On Patrol - Season 2

      Вечер пятницы. Чонгук буквально летит с работы домой, мысленно будучи уже на свидании со своим очаровательным парнем. Однако радость оказывается недолгой: совершенно неожиданно для себя он обнаруживает квартиру абсолютно пустой. Простояв пару минут в ступоре, он всё же решает быстро пройтись по комнатам — вдруг чего не заметил, но чуда, естественно, не происходит. Чонгук достает телефон, чтобы проверить, нет ли пропущенных смс. Ничего. От Чимина ничего не слышно вот уже как полтора часа, и если раньше это можно было легко оправдать тем, что парень наверняка слишком занят учёбой, то теперь адекватного объяснения тому, почему он не выходит на связь, нет. Чонгук начинает паниковать.       Он тут же набирает чиминов номер, молясь, чтобы всё было в порядке: он правда не выдержит ещё какой-нибудь неприятной ситуации, вроде той, что случилась с ними в прошлом году. Его и так уже мучает бессонница от мысли, что Чимин что-то скрывает от него. Потому что это факт.       Чонгук ведь не дурак. Он догадывается, в чём дело и каким именно образом Чимин получил эти синяки. Он тоже был в академии и видел, как там развлекаются старшие студенты, и, хоть сам никогда не принимал участия в травле, знал, как всё происходит. У Чимина всё тело в синяках, и он упорно отказывается говорить об академии… серьёзно, этому есть лишь одно адекватное объяснение.       Естественным порывом и первым чонгуковым желанием было пойти прямо в кампус и выбить тем ублюдкам все зубы, но он сдержал себя, потому что… потому что он просто не может. Он не должен этого делать. Он знает Чимина достаточно, чтобы понимать, что это вообще последнее, на что стоит идти в данной ситуации. Чимин — человек, полный гордости и чувства собственного достоинства. Он может быть маленьким, но у него сильная воля, и он всегда стремится стать ещё сильнее и независимее. Чонгук знает это слишком хорошо, чтобы своими необдуманными действиями ранить Чимина. Чтобы испортить их отношения.       Именно поэтому он с того раза больше не поднимал эту тему вообще. Чимин, в свою очередь, тоже делал вид, что ничего не произошло. Они притворялись, что проблемы нет, но она была — словно бомба замедленного действия, ждущая самого неподходящего момента, чтобы рвануть.       И в настоящее время всё, что может сделать Чонгук, это лишь ждать. Сидеть, терпеливо дожидаясь момента, когда Чимин начнёт доверять ему достаточно, чтобы рассказать обо всём. Что на самом деле — не всё в порядке. Какая-то часть Чонгука всё ещё разрывается ото всех этих недомолвок и тайн. Он просто не может поверить, что Чимин не доверяет ему. Что тот вообще хоть на секунду мог задуматься о том, говорить или нет — и сделать выбор в пользу последнего. Не то чтобы Чонгук не знал, откуда у всего этого растут ноги. Больше ранит не это, а факт, что знает Вону. Знает и тоже скрывает от него правду.       Не важно, как сильно Чонгук старается: смириться с тем фактом, что Чимин доверяет все свои секреты и сокровенные мысли не ему, а Вону, он не в силах. И снова всё сводится к тому же. Ревность. Он дико, безумно ревнует.       «Алло?»       После третьей попытки из трубки доносится знакомый голос. Чонгук сразу же узнаёт его обладателя. Конечно же, это Вону отвечает на звонок чиминова телефона. Конечно же.       Постойте-ка. Какого чёрта это вообще делает он?       — Где Чимин? — переходит сразу к делу Чонгук, не тратя ни секунды на вежливость. Он не будет спрашивать, как там у Вону дела. Делать вид, что его не раздражает эта ситуация, и так уже сложно. Времени распинаться у него нет, и особенно — перед Вону.       «О… ты узнал мой голос?»       — Да, где Чимин?       «Мы в его квартире. К экзаменам готовимся… он не сказал тебе?», — отвечает Вону, и, как бы сильно Чонгуку не хотелось думать, что тот специально дразнит его, он всё ещё не может услышать и толики насмешки в голосе парня.       — Нет… или я смс просто не увидел… не дашь ему трубку?       «М-м… он уснул пару минут назад. Я и на звонок-то ответил только потому, что телефон разрывался, и я подумал, что что-то срочное. Ну, хочешь, я разбужу его?»       — Да нет… не стоит. Просто передай ему потом, что я звонил, — помолчав пару секунд, отвечает Чонгук. В голове тут же непроизвольно всплывает образ Чимина, отрубившегося где-нибудь на диване или даже прямо за кухонным столом, где он обычно занимается… но это едва ли успокаивает.       Чонгук завершает звонок, чтобы затем с внезапным удивлением осознать, что всё это время сжимал телефон гораздо сильнее, чем того требовалось. Он знает: Чимин прекрасно понимает всю важность своевременного сообщения ему, Чонгуку, о своём местоположении (и особенно после того случая с похищением). Именно поэтому сейчас Чонгук силится и всё никак не может понять, как мог Чимин просто взять и не сказать ему, что занимается сейчас с Вону? Более того — как мог он вот так запросто заснуть рядом с ним?.. Чонгук не хочет показаться ревнивцем. Ревность тревожит, лишая покоя и принося больше вреда, чем пользы, но это не то, что он может контролировать. Ревность вернулась, и это факт, а вместе с ней — непонятная детская обида и плохо сдерживаемый гнев.       После последней их ссоры Чонгук старался не показывать своего недовольства тем, что Чимин проводит столько времени с Вону, потому что — давайте просто признаем это — у Чимина железные аргументы. И он, Чонгук, не имеет никакого права указывать ему, с кем стоит общаться, а с кем — нет. Да и Чимин, судя по всему, более чем рад иметь такого умного друга…       Но Чонгуку это не нравится. Ни капельки. Буквально каждая клеточка его тела протестует против любого взаимодействия этих двоих, и чем дальше, тем хуже: Чонгук уже начинает думать, что сходит с ума, потому что иначе нет никакого рационального объяснения такой сильной неприязни с его стороны.       Он получает сообщение от Чимина о том, что они с Вону останутся в его квартире на ночь и будут готовиться к экзаменам всю ночь, только спустя час. Чонгук хочет гордиться своим парнем — правда, хочет. Сам он никогда не прикладывал к учёбе таких усилий, каких стоило бы, так что это безусловно хорошо, что Чимин так усердно готовится к экзаменам. Но сама идея, сам факт того, что Чимин с Вону проведут целую ночь вдвоём, бесит и раздражает, никак не укладываясь в голове.       И поэтому Чонгук решает зайти, что называется, в гости: принести еды и чего-нибудь попить… Заглянуть хотя бы на минуточку, чтобы поцеловать Чимина на удачу, раз уж вечер и ночь этой пятницы им не удастся провести вместе.       Когда он добирается до квартиры, и дверь ему открывает Чимин — с огромным фиолетовым синяком на подбородке — Чонгук просто теряется. Даже не пытаясь ответить на робкое: «Что ты здесь делаешь?..» он подаётся вперёд и заключает чиминово лицо в свои ладони, буквально впиваясь глазами в синяк, изучая его цвет и размер.       — Откуда у тебя это? — несмотря на старания, всё же срывается на рык он, не в силах оторвать глаз от повреждённого участка кожи.       — Куки, пусти, — недовольно шипит Чимин и резко откидывает голову назад, выпутываясь из захвата. — Это со спарринга, — продолжает он, смотря Чонгуку в глаза.       — Ты не мог получить его на спарринге, там есть защита для головы, — цедит Чонгук. В этот раз он не позволит Чимину снова уйти от темы. Честно говоря, он устал. Устал терпеть эту ложь. Неужели Чимин думает, что может вот так просто лгать ему прямо в лицо, и Чонгук не заметит? Он хотел подождать, но теперь — нет. Только не когда Чимин получает все больше и больше синяков. Кто знает, где его били ещё?       — Мне нужно учиться, Куки. Тебе нужно что-нибудь? — устало вздыхая, вместо ответа говорит Чимин, но нет — это лишь очередная попытка сменить тему, и Чонгук это прекрасно понимает.       — Чимин…       — Знаешь, Куки, мне правда надо учиться.       — Что происходит, Чимин? Сначала ты забываешь написать мне, и я не знаю, где ты, а теперь у тебя синяки на лице? То есть спины было недостаточно? И ты реально думаешь, что у меня не возникнет вопросов? — зло выплевывает Чонгук, заходя в квартиру; сумка с продуктами остаётся забытой на пороге. — И какого чёрта об этом всём знает Вону, но не я?       — Что? Я… стой, а при чем тут вообще он? — тут же парирует Чимин, непонимающе щуря глаза. В любой другой ситуации Чонгук сразу же пошёл бы на попятную, едва увидев такое, но не сегодня.       — Чимин, я правда старался дать тебе время, но…       — У вас тут всё хорошо?       Офицер резко вскидывает голову, чтобы обнаружить Вону, неуверенно мнущегося чуть позади Чимина. Что-то щёлкает в чонгуковой голове.       — Нет, не всё, а сейчас не мог бы ты дать нам поговорить? — скалится он, и его тон гораздо более жёсткий, чем того требует ситуация, но Чонгука не ебёт. Одно только присутствие этого парня разжигает внутри него непонятную ярость. Чонгуку нужно, почти физически необходимо, чтобы Вону убрался сейчас с его глаз подальше, ради безопасности всех присутствующих.       — Куки, нам надо учиться, я тебе позже позво… — начинает было Чимин, но Чонгук тут же его обрывает:       — Я сказал, не мог бы ты дать нам поговорить, Вону, — жёстко, почти угрожающе повторяет офицер, не сводя глаз с тощего паренька. Вону делает шаг назад.       — Чон Чонгук!       — Что!       — Да ничего страшного, мы можем завтра с утра всё повторить, — тихо лепечет Вону, и Чимин тут же разворачивается, чтобы остановить его, уже было собравшегося вернуться в гостиную за своими вещами.       — Нет, Вону, ты остаёшься. Чонгук, сейчас не время для разговора.       — Тогда скажи мне, какого чёрта происходит! — взрывается офицер, чувствуя, что чаша его терпения в край переполнена. Особенно, когда Чон Вону всё ещё маячит перед его глазами. Голос разума на задворках сознания неуверенно подсказывает, что пора остановиться, пока всё это не зашло слишком далеко. Нет, он буквально кричит, что пора отступить и оценить ситуацию — но его слова сливаются в надоедливый фоновый шум в голове.       — Ничего не происходит! — шипит Чимин, быстро вскидывая голову и одаривая своего парня уничтожающим взглядом. — Ничего и не должно происходить. Я просто ударился на спарринге, такое случается!       — Не надо, Чимин. Не ври мне. Ты можешь сказать, что тебе требуется больше времени или что ты не готов, но не смей мне врать, — стискивая руки в кулаки, зло выплёвывает Чонгук.       — Но Чимин правда ударился подбородком на спарринге, — внезапно вмешивается Вону и тут же отступает ещё на один шаг, когда Чонгук переключает внимание на него.       — Тебя это, блять, вообще не касается, — низко рычит он, полностью игнорируя буквально разрывающуюся в голове сирену, предупреждающую об опасности.       — Не вымещай всё это на Вону!       — Вону, Вону… да почему ты всегда с этим Вону?       — Мы это уже проходили, Чонгук!       — Прекрасно, не хочешь говорить? Ладно, — внезапно идёт на попятную офицер, поднимая обе руки в знак поражения. Затем, не говоря ни слова, он разворачивается на каблуках и уходит из квартиры вон — потому что если он останется здесь ещё хоть немного, то точно наговорит лишнего. Вону ведь действительно ни в чём не виноват: скорее всего, он на стороне Чимина просто потому, что они друзья, но одно только его присутствие просто… вымораживает.       Впервые за долгое время Чонгук засыпает в собственной квартире один.

