.....
[Хосок] :D [Хосок] Юнгиии!!!как полёт?
[Хосок] Долгий :( [Хосок] В этот раз они все долгие [Хосок] И скучные [Хосок] Я вообще не понимаю как люди могут спать в самолетах [Хосок] Но хотя бы у нас будет два дня выходныха кто это с тобой на фото?
[Хосок] Хансоль [Хосок] Помнишь его? [Хосок] Который знает о нас [Хосок] Помнишь?да а ты сам как
[Хосок] Устал [Хосок] Но все равно рад [Хосок] Юнгииии, а ты хочешь себе что-нибудь из Парижа? [Хосок] Мы хотели по магазинам пробежаться завтра [Хосок] И внезапно оказалось что Хансоль хорошо знает Париж [Хосок] Ну короче ты можешь сказать мне сейчас что тебе нужнода ничего купи лучше себе что-нибудь
[Хосок] Но Юнгииии ㅠㅠㅠ [Хосок] Я хочу привезти тебе что-нибудь!да не надо
[Хосок] Не смешно [Хосок] :( [Хосок] А у тебя как день??? [Хосок] Арестовал кого-нибудь?неа сейчас все спокойно но наверное это хорошо
[Хосок] Ага [Хосок] Не хочу чтобы ты ввязывался в неприятности [Хосок] Или поранился пока меня нет [Хосок] Давай осторожнее там!постараюсь ты наверное устал
[Хосок] Чуть-чуть [Хосок] В отеле немного прохладно, я замерз [Хосок] Скучаю по нашей кровати :(ты хотел сказать моей кровати
[Хосок] Теперь это наша кровать! [Хосок] ㅠㅠㅠㅠ [Хосок] НАША КРОВАТЬхаха хорошо
[Хосок] НАША КРОВАТТТЬЬЬХОРОШО у тебя ведь отдельный номер?
[Хосок] Нет [Хосок] Я вместе с Хансолем [Хосок] Он храпит :( [Хосок] Как же я хочу снова спать с тобооййй [Хосок] ㅠㅠㅠㅠвы на одной кровати спите?
[Хосок] Нет [Хосок] Тут две одноместные [Хосок] Не думаю что смог бы спать с кем-нибудь в одной кровати [Хосок] Конечно если это не ты [Хосок] :D [Хосок] А тебе тоже хочется спать вместе со мной??? [Хосок] ГОВОРИда
[Хосок] Правда?да
[Хосок] Юнги [Хосок] Юнгииииии?
[Хосок] А ты видел какие-нибудь наши выступления? [Хосок] Меня там скорее всего даже не видно [Хосок] Ну разве что немного [Хосок] В любом случае [Хосок] Видел?нет
[Хосок] Нет????? [Хосок] ㅠㅠㅠㅠㅠㅠ [Хосок] ;_;шучу я все посмотрел
[Хосок] Правда???? [Хосок] Я проверю [Хосок] Лучше тебе не вратья не вру ты был великолепен
[Хосок] :D [Хосок] Хочу услышать твой голос [Хосок] Можешь говорить?сейчас позвоню
***
— Спасибо. Чонгук отрывается от экрана телевизора, чтобы посмотреть на сидящего рядом Вону. Тот сидит настолько неловко, обняв своими тонкими руками свои худые, острые колени, что Чонгук еле удерживается от желания спросить, почему он выбрал себе такую неудобную позу. Чимин ушёл в душ и, сам того не подозревая, оставил их наедине. И вот теперь они сидят на диване и смотрят телевизор в полной тишине. Чонгук не делает даже попытки начать какой-либо разговор, а Вону, похоже, это устраивает — по крайней мере, он выглядит так, будто его совсем не напрягает это импровизированное одиночество. — За что? — спрашивает Чонгук, параллельно нащупывая рукой пульт. Новости сегодня оказались что-то совсем уж скучными, и поэтому сейчас ему срочно нужно найти что-то поинтересней, чтобы тупо не уснуть раньше, чем Чимин выйдет из душа. — За то, что разрешили мне пожить у вас, — поясняет Вону, почёсывая затылок здоровой рукой. — Врач сказал, я с этой штукой ненадолго, — продолжает он, кивая на свою загипсованную руку. — Да ладно, — пожимает плечами Чонгук. — Не волнуйся об этом. Лучше скажи, как там дела в академии? — спрашивает он, внезапно подумав, что должен хотя бы попытаться как-то поддержать разговор. Вону действительно старается с ним подружиться, и он, Чонгук, чувствует себя даже в какой-то степени мудаком из-за того, что сходит с ума от ревности чуть ли не каждый раз, когда Чимин пытается покормить парня с ложечки. Чонгук говорит себе, что они здесь все взрослые люди и что поводов для беспокойства нет. В конце концов, Вону же не сам сломал себе запястье, в этом ведь нет его вины. Наверняка ему и самому неловко и не хочется причинять неудобства. Нужно трезво смотреть на вещи. Хотя бы ради Чимина. Плюс, это прекрасная возможность узнать, как в действительности обстоят дела у Чимина в академии. Он отчего-то совсем редко делится новостями оттуда, отвечая лишь в том случае, если Чонгук спрашивает об этом прямо — а ведь Чонгук просто хочет убедиться, что всё хорошо. Чимин никогда не любил вдаваться в подробности, рассказывая