Yellow

От переводчика: Поскольку некоторые люди просматривают отзывы, прежде чем начать читать, прошу не раскрывать личности преступника в комментариях. Можете как-нибудь зашифровать, главное не прописывайте фамилию, пожалуйста. UPD: По той причине, что кое-кто меня не послушал и все проспойлерил, тех, кто собирается спуститься в отзывы до того, как читать главу, прошу не делать этого. Тысяча благодарностей Амилии за потраченную на беттинг ночь! _________________________________________________________________________ Кагами долго стоял у двери, глядя на мужчину, сидящего в комнате. Ему не верилось, что спустя столько недель расследования он явился с повинной. Какая-то часть Кагами была раздражена, что парень пришел тогда, когда он был так близок к разгадке. Сдаваясь, преступник превращал его тяжкий труд во что-то разочаровывающее и даже глупое. В ту же минуту, когда он осознал, о чем только что подумал, его охватил стыд. Следствие велось ради того, чтобы поймать убийцу. Ради того, чтобы успокоить всех, кто любил потерпевшего, кого любил потерпевший и для потерпевшего самого. Ради восстановления справедливости. Приведя мысли в порядок, он повернул ручку и вошел внутрь. *** Человек резко поднял голову, его глаза расширились от испуга, а ноги нервно постукивали по полу. Сейчас Кагами видел перед собой не мужчину; это был всего лишь напуганный подросток, который знает, что он совершил что-то плохое, и хочет признаться в этом. Прочистив горло, Кагами сел напротив, положив на стол светло-коричневую папку. - Вакамацу Косуке. Скажи на милость, почему ты решил явиться с повинной сейчас? Блондин побарабанил пальцами по коленям и опустил взгляд на стол. Он выглядел чересчур бледным и худым для своего телосложения. Отягощенный чувством вины за свое преступление, он говорил севшим, притихшим голосом. - Я… Я больше не хочу это скрывать. Я жил с этим десять лет и не могу больше. Мне позвонили и сказали, что вы у меня на хвосте. Я понял, что больше не могу убегать, и, приняв это решение, я смогу сохранить хотя бы часть своего достоинства. - В каком преступлении ты считаешь себя виноватым? - Холодно спросил он. - Я убил Кисэ Рету, - тихо, дрожащим голосом признался Вакамацу. Те четыре слова, которые он ждал, прозвучали. Эти слова не принесли ему должного удовлетворения. - Почему ты это сделал? - Я не хотел его убивать, - боясь смотреть в глаза, сказал Вакамацу. - Я не специально. Я лишь хотел, чтобы он перестал отвлекать нашего аса и разрушать команду. - И поэтому ты написал записку, в которой приказал Кисэ порвать с Аомине? Это был ты, не правда ли? - Да, это я написал записку. - Перед ответом блондин казался потрясенным. - Мне надоело, что Аомине постоянно пропускал тренировки, и ему всё сходило с рук. Он все время был невнимательным. И во время игр и турниров он никогда не старался. Я его ненавидел – человека с безграничным талантом в спорте, который я любил больше всего, а он просто-напросто растрачивал его. Раньше, в старшей школе, я никогда не стеснялся высказывать свое мнение, и меня бесило, когда что-то делалось не так, как я этого хотел. Это не было тайной. Аомине знал, что я его ненавидел, и Кисэ знал, что я хочу, чтобы он держался от него подальше. - Почему ты решил, что Кисэ отвлекал Аомине? - Детектив сложил руки на столе. - Насколько я знаю, именно он по возможности заставлял Аомине ходить на тренировки. - Ничего так не отвлекает подростка, как свидания, - горько фыркнул Вакамацу. - И, кроме того, Кисэ не просто отвлекал Аомине, он также был его слабостью. Это было очевидным. С той игры против Кайджо на Межшкольном Чемпионате я ни разу не видел человека, который так безумно стремился бы победить. Такое происходит, когда ты играешь против того, к кому