Клорви словно нарочно отворачивался, к тому же тёмные, в полутьме казавшиеся чёрными волосы спрятали лицо. Он оказался довольно ловок, быстроног, и Нагред едва поспевал за ним.
— Ты что, знаешь дорогу? — поинтересовался тот.
— Чувствую! — Клорви и взглянул на стену.
Внимание привлёк крестик, нацарапанный остриём не то меча, не то кинжала на стене. Зарубку мог оставить кто угодно, но чутьё подсказывало — Клорви пометил путь, чтобы не заблудиться.
«Кто же ты такой?» — мысленно спросил Нагред.
Выяснять прошлое не принято. Наверняка у тех, кто обрёл семью в этом месте, оно богатое, возможно, преступное. Вели давал горемыкам возможность исправиться.
— Стой! — скомандовал Нагред. — Развилка! — Он понял, что находится в том гроте, где летучие мыши однажды кружили над его головой. — Я не помню, каким путём добрался до этого места.
— Разберусь! — Клорви обошёл озерцо, в которое натекла вода из отверстия в стене.
Нагред молча следил за ним. В его голову закралось подозрение — его суженый пришёл следом за ним.
«Брось глупости. Он не пробрался бы через Мород незамеченным», — упрекнул он сам себя.
Клорви подсветил факелом стену и махнул рукой.
— Нам сюда! — эхо гулко повторило его слова. Хлопанье крыльев не вторило словам. Летучие мыши предпочли спрятаться от света.
В проход едва сумели втиснуться два человека. Нагред шёл за Клорви — настолько неприлично близко, что удалось уловить едва ощутимый запах, прикоснуться, узнать, каков суженый на ощупь.
Это предстояло сделать в скором времени.
Мысль об уединении как промелькнула, так и исчезла. У Нагреда не осталось дома, куда он мог бы привести суженого.
— Клорви! — Он остановился.
— Да? — отозвался тот. — Что-то серьёзное? Этот факел — последний. Не думаю, что блуждать в потёмках — удачная идея.
Нагред вздохнул. Клорви умел отрезать, сделать всё по-своему.
— У меня нет дома, — признался он.
— И что? — Клорви продолжил путь.
— Как — что? Тебе это по душе?
— Выбор за меня сделан. Предлагаю ускорить шаг. У нас будет полно времени всё обсудить.
Путь назад показался куда короче, чем тогда, когда Нагред блуждал в кромешной темноте. Клорви порой останавливался, внимательно изучал стены и двигался дальше.
Нагред хмурился.
«Словно он пришёл тем же путём, что и я», — во второй раз засомневался он.
Вели даровал того, кто пойдёт с ним — кого не смутило, что у будущего мужа нет за душой ничего, кроме лошади.
Впереди забрезжил свет. Глаза Нагреда заслезились, и он едва не побежал к выходу. Клорви бросил факел на землю и затушил носком сапога.
— Стой. Пойдём вместе, — осадил он рвавшегося покинуть пещеру Нагреда.
Тот остановился и попросил:
— Дай руку.
Клорви легонько сжал пальцы. Хватка, ожидаемо, оказалась крепкой, а ладони — далёкими от нежности.
Чем ближе они подбирались к выходу, тем более различимыми становились голоса.
— Я говорю, не выйдет. Три дня ровнёхонько-то прошло! Этот ваш обряд — чистейшей воды представление! — Нагред узнал визгливый голос Элберона и, чтобы заткнуть того, вышел из темноты. Глаза от яркого света заслезились.
Споры резко стихли. Нагред решился взглянуть на сородичей и чужаков, столпившихся у пещеры, и медленно, давая глазам привыкнуть к свету, разлепил веки. Зеваки с неприкрытым любопытством поглядывали на новоприбывшего. Клорви сильнее сжал ладонь Нагреда и вплотную — плечом к плечу — встал рядом.
— Нет, так не бывает. Скажи, что это представление, заранее спланированное! — взвизгнул Элберон так, что борода затряслась от злости.
Кто-то присвистнул.
— Молодец! — похвалил Кьорн. — Показал этим ублюдкам, что пренебрегать нашими обычаями — глупо!
Кадык Элберона дёрнулся. Тот подошёл к новоприбывшему и уставился снизу вверх. Клорви оказался довольно высоким — едва ли не одного роста с Нагредом.
— Не верю, — не унимался жрец, — тем более вам, поморцам продажным!
Клорви отпустил руку Нагреда и взялся за рукоять меча.
— Повтори медленнее, — спокойно произнёс он и отступил на шаг. Меч заскрежетал в ножнах.
Нагред не мог не улучить момент и рассмотрел лицо как следует — смуглое скорее от загара, чем от природы, обветренное. Карие глаза зло сощурились, а губы — сжались.
