***
— Что-то не так. Слова Сондже раздаются так громко и отчётливо, что офицеры даже прекращают собираться домой, чтобы с удивлением обернуться к мужчине. — Почему? Что-то случилось? — лениво потягиваясь, спрашивает Чонгук. — Капитан. С ним явно что-то не так, даже я это заметил, — продолжает Сондже, с тревогой глядя на закрытую дверь намджунова кабинета. — Ура, я знал, что такой не один! — сразу же переходя на заговорщицкий шёпот, включается Джексон. — Буквально вчера это было. Я сдал ему случайно один из своих старых отчётов вместо сегодняшнего, и — представляете — он не сказал мне ни слова! Ни. Слова. — …это странно? — спрашивает Мингю, тоже как можно сильнее понижая голос. — Чувак, он нас всегда чуть ли не ебёт, когда дело касается этих документов. В одном слове ошибёшься — он тебя с потрохами съест. Без внимания, по крайней мере, точно не оставит. — Оу… — Да, именно «оу», потому что это значит, что он даже не посмотрел то, что я ему принёс, а он всегда читает все отчёты сразу, как только получает. И он ни разу за день не вышел из кабинета, чтобы попить или сходить в туалет и… о боже, он что, умер? Может, сходить проверить? — Можешь ты, блять, просто расслабиться? — раздражённо перебивает Хонбин, закатывая глаза. — Ясно же, как день, что у него проблемы на личном фронте. — Что? У капитана Кима проблемы на личном фронте? Просто что. Они ведь настолько восхитительно смотрятся вместе, что даже я начинаю уже жалеть о том, что выбрал холостяцкую жизнь, — возмущённо откликается Джексон, на что Хонбин заинтересованно откидывает голову назад. — Что ты имеешь в виду под «выбрал»? Как будто у тебя было из чего выбирать, — саркастически тянет он, наслаждаясь выражением лица своего напарника. — Ох, так капитан Ким… женат? — осторожно интересуется Мингю, внезапно осознав, что не знает почти ничего об офицерах этого участка (ну, кроме того, что они любят жёстко подъёбывать друг друга, а потом долго смеяться над этим просто потому, что им кажется это весёлым). — Я просто не видел у него кольца… — Не женат. Просто встречается кое с кем. У него столько дерьма в личной жизни случилось, даже не смешно, — отвечает за всех Джексон. — И он просто монстр, когда работает, но когда он рядом со сво… — Ты этого не говорил, — хмуро перебивает его Хонбин, оглядываясь вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было бы запустить в Джексона, потому что это именно то, чего он заслуживает за свой длинный язык. — Да в чём пробле… — Нет. — Но… — Нет. — .....***
Честно говоря, Сокджин не ожидал появления в своей жизни Харин — ни в скором времени, ни вообще когда-либо ещё. И он определённо не был готов увидеть её сейчас — здесь, прямо на месте своей работы, стоящую с таким видом, будто в этом нет совершенно ничего необычного. Он догадывается, как она сюда попала — скорее всего, как-то узнала, в какую Тэхён ходит школу (что, наверняка, даже не составило ей особого труда, так как их начальная школа — единственная в этом районе), но он всё ещё не может понять, зачем. — Я хочу видеть своего сына, — без обиняков начинает она сразу же, как только её глаза встречаются с глазами учителя. Сокджин поражается её наглости. Она просто стоит здесь и выглядит так, будто ей ни капельки за это не стыдно. Будто это не она, а он, Сокджин, появился буквально из ниоткуда и посмел вмешаться в её дела. — Извините, но это невозможно, — подчёркнуто вежливым, «учительским» тоном отвечает Сокджин, снова натягивая уже осточертевшую ему фальшивую улыбку. Сейчас ни в коем случае нельзя облажаться. Нельзя показать даже тени раздражения — другие учителя всё ещё ходят рядом. Это не стоит того, чтобы рисковать своей репутацией. — Но я его мать, — продолжает Харин таким