испытываешь романтические чувства. Я помню, как Имаёши-семпай сказал, что если у него есть, за что беспокоиться, так это за то, что у Аомине все еще есть мягкая сторона – его слабость. Мы оба знали, что если ему опять придется схлестнуться с Кисэ, он больше не сможет играть на полную – особенно после того, как он увидел, к чему может привести победа. После этого он выглядел сломленным. Кагами молча кивнул. Слова Вакамацу совпадали с показаниями Аомине о беспомощности победителя. - Их отношения мешали игре Аомине. И это проявилось в игре против Сейрин на Зимнем Кубке, в которой мы продули, - твердо сказал блондин. - Я пытался поговорить с Имаёши-семпаем и объяснить ему все, но тот только плечами пожал и сказал: «Что я могу сделать?» Я даже спрашивал Момои, но она их поддерживала. А Сакурай им чуть ли не поклонялся, от него не стоило ждать помощи. Я не знал, что мне делать. - Так ты убил Кисэ во имя баскетбола? - Серьезно спросил Кагами. - Нет! - Пылко замотал головой Вакамацу. - Всё было не так! Я пытался его уговорить, но он и слушать не захотел! А потом был Зимний Турнир, и я узнал, что Имаёши-семпай передал титул капитана мне! Всё, о чем мог думать – каким я буду бесполезным, если даже не смогу держать своих игроков под контролем. Аомине не станет меня слушаться и возьмется за старое, и я ничего не смогу с этим поделать. Мы не могли позволить себе выкинуть Аомине из команды, поэтому я подумал, если Кисэ уйдет со сцены, одним отвлекающим явлением станет меньше. Из-за этого мне пришлось приложить еще больше усилий, чтобы разлучить их – люди ожидали от меня того, что я приведу Тоо к победе! Судя по реакции блондина на вопросы и обвинения, Кагами мог сказать, что хоть Вакамацу не обязательно был плохим человеком, он определенно легко прогибался, когда оказывался под давлением. И не существовало большей ответственности, чем быть тем, кто должен привести команду к величию. Внимательно следя за Вакамацу, Кагами продолжил: - Если бы Аомине послушался, то это сняло бы груз с твоих плеч, я прав? Это облегчило бы твое бремя капитана. Когда ты капитан, от тебя ожидают многого – это, должно быть, нелегко. Ты был под гнетом ожиданий. И был Кисэ. - Всё, что он делал – это стоял у меня на пути, - ядовито прошипел мужчина. - Почему ты наоборот не попросил Аомине порвать с Кисэ? Вакамацу нахмурился, лишь подумав об этом. - Говорить с Аомине все равно, что говорить с кирпичной стеной, с тем только различием, что кирпичная стена не врежет в ответ. Каждый раз, когда я сталкивался с Аомине, он кидался на меня. Мы были слишком разными, чтобы нормально поговорить с глазу на глаз. Поэтому я подумал, что Кисэ, может быть, поймет или хотя бы отреагирует на угрозу. - Но он не отреагировал - по крайней мере, так, как ты этого хотел. - Сначала он сказал, что подумает над этим, - нахмурился блондин. - Я принял это как благоприятный знак. Но когда я наткнулся на него после Зимнего Кубка, он дал мне отворот-поворот, мало того – он посмел надеть куртку Аомине! Он будто бы хвастался тем, что обвел нашего аса вокруг пальца! *** Стоя на баскетбольной площадке, Кисэ сказал с печальной улыбкой на губах: - Послушай, Вакамацу-кун, я очень рад, что ты беспокоишься за Аомине-чи, но я уверяю тебя: в следующем году он станет играть еще лучше. - И почему ты так в этом уверен? - Ответил он. - Потому что Аомине-чи любит баскетбол, это действительно так. И пока он любит баскетбол, я хочу быть его поддержкой. - Как ты можешь так говорить, когда твоя «поддержка» его отвлекает?! Как ты вообще можешь состоять в отношениях, которые вертятся вокруг спорта?! Оставшись равнодушным к этим нападкам, Кисэ пожал плечами. - Я и сам задаюсь этим вопросом, но на данный момент я уверен, что даже если мы оба любим