— Уймись. Я… — Нагред вздохнул, — только тебя обрёл, чтобы потерять.
«Моряк!» — осенило его, чему он немало удивился.
Омег на судах не жаловали. В лучшем случае им поручали выполнять грязную работу, начиная от мытья палубы, заканчивая чисткой гальюна. Вдобавок приходилось служить утехой для остальных, что зачастую заканчивалось появлением на свет никому не нужных детей, в лучшем случае — сирот, брошенных на пороге приюта портового города, в худшем — кормом для рыб.
Клорви не походил на гальюнщика, которым пользовались все и вся. Он будто играючи, управлялся с лёгким одноручным мечом и пристально смотрел в лицо обидчику.
— Ладно, но только потому, что ты просишь, — выражение его лица смягчилось, и черты, не искажённые гримасой ненависти, оказались приятными глазу. Меч упокоился в ножнах, — но на будущее советую уяснить, что я не из тех, кто стерпит оскорбление! —
Кто-то присвистнул, кто-то рассмеялся. Нагред был в замешательстве.
Вели выбрал для него в спутники жизни омегу, но такого, который запросто выпустит кишки.
— Вот это да! Не знаю, поздравить тебя или посочувствовать! — Скрайд встал рядом с Нагредом. — Хорош, не спорю, но, боюсь, вы поубиваете друг друга в первую же ночь.
— Без тебя разберёмся, — буркнул Нагред. — Это моя жизнь. И его, — он кивнул в сторону Клорви, — наша.
— Так-то так, но привести тебе его некуда! — Скрайд окинул любопытным взглядом Клорви.
— Уймись, он мой. — От Нагреда не укрылся похотливый огонёк.
— Брось. Даже поглазеть нельзя?
— Почему — нельзя? Можно, но всему меру нужно знать, — встрял Клорви и потёр подбородок, на котором проклюнулась редкая мягкая щетина. — Так-так, я знаю, что жить нам негде. Жаль, я рассчитывал уже к вечеру привести себя в порядок.
— Почему — негде. Я друг этого болвана, у которого ни кола ни двора. Неужели оставлю вас на произвол судьбы? — Скрайд хохотнул. — Готовить-то умеешь?
— Умею, — процедил сквозь зубы Клорви.
Нагред оглянулся. Будничные разговоры звучали неуместно среди мородцев, которые не торопились расходиться. То здесь, то там слышались приглушённые шепотки и ворчание южан.
Значит, боги не покинули этот мир, и рагтарцы вот-вот уверуют в них снова.
Нагред порывался увести Клорви прочь от любопытных глаз, но, как назло, треклятый вездесущий жрец преградил дорогу.
— Если желаете связать себя узами брака, храм всегда открыт, — процедил тот.
Нагред сложил руки на груди. Ожидаемо, за три дня рубаха изрядно истрепалась.
— Не желаем. Точнее, не по вашим правилам, — огрызнулся он. Клорви кивнул, дав понять, что намерен соглашаться с ним.
— Неужто по вашим? — Элберон ухмыльнулся в бороду. — По тем, мерзким, которые…
— Именно, — Нагред кивнул, — по тем, которые позволяют узнать будущего мужа со всех сторон, не дожидаясь брачной ночи.
От его глаз не укрылось, что Клорви нахмурился и посмотрел в небо.
Элберон, наконец, развернулся и пошёл прочь, оставив новоиспечённую пару в покое.
***
Подвыпивший Скрайд громко расхохотался.
— Здорово ты всем утёр нос! — сквозь смех произнёс он.
— Не я. Вели так решил! — Нагреду бросил взгляд на Клорви, молча поедавшего жаркое. — Раз решил, то кто я такой, чтобы ему перечить?
— Замечательно готовишь, — похвалил Клорви Бьюви. Тот зарделся. Бледное лицо раскраснелось от похвалы. — Тебе достался замечательный муж, — бросил он Скрайду.
— Какой достался, такой достался. Я доволен, — парировал тот.
Клорви отложил кость в сторону. Нагред неотрывно смотрел на него, чтобы принять то, что чужой для него человек — именно тот, с кем предстояло связать судьбу.
Он, ожидавший пусть не любви с первого взгляда, но хоть мало-мальски нежных чувств, вздохнул. Клорви поднял голову, их взгляды встретились. Нагред впервые рассмотрел его лицо так близко — настолько, что можно было различить каждую едва заметную оспинку и крохотную родинку на левой скуле. Глаза у Клорви слегка раскосыми, а верхняя губа значительно полнее нижней.
Пусть чувства и не вспыхнули, но и отвращение не появилось. Только уважение к Клорви, который меч носил отнюдь не для красоты.