тоном, будто эти слова что-то значат. Но, просто на заметку: это не так. — Это могло было быть возможным, если бы единственный прописанный в официальных документах опекун Тэхёна — его отец — дал на это разрешение, но от него не поступало никаких звонков, — чеканит Сокджин, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы выпроводить нахалку из школы навсегда, но вместо этого её красивое лицо искажается в неподдельном гневе. — Да кто вы такой, чтобы… — Я его классный руководитель, — быстро перебивает Сокджин, избавляя себя от возможности слушать гадкие, мерзкие слова, вот-вот готовые вырваться из её рта. И не потому, что они могут как-то задеть его, нет — просто его терпение и так на исходе, а он, опять же, просто не может выйти из себя на глазах у всей школы. — И я серьёзно отношусь к своим обязанностям. Я не могу позволить каждому встречному незнакомцу просто прийти и забрать кого-нибудь из моих детей. — Но я не незна… — Извините, но вас нет в списках. Может, мне стоит позвонить его отцу и уточнить ситуацию?.. — Вы… — Или лучше сразу в полицию, чтобы они выпроводили вас отсюда вон? И, уверяю вас, я лично знаю парочку очень хороших полицейских, которые относятся к своей работе так же серьёзно, как я, — вызывающе предлагает Сокджин, делая шаг вперёд. — Я иду в класс, и вы меня не остановите, — раздражённо шипит женщина в ответ, делая шаг по направлению к кабинету. — И чего вы этим добьётесь? Вы хоть в состоянии будете сказать, кто именно из детей ваш сын? А Тэхён? Думаете, после стольких лет он вас сразу же узнает? Харин кидает на него злобный взгляд и стоит так пару секунд, будто раздумывая, прежде чем, поджав губы, развернуться на каблуках и направиться к выходу. Сокджин провожает её удаляющуюся фигуру со всё той же фальшивой улыбкой, позволяя себе нахмуриться только тогда, когда спина женщины полностью исчезает из его поля зрения. Он всё ещё не может поверить, что она действительно посмела явиться сюда, в школу, чтобы забрать Тэхёна без намджунова разрешения. И всё ещё не может понять её намерений. Зачем, ну зачем ей так резко понадобился Тэхён? Он возвращается в почти опустевший класс. Осталась, разве что, парочка детей, до сих пор ждущих своих родителей, да ещё несколько человек, неторопливо готовящихся к продлёнке. Тэхён сидит, опустив голову на парту и, кажется, спит, утомившись от игр. — Тэ? — мягко зовёт его Сокджин, осторожно опуская руку на тэхёново плечо. Тот резко дёргается от внезапного прикосновения, широко распахивая глаза, и Сокджину огромных усилий стоит сохранить спокойное выражение на своём лице, чтобы не испугать его ещё сильнее. Несмотря на явный прогресс в лечении, Тэхён всё ещё слишком чувствителен к таким вещам, как прикосновения, и сердце Сокджина буквально обливается кровью каждый раз при виде такой реакции. — Пойдём домой? — спрашивает он, и Тэхён кивает, мгновенно соскакивая со своего стула и закидывая портфель на плечо. А затем — привычно берёт учителя за руку.***
Чимин совершенно пропускает тот момент, когда всё его общение в пределах академии — вплоть до обедов в столовой — сводится только к Вону. Сначала он ещё надеялся, что это просто совпадение или какая-то ошибка, но довольно скоро стало очевидно, что ни один из ста новых студентов, поступающих сюда каждый год, не желает тратить ни секунды своего времени на общение с ним — в первую очередь из-за нежелания тоже попасть под насмешки или издевательства. И Чимин до сих пор не может понять, как так получилось. Да, над ним издевались в старшей школе, но это только потому, что стало известно об его нетрадиционной ориентации. Но здесь, в академии, никто об этом не знал. А на работе, наоборот, его очень любили за мягкий характер и