баскетбол, для нас это еще не всё. Будущее, не связанное с баскетболом, возможно. Сейчас мы только старшеклассники, еще рано говорить о том, кем мы станем в будущем. Но скажу тебе честно: неважно, чем я буду заниматься, мне хочется, чтобы Аомине-чи был рядом со мной. Вакамацу стоял, не в силах проронить ни слова. У Кисэ завибрировал телефон. Посмотрев на экран, Кисэ нежно улыбнулся. - Это Аомине-чи. Я лучше вернусь, пока он не начал волноваться. Ты знаешь, что он думал о своем будущем? Он сказал, что если он не станет профессиональным спортсменом, то он хотел бы стать копом… Было бы круто, хотя кто знает, как всё обернется. Веселых каникул, Вакамацу-кун. Его голову заполнили мысли о том, что Аомине еще больше отдаляется от баскетбола; и как Тоо пострадает от этого. И во всем этом виноват Кисэ. Глядя на спину модели, он чувствовал только, как мутится рассудок, и все, что он видит, окрашивается в красный цвет. *** - Я помню, как думал: «Да как он смеет? Кем он себя возомнил, чтобы забирать нашего аса?! Аомине даже не подумал бы ни о чем, кроме баскетбола, если бы это было не ради этого парня! Если бы его не было, Аомине, наконец, сосредоточился бы на баскетболе. Если бы его не было, команда бы достигла своего расцвета! Как капитан, я не мог позволить своему асу иметь такие очевидные слабости. Кисэ должен был исчезнуть и убраться с дороги». И я подумал, если он не понимает слов, я заставлю его силой. Затем я понял, что он здесь, лежит на земле, не шевелится – бездыханный. И мои руки на его горле. - Руки Вакамацу дрожали, пока он говорил. - И я осознал, что это я. Это я сделал с ним. Я не хотел его убивать, я даже ранить его не хотел. Я только хотел напугать его – дать знать, что я настроен серьезно. Я всего лишь хотел, чтобы он… ушел. Я был капитаном. Я должен был сделать все возможное для своей команды, но я не хотел, чтобы все закончилось так. Я запаниковал и позвонил тренеру. *** - Т-тренер Харасава? - Вакамацу? Что стряслось? Почему ты звонишь мне в такое время? - М-мне… Мне нужна помощь. Это было ради команды! Это было ради Аомине! Клянусь! - Что ты натворил? - Кисэ… Я… Я… Я… Я не хотел… Мужчина выругался в телефон и потребовал: - Скажи, где ты находишься, и убедись, что никто не увидит тебя, пока я не приеду! *** Харасава появился на школьном фургоне несколько минут спустя. По его поручению, они загрузили тело в багажник и уехали, не оставив никаких следов на месте преступления. Вакамацу затыкал уши руками, пытаясь заглушить звук беспрестанно вибрирующего и звонившего телефона Кисэ, но он был слишком напуган, чтобы выключить его. Он был уверен, что стоит ему прикоснуться к мобильнику, и все, кто звонит блондину, мгновенно узнают, что он сделал. Он исступленно повернулся к тренеру: - М-мы должны доставить его в больницу и позвонить в полицию, я прав? Куда мы едем, тренер? - Просто помолчи и сделай, как я скажу, когда мы туда доберемся. Ни одна живая душа не должна узнать о том, что произошло. Это останется между мной и тобой, ясно? - Что? - Его глаза распахнулись. - Почему? Н-но они найдут его! Они узнают, что это сделал я! - Нет, не узнают! Просто успокойся и раздень его! Мы должны быть уверены, что никто его не найдет. Неизвестно, сколько времени они ехали, но неожиданно фургон остановился. Мужчина сдвинул брови. - Иди, помоги мне обернуть вокруг него веревку. - Подросток не шелохнулся, и он процедил: - Слушай, ты что, так хочешь, чтобы тебя приговорили к повешению за убийство?! Если кто-то из нас попадется, представь, как это отразится на школе, команде и всех, кто тебя знает! Никто не должен знать, что произошло. Испугавшись мыслей о том, что случится, он быстро сделал все, как было велено. *** - Мы связали его веревкой и к ее концу привязали