что-либо о своей жизни (и Чонгук понимает и принимает это), но в то же время он бы соврал, если бы сказал, что не чувствует разочарования каждый раз, когда Чимин отвечает: «всё нормально», и потом сразу же переводит тему. — Он хорошо справляется. И на экзаменах, и на тренировках, — лжёт Вону, в ту же секунду понимая, что стоит за этим вопросом. До сих пор Чимин был крайне упорен в своих попытках держать издевательства в тайне, и Вону поддерживает его в этом желании. Чонгук кидает на парня долгий, задумчивый взгляд, а потом снова переводит глаза на экран телевизора. — Ясно… Ну, тогда, если у тебя есть какие-нибудь вопросы про… ну, работу в полиции, то спрашивай, не стесняйся, — предлагает офицер и замолкает вместо того, чтобы попытаться выспрашивать что-то дальше. Возможно, когда-нибудь Вону и скажет ему правду, потому что то, что они скрывают от него что-то на пару с Чимином, ясно, как день. Не сказать, что Чонгук особо рад этому факту — но в то же время понятно, что скорее всего Вону лжёт, покрывая Чимина. — Я буду. Спасибо. Гостиная снова погружается в неловкую тишину, прерываемую лишь монотонным бормотанием телевизора. Они сидят, почти не двигаясь, до тех пор, пока из ванной не выходит Чимин, одетый в футболку и пару домашних шорт, с обернутым вокруг шеи полотенцем. — Вону, ванная полностью в твоём распоряжении, — весело объявляет он, окидывая внимательным взглядом сидящих на диване Чонгука и Вону, которые «ладят». Он не настолько глуп, чтобы не замечать все эти ревниво-оценивающие взгляды, что его парень постоянно кидает на его друга, и потому просто надеется, что рано или поздно они смогут ужиться вместе. — Спасибо, — с неохотой вставая с дивана, медленно говорит Вону, прежде чем направиться в ванную. Как только слышится щелчок закрывающейся двери, Чимин быстро проходит к офицеру и усаживается к нему на колени, седлая его. — Вону неплохой парень, да? — хитро улыбаясь, начинает он, а затем легко, почти невесомо целует Чонгука в нос. Офицер быстро откидывает телефон на диван и тут же притягивает парня за поясницу к себе ближе. — Ну да. Нормальный. — Спасибо ещё раз, Куки, — шепчет Чимин, зарываясь носом в чонгукову шею, отчего тот выпускает лёгкий стон, непроизвольно сжимая руку на чиминовой пояснице сильнее. — Но, Чимин… ты ведь понимаешь, что мне уже сложно держаться, так? Я просто ненавижу тот факт, что у нас даже нет возможности… ох, стой, мы ведь можем сделать это тихо, так? Мы можем держать это… — Чон Чонгук. Нет. Придётся пару дней потерпеть, — тут же перебивает Чимин, игриво щёлкая офицера по носу. — Агрх, точно. Как же я не подумал, — зажмуриваясь, сетует Чонгук, внутренне коря себя за недальновидность. — Ну-ну, сколько драмы, — низко усмехается Чимин. — Не беспокойся, я всё компенсирую. Обещаю. — И наконец позволишь мне пристегнуть тебя наручниками к кровати? — Нет. Я сам тебя пристегну. — Ох, это… — Чёрт, совсем забыл. Я же обещал Вону помочь помыть ему голову, — начинает Чимин и сразу же выпрямляет спину, как только вспоминает, почему именно Вону всё ещё живёт в их квартире. — Ты обещал что? — шипит Чонгук в таком ужасе, что его голос срывается почти на хрип, а вены вздуваются, чуть ли не лопаясь, во внезапном напряжении. В голове тут же вырисовывается картинка, как Чимин и Вону находятся вместе в тесной ванной, оба голые по пояс, и Чимин намыливает голову парня, пуская пенные пузыри… чёрта с два он это допустит. — У него гипс, помнишь? Его нельзя мочить. Я скоро. — Нет! Я сам это сделаю! Ты, наверное, устал, — предлагает Чонгук с такой фальшивой улыбкой, что на долю секунды чувствует себя максимально хуёвым клоуном из какого-нибудь захудалого цирка. Чимин кидает на него любопытный взгляд и делает попытку слезть с его колен. Чонгук же, в свою очередь, сжимает захват лишь крепче, не желая позволить ему даже близко подойти к ванной комнате. Особенно когда там Вону. — А? Да нет, не устал. Эм, Куки, не хочешь меня отпустить? — Я сам это сделаю. Помогу. Я настаиваю. Это поможет нам с ним стать ближе. А ты давай просто посидишь в это время здесь и займёшься чем-нибудь, хорошо? — настойчиво продолжает Чонгук с неестественно широкой улыбкой, а затем уносится в