дружелюбное поведение… так в чём же причина? — …мин? — А? — глупо переспрашивает Чимин, тут же возвращаясь с небес на землю. Вону обеспокоенно смотрит на него, все ещё сидя с недоеденным бутербродом в руках. — Я спрашиваю, всё хорошо? Ты сегодня как в облаках витаешь весь день. Что-то случилось? — Нет. Не совсем. Думаю, просто устал, — неубедительно врёт Чимин, опуская глаза. — …ладно. Что я спросить-то хотел: как твоя подготовка к экзаменам продвигается? — Если честно, никак. Мне всегда было трудно запоминать что-то без чьей-либо помощи, потому что я постоянно отвлекаюсь, — смущённо признаётся Чимин, кусая свой бутерброд. Он неплохой ученик, на самом-то деле. Да вот только отличником его тоже не назовёшь: если встанет выбор между «повторить конспекты» и «послушать музыку/посмотреть видео»… очевидно, что он предпочтёт последнее. — Оу. Ну, если хочешь, мы могли бы тогда позаниматься вместе… — Да? А знаешь… давай! — мгновенно воодушевляясь от такой новости, сразу же соглашается Чимин. — Но, стоп, почему ты вообще готовишься к экзаменам? Разве у тебя был не самый высокий балл на вступительных? Разве это не значит, что ты… гений? — Думаю, это была просто удача. Да и не мне тебе объяснять, что вступительные ничто, по сравнению с тем, что мы сейчас изучаем. — М-м-м… хорошо, убедил. Но всё же, ты точно уверен, что хочешь? Я буду заваливать тебя вопросами. — Ага. Думаю, нам обоим это будет полезно. Только… где ты хочешь позаниматься? Я бы пригласил тебя в гости, да у меня дома сущая… кхм, помойка. Да и… маленькая квартирка у меня совсем. Может, в библиотеке тогда? — Спасибо, не надо, — бормочет куда-то себе под нос Чимин, не желая встречаться со всякими отморозками ещё и во внеучебное время. Библиотека — вообще не вариант. В библиотеке у них что-то вроде пункта для отлова ботаников, над которыми можно вдоволь поглумиться. — Мы можем позаниматься у меня дома. — Да? Стой, ты же говорил вроде, у тебя сосед есть. Он точно не будет против? — М-м-м, я знаю, это прозвучит сейчас странно, но у меня есть ещё и своя собственная квартира. — А, ну хорошо тогда, — безразлично пожимает плечами Вону, закидывая ещё порцию картофеля-фри себе в рот, и Чимин мягко улыбается на это в ответ, заранее радуясь только от одной мысли о том, что такой замечательный человек как Вону составит ему компанию.***
— Мне это не нравится. Вот совсем не нравится. Ни капельки не нра… — Что за чушь ты опять несёшь? — спрашивает Джексон, скептически глядя на Чонгука, нервно расхаживающего по участку с беспомощным видом щенка, потерявшего любимую игрушку. — Этот парень. — …что? — Он учится в академии с Чимином, и они проводят вместе так много времени и… — Хочу ещё раз напомнить тебе о том, что не все окружающие тебя люди — геи. — А вот в этом ты не прав. Люди думают, что они натуралы ровно до тех пор, пока не встречают Чимина. — Это не так работает, Чонгук. — Но это Чимин. — И это абсолютно ничего не меняет. — Но. Это. Чимин. — И даже если ты скажешь ещё громче — тоже. — Ну, а что если он всё-таки гей! Ну то есть, Мин Юнги — гей, капитан тоже. Просто подумай. Капитан Ким гей. Капитан. — …чёрт, а ведь ты прав. Это бесит, но ты реально прав! — В том-то и дело! — Но даже это не значит, что абсолютно каждый мужчина, совершенно случайным образом оказавшийся поблизости от твоего парня — гей. Тебе нужно перебороть это в себе. А теперь хватит расхаживать и пугать тут людей. Всё хорошо. Чимин бы в любом случае не стал тебе изменять. Чонгук надувается ещё сильнее, но возвращается-таки обратно к своему столу. — Слушай, ну если тебя действительно это так парит, подожди, пока Юк вернётся с патруля, может, чего насоветует. — …может. — Кстати, напомнило кое-что. Вот как ты думаешь, а Ким — гей? — …который напарник Сондже? — Да. Ну у вас, геев, там, наверное, есть гей-радар какой-нибудь, да? — Ох, что ты, это совсем не оскорбительно. — Ну так?.. — Не знаю, мне всё равно. И вообще, отвали. Я занят. — Ах ты…***
