Мутанты в России: гражданство

В отличие от своих иностранных друзей, Колосс в российском гражданстве не нуждался – оно у него уже было с самого рождения, ведь Петр Распутин родился в самой Москве. Однако он был сознательным и даже можно сказать высокоморальным молодым человеком, поэтому тоже решил помочь другим мутантам наладить контакт с обычными людьми, тоже завербовавшись в Сибирь (тем более, что русскому сие привычно по определению). Младшая сестренка Улька и стажерка Элька тоже без присмотра не останутся, ведь поблизости живет Ксавье, а за ним присматривает Гроза, так что девчонки поживут полгодика на их хлебах, а хату и сдать можно. С такими мыслями он перешагнул порог квартиры, готовый озвучить свое решение обеим, но решил промолчать, поскольку вовремя заметил на вешалке куртку Улькиной подружки Феклы, девочки милой и интеллигентной, но из-за экзотического имени дразнимой то «клушей-Феклушей», то «Феклой-свеклой», а то и еще круче из раздела народного фольклора. Нет, сначала пусть девчонки уроки доделают, а там уже и поговорить можно будет. - Уля! – хорошо поставленным голосом выкрикнул молодой человек. – Я пришел! - Петь, ты вовремя – сейчас ужинать будем, - высунулась сестренка из кухни, - бифштекс будешь? - Все буду, - улыбнулся Колосс. Ульяна, несмотря на то, что ей всего пятнадцать – разница у них была аж в десять лет – готовила просто здорово, видно, приспособилась ко всему именно из-за того, что матери нет. Эх, обидно-то как, что не обеспечил сестренке счастливого детства! Размышления прервал звонок в дверь, и Петя порадовался, что так и не отошел далеко. Открыв, он увидел Курта Вагнера – тонкий в кости немец тотчас утонул в крепких объятиях русского друга: - Гутен так, дружище! Какими судьбами? - Здравствуй, - все еще с легким акцентом, но уже уверенно отозвался тот, - у меня дело, извини, если помешал. - Да какое там! Друзья всегда желанные гости… Уля! Курт пришел! - Идите мыть руки, - распорядилась юная хозяюшка. Ребята азартно попихались в ванной, скорее приличия ради, чем действительно негодуя, что помещение больно узкое – оба старательно пытались не расхохотаться вслух, поскольку не виделись давно и жутко соскучились. Высокий и крепкий Колосс был на удивление аккуратен, и сейчас зорко следил за тем, чтобы ненароком не прижать другу хвост. Когда оба добрались да кухни, за столом были уже все три девочки, причем Фекла совершенно не испугалась Курта и, похоже, не тяготилась тем, что вокруг одни мутанты; напротив, глаза девчонки азартно поблескивали от предвкушения веселого и интересного вечера в обществе таких странных, но веселых приятелей. Элли явно не рисковала позволить себе какие-либо эмоции кроме ровной доброжелательности – стажерка опасалась взорваться в прямом смысле этого слова, поскольку прозвище Боеголовка носила не зря, именно поэтому профессор и велел присматривать за ней совершенно неуязвимому Петру. Улька привыкла к братовой стажерке и очень с ней подружилась, а сама дар пока развивать не рисковала, магия магией, а наколдовать можно такого, что и сама потом лаптем не расхлебаешь. - Это Феня, - представил Колосс Феклу, - подружка моей Ули, а это, прошу любить и жаловать, мой лучший друг Курт. - Вы немец? – уточнила девчонка. - Я… то есть, да, - Курт улыбнулся. - Все-таки у вас имена покрасивее будут, - вздохнула та, - не то, что у меня. Вон, старшую сестру родоки вообще Федорой назвали, а она в первом же паспорте переписала на Федру – все получше. - Как сестра критской царевны Ариадны? – уточнил начитанный Вагнер. - Она самая, - вздохнула Фекла. Колосс тоже неодобрительно относился к родителям-экзотам, придумывавшим или раскапывавшим такие имена, что бедный ребенок мучился потом всю жизнь, если не правил паспорт. Чего только стоят мучения великой поэтессы Риммы Казаковой, при рождении записанной в документы как Рэмо – Революция, Электрификация, Мировой Октябрь. Ужас а не жизнь! Петр погладил девчонку по голове и ободряюще ей улыбнулся. - Петер, у меня к тебе дело, - завладел его вниманием Курт, - я решил тоже поехать на работу куда-нибудь подальше от Москвы, пусть все привыкают к мутантам. - Ну, с твоим образованием куда угодно