ванную быстрее, чем Чимин успевает даже открыть рот, чтобы возразить. Он просто не может позволить Чимину мыть голову другому парню (как бы абсурдно это не звучало). И то, что Вону «натурал», роли тут вообще не играет. Чонгук как бы и сам не в восторге от перспективы мыть кому-то голову (если это, конечно, не Чимин), но лучше это сделает он, чем Чимин, правда. — Привет, Вону! — громко говорит Чонгук, буквально вваливаясь в ванную (естественно, без стука). Вону подпрыгивает от неожиданности и неловко оборачивается, стоя в одних только джинсах и с зажатой в левой руке футболкой. — Эм-м… — неуверенно тянет он, медленно смаргивая, когда офицер решительно проходит дальше, закатывая рукава своей рубашки с «дружелюбной» улыбкой, которая в действительности выглядит больше агрессивной, чем успокаивающей. — Нагибайся. — …что, прости? — Наклонись над ванной, чтобы я мог помыть тебе голову. — Я думаю, я справлюсь и са… — Нет. Наклоняйся, — давит своё Чонгук и буквально за шкирку дотаскивает худого паренька до ванной и тут же включает душ, нетерпеливо ожидая, пока тот сделает, что было сказано. — Х-хорошо, — заикаясь, отвечает Вону с нескрываемым замешательством в голосе и наклоняется над ванной так, чтобы вода не намочила гипс. Чонгук наскоро промывает его волосы водой, а затем молча начинает намыливать его голову шампунем, чтобы не пришлось тратить на мытьё времени больше, чем это необходимо. После того, что, вероятно, может войти в историю как «самое быстрое в мире мытьё головы», Чонгук подаёт парню чистое полотенце и уходит из ванной даже быстрее, чем пришёл. Когда он снова входит в гостиную, то видит, что Чимин всё ещё сидит на диване и мирно играет в телефон. — Ого, уже закончил? — спрашивает он, как только слышит шаги. — Ага. Ничего сложного. Ну, а сейчас, может, пойдём в нашу спальню, чтобы дать Вону немного побыть одному?.. — Подожди, дай мне сначала спросить, не нужно ли ему что-ни… — Сейчас вернусь!***
Не успевает Чонгук толком продрать глаза на следующее утро, как уже обнаруживает этих двоих на кухне: Чимин готовит омлет, а Вону снова так раздражающе крутится рядом. Вот он говорит что-то, и Чимин заливается смехом, откидывая голову назад, а затем легонько шлёпает того по руке, и Чонгук недовольно суживает глаза на это явное выражение близости. И хоть он знает, что в конце концов Чимин будет спать ночью именно в его объятиях, то, что кто-то ещё заставляет его парня смеяться подобным образом, сильно бьёт по его самолюбию. — Утречка, Куки! Проснулся? Как раз вовремя, кстати, — тепло улыбается Чимин, ловко переворачивая омлет лопаточкой. — Доброе утро, — широко улыбается ему в ответ Чонгук, а затем, с неохотой переведя взгляд на Вону, сухо кивает ему в знак приветствия, прежде чем продолжить улыбаться Чимину. Чимин недовольно щурит глаза, всем своим видом выражая неодобрение, что заставляет Чонгука снова перевести взгляд на Вону и на пару секунд растянуть свои губы в вежливой улыбке, а затем закатить глаза, пока никто не видит. — Во сколько у вас лекции сегодня? — спрашивает офицер, неторопливо садясь за стол. — Поздно, — коротко отвечает Чимин, переворачивая омлет в последний раз. — Первая только после обеда начнётся. — Ох… Значит, вы пока тут немного побудете, а потом только пойдёте? — Ага. Закончим с домашкой заодно и покушать ещё успеем. Чонгук молча кивает, раздражаясь ещё больше от того, что эти двое останутся наедине (то есть, по сути, буквально за его спиной) в то время, пока он будет в участке. Не то чтобы он не доверял Чимину или что-то такое — он знает, что Чимин более чем способен позаботиться о себе и что тот же Вону не самоубийца, чтобы пробовать как-то к нему подкатывать (и даже если притяжение чиминосексуальности накроет его совсем с головой), но всё-таки… всё-таки именно он, Чонгук, хочет быть тем, кто проводит будни со своим парнем. Он.***
— Привет, парни, ну что, есть какие-нибудь вопросы? — М-м-м, не думаю, — отвечает Чимин, лениво почёсывая макушку. — Вону, у тебя есть какие-нибудь вопросы? — …нет? — Ладно…***
— Привет, парни, могу я чем-нибудь помочь? Какие-нибудь вопросы о полицейском деле? Об интересных случаях? — Я думаю, мы справимся, Куки. А у тебя, вроде, у самого полно работы? — М-м, да. Но я просто водички попить зашёл. — Но ты просто… — Пока!***