— А-а-а, у меня сейчас мозг расплавится, — жалостливо тянет Чимин, устало откидываясь на диван. Они занимались несколько часов подряд, без перерыва, и только теперь он наконец-то понял, почему Вону так хорошо учится — он каким-то магическим образом мог концентрироваться на учёбе, вообще ни на что не отвлекаясь. Он даже в туалет отлучился всего один раз, а когда Чимин предложил передохнуть — и головы от конспектов не оторвал. — Если хочешь, — безразлично отвечает Вону, с неохотой отодвигая от себя тетради. — Хочу. И поесть, я голодный, как волк. — Может, курочку закажем? — Я… не могу есть мясо. — Ох, точно. Извини, всё время забываю. Тогда, может, покушать на улице? Я, вроде, видел маленький ресторанчик здесь где-то неподалёку… закажем себе какой-нибудь кимбап, — предлагает Вону, потягиваясь и хрустя шеей. — И правда… вау, ты такой наблюдательный. — Просто привычка. Немного странная даже, если так посмотреть… — Да нет, хорошо же! В самый раз для офицера полиции, разве нет? — Может быть. И, Чимин, у тебя снова телефон звонит. — Чёрт, точно. Никогда не слышу эту вибрацию… спасибо, — отвечает Чимин, рассеянно ища свой телефон. Это оказывается Чонгук, и Чимин улыбается, с нежностью смотря на экран: он не слышал чонгуков голос весь день и ужасно соскучился. — Привет! «Привет, малыш. Как продвигается учёба? Я знаю, у тебя там скоро экзамен, и я наверняка отвлекаю… но просто не смог удержаться. Так хотелось услышать твой голос…» — Всё в порядке, Куки, у меня всё равно сейчас перерыв. «Ел что-нибудь?» — Нет, ещё не успел… но думал пойти заказать кимбап или что-то такое. «Э-э… не надо» — Почему? «Потому что я уже почти пришёл. И принёс еду для тебя и твоего… друга» — Стой, серьёзно? «…да. Я уже у твоих дверей стою» Чимин буквально бегом срывается в коридор, не в силах сдержать широкой улыбки. Он и подумать не мог, что Чонгук принесёт им поесть, особенно учитывая, что он всё ещё недоволен тем, что Чимин занимается подготовкой с другом и за пределами «их» квартиры. Но факт остаётся фактом: только лишь распахнув дверь, он действительно видит Чонгука, выходящего из лифта с парой бумажных пакетов в одной руке и телефоном в другой. — Куки! — Слушай, ты извини, что я припёрся вот та… — начинает было Чонгук, но тут же останавливается, прерванный Чимином, нежно обернувшим руки вокруг его талии. — Нет! Не извиняйся, не надо. Спасибо! Нет, правда, спасибо! Ты просто лучший! — радостно благодарит его Чимин, а затем, приподнявшись на носочки, быстро чмокает в щёку. — О, да ничего, — с глупой улыбкой отвечает Чонгук. — Я принёс овощи и пельмени с какими-то морепродуктами, и ещё салат, и док… — Это гораздо больше, чем ничего, — прямо-таки просияв от его слов, с благодарностью отвечает Чимин. — Заходи к нам, вместе покушаем. — Но твой друг… — Чонгук. Всё в порядке. Плюс, я думаю, вы подружитесь, и ты даже сможешь дать нам пару советов, как офицер полиции. — Да? Ну... ладно… — Хэй, Вону, извини, что так внезапно, но это мой сосед — офицер Чон Чонгук, я тебе как-то рассказывал о нём… — Привет. Рад видеть тебя… снова, — мягко отвечает долговязый парень, не меняя выражения лица. — …снова? Ах. Точно… совсем забыл, — бормочет Чимин, вспоминая ночь в баре. Наутро ещё так голова раскалывалась… Теперь ему даже отчасти стыдно за всё, там произошедшее. — Так, ну ладно. В любом случае, это Вону. Ну что, пойдёмте покушаем? — Да, было бы неплохо. Неловко рассевшись за маленьким столиком на тесной чиминовой кухоньке, Чонгук и