камень, чтобы удостовериться, что он не всплывет. Я не могу выбросить эту картину из головы. Я помню все так, будто это было вчера. Я знал, что это было неправильно, но мысль о том, что меня поймают, ужасала меня сильнее – до сегодняшнего дня. Так мы и оставили его там, в пруду. И он оставался там на протяжении десяти лет… Он оставался в том пруду и преследовал меня во снах целых десять лет. Я делал все, что было в моих силах, чтобы забыть об этом, но не вышло. Может, потому, что у меня до сих пор лежит куртка Аомине… Я думаю, что начинаю привыкать к нему – к чувству вины. Может быть, Кисэ надоело приходить в мои сны или он знал, что все вскоре раскроется. Но я вроде только снова начал спать спокойно, когда мне позвонил тренер. Он сказал, что тело нашли в пруду и вы, ребята, идете по следам. Мне нужно было сидеть в своей норе и избегать встречи с вами, но я так устал. Я больше не хочу, чтобы призраки преследовали меня. Кагами злился на тренера сильнее, чем на самого убийцу. Парень был обыкновенным подростком, одиноким и напуганным. И вместо того чтобы направить его на правильный путь, Харасава сделал только хуже. Он осторожно произнес: - Знаешь, ты должен был пойти в больницу и в полицию, как и собирался. Твой тренер был неправ. Все, что он сказал и сделал в ту ночь, было неправильным. Тебя ввели в заблуждение. Вакамацу кивнул. - Возможно… Теперь-то я понимаю. Но уже слишком поздно раскаиваться, ведь так? - Помолчав, он тихо добавил: - Интересно, хоть в чем-то я был прав? - Что ты имеешь в виду? - Я имею в виду, заставили ли Аомине мои действия держаться баскетбола? Из-за смерти Кисэ он привел нашу команду к победе и стал профи? Или всё это случилось бы, так или иначе? - Не могу сказать, - ответил Кагами. - Даже если именно твой поступок стал тому причиной, как ты думаешь, оно того стоило? Блондин покачал головой и почти шепотом затравленно произнес: - Нет. Ни за что. Я бы всё отдал, чтобы отменить это, но ведь назад дороги нет, да, детектив? - Нет, назад дороги нет, - ответил Кагами. - Я лишь хотел, чтобы они расстались… вот и всё… - со слезами на глазах, голосом, полным сожаления, сказал Вакамацу. *** Всё, что последовало дальше, прошло как в тумане. Они увели Вакамацу и арестовали тренера прямо во время тренировки. Среди прочих игроков он видел пораженные лица Аомине и Момои. Спустя мгновение Аомине взревел и набросился на мужчину, но товарищи по команде его удержали, и глаза его были полны неверия в то, что его предали. По дороге из зала вспышки фотокамер сверкали вокруг него, ослепляя. Журналисты совали микрофоны ему в лицо, пытаясь добиться от него рассказа. Проигнорировав их всех, они с Алекс погрузили тренера в машину и уехали. Где-то в промежутке всего этого ему удалось отправить сообщение Куроко, но ответа так и не последовало. *** Чуть позже в квартире Вакамацу они нашли куртку Аомине, в которую был одет Кисэ в свой последний день. Кагами долго смотрел на нее, размышляя, нужно ли предоставить ее с остальными доказательствами. Она понадобится при судебном разбирательстве. Перебирая ткань руками, он думал о том, как странно, что Кисэ был одет в эту куртку во время своей смерти. Было странно понимать, что блондин сделал свой последний вздох в этой самой одежде. Пока он возился с курткой, он едва не проглядел, что из кармана что-то выпало. Моргнув, он поднял предмет и рассматривал его какое-то время. Он почти пожалел, что обнаружил его. *** На следующий день после ареста, когда имена преступников стали известны, сообщения хлынули рекой. Кагами потратил большую часть дня, читая их и слушая на голосовой почте сообщение за сообщением от тех, кто хотел выразить свою благодарность за раскрытие преступления. Он никогда бы не подумал, что после решения дела