— Привет, парни, есть какие-нибудь воп… — Чон Чонгук. — Понял, ухожу…***
— Какая-же-это-всё-херня, — полушипел, полубормотал Чонгук, с завидным упорством вот уже полчаса вырисовывая маленькие кружочки на своём отчёте в надежде, что это поможет успокоить нервы. — Господи боже, ну что, что не даёт покоя твоей заднице? — не в силах больше сдерживать съедающее его любопытство, наконец, спрашивает Джексон, смотря на кислое лицо младшего офицера. — У нас живёт друг Чимина. — Ну, хорошо, и? — Что ты имеешь в виду под «ну, хорошо, и»? — Что я не вижу здесь никакой проблемы. — Он проводит так много времени с… — Я понял, хватит. Если ты говоришь всё о том же парне, я клянусь, я… — О нём. — И снова, не все люди — геи, и если ты снова начнёшь мне втирать про чиминосексуальность, богом клянусь, я… — Да мне плевать, что он натурал! Речь вообще не об этом! — А о чём тогда?! — У нас не было секса уже четыре дня. Четыре! Даже дрочки. Даже легонечко за яй… — начинает Чонгук, делая оглаживающее движение рукой и недовольно хмурясь, когда Джексон со всей дури бьёт его папкой по этой самой руке. — Заткнись, пожалуйста, нахуй. На-хуй. Заткнись. Серьёзно, только попробуй ещё раз это сказать, и я тебе въебу, — умоляюще-угрожающим голосом перебивает его Джексон, роняя папку на стол и драматично закрывая уши ладонями. Как бы он ни был толерантен к чонгуковой ориентации, он не хочет представлять, как маленькие ручки Чимина нежно держат член его товарища. — Не будь ребёнком, — закатывает глаза Чонгук. Что же это получается? То есть Джексону можно каждый день говорить о том, какую замечательную коллекцию порно он собрал у себя в квартире, а ему, Чонгуку, говорить о том, какие удивительные эмоции он испытывает вместе со своим парнем, нельзя? — Не хочу слышать о твоей супер-гейской личной жизни. — Что такое? Боишься, что тоже захочешь? — поддевает его Чонгук, широко ухмыляясь и откидываясь на спинку своего стула, тут же забывая про отчёт. В участке уже давно шутили о том, что Джексон в действительности не такой уж и натурал, каким хочет казаться, и что принятие им своей ориентации — всего лишь вопрос времени. Некоторые офицеры даже ставки делали на то, как долго он продержится, прежде чем начнёт искать себе пару в Итэвоне. — Может быть. Но точно не от тебя, — недовольно фыркает Джексон, отмахиваясь от него рукой. — Извини, но ты ничего не получишь от меня. Мой член предназначен для Чимина и только для него. — От… серьёзно. Отъебись. — Ты ведь сверху? — спрашивает Хонбин, внезапно отчего-то заинтересовываясь в разговоре. Обычно он пропускает мимо ушей большую часть того, о чём болтают эти двое, но, чёрт, такую тему просто грех проигнорировать. — По большей части да, — пожимает плечами Чонгук, зачем-то начиная барабанить пальцами по столу. — Стой, что ты имеешь в виду под «по большей части»? — непонимающе прищуриваясь, спрашивает Джексон, быстро наклоняясь вперёд. — Ну, иногда Чимин тоже хочет, — снова пожимает плечами офицер. Это бывает редко, но иногда на Чимина находит такое настроение, когда он хочет доминировать и брать всё полностью под свой контроль. Сначала, конечно, было довольно тяжело привыкнуть к этой идее, но Чонгук научился наслаждаться моментами, когда это случалось. Да он, чёрт возьми, собирается наслаждаться всем, что делает с ним его парень, тем более что он совсем не может жаловаться на происходящее, потому что Чимин всегда находит правильный угол. Каждый. Чёртов. Раз. — …я даже представить не могу, как ты можешь быть снизу, — начинает Хонбин, всплёскивая руками. — Как… ну ты такой… я не знаю, такой… Джексон, помоги, что же это за слово? — Такой не ебабельный? — предполагает Джексон, за что получает испепеляющий взгляд от своего напарника. — …хорошо, не совсем то, что я имел в виду, но, думаю, тоже подходит. — Подождите-ка, и почему это я не ебабельный? — сразу же откликается Чонгук, возмущённо щуря глаза. — Да каждый хочет меня выебать! — Какого чёрта тут происходит? — спрашивает вернувшийся с патруля Сондже, пока ничего не понимающий Мингю неловко маячит где-то позади. — Почему