Вону молча наблюдают, как Чимин распаковывает продукты. Он так увлечён этим занятием, что совершенно не замечает ничего вокруг: а тем временем напряжение в воздухе всё нарастает. Чонгук сидит, притворяясь, будто совсем не обращает внимания на Вону, в то время как на самом деле напряжённо наблюдает за каждым его движением, готовый принять меры при любом признаке поползновения в сторону своего парня. Достаточно лишь малейшей его ошибки. Любого промаха. Вону, с другой стороны, не делает совершенно ничего необычного: лишь неторопливо ест свою еду, иногда запивая её водой. Сидит тихо, почти не меняя своего положения, а если и двигается, то медленно и осторожно — даже немного скованно. Несмотря на это, Чонгук не позволяет себе расслабиться, продолжая искать хоть какой-нибудь мало-мальски угрожающий знак в его жестах или словах. Но единственное, что ему удаётся заметить, — только то, что Вону не ест морепродукты.***
— Чувак, я пойду подышу свежим воздухом, если что — буду стоять около выхода, — сдавленно шепчет Хосок на ухо Хансолю, быстро разворачиваясь, чтобы покинуть переполненный зал. Сегодня был первый день их репетиций с той самой известной кей-поп звездой, так что было решено отметить это знаменательное событие в баре — но лично для Хосока это была явно плохая идея. Пить он так и не научился и, конечно же, снова пропустил тот самый момент, когда надо было вовремя остановиться. — Я с тобой, здесь что-то душно становится, — кричит в ответ Хансоль, приобнимая его за плечи и тоже направляясь к выходу. — Нехило тебя разнесло, конечно, — смеётся он, немного сочувственно смотря на то, как Хосок нетвёрдой походкой с трудом дошагивает до барной стойки. — Сам знаю… я же пить вообще не умею. Бля, зачем я вообще согласился, — невнятно бормочет Хосок, тяжело опираясь на свои колени. — Мне что-то нехорошо. — Всего с двух бутылок пива? Серьёзно? — И водки, помнишь? — А, точно. Уже забыл, — ухмыляется Хансоль. — Ладно. Тебе в любом случае уже пора. Я скажу парням, что ты плохо себя чувствуешь. Или, может, тебя лучше твой парень заберёт? — Ну, это немного… неловко. — И в каком же месте? Я лучше с чистой совестью сдам тебя на руки ему, чем позволю тебе пойти самому и сломать себе что-нибудь по дороге. А у нас тренировка завтра, между прочим. Серьёзно, позвони ему. — А сколько сейчас времени вообще?.. — М-м… за полночь, — отвечает Хансоль, глядя в свой телефон, и Хосок тяжело вздыхает. — Нет. Слишком поздно. Он уже, наверное, спит. А он ведь и так постоянно не высыпается… — Оу. Ну тогда ты можешь завалиться ко мне. Я тут совсем рядом живу, — предлагает Хансоль, кивая по направлению к соседней улице. — …ты живёшь в Чондам-доне? Один? — изумлённо спрашивает Хосок, неверяще глядя на одногруппника. — Ага. — Так. Хорошо. А ты сам-то себя как чувствуешь? — Ха! Да я как стёклышко почти, — смеётся Хансоль, и Хосок вздрагивает от громкого звука, чувствуя, что его снова мутит. — Чёрт, кажется, мне и правда придётся ночевать у тебя… — Хорошо, тогда лучше пойдём. Парням напишу позже. — Спасибо. — Да ладно, чего уж там... На утро Хосок не чувствует сил даже на то, чтобы встать с кровати. Но — кровать незнакомая и квартира тоже, так что вставать приходится. Он покидает просторную спальню и выходит в гостиную, где видит сидящего перед телевизором Хансоля. — Ну что, живой? — весело интересуется тот, бросая на Хосока быстрый оценивающий взгляд, прежде чем снова вернуться к просмотру утренних новостей. — Как чувствуешь себя? — От водки всегда так хуёво? — Ну, если мешать ее с пивом — да, — ехидно отвечает Хансоль и затем внезапно выпрямляет спину, будто вспоминая что-то. — У тебя куча пропущенных от «Мой Кактус <3». Судя по всему, это твой парень, и