***

      Все офицеры, за исключением Намджуна и Юнги, решившего по максимуму проводить время с Хосоком до его отъезда в Гонконг на следующей неделе, проводят вечер всё в том же британском пабе, лениво потягивая импортное пиво.       — Хей, ты в порядке, чувак? Ты какой-то подозрительно тихий, это пугает, — делая большой глоток из своего стакана, начинает Сондже.       — …всё нормально, — тихо отвечает Чонгук, даже не пытаясь скрыть в голосе всю ту душевную боль и разочарование, что захватили всё его существо с того самого момента, как он покинул квартиру Чимина. Чимин потом перезвонил, сказав, что сейчас просто не может разбираться во всём этом, и что они поговорят после, когда закончатся экзамены. Чонгук согласился — ему и самому нужно время, чтобы обдумать всё. Как бы ни ненавидел он саму ситуацию, при которой Чимин живет от него отдельно последние пару недель, он всё же понимает, что в некоторых случаях такие расставания — единственный способ сохранить отношения.       Пусть всё сложится правильно. Он ведь любит Чимина. Все эти мечты об их счастливом совместном будущем слишком дороги ему и посещают его голову слишком часто, чтобы разрушить этот хрустальный замок так просто — из-за собственных неосторожных слов.       Но, честно говоря, это вгоняет его в отчаяние. Чёрт, жизнь такое дерьмо.       — Херня, — заключает Джексон, тыкая указательным пальцем Чонгуку в плечо достаточно сильно, чтобы тот ойкнул. — Ты сейчас сидишь и натурально киснешь. Тебя Мин укусил, что ли? Не отбирай у него работу.       — Ты с девушкой своей поссорился или что-то такое, да? — с любопытством перевешиваясь через весь стол, доверительно спрашивает его Мингю. Чонгук чешет подбородок пару секунд, прежде чем с неохотой кивнуть. Мингю хоть и новичок, но уже определённо стал частью их команды, так что теперь Чонгук чувствует себя гораздо комфортнее, разговаривая с ним о своей личной жизни. Мингю заработал себе репутацию большого добряка, а по словам Сондже, эффективность его работы прямо пропорциональна симпатичности его лица.       — Да, что-то такое… — бормочет куда-то себе под нос Чонгук, и его голос едва слышен за громкой музыкой, играющей в пабе. Обычно он бы раз десять подумал перед тем, как заговаривать с Мингю о чём-то, касающемся Чимина, но сейчас он слишком пьян и чувствует себя слишком паршиво, чтобы думать об этом.       — Ох… сочувствую, — выдыхает Мингю, выглядя искренне опечаленным от этой новости; Чонгук смущённо чешет макушку, видя такую реакцию. Он не привык иметь таких людей, как Мингю, в своем окружении. Обычно с ним рядом такие люди как… ну примерно как Джексон Ван.       — Эм, и ещё, Чимин не моя деву… — начинает было Чонгук, решив, что Мингю заслуживает знать всю правду, однако замолкает от неожиданности, когда кто-то кладёт ему руки на плечи. Он тут же оборачивается, готовый в ту же минуту повалить шутника на пол, но останавливается, как только видит знакомое лицо, ухмыляющееся во весь рот.       — Бу Сынкван!       — Здравствуй, — приветствует его мужчина в ответ, легко пожимая чонгукову руку. — Давно не виделись. Даже не ожидал увидеть вас здесь. Юк, Ли, Ван… и?.. — спрашивает Сынкван, смотря на нового члена их команды.       — А, это Ким Мингю. Он с нами не так давно, — отвечает Чонгук, и Сынкван кивает. — Мингю, это офицер Бу Сынкван. Мы с ним работали пару раз вместе и выпустились из академии в один год.       — Бу Сынкван, приятно познакомиться. Надеюсь, эти ребята не сильно тебя достают. Особенно этот, — представившись, говорит Сынкван, указывая на Джексона, который незамедлительно с возмущением посылает его в ответ. — Дай угадаю, вместе с Сондже работаешь?       — Ага.       — Хороший выбор. А где Мин? — спрашивает Чонгука Сынкван, заметив отсутствие его напарника.       — Занят.       — Ого, неужели социализируется? Может, у него и личная жизнь теперь есть? — шутит мужчина, и все, кроме Мингю, тихонько прыскают.       — Ты даже не представляешь, какая. А ты здесь, кстати, какими судьбами? — спрашивает Чонгук, как только Сынкван садится за стол к ним с Сондже.       — Да вот, сменил участок пару месяцев назад.       — О, и где ты сейчас?       — В Шинчоне.       — С капитаном Имом? — приподнимая брови, спрашивает Сондже.       — Ага, с ним.       — Ого, я слышал, он зверь.       — Бывает иногда, но не сказать, что он прямо всегда такой. Обычно это касается только каких-то серьёзных случаев на работе. В остальном он нормальный малый… Да и в Шинчоне максимум, на что можно напороться, так это на пьяных студентов-дебоширов. По сравнению с тем, что было в Чонногу… у меня просто нет права жаловаться.       — Да, наслышан-наслышан… Жуткие вещи там творятся.       — Ну а здесь... что я могу сказать. Двадцатилетние сопляки надираются до невменяемого состояния и идут покорять мир. И пугаются обычно до усрачки, как только протрезвеют. Эх, ладно, приятно было поболтать с вами, парни. Надо будет обязательно сходить как-нибудь выпить вместе.       — Определённо.       Сынкван отходит, присоединяясь к группе мужчин в противоположной стороне зала, и Чонгук оглядывается, чтобы посмотреть, нет ли среди них его знакомых. Но вскоре, поняв, что их действительно нет, возвращается к разговору с офицерами своего участка.       — Это, наверное, какое-то популярное у полицейских место, — бормочет Джексон, оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли поблизости ещё каких-нибудь знакомых лиц. — Давно мы с Сынкваном не пересекались.       — Парни, мне надо… — начинает было Мингю, но Джексон перебивает его:       — Отлить?       Мингю кивает со смущённой улыбкой. Все смотрят, как его долговязая фигура исчезает в туалете, прежде чем снова переключиться на Чонгука.       — Ну и что ты натворил в этот раз? — спрашивает Хонбин, возвращаясь к первоначальной теме.       — Почему всегда я виноват?       Все долго, осуждающе смотрят на него.       — Эй! Я ничего в этот раз не сделал. Вроде как.       — Пф! Да у тебя всегда так.       — Чимин проводит слишком много времени со своим другом…       — Только не снова… — стонет Джексон, допивая пиво из своего стакана. Ему нужно больше выпивки, если он снова собирается слушать эту бесконечную, пропитанную беспочвенной ревностью тираду.       — Можешь, блять, просто заткнуться и выслушать? — хмурясь, выплевывает младший, нервно играя пальцами с бутылкой перед собой.       — Ладно.       — Итак, они проводят вместе кучу времени, и теперь Чимин даже не пишет мне, чтобы сообщить, что когда они учатся у него в квартире, а потом и ночуют вместе… и, ладно, я проглотил это. По крайней мере, постарался, но потом Чимин начал возвращаться домой с синяками и…       — Синяками? — чуть хмурясь, перебивает Хонбин. — Как от тренировок?       — Нет, как… синяки по всей спине и ключицам. В последний раз даже на подбородке, в тот же день, когда он не написал мне.       — ......       — Я пришёл к нему домой, чтобы занести еды и всякого такого дерьма, потому что он сказал, что собирается учиться всю ночь со своим дружком-ботаном, и у него был синяк, и тогда я спросил, что происходит, потому что, блин, мы так-то все понимаем, что это.       — …да… — нескладным хором выдыхают мужчины.       Они не понаслышке знают, что такое Академия.       — И затем он разозлился, и потом тот парень влез, как будто ему есть до этого какое-то дело, и я сказал ему отъебаться, и тогда Чимин ещё больше разозлился.       — Сказать по чесноку, я не думаю, что тебе следовало начинать всё это дерьмо рядом с его другом, — через пару секунд раздумий, глубокомысленно изрекает Сондже. — И, может, я знаю Чимина не так уж и хорошо, в отличие от тебя… но… он не выглядит как человек, который будет просить о помощи. Он вроде Мина. Или любого из нас.       — Но я его парень.       — Но это же не значит, что он должен рассказывать тебе всё. Может, он сделает это, когда будет готов. Просто верь ему.       — Синяки, Юк. Нормальные такие синяки. Я не знаю, какие уёбки делают это, но клянусь, если я доберусь до них…       — Так может, Чимин поэтому и не рассказывает тебе ничего, — с полным осознанием своей правоты перебивает его Хонбин. — Не думаю, что ему нужен ты, чтобы решать какие-то свои локальные проблемы. Он выжил после похищения, он видел, как стреляют в людей, и как они истекают кровью. Я уверен, Чимин прекрасно сможет справиться со всем этим и сам.       — .......