Чонгук хочет, чтобы его выебали? — Думаю, ты не хочешь этого знать, — отвечает за всех Хонбин, откидываясь на спинку своего стула и стараясь особо не думать о том, что Чонгук пассив. — Но он тут знатно истерит по поводу того, что Чимин не может оставить нуждающегося человека в беде и чуть ли не каждого встречного-поперечного тащит к ним в квартиру. Ну и теперь вместе с ними живёт какой-то чувак. — …зачем? — Запястье сломано, вроде. Ну или что-то такое. И Чимин, вроде как, чувствует вину за то, что этот чувак наебнулся, они, вроде, вместе там были… — Оу. А Чимин — это твоя девушка, да? — наивно интересуется Мингю, наконец занимая своё место рядом с Сондже. Он давно понял, что офицер Чон «занят», судя по время от времени проскакивающим между офицерами разговорчикам о свиданиях, романтических ужинах и других подобных мероприятиях. — М-м-м-м-м-м-м, — громко мычит Джексон, чувствуя внезапно накатившую панику. Они постоянно забывают, что Мингю пока ещё не в курсе, кто с кем встречается, и сейчас он просто пиздецки рад, что Чимин — это ещё и женское имя. — М-м-м, да, что-то в этом роде, — тихо бормочет Чонгук, и Мингю смущённо опускает голову, пряча неловкую улыбку. — Ну так что, парни, кто чем заняться на выходных планирует? — спрашивает Сондже в попытке хоть как-то разрядить повисшее в воздухе напряжение. Чонгук, никогда раньше не скрывавший свою ориентацию и рассказывающий всем (даже тем, кто не спрашивал) о том, что у него есть парень, теперь чуть ли не параноидально заботился о том, чтобы никто из сотрудников правоохранительных органов не знал о Чимине, и все в их участке (кроме, конечно, Мингю) слишком хорошо были осведомлены о причинах такого его поведения. Когда-нибудь и Мингю станет полноправным членом их команды, но не сейчас. Доверять сейчас каждому — себе дороже.***
[Хосок] Юнги [Хосок] Юнгиииии?
[Хосок] Осталось всего три дня до моего возвращения! [Хосок] Я так рад [Хосок] А ты рад???во сколько прилетаешь?
[Хосок] Не скажу [Хосок] Пока ты не скажешь что тоже рад [Хосок] :D......
[Хосок] Лол [Хосок] Хорошо ладно [Хосок] Я прилетаю пока ты будешь на патруле [Хосок] Так что буду дома раньше тебя [Хосок] И мы тогда вместе поужинаем, хорошо?конечно
[Хосок] (фото) [Хосок] (фото) [Хосок] Я в этом миленько выгляжу, правда?да
[Хосок] Хехе [Хосок] Так ладно мне надо идти [Хосок] Но я обязательно тебе еще напишу! [Хосок] Скучаю!***
Когда Чонгук возвращается с патруля домой, то внезапно обнаруживает Чимина и Вону, мирно спящих на диване, прислонившись друг к другу. Раскрытые конспекты потерянно лежат где-то на коленях; Чимин спит, облокотившись на плечо Вону, в то время как тот сидит, прислонившись щекой к чиминовой макушке, и Чонгук еле сдерживается, чтобы не взять и просто не оттащить худого паренька подальше от своего парня. В конце концов, он решает просто их разбудить (Чимина медленно и осторожно потрясти за плечо, а Вону встряхнуть так, что почти свернуть ему шею). — Ох… я уснул? — легонько хмурится Чимин, потирая глаза. — Который сейчас час? — Я только вернулся с работы, — отвечает Чонгук, с улыбкой смотря на всё ещё сонно моргающего парня, а затем его улыбка меркнет, когда он переводит взгляд на Вону, который выглядит так, будто и вовсе не смыкал глаз. — Ну что, вы ходили сегодня на осмотр? — спрашивает офицер, горя острым желанием узнать, когда же Вону, наконец, свалит из их квартиры, потому что он, Чонгук, уже задолбался терпеть постороннего человека у себя дома, и ему пиздец как нужно провести время со своим парнем наедине. — Ходили, — с улыбкой отвечает Чимин. — Врач говорит, всё очень хорошо заживает. — Ну так когда он уже съедет отсюда? — вырывается у Чонгука прежде, чем он успевает осознать свою ошибку, и взгляд Чимина тут же холодеет. Чонгук вздрагивает, с ужасом наблюдая, как чиминовы губы начинают сжиматься в тонкую полоску, а всё его лицо начинает выражать такое неприкрытое неодобрение и разочарование, что Чонгук не уверен, сможет ли теперь вообще это как-то исправить. — Чимин, мне там кое-что нужно снаружи, так что я, пожалуй, пойду, — тихо бормочет Вону, быстро поднимаясь с дивана и покидая комнату. Не проходит и пары секунд, как слышится звук