я обязательно постебал бы тебя за то, как ты его записал, если бы ты не выглядел сейчас, как будто тебя грузовик переехал. — Ха-ха. Очень смешно. Где мой телефон? — Здесь, — Хансоль лениво указывает рукой на кухонный стол. Хосок быстро подходит к телефону и, разблокировав экран, резко выдыхает, увидев двадцать три пропущенных вызова и ещё кучу сообщений от Юнги. Внезапно накатывает ужасное осознание: он не помнит, говорил ли ему, что останется у Хансоля. Кажется, всё-таки нет. Чёрт, чёрт, чёрт. Он тут же набирает номер Юнги и ждёт, нервно кусая губу в ожидании ответа. «Чон Хосок» — А-а-а… послушай, Юнги… «Где ты находишься?» — У друга. Извини, я совсем забыл сказать тебе… я просто вчера перебрал немного, и уже было за полночь, и оказалось, что Хансоль живёт совсем рядом, и я не хотел беспокоить тебя так поздно, хотя я знаю, что должен был… «Ты хоть можешь себе представить, как сильно я волновался?» — …да? Из трубки раздаётся тяжёлый вздох. «Мне нужно работать. Поговорим позже, Хосок» — Юнги! Стой! Ты ведь сейчас злишься на меня, да? «Поговорим позже, Чон Хосок» Хосок долго смотрит на потухший экран своего телефона, прежде чем до него, наконец, доходит, как сильно он проебался. Если бы Юнги просто наорал на него или что-то такое — было бы понятно. Он даже ожидал чего-то подобного. Но Юнги не орал. Просто молча выслушал и бросил трубку. Хосок зарывается пальцами в собственные волосы, мысленно ругая себя последними словами — ведь знал же прекрасно, как сильно Юнги параноит каждый раз, когда он не отвечает на его звонки. А если учесть события прошлого года — собственно, причину такого его поведения... Хосок чувствует себя мудаком вдвойне. Ему срочно нужно что-то с этим делать. — Ой-ой, неужели твой парень злится? — разваливаясь на диване, спрашивает Хансоль, и Хосок недовольно сощуривает глаза, потому что тот даже не скрывает своего явного веселья по поводу сложившейся ситуации. — А тебе очень весело, как я посмотрю? — Ой, да расслабься ты. Просто надень что-нибудь сексуальное, отсоси ему, и всё будет в шоколаде, — пожимает плечами Хансоль с таким видом, как будто озвучивает общеизвестный факт. — Серьёзно? Думаешь, это поможет? — Господи, да как будто ты сам не знаешь, как это всё работает. — «Что-нибудь сексуальное» — это, по-твоему, что? — Ну… как. Это зависит от того, что его возбуждает. — А мне откуда знать? — Что значит «откуда знать»?! Неужели вы никогда не разговаривали об этом? — Нет… — И ты никогда для него не переодевался? «Да у нас даже секса не было», — хочет сказать Хосок, но вовремя прикусывает язык, чтобы не выставить себя в ещё более глупом свете. — Ну, как говорится, всё бывает в жизни в первый раз! У тебя есть весь день, чтобы подумать над тем, во что лучше переодеться. И, кстати, надо бы поесть — у нас тренировка через пару часов уже. А тебе бы ещё в душ было неплохо сходить, — будничным тоном сообщает Хансоль, небрежно указывая рукой на дверь ванной комнаты, оказавшейся прямо справа той, из которой Хосок и вышел.***
— Ну что, Тэ, пойдём домой? — спрашивает Сокджин, нежно взъерошивая волосы мальчика. Тэхён с нетерпением кивает, ловко подхватывая свой маленький рюкзак. В последнее время он часто сопит — кажется, всё-таки подхватил простуду, пока бегал на морозном осеннем воздухе. Сокджину уже не терпится вернуться домой и наконец отдохнуть, ожидая намджунова возвращения. Лично для него эта неделя выдалась на редкость тяжелой: от планирования ежегодных школьных поездок на природу, до разборок с кучей незнакомых родителей, хотевших специальную программу для своих детей. — Мистер Ким… я хочу спать, — невнятно бормочет Тэ, крепко сжимая своей маленькой ладошкой руку учителя. — Я знаю, малыш. Тогда давай