да. Я знаю. Я поэтому ничего и не предпринял, хотя мог. Я знаю, что Чимин возненавидит меня, если я сделаю что-то подобное, но… это просто… я не знаю, что мне делать с этим? Что я могу сделать? — почти жалостливо хнычет Чонгук, замахиваясь, чтобы приложиться головой об стол перед собой.       — Слушай, чувак, ну, если так хочешь, почему бы тебе просто… я не знаю, пойти в академию и проследить за ним или что-то такое? — закатывая глаза, предлагает Джексон, но тут же хмурится, понимая, что Чонгук, кажется, принял его слова всерьёз. — Чон, какого хуя, я же пошутил. Не смей, блять, делать ничего подобного.       — Чимин больше никогда не заговорит с тобой, если ты выкинешь такое, — добавляет Хонбин.       — Чёрт. Какое же дерьмо…       — Да, дерьмо. Да, оно случается. Но просто знай, что если случится что-то совсем уж серьёзное или если эти придурки перейдут черту, мы прикроем тебя.       — Да… я знаю…

***

      Честно говоря, Юнги не ожидал встретить Джихуна снова, особенно учитывая ту неприятную ноту, на которой они расстались в прошлый раз. Однако сейчас Джихун снова стоит перед его квартирой, лениво облокотившись на металлическую дверь. Юнги осторожно подходит к дому, мысленно благодаря всевышние силы за то, что Хосок сейчас всё ещё на тренировке и потому не столкнется со всем этим дерьмом.       Дело в том, что он до сих пор не рассказал Хосоку о своём прошлом. Юнги и сам не понимает, почему ему так трудно начать этот разговор — ведь он сам обещал себе быть более честным со своим парнем. Может, потому, что часть его боится, что Хосок не захочет больше быть рядом, если узнает правду. Хосок может быть самым мягким и понимающим человеком, что только встречал Юнги, но его жизнь и так уже много раз подвергалась опасности… и, если честно, Юнги не хочет, чтобы это повторилось снова. Юнги не хочет терять Хосока. Не сейчас. Никогда.       — Я, кажется, говорил, что сверну тебе шею, если увижу ещё хоть раз, — низко рычит Юнги, подходя к брату так близко, что до кожи последнего остаются считанные сантиметры — он готов собственными руками вышвырнуть его отсюда, если понадобится.       — Не думаю, что твоему парню понравится, если ты проведёшь остаток жизни в тюрьме, — без колебаний парирует Джихун, щуря глаза от непонятного удовольствия.       — .....что тебе нужно.       — Ничего. Я просто курьер, помнишь? — спокойно отвечает Джихун, и его губы расползаются в улыбке. Точно такой же, как у его отца. Не важно, с кем он разговаривает — Джихун всегда, как маску, надевает эту профессиональную улыбку.       — Я не брошу его. И мне плевать на абсолютно любой хитровыебанный план этого человека. Я не отступлю, так почему бы тебе не побыть хорошим мальчиком на побегушках и не передать ему это? — шипит Юнги, больше не пытаясь скрыть яд в своём голосе. Плевать, если именно этого Джихун и хотел, и это доставит ему удовольствие, главное — выпроводить его вон. Если это та цена, которую нужно заплатить, чтобы Джихун исчез из поля видимости — пожалуйста.       — Оу, — приподнимает брови младший, прежде чем разразиться противным сухим смехом. — Ты думаешь… ты правда считаешь, что отцу есть дело до того, с кем ты встречаешься?       — .........       — Кажется, ты совсем потерял хватку, хён. А на тебя ещё возлагали такие надежды… — продолжает в перерывах между смешками Джихун, хотя ничего смешного тут нет. Юнги щурится на эти слова. Он знает, что отец имел на него большие планы. Он и сам, грешным делом, когда-то думал, что будет заниматься политикой в будущем...       — .....чего ты хочешь, — жёстко повторяет вопрос офицер, быстро теряя остатки терпения.       — И снова, мне ничего от тебя не надо, хён.       — Хватит, блять, уже ходить вокруг да около. Переходи к сути.       — …знаешь, я пришёл, чтобы сказать тебе, но… это так разочаровывает. Но не волнуйся, во всяком случае, ты сам всё поймёшь через пару дней. Полагаю, мне пора, твой парень скоро вернётся… и да, береги себя, хён, — беспечно отвечает Джихун, начиная пробираться к выходу.       — Ты действительно так хочешь всё это богатство и власть? — окликает его Юнги, не отрывая глаз от места, где Джихун стоял ещё секунду назад. — Стать его марионеткой? Маленьким мальчиком на побегушках?       — …может быть.