можно, - усмехнулся Колосс. - Я, так что, если что, я скину тебе координаты – вдруг понадоблюсь. - С сетью хоть проще, а ты представь, как во времена Советского Союза одна только почта была. - Зер гут, - не согласился друг, - тогда никто не терялся. - Ну, это смотря как посмотреть… Мутанты дружелюбно проболтали весь ужин, а после Курт вызвался проводить Феню, и гости шустро испарились (в прямом смысле) с лестничной площадки, благо там открыто окно. Петр приобнял девчонок. - Вот что, красотки, я должен сообщить вам одно грандиозное известие. - К нам едет ревизор? – задрала брови Улька. Колосс весело захохотал – да, любительница Гоголя, особенно «Ночи перед Рождеством» (еще бы, если черт – Милляр, как не любить-то?), Ульяна частенько не упускала случая вставить цитату из оного, хотя и всегда к месту. - Не, - отсмеявшись, выдал брат, - я в Сибирь еду, с нашими друзьями. Улька оттолкнула его и насупилась, Элька удивленно уставилась на наставника: - Чего? - Ну, надо так, девочки, - упавшим голосом выдал Колосс, - а вы у Ксавье пока поживете… - Иуда ты, Петро, как в «Страшной мести», - буркнула Уля, сложив руки на груди. Колосс посуровел: - Так, я старший, меня слушаться положено – шмотки складывай. Надутая сестра отправилась в комнату, топая по полу нарочито громко. Петр едва слышно вздохнул: ну не получается пока иначе завоевывать доверие людей, что тут будешь делать… только делать правильно, а правильно сейчас поддержать начинания Магнита и Росомахи, а там и еще кто подтянется. Когда люди поймут, что мутанты не враги, а очень даже неплохие помощники, что они тоже думают и чувствуют, грустят и радуются, любят и ненавидят, станет очень хорошо. Усилия должен приложить каждый. «Интересно, а Зверь поедет? Вроде тоже жениться собрался…» Тут он кожей почувствовал почти что раскаленный взгляд Элли… ох, не взорвалась бы ненароком! Дом разнесет почище чем от взрыва бытового газа, там хоть кто-то нет-нет, да в живых остается. А молчать уже неудобно… - Элька, ты чего? - Я с тобой, - коротко и внятно произнесла она. - Чего? – выгнул брови Колосс. – Ты ж еще малявка. - У Логана выучился, - пробурчала девчонка, - так я и думала. Плохо он все-таки влияет на неокрепшие умы! Пришлось проглотить оскорбление молча, поскольку отчасти Элька была права – от Логана он это емкое словцо и подцепил (точнее, перевел). Да, Элли Фимистер незлопамятна, она на мобилку запишет, а потом чего-нибудь взорвет. Вот на шахтах ей цены бы не было… да уж, что за дурацкие мысли лезут в голову! Дите еще сопливое, а туда же, заставлять вкалывать со здоровенными мужиками; еще вопрос, в нужном ли месте взорвется, бедолажка, а то ведь всех поминай как звали… - Питер, я серьезно вообще-то! – напомнила о себе Элли. – Я с тобой! - А с Улькой кто, кроме профа и Грозы? – вкрадчиво осведомился Колосс. - А вот раньше надо было думать! Уела. Надо было все-таки помнить, что, хотя они и взрослые, но зрелости суждения еще явно не достигли. Петр потопал к сестре в комнату, оттуда уже слышалась ее любимая песенка: Кружится чайка в медленном танце над водой. Вот и настало время расстаться нам с тобой. Будем идти мы, с ветрами споря, за мечтой. Верную дружбу, светлые зари мы унесем с собой. Колосс тихо зашел, аккуратненько пристроился рядом с сестренкой, и та тотчас полезла к нему на колени и обвила руками шею: - Петь, не уезжай... - Я должен, Уль, так надо… для тебя, дурочки мелкой, стараюсь. Она всхлипнула и пропела вместе с магнитофоном: - Будем идти мы, с ветрами споря, за мечтой. Верную дружбу, светлые зари мы унесем с собой. Как часовые, сосны застынут вдалеке. Сложатся буквы в чье-нибудь имя на песке. Колосс улыбнулся и тоже подхватил песенку: - Песня по морю парусом белым поплывет. Прямо в ладони звездочка с неба упадет. Будем идти мы, с ветрами споря, за мечтой. Верную дружбу, светлые зари мы унесем с собой. Доброе лето песнею стало звонких дней. Ждет нас немало трудных причалов и путей. Древняя песенка, но до чего же красивая, лучший способ успокоить ревущую сестренку. Уля посмотрела на него в упор: - Вот только попробуй не вернуться! - Вернусь, - тихо, с легкой улыбкой ответил Колос, - чтоб мне помереть, если вру.