на него свалится столько печали. Чем больше сообщений приходило, тем хуже ему становилось, когда он понимал, что все эти люди потеряли кого-то дорогого для них. И пока он сидел, покорно разбираясь с этими сообщениями, к его огромному удивлению, все члены Поколения Чудес один за другим пришли в участок поблагодарить его лично. Первым был Мидорима, которого втащил в кабинет Такао. С покрасневшими от слёз глазами они поблагодарили его, подарили талисман дня и удалились так же тихо, как и вошли. Вторым пришел Мурасакибара и предложил Кагами коробку печенья в знак признательности, прежде чем Тацуя увел его, чтобы утешить. Третьим был Акаши. Они не обмолвились ни одним словом, но единственный кивок, сделанный капитаном Поколения Чудес, сказал больше, чем можно было выразить словами. Затем под предводительством Касамацу появился бывший баскетбольный клуб Кайджо. С влажными от слез глазами мужчины поклонились ему, выражая свою признательность за всё то, что он сделал для их безвременно почившего товарища. Не в силах проронить ни слова в ответ на их искренность, всё, что мог делать Кагами – это сидеть и делать над собой усилие, чтобы слезы не полились из его глаз. *** А через несколько дней он увиделся с Куроко. Он был дома, когда в дверь постучали. Подойдя к двери, он заглянул в глазок, но не увидел в коридоре никого. Он нахмурился и открыл дверь, чтобы за нею обнаружить Куроко. Он вздохнул и нахмурился. - Черт тебя подери, Куроко, когда ты уже начнешь быть заметным, как все остальные люди? - Но я же постучал, Кагами-кун, - равнодушно ответил он. - Я заглянул в дверной глазок, но никого не увидел! Ты что, призрак?! Ладно, забей, проходи. Когда они вошли в гостиную, наступило неловкое молчание. Первым тишину нарушил Куроко: - Поздравляю с завершением расследования. - Я бы не справился без твоей помощи, - в свою очередь ответил детектив. - Спасибо. - Нет, это я должен тебя благодарить. Я рад, что Кисэ-кун наконец-то может упокоиться с миром, и мы можем спокойно оплакивать его. - Он выдержал паузу. - Я недавно говорил с Момои-сан. - Как там Аомине? - Кагами поднял глаза. - Не очень хорошо, но могло быть и хуже. Момои-сан не оставляет его, так что, по крайней мере, он не один. Они оба держатся, как могут… - И затем Куроко добавил: - Он думает о том, чтобы бросить баскетбол. Кагами поджал губы, размышляя. Даже если ему не очень нравилась мысль об уходе Аомине из баскетбола, он не мог обвинять парня в том, что он задумался об этом. Баскетбол был причиной всей неразберихи. Он подарил Аомине любовь его жизни и он же жестоко отнял её у него. Он тихо спросил: - Как ты думаешь, он сделает это? - Я не уверен, - покачал головой Куроко. - В конце концов, он вправе выбирать сам. Кстати, Кагами-кун, на выходных мы собираемся посетить могилу Кисэ-куна. Было бы хорошо, если бы ты пришел. - Я приду, - кивнул Кагами. Он немного помолчал, перед тем как продолжить. - Знаешь, они все приходили ко мне. Многие их них плакали или были заплаканными. Они все пришли поблагодарить меня, а я не знал, что ответить. - Он ощутил, как его собственные глаза наполняются слезами, когда он вспомнил все вчерашние события. - Можно было обождать. Лучше бы подумали о себе и потратили больше времени, чтобы оплакать Кисэ, вместо того чтобы приходить ко мне с благодарностями. Куроко выслушал его молча. - Куроко, а ты еще не оплакал Кисэ? - Спросил Кагами, посмотрев на него. - Все кончено. Дело раскрыто. Теперь тебе уже можно поплакать. Он видел, как медленно смягчается светловолосый парень и как слезы наворачиваются на его глаза. - Все кончено, - повторил Куроко. - Кисэ-кун действительно ушел, и мы больше никогда не увидим его снова. Обвив его руками и притянув к себе, Кагами дал волю своим слезам