Тот заложил прядь тёмных волос за ухо, украшенное простенькой серьгой в виде колечка.
Без кирасы и дублета Клорви казался худым, а на фоне высокого роста — и вовсе тощим. Тёмно-синяя хлопчатобумажная рубашка оказалась ему велика.
Нагред не сомневался, что, несмотря на худобу, мышцы Клорви словно отлиты из стали, и не сразу отвёл взгляд от бьющейся на шее жилы.
— Бьюви, займись баней! — заговорил Скрайд. — Три дня — не шутки. Несёт от вас обоих будь здоров. Да, и поищи что-нибудь для Клорви. В моей одежде он утонет.
— Ты тоже так нашёл мужа? — уточнил Клорви, когда Бьюви поднялся из-за стола и ушёл.
— Неужели думаешь, что Вели услышал мои молитвы и послал немого? — Скрайд расхохотался. — Нет, такое сокровище я сам решил взять, пока кто-нибудь не увёл из-под носа. Не завидую я Нагреду. Болтаешь много и лишние вопросы задаёшь.
— А я не завидую Бьюви, — парировал Клорви.
Смех резко оборвался. Лицо Скрайда пошло пятнами.
— Уйми своего ненаглядного, иначе я за себя не ручаюсь!
Нагред знал горячий нрав друга. Тот мог резко вспылить, но, к счастью, быстро остывал.
— Идём, — решил он разлучить суженого и друга, опасаясь, что стычка закончится дракой, а то и чем-то похуже, — поможем Бьюви растопить баню.
Клорви поднялся, небрежно накинул дублет на плечи.
***
Нагред усмехнулся, завидев очередного зеваку, делавшего вид, будто праздно прогуливался, и взял полено. Взмах топором — и оно раскололось надвое.
— Алтарец? — Клорви сделал попытку заговорить с Бьюви. Тот кивнул в ответ. — Несладко вам пришлось. Занесло даже сюда, но осуждать тебя не за что. — Тот снова кивнул. — Скорее наоборот, я восхищён твоим желанием жить.
Бьюви улыбнулся. Нагред утёр тылом ладони пот со лба и выпрямился, повёл нывшими плечами.
Клорви всё получалось легко — найти выход из пещеры, поставить на место Элберона, побеседовать с немым.
— Хватит? — уточнил Нагред. Бьюви кивнул и принялся собирать дрова. Клорви бросился на помощь. Рубаха задралась, штаны натянулись на заднице, крепкой и упругой.
Перед глазами встала картинка, как Нагред стянул штаны и протолкнул член между ягодицами, влажными от выступившей от страсти смазки.
— Тьфу! — сплюнул он и порадовался, что не заправил рубаху в штаны, и та скрыла возбуждение. Зевак и без того много, сплетен — тоже.
Клорви обернулся — уж не потому ли, что уловил чужие мысли? Нагред сделал вид, что разглядывает топор, украшенный искусной резьбой.
Вели не ошибся с выбором. Он никогда не ошибался.
Бьюви и Клорви скрылись за стенами сруба, и Нагред прислонился к плетню.
— А-а-а, «счастливчик»! — протянул один из зевак, судя по голосу с заметным акцентом, один из южан. — Не знаю, поздравить или посочувствовать.
Чтобы рассмотреть собеседника, Нагреду пришлось наклонить голову.
— Ну и не верь. Мне от этого ни жарко ни холодно, — фыркнул он в ответ. — Вы, южане, не поверите, даже если сами через это пройдёте.
— Конечно. Наслышан о неудачниках, которых вы готовы носить на руках, — незнакомец осёкся. — Кстати, я Марьен, лекарь. Не могу предположить, что заставило его искать мужа таким диким способом, но отмечу — он хорош! Я бы на вашем месте осмотрел его до того, как лечь в постель. Всякое может быть. Например, он носит чужого ублюдка, болен дурной болезнью...
— Понятно, тебе нужны деньги, — перебил Нагред. — Даже если он носит чужого ублюдка или болен, то его мне избрал Вели. Вы, помнится, ратовали, что с обратной стороны приходят неудачники, на которых никто не взглянет без слёз. Когда убедились, что это отнюдь не так, решили поискать подвох?! Ха, не выйдет! Никто — слышишь? — не притронется к нему, кроме меня, даже если его до этого трахал весь Рагтар!
От собственных слов Нагреду стало не по себе.
Прошлое у Клорви наверняка богатое и насыщенное, но именно от этой мысли стало муторно.
Дурное прошлое оставляло отпечатки на настоящем.
Лекарь пробормотал что-то вроде: «Дурак», — и скрылся за поворотом. Нельзя, нельзя позволять поганому южанину порождать сомнения.
Нагред не для того вернулся домой, чтобы отречься от богов, в которых верил с рождения.