открывающейся, а затем с громким щелчком закрывающейся входной двери, и Чимин тут же встаёт с дивана, гневно сверкая глазами. — Чон Чонгук, какого чёрта это сейчас было? — чеканит он, складывая руки на груди. — …но он живёт тут уже почти неделю… — неуверенно начинает мямлить офицер, избегая зрительного контакта. — У него сломано запястье, Чонгук. Ему нужна помощь. — Ну, я уверен, у него и другие друзья тоже есть! — Чонгук! Почему ты так ужасно себя ведёшь? Он просто друг, перестань ты, в конце-то концов, вести себя так, будто он здесь, чтобы заполучить меня, — жёстко парирует Чимин. До этих пор он терпеливо закрывал глаза на все эти ревнивые взгляды, что бросал Чонгук каждый раз, когда они с Вону разговаривали, учились или ели вместе, потому что не заметить их мог только слепой, но сейчас чаша его терпения переполнена. — Я не веду себя… — Ты. Ведёшь. И пора прекращать. В этом нет никакого смысла! — шипит Чимин. — Я… — Хватит. Я сказал, хватит. Он просто мой друг, и если у тебя какие-то проблемы с тем, что он живёт в этой квартире, я заберу его к себе. — Чимин… — Я серьёзно. А сейчас, когда Вону вернётся, ты извинишься перед ним, и, снова, если он не нравится тебе, как человек, тогда я заберу его отсюда куда-нибудь в другое место. — Неужели ты действительно выбираешь его, а не меня? — Я никого не выбираю! Хватит нести чушь, Чонгук! Ты мой парень, Вону мой друг, и между нами с ним нет ни-че-го. — Я никогда и не говорил, что между вами что-то есть! — Тогда почему ты себя ведёшь, как будто это так? И что теперь, будешь волком смотреть на каждого друга-парня, с которым я буду общаться? Что-то я не замечал, чтобы ты вёл себя так, когда я общался с офицером Ваном или Ли или даже с Хосоком! — Потому что я знаю их! И Хосок уже встречается с Мином! — То есть, ты имеешь в виду, что я должен общаться только с людьми, с которыми комфортно тебе? — тут же взвивается Чимин, и Чонгук понимает, что ступил на опасную территорию. — Нет, конечно же нет! Но это нечестно. — И каким же образом это нечестно? — Я о нём совсем ничего не знаю! — Ну, а ты не думал, что можешь хотя бы попытаться узнать его ближе, прежде чем тупо начать ненавидеть его? — Я не ненавижу его. — Но он тебе определённо не нравится. — … — Вону для меня не более чем друг, и, как и я постепенно сблизился со всеми на твоём участке, так и ты можешь хотя бы попытаться узнать его. — …хорошо. Я постараюсь. — Обещаешь? — Обещаю. Вону возвращается примерно через полчаса, и, хоть выражение его лица почти не отличается от того, что у него бывает обычно, всё-таки видно, что он немного нервничает, снова входя в гостиную, где Чимин и Чонгук сидят в полной тишине. — Слушайте, эм, — начинает он, неуверенно оглядываясь и отходя немного в сторону. — Я думаю, мне пора домой. Спасибо тебе, Чимин, и вам, офицер, за то, что позволили мне жить у вас так долго. Моему запястью уже намного лучше, — продолжает Вону с улыбкой, которая выглядит как угодно, но только не убедительно, и Чимин тут же встаёт с дивана, чтобы его остановить. — В этом нет необходимости, Вону. Так, Куки? — Нет, конечно же нет. Оставайся. И, эм, почему бы нам всем не сходить сегодня куда-нибудь покушать вместе? — делает попытку Чонгук, понимая, что надо что-то уже менять. При этом не менее упрямая его часть всё ещё всеми силами желает избавиться от Вону, но Чимин сегодня был… достаточно убедителен. — М-м, я правда в порядке. Да и скучаю по своей квартире… не то чтобы эта была плохой или что-то такое, — неразборчиво бормочет Вону, поднимая руки вверх. — Сейчас я только соберу свои вещи и уже пойду. — Подожди, Вону, — Чонгук тоже встаёт с дивана, заставляя Вону остановиться. — Я знаю, я был мудаком, и мне жаль, — серьёзным голосом признаёт он, неловко постукивая ногой по полу. — Но я обещаю исправиться. Нам нужно потусить вместе. Узнать друг друга получше. — Ох… м-м… — Ну так… что скажешь? Ужин? — …да, звучит довольно неплохо.***
