе? Разве они заслужили участь — кланяться этому упырю?» — Нагред не мог не послать мысленный упрёк богу. По ноге проползла крыса, но Нагреду было всё равно. Голова от бессилия закружилась, в ушах зазвенело. — Кто же, кто же ты? — Никто. Это помешательство, Нагред, — пережиток прошлого. Пойми и прими, иначе сойдёшь с ума! — Я уже схожу с ума. Не можешь ты, Вели, оставить меня, слышишь?! — гулко повторило эхо гневные слова. — Не могу, не хочу, но вынужден! — Нагред не понял, кто произнёс эти слова — бог ли или же помутившийся от тьмы, голода и жажды рассудок. — Прими то, что меня больше нет — и тогда останешься жив. Я ценю твою верность, несмотря ни на что! — Не-ет! Раз я пришёл, то дойду до конца, слышишь, Вели?! — В таком случае мне жаль, что ты внял голосу не разума, но безумия. Прощай! Нагред попытался подняться и идти напролом, упрямо, чтобы хотя бы увидеть долгожданный свет. Он делал шаг за шагом — всё равно куда. Вели не пожелал сделать дар. Он сводил с ума. Кто же более кровожадный — Высший Отец или он? Нагред зло стукнул кулаком по стене, когда встретил очередное препятствие на пути. Казалось — выхода не было. Порой ему мерещился костерок и его спутник, гревший руки. Он бросался к нему, но тот растворялся, а свет мерк. Он в очередной раз споткнулся и рухнул навзничь. Подняв голову, поднёс к носу ладонь, ощутил её липкость. «Кровь!» — Нагред разбил нос. Он перекатился на спину — и так застыл. Кровь затекала в глотку, приходилось повернуть голову и сплюнуть. В конце концов кровотечение прекратилось, и вконец обессилевшего Нагреда сморил долгожданный сон.***
Невесть откуда взявшийся свет заставил открыть глаза. «Ты оставил меня, так хоть не мучь меня видениями, Вели!» — взмолился он. Ни малейшего сомнения, что костерок, полыхавший в гроте — плод воспалённого воображения. Нагред закрыл глаза. — Очнулся? — прозвучало так же неожиданно, как появился костёр. — Вот и славно. Нагред сел и закрыл уши ладонями. Теперь он не только видел, но и слышал то, чего нет и быть не могло. Вели оставил его сходить с ума в этой пещере. Тембр голоса был именно таким, какой нравился Нагреду — не слишком низкий, но и не высокий. Приятный баритон ласкал слух. — Э-эй, ты чего? Нагред продолжал сидеть с закрытыми глазами, пока не почувствовал его — того, с кем теперь придётся делить всё — невзгоды и радости. Пальцы, взявшиеся за его запястья, оказались шершавыми, лицо обдало тёплое дыхание. И запах — такой, словно Нагред оказался на берегу моря. Омега? Нагред открыл глаза и решился посмотреть на того, кто прикоснулся к нему. В полумраке черты лица едва различимы, волосы казались почти чёрными — возможно, так оно и было. — Ты… живой? — неуверенно уточнил Нагред. — Ха! Ещё как! — ответил незнакомец. — Эй… — несмело произнёс он, когда Нагред стал ощупывать лицо. — Живой! — Нагред погладил пальцами высокие скулы. — Вели, ты… Ты всё же не оставил меня! — Его спутник отпрянул и пошёл к костру. В неясном свете огня Нагред отметил, что его суженый довольно высокого роста, длинноволосый. Меч в ножнах болтался в такт ходьбе. — Как звать? Как звать тебя? — Клорви я, — последовал ответ. Так и есть, омега. Клорви порылся в сумке и вернулся. Нагред потёр глаза, всё ещё не веря, что тот — не сон, не плод воображения. «Поморец?» — догадался Нагред, разглядев кожаную кирасу, надетую поверх дублета. Уточнять он не стал. Не имел права. Главное — нашёлся тот, кого он искал целую вечность. Нагред припал губами к горлышку фляги и жадно сделал несколько глотков. — Всё не пей. Нам ещё выбираться отсюда, — заметил Клорви. — Кое-какие припасы у меня остались. — Он подошёл к костру и сел, скрестив ноги. — Устраивайся. Нагред охотно послушался его и придвинулся к костру. «Спасибо, Вели, что не подорвал уважение и не позволил растоптать себя кровопийце заморскому!» — послал он мысленную благодарность богу.