сейчас пойдём побыстрее, чтобы поскорее добраться до дома, и там ты поспишь, хорошо? — мягко предлагает Сокджин, как только они выходят из школы. Некоторые учителя машут им вслед, прощаясь, а многие ученики из их класса теперь делают это сразу же, как только за ними приходят родители. Когда он только переехал к Намджуну, ему больших трудов стоило начать просто брать и уводить Тэхёна с собой на глазах у всей школы. Конечно же, другие учителя не могли оставить это без внимания и часто спрашивали его об этом после, так что Сокджину пришлось быстро состряпать какое-то оправдание наподобие того, что они с тэхёновым отцом живут очень близко друг к другу и договорились, что он, Сокджин, будет присматривать за Тэхёном на время, пока тот не вернётся с работы. Поначалу многие преподаватели относились к этому довольно скептично, ссылаясь на явную странность ситуации, но вскоре, поняв, что тэхёнов отец действительно держит всё под контролем, привыкли и перестали обращать на это внимание. Что, безусловно, было хорошо, потому что Сокджин как никто знает, как сильно учителя любят всякого рода сплетни. — Мистер Ким, а давай снова построим домик из одеял? Можно? — внезапно просит Тэхён, когда они подходят к дому. Сокджин крепко сжимает его маленькую ладошку в своей, улыбаясь. — Конечно. Но давай только ты сначала вздремнёшь немного, а домик мы сделаем, как только тебе станет получше? — Хорошо-о... — А если ты почувствуешь себя лучше, мы поедим мороженого, а потом заночуем в том домике. Ну что, договорились? — Правда? Папа не разрешает мне есть мороженое… — Для этого у тебя есть я, — самодовольно усмехается Сокджин, щуря глаза на счастливо улыбающееся лицо мальчика. С тех пор, как они начали жить все вместе, Тэхён стал питаться гораздо более здоровой пищей, и теперь даже Намджун стал относиться ко всяким сладостям не так категорично. Сейчас у них дома, в отличие от прошлых лет, можно найти и мороженое, и печенье — Намджун перестал запрещать Тэхёну есть «вредную еду», которой Чонгук буквально закармливал мальчика каждый раз, когда сидел с ним. — А шоколадное у нас есть? — Есть. Но сначала всё-таки лучше, если ты примешь свои… лекарства, — Сокджин запинается, медленно останавливаясь, как только его взгляд натыкается на знакомую, но далеко не долгожданную фигуру, что стоит напротив их дома. Сокджин физически чувствует, как при одном только взгляде на эту миниатюрную женщину с аккуратно сложенными в пучок волосами, внутри него закипает ярость. Она оборачивается, и он может видеть победный блеск в её глазах, когда она замечает Тэхёна. Она снова, снова зачем-то заявилась сюда, даже после того как он прямо сказал ей… Скрипнув зубами, Сокджин разворачивается и тянет Тэхёна обратно. Надо убираться отсюда как можно скорее. Надо срочно сказать Намджуну. Надо… — Тэхён-а! — отчаянно окликает ребёнка Харин, практически срываясь на крик. Сокджин хочет уйти, убежать, увести отсюда Тэхёна прочь — но почему-то не может даже сдвинуться с места, с какой-то необъяснимой беспомощностью слушая её быстрые приближающиеся шаги. Тэхён, испугавшись резкого окрика, лишь крепче сжимает руку учителя, и, спрятавшись за его ногу, другой рукой намертво вцепляется в его рубашку. Сокджин знает, что это, возможно, очень глупое желание, но единственное, чего он хочет сейчас — это просто взять Тэхёна на руки и убежать. — Тэхён-а, — уже мягче зовёт Харин, подходя к ним, и мальчик, видя её приближение, скрывается за широкой спиной учителя почти полностью. Сокджин поднимает руку, не давая женщине подойти ближе. Она ему не нравится — и он мог бы это пережить — но сейчас она пугает Тэхёна, а этого он терпеть не будет. Ему плевать, как сильно она скучала по Тэ — честно говоря, ему