За решеткой

      Совсем не таким Бет ожидала увидеть Дэрила Диксона! И все же в каком-то смысле — именно таким.       Несколько минут они просто молча сидели за столом и смотрели друг на друга. Бет ощущала, что Дэрил словно сканирует ее взглядом, не упуская ни одной мелочи. Но это не пугало: во взгляде Дэрила не было ничего угрожающего — просто чувствовалось, что он привык ничего не упускать. Глаза его сразу ей понравились. Глубокие, задумчивые глаза, взгляд теплый, но в то же время настороженный. Как будто он хочет ей довериться, но не готов с этим спешить. Что ж, это разумно, сказала она себе. Ни в лесу, ни в тюрьме нельзя доверять первому впечатлению.       Он сидел неподвижно, сложив руки на столе. Не ерзал, не горбился, не разваливался на стуле. В непринужденной позе его чувствовалась уверенность и какая-то звериная гибкость.       А вот Бет остро ощущала свое тело и не понимала, что делать с руками. Вдруг заметила, что общипывает оборку на платье, и поспешно сложила руки на коленях.       С трудом удерживалась она от того, чтобы не пожирать его глазами. Дэрил уже видел ее на фотографии, так что никакие сюрпризы его не ждали — а вот для нее зрелище было совершенно новым. Дэрил оказался выше ее на голову или даже больше, с нестрижеными темными волосами, падающими на воротник. Широкоплечий, сильный на вид — хотя мало что можно было разглядеть под мешковатым оранжевым комбинезоном.       Но больше всего поразили и привлекли ее глаза: чуть раскосые, серо-голубые, пронзительные, ничего не упускающие.       — Знаешь, — заговорила она наконец, робко улыбнувшись, — я вдруг поняла, что совсем ничего о тебе не знаю.       Он не пошевелился — но напрягся, и взгляд его отвердел, словно в глубине глаз захлопнулась какая-то дверь.       — Например?       — Любишь черный кофе или с молоком? За какую команду болеешь? Предпочитаешь горы или море?       Он усмехнулся, явно расслабившись. Только тут Бет сообразила: должно быть, он решил, что она хочет спросить, за что он попал в тюрьму.       — Кофе люблю черный с сахаром. Спортом не интересуюсь. И не знаю, кому нужны горы или море, когда есть лес.       — Ах да, конечно, леса! Так я и знала! — Бет расплылась в улыбке, вспомнив, что кое-что о нем все-таки знает. — Любишь природу?       Он кивнул.       — В лесу тихо и спокойно. Никто не достает. Там можно быть самим собой. Есть ты, есть лес — а все прочее пусть катится к чертям.       Каково же ему сидеть здесь, запертым, словно в клетке? В искусственном свете, без зелени, без лесных запахов. Сама Бет не считала себя особой любительницей природы — но, наверное, сошла бы с ума, если бы ее лишили свежего воздуха и пения птиц. А он, должно быть, здесь просто задыхается.       — Ты вырос поблизости от нашей фермы? — спросила она.       Он покачал головой.       — На севере штата. — Настороженность в его глазах подсказала ей, что об этом расспрашивать не стоит.       — А как попал в наши края?       — Охотился с братом. Каждый год с наступлением охотничьего сезона мы снимаемся с места и бродим по лесам, ищем, где дичи больше. Летом такая жизнь лучше всего.       — С Мерлом?       Он уставился на нее:       — Откуда ты знаешь?       — Шериф, который рассказал мне о вас, назвал и ваши имена. Сначала я обратилась к Мерлу, но он… не захотел мне помочь.       Дэрил коротко, невесело рассмеялся.       — Не удивляюсь. И, готов поспорить, отказал не слишком вежливо.       Видимо, немного расслабившись, он откинулся назад и закинул одну руку на спинку стула. Тюремный комбинезон его, застегнутый лишь до половины, распахнулся, в прогале мелькнуло мускулистое плечо, обтянутое белой футболкой. От этого зрелища Бет почему-то стало жарко и тяжело дышать.       — Да уж, — проговорила она со смехом, покачав головой, — он был не слишком-то вежлив!       Дэрил улыбнулся в ответ — теплой, искренней улыбкой, от которой что-то затрепетало у Бет внутри. Вдруг ей ясно представилось, как он идет по лесу бесшумной, пружинистой походкой: ветер развевает его спутанные волосы, и на загорелой коже играет солнце. Сильный и свободный. Дэрил был старше ее, пожалуй, намного старше, но сохранил какое-то мальчишеское обаяние. Было в нем что-то — странная смесь сдержанности, уверенности в себе и скрытой ранимости — которая не отпускала и заставляла снова задуматься о том, как же этот человек, рожденный для дикой лесной воли, оказался за решеткой.       Тряхнув головой, Бет потянулась за своей сумкой, которую тщательно обыскали перед тем, как пропустить ее на свидание.       — У меня с собой карта наших лесов. Показать тебе?       Она развернула карту на столе, и Дэрил склонился над ней. Он с интересом вглядывался в нее, разглаживая складки, проводя пальцами по отмеченным на карте дорогам. Бет не могла отвести взгляда от его рук — сильных, загрубелых рук, привыкших к тяжелой работе.       — Наша ферма вот здесь, — показала она. — Это наш город. А это леса. Но ты, конечно, сам все это знаешь.       Дэрил жадно всматривался в карту, словно впивал ее взглядом.       — Так вот как все это выглядит сверху! Но лесных троп здесь нет. Должно быть, их не наносят на карты.       — Каких троп?       — Лесных тропинок. Мы с Мерлом то и дело на них натыкались. Какие-то из них протоптаны людьми, какие-то, быть может, оленями. Оленей у вас там много. Я нескольких подстрелил.       Она наклонилась к нему.       — А где вы стояли лагерем?       — То здесь, то там. Обычно искали местечко у воды. Но могли остановиться везде, где тихо и есть укрытие от дождя. Разводили костер, свежевали кроликов. Места у вас там тихие, глухие… — Он поднял взгляд, и глаза его затуманились, словно мысленно Дэрил перенесся в лесную чащу.       — Знаешь, я хочу завтра сама сходить в лес. Своими глазами посмотрю на эти тропинки… и вообще на все. Может быть, мне что-то станет понятнее.       Дэрил выпрямился, возвращаясь к реальности; взгляд его помрачнел.       — Хорошая мысль, — ответил он внезапно охрипшим голосом.       Бет всей душой жалела, что не может взять его с собой. Его место там, в бескрайних лесах, а не за решеткой! Каково есть безвкусную казенную пищу тому, кто привык питаться дичью, пойманной своими руками и зажаренной на костре? В свое время Бет попала в больницу с аппендицитом — и водянистая, вечно недоваренная больничная еда была памятна ей до сих пор. А в тюрьме, должно быть, кормят намного хуже!       Сколько ему еще здесь сидеть? Месяцы? Годы? Бет умирала от желания спросить — и всей душой желала, чтобы заключение его окончилось как можно скорее. Она боялась, что годы в неволе сломят его дух. Возможно, она сможет чем-то ему помочь? Но Дэрил — такой гордый человек, что Бет боялась предлагать ему помощь. Даже марки и конверты он от нее не принял.       Несколько секунд она думала, закусив губу, и наконец сказала:       — Когда я пойду в лес, хочешь, напишу тебе в письме о том, что там видела? Расскажу о деревьях, о птицах — обо всем?       Взгляды их встретились, и что-то блеснуло в глубине его глаз.       — Давай. Будет здорово.       Бет невольно заулыбалась — и он улыбнулся в ответ, глядя на нее из-под спутанных волос, падающих на глаза.       Раздался окрик охранника, и все женщины вокруг начали вставать. Свидание окончено. А Бет казалось, что разговор их только начался! Однако делать было нечего — встала и она. Поднялся на ноги и Дэрил.       Женщины вокруг обнимали своих мужей и возлюбленных: короткие объятия под пристальными взглядами охраны. Бет ощутила странное желание обнять Дэрила; но это было бы совсем не к месту, так что она просто протянула руку.       — Дэрил, я очень рада была с тобой познакомиться! Можно мне будет приехать еще раз?       Мягко, даже осторожно он сжал ее руку в своей большой загрубелой руке.       — Если хочешь.       Такой ответ разочаровал Бет: она предпочла бы, чтобы Дэрил отреагировал с большим энтузиазмом, чтобы попросил ее приехать снова. Она сглотнула, не желая показывать свои чувства.       — И еще раз спасибо тебе большое за все, что ты сделал для меня и для Мэгги!       — Не за что. Тебе спасибо.       Бет встала в очередь и, вместе с прочими посетительницами, двинулась к выходу. У дверей обернулась — Дэрил все стоял и смотрел на нее. Она улыбнулась ему, ощутив, что краснеет. До самого выхода из комнаты свиданий она чувствовала на себе его взгляд.       В машине по дороге домой Бет снова и снова прокручивала в голове сегодняшние впечатления. Дэрил в тюрьме — и она не знает, за что; однако ее не оставляло ощущение, что по сути он человек хороший. Об этом говорили его письма; и в глазах его она не видела ничего пугающего, ничего жестокого. Что, если его осудили несправедливо? Может быть, она сможет как-то ему помочь?       Его равнодушный ответ на ее предложение приехать еще раз разочаровал ее. Но потом он сказал: «Не за что. Тебе спасибо». И эти простые слова — тон, каким они были произнесены, и взгляд его удивительных глаз — больше сотни томов сказали Бет о том, что значат для него ее письма.       Она не понимала, что с ней творится и почему — но словно летела над землей. Никогда еще в жизни с ней не случалось ничего настолько странного, непонятного, волнующего, как…       Как Дэрил Диксон.       28 июня.       Бет!       Ты сегодня так и не спросила, за что я сижу и долго ли мне еще осталось. Наверное, сочла, что это не твое дело. Я в самом деле не люблю говорить о себе, думаю, ты это уже заметила.       Я сижу уже больше четырех месяцев, а осталось мне почти десять лет. Может, семь или восемь, если выйду досрочно. Но вообще у нас по УДО редко кто выходит.       В приговоре сказано: убийство в состоянии аффекта. Убийство моего отца.       Я действительно его убил.

Дэрил.