Обычно Сокджин может долго терпеть, когда ему втирают откровенную дичь. Годы, что он провёл, раскритикованный вдоль и поперёк за свою сексуальную ориентацию, будучи эдакой «грушей для битья» для собственных перманентно уставших, разочарованных в жизни родителей, выработали в нём завидное терпение и упорство. Тем не менее, смотря на маленькую женщину, сидящую сейчас перед ним, он чувствует себя далеко не так покладисто, как обычно. Эти глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, что сейчас так требовательно смотрят на него, наверное, по какой-то ошибке… точь-в-точь как у Тэхёна. Сокджин заставляет себя улыбнуться. Это уже как рефлекс, слаженно отработанный механизм, срабатывающий каждый раз, когда он видит Харин. Неожиданно и в то же время совершенно ожидаемо она снова пришла в школу сегодня, а когда он пригрозил, что позвонит в полицию, внезапно заявила, что хочет поговорить с ним. Поначалу Сокджин хотел просто проигнорировать её предложение (потому что Намджун в тот раз достаточно понятно ему объяснил, зачем она пришла и чего именно от них хочет). Однако настойчивый голос в сокджиновой голове твердил, что для начала неплохо было хотя бы попытаться выслушать то, что она хочет сказать. Возможно, в её словах действительно есть смысл, и Сокджин никак не может выкинуть это из головы. Конечно, и у него, и у Намджуна довольно высокие зарплаты (учитывая определённую престижность их профессий), но в то же время кому, как не ему, знать, что цена достойного образования в Корее достаточно… да и, в конце-то концов, есть ли у него вообще право лишать Тэхёна всех тех возможностей, что он мог бы получить, оставшись с матерью? Что, если Тэхён захочет учиться в Нью-Йорке? Пойти на вокал или в танцевальный кружок? Или играть на музыкальном инструменте? Что, если ему понадобится индивидуальное обучение, чтобы обеспечить себе блестящее будущее? Что тогда? И он знает: Тэхён замечательный ребёнок. Он с лёгкостью решил те дополнительные примеры по математике, что дал ему пару дней назад Сокджин, что уже доказывает, что уровень его интеллекта явно выше, чем у остальных детей его возраста. Что тогда? Да, Намджун был крайне серьёзен в своём намерении ни за что на свете не отдавать ребёнка Харин, но даже Сокджин может сказать, что тот явно не до конца уверен насчёт правильности этого решения. Намджун может всей душой ненавидеть идею о том, что при определённом раскладе ему придётся потерять Тэхёна, но при этом самого Тэхёна он любит больше, и его инстинктивная потребность дать сыну всё лучшее, что только есть в этом мире, в таком случае только препятствует его естественному желанию быть ему отцом. И именно поэтому Сокджин сидит здесь, в этой тихой кофейне, напротив Харин, и надеется, что Тэхёну не слишком тяжело заниматься дополнительно самому. Так что времени разглагольствовать нет. Он просто хочет услышать то, что она скажет, и уйти отсюда так быстро, как это только возможно. — Чего ты хочешь? — в лоб спрашивает Сокджин, не желая тратить время на пустые любезности. Сейчас он даже не старается поддерживать вежливую улыбку на своём лице. — Я хочу своего сына обратно, и мне нужна в этом твоя помощь, — без обиняков отвечает она и этой фразой на пару секунд вгоняет учителя в ступор. О, да она явно не собирается ходить вокруг да около. Хорошо. Он сможет с этим работать. — И что же заставило тебя думать, что я тебе помогу? — быстро спрашивает Сокджин, оценивая её реакцию. Он не знает, насколько она в курсе их отношений с Намджуном, и он не так глуп, чтобы вот так просто дать ей использовать эту информацию против него. — Тэхёну нужна мать. — У него есть замечательный отец. — Этого недостаточно. Ему нужна мать, которая может… — До этих пор он и без неё прекрасно справлялся. — Я люблю своего сына. — И именно поэтому ты оставила его? — тут же ядовито выплёвывает Сокджин, при этом не меняя выражения лица. Часть его хочет продолжить и не останавливаться до тех пор, пока он не уничтожит её морально, но ещё большая его часть хочет узнать, почему. Должна ведь быть достаточно весомая причина, по которой она оставила самого драгоценного и прекрасного мальчика на всём белом свете… и если она есть, Сокджин обязательно расскажет об этом Тэхёну, когда тот подрастёт. — У меня не было выбора! Намджуна никогда не было до… — И поэтому ты решила, что собственному сыну ты тоже не нужна? — Я… — Нет. Даже не пытайся. Ты ушла, потому что нашла себе кого-то на