плевать вообще на всё, что происходит в её жалкой жизни. — Мистер Ким, — сильнее сжимая края сокджиновой рубашки, шепчет Тэхён, тем самым заставляя мужчину напрячься всем телом, инстинктивно переходя в режим защиты. — Уходим, Тэ, — тихо бросает Сокджин, поднимая мальчика на руки. — Тебе здесь не рады, Харин. Лучше уйди по-хорошему, пока я не вызвал полицию. — Тэхён-а! Это мамочка, ты ведь помнишь мамочку, правда? — почти умоляющим голосом спрашивает Харин, полностью игнорируя Сокджина. Быстро поняв, что слова на неё не действуют, Сокджин начинает пробираться к квартире, но Харин отказывается отступать. — …мамочка? — выдыхая, осторожно переспрашивает Тэхён, немного вытягивая голову, чтобы лучше рассмотреть странную женщину, зовущую его по имени. Сокджин останавливается. А разве есть у него выбор? Как бы он не ненавидел тот факт, что сейчас Тэхёну приходится разговаривать с этой женщиной, буквально всё ещё сидя у него на руках, Сокджин понимает, что не имеет права стоять между ними. Всё таки она — мать Тэхёна, а он… он никто. — Да, малыш, это мама. — …но у меня нет мамы. У меня есть только папа, — нахмурившись, неуверенно отвечает Тэхён. — Слушай, сама видишь — Тэхён сейчас приболел, и я был бы тебе очень признателен, если бы ты сделала это в какое-нибудь другое время. Например, когда рядом будет офицер Ким. Мне вот, почему-то, кажется, что он бы совсем не одобрил такое твоё неожиданное появление, — твёрдо говорит Сокджин, поудобнее перехватывая сидящего на руках ребёнка. Харин уже открывает было рот, чтобы начать спорить, но, видя уверенность в глазах Сокджина, передумывает и, сжав губы в тонкую полоску от злости, просто разворачивается на каблуках и уходит. И Сокджин отчего-то уверен, что это далеко не последний раз, когда он видит её здесь. Когда они, наконец, заходят в дом, Тэхён выглядит настолько растерянным, что Сокджин, не зная, что ещё можно сделать в такой ситуации, крепко обнимает мальчика. — …она правда моя мама? — дрожа всем телом, тихо спрашивает Тэхён. — Тэ… ты… ты скучаешь по маме? — вместо ответа спрашивает Сокджин, осторожно усаживая Тэхёна к себе на колени. — Но… у меня ведь нет мамы. — Тэхён, давай-ка для начала ты примешь лекарства и немного поспишь… а потом мы уже поговорим обо всём этом, хорошо? — делает попытку сменить тему Сокджин, прекрасно понимая, что не может ничего ему рассказать без согласия Намджуна. К счастью, тот согласно кивает, и Сокджин, быстро сделав необходимые процедуры и дав ему конфетку в качестве награды, укладывает мальчика спать. Сокджин лежит рядом с маленькой спящей фигуркой Тэхёна и думает о том, что будет дальше. Он давно уже не тот наивный подросток, каким был когда-то — понимает, что отношения это не какая-нибудь красивая сказка. Что никогда не бывает всё гладко и хорошо. Что быть гей-парой в Корее трудно — и он с самого начала знал, что проблемы будут, и был готов с ними бороться. Но внезапное появление тэхёновой матери застало его врасплох. Если честно, он даже знать не хочет, чем всё это закончится и что планирует эта женщина. Ему банально больно думать об этом. Она дала жизнь такому замечательному, красивому и талантливому мальчику, но добровольно отказалась от него. Сокджин делал для него всё — и был счастлив только от одной возможности делать для него что-то, а она просто оставила Тэхёна, будто он ничего для неё не значит. И вот теперь она вернулась, и — как бы Сокджин не ненавидел этот факт — всё ещё имеет право вернуть себе Тэхёна просто из-за того, что она его родная мать. Сокджин тяжело вздыхает, легонько поглаживая Тэхёна по животу. Тот еле заметно ворочается, чувствуя чужое прикосновение, а затем снова затихает, улыбаясь. «Что же мне делать, Намджун?»