и, наконец, сказал те слова, что должен был сказать каждому, кто прислал ему сообщение и поблагодарил его: - Мне очень жаль, что ты потерял его. Мне действительно жаль. *** Кагами никогда не забудет тот момент, когда он впервые шел под теми деревьями, по той траве. Брезента с костями уже не было, но они все так же ясно стояли перед его глазами. По пруду лениво проплывали на лодках парочки, и люди наслаждались утром, сидя на траве. Всё было так, словно ничего не произошло. Единственным изменением был портрет, окруженный цветами и подарками. Люди, собравшиеся вместе, предавались каждый своим воспоминаниям, воскрешая в памяти моменты, связанные с блондином. Никто не проронил ни слова, и ни один звук не нарушил тишину, не считая всхлипов. Воздух был полон тоски и скорби. Стоя среди тех, кто любил или был любим Кисэ, Кагами чувствовал себя чужим в этом месте. Оглянувшись, он представил, как Кисэ наблюдает за теми, кто стоит с опущенными головами и тяжелыми сердцами. Кагами подумал: «Посмотри, Кисэ, все эти люди здесь, потому что ты был им дорог. Ты каким-то образом задел их судьбы, и теперь они здесь и скорбят по тебе». Детектив не знал, как долго он стоял там, но вскоре, один за другим, люди стали расходиться. Кто-то слабо дернул его за рукав. Посмотрев на Куроко, он кивнул, поняв по его жесту, что им пора уходить. Он вспомнил. Подойдя к Аомине, он тронул его за плечо и вручил ему конверт. - Я нашел это у Кисэ… ну, скорей, нашел в твоей куртке, и подумал, что оно предназначалось тебе. Для расследования это уже не имеет значения, так что теперь оно твое. - И, добавив: - Пожалуйста, прими мои соболезнования, - он вместе с Куроко вернулся к машине. *** Он пересек весь пруд, сел на водительское сиденье и спросил: - Как думаешь, как долго он будет там стоять? - Аомине-кун, вероятно, пробудет там еще пару-тройку часов, - ответил Куроко. - Ему нужно хорошенько подумать. Мне кажется, Аомине-кун еще не признал, что Кисэ-куна больше нет. После десяти лет надежды не так-то легко взять и сдаться. Кагами понимающе кивнул. Он хотел бы помочь ему, но понимал, что его сейчас нельзя беспокоить. Он вспомнил о том, что еще хотел сказать в этот день. Выехав с парковки, он взглянул на Куроко и собрал всё свое мужество. Глубоко вздохнув, он начал: - Куроко. - Да, Кагами-кун? - Обратились на него голубые глаза. Он пытался сосредоточиться на дороге, но сердце бешено заколотилось, когда слова сорвались с его губ: - Дело в том, что я хотел спросить тебя раньше, но это было бы совсем неуместным тогда, когда я вел дело, которое касалось лично тебя, и у нас были строго рабочие отношения. Мне все равно, что там говорила Алекс, я считаю это неприемлемым. И я также хотел бы подождать пару деньков, но я не думаю, что смогу дождаться или набраться смелости, чтобы потом связаться с тобой, поэтому я спрошу сейчас, а ты можешь дать ответ тогда, когда захочешь, ладно? Куроко продолжал смотреть на него, что никак не умаляло его волнения. - Что такое? - Не хотел бы ты как-нибудь со мной поужинать? - Когда? - А? - Кагами сбился от удивления. - Ну, предложение вступает в силу прямо сейчас, так что… - Сегодня вечером я свободен, - без малейшего намека на улыбку, ответил Куроко. - Ты уверен? - тут же отреагировал Кагами. - Я не хочу тебя торопить. Если у тебя нет настроения, я пойму. - Я ценю твою заботу, Кагами-кун, но я больше не могу плакать. Я плакал последние два дня, и я не могу больше. Сейчас мне больше всего хочется отвлечься от моего горя. Поэтому, пожалуйста, давай поужинаем сегодня. - Я… Но… Ты… - пробормотал он. - Ну, тогда давай сегодня. - Спасибо. Куроко произнес это так искренне, что Кагами не смог сдержать улыбки, глядя на него. - Всегда пожалуйста. - Кагами-кун, прошу, следи за дорогой.