стороне, ни больше, ни меньше. А сейчас извини меня, — заканчивает с фальшивой улыбкой Сокджин и начинает собираться, чувствуя, что если разговор продолжится в том же духе, он потеряет терпение. — Я расскажу всей школе. Сокджин останавливается, как вкопанный, от звука её пронзительного голоса и медленно поднимает взгляд, встречаясь с Харин глазами. — Извини, что? — Я знаю, что ты влюблён в моего бывшего мужа. И я расскажу об этом всей школе, — повторяет она, и уголки её губ удовлетворённо приподнимаются, когда Сокджин садится обратно, и его взгляд мгновенно цепенеет. — …ты… Харин с неприкрытым злорадством смотрит на то, как сидящий перед ней высокий мужчина, ещё пару минут назад дерзко отвечавший на её вопросы, опускает глаза и в неверии прикрывает рот рукой. Одного этого его действия становится достаточно, чтобы стало ясно: она полностью взяла ситуацию под контроль. Когда она впервые встретила Намджуна после стольких лет, первое, что удивило её и бросилось в глаза — это то, что в его квартире был учитель. И это не могло не вызвать закономерного вопроса. Затем, впервые придя в школу за Тэхёном, она осознала, что учитель полностью на стороне Намджуна. Мужчина вежливо улыбался, но в его голосе явно прослеживалась злоба и даже агрессия, что явно наталкивало на мысль, что их с Намджуном наверняка связывают отношения более близкие, чем у простых учителя и родителя. И эти подозрения подтвердились, когда она встретилась с Намджуном с глазу на глаз. Он был относительно спокоен на протяжении всего разговора, но как только она упомянула учителя, в нём будто что-то перевернулось. У этого учителя явно есть какая-то власть над её бывшим мужем, это ясно, как день, и она рада, что нашла такой замечательный на него компромат, который можно выгодно использовать. — Ты потеряешь работу, и никто никогда больше никуда тебя не наймёт, — продолжает шипеть Харин с нескрываемым самодовольством в голосе. — И, если ты не хочешь такого расклада, я предлагаю помочь мне. Скажи Намджуну, что Тэхёну будет лучше с нами, — давит она, не отрывая глаз от трясущихся рук учителя. Сейчас он выглядит совершенно обескураженным, растоптанным и побеждённым, и только поэтому она решает остановиться, торжествующе откидываясь на спинку своего стула. На самом деле, изначально она даже не ставила себе цели его шантажировать, но ведь буквально он вынудил её это сделать! А если это действительно поможет вернуть ей Тэхёна обратно, она даже не собирается считать себя виноватой. Плечи Сокджина дрожат, и он закрывает глаза, пытаясь сдержать предательски скапливающиеся в уголках глаз слёзы. Он всё еще прикрывает рот рукой, и что-то, похожее на тихий всхлип, внезапно пробивается сквозь преграду из пальцев. Харин молчит, не отрывая холодного взгляда от его лица, и нетерпеливо дожидается ответа. Она победила. Сейчас у него просто нет выбора. Внезапно Сокджин перестаёт всхлипывать и дрожать и поднимает на неё скучающий взгляд. — Надеюсь, это была та реакция, которую ты ожидала, — говорит он, закидывая ногу на ногу и быстро поправляя растрепавшиеся в процессе игры волосы. — И-из-звини? — Да катись. Говори всей школе. Разболтай всему чёртовому городу, если сможешь, но я, в отличие от тебя, не оставлю Тэхёна или Намджуна даже в этом случае. — Чт… — Серьёзно, я даже сказать не могу, сколько раз такое уже случалось. Неужели ты действительно думаешь, что первая, кто додумался шантажировать меня на почве моей ориентации? Нет, серьёзно, ты что, фильмов пересмотрела? — Ты… — И это только начало. Если я пойду ко дну, будь уверена, я прихвачу тебя с собой. Потому что я никогда не иду на дно в одиночку. — Ты… — Всё, я закончил играть по-хорошему. Я пришёл послушать твой пиздёж только потому, что на секунду подумал, что ты можешь быть достойной матерью для Тэхёна, но ты только что блестяще проебала свой шанс. Никогда, и когда я говорю «никогда», я именно это и имею в виду, никогда не пытайся больше связаться со мной за намджуновой спиной. — Ты… — Нет. И не смей, блять, больше испытывать меня и моё терпение. Сокджин быстро выходит из маленькой кофейни, мысленно обещая себе, что никогда не позволит этой женщине стать частью тэхёновой жизни.