***

      — Почему ты читаешь статьи про биполярное расстройство? — спрашивает Джексон и хмурится, когда Чонгук буквально подпрыгивает со своего места, чтобы зажать ему рот рукой. Джексон тут же дёргается, пытаясь освободиться и кривясь от одного только осознания того, что рука Чонгука оказалась поблизости от его лица.       — Убери от меня свои лапы, — шипит он, когда ему, наконец, удаётся отодвинуть до смешного сильную руку от своего рта. — Отвратительно.       — Потише, пожалуйста.       — Ага, на себя посмотри. Ну так, зачем ты это смотришь? У тебя нет никакого расстройства. Ты простой идиот, — поддевает Джексон, сужая глаза, чтобы лучше разглядеть написанное на экране.       — Ха-ха-ха, очень смешно. Это не для меня. Это для Мина.       — …что?       — Только не говори мне, что ты не заметил, что происходит. Последние пару недель. Ну?       — Я не догоняю.       — Он то супер-счастливый, то супер-подавленный, и всё в течение одной недели, а потом он снова улыбается и всё такое, когда думает, что никто не смотрит, а сейчас опять хандрит. Это до усрачки пугает, окей? Не то чтобы тебе надо всё время за ним следить, но мне, вообще-то, с ним на патрули надо ходить и я чувствую, что должен ему помочь. Надо просто подобрать правильное лечение!       — Очень трогательная речь, конечно, но ты дурак, Чонгук, — закатывает глаза Джексон, саркастически хлопая в ладоши. — У него не биполярка. Не надо мне тут драму разводить.       — Но ты не можешь знать наверняка!       — Он просто, наверное, поссорился с Хосоком или что-то такое, а потом они помирились, и затем что-то снова случилось.       — Какого чёрта ты так уверен? Что ты вообще знаешь об отношениях?       — Побольше твоего.       — Я жду, — объявляет только что вернувшийся с патруля вместе с Мингю Сондже, — да всё никак не дождусь того дня, когда вы не будете препираться каждый чёртов раз, как я возвращаюсь в офис.       — Скорее Мин однажды крепко обнимет тебя, чем это случится. Шансов явно побольше, — ухмыляется Хонбин, и Сондже пожимает плечами:       — Может, и так.       — Что на этот раз? — спрашивает у Джексона с Чонгуком Сондже, садясь в свое кресло и вытягивая перед собой ноги. На улице слишком жарко для патрулей, и все никак не могут дождаться, когда температура спадёт до более подходящего для полицейской униформы состояния.       — Чон тут заявил, что знает об отношениях больше, чем я, — скандальным голосом проясняет ситуацию Джексон.       — Ох, и у кого же из нас секс на каждодневной основе, у тебя или у меня? — говорит Чонгук, гордо выкидывая руки вверх.       — На каждодневной основе, говоришь? Ты уверен? Потому что насколько я знаю, у вас ещё не все наладилось с…       — Ой, иди нахуй. Мы просто ждём, пока не закончатся экзамены. Господи, какой же ты мудак. Я тебе больше никогда ничего не расскажу, — бормочет Чонгук, внезапно вспоминая о своем «временном перерыве» в отношениях с Чимином. Они вроде как продолжали общаться, и всё так же звонили и писали друг другу, но старательно избегали той щекотливой темы, что и стала причиной ссоры. Чимин теперь постоянно ночевал у себя, в то время как Чонгук сычевал в своей квартире, вынужденный спать в одиночестве. Сейчас он даже не злится больше из-за того, что Чимин что-то скрывает от него. Он просто безумно скучает и никак не может дождаться, пока чёртовы экзамены, наконец, кончатся.       — Во-первых, тебя никто и не просил что-то рассказывать, Чон, — доверительно поясняет Чонгуку Сондже, указывая на него пальцем. — А во-вторых, Ван, ты вообще когда-нибудь с кем-нибудь встречался?       — Ну конечно, встречался. Посмотри на меня.       — Я поэтому и спрашиваю.       — Вау. Какой же ты уёбок.       — Я имею в виду, посмотри на меня, — начинает Сондже, обводя рукой своё лицо. — Посмотри на Хонбина, — продолжает он, указывая на самодовольно ухмыляющегося офицера. — На Мингю. А теперь посмотри в зеркало и ещё раз скажи, что я неправ.       — Стоп, а почему меня не включили? — громко возмущается Чонгук, и Сондже бросает на него короткий презрительный взгляд, заставляющий того буквально захлебнуться собственным негодованием. Хонбин и Мингю взрываются хохотом.       — Я симпатичный! Может, не супер-мачо, по которому все девочки текут, как тот же Ким, но вообще-то я тоже довольно горяч, — возражает Джексон, предварительно всё же посмотревшись в зеркало.       — Как скажешь. Если это убережет тебя от того, чтобы плакать по ночам в подушку…       — Я думал, мы друзья.       — Ну не могу же я врать тебе, — беспощадно добивает его Сондже, а затем откидывает голову назад, сотрясаясь в беззвучном смехе, когда Джексон показывает ему средний палец.       Звучит звонок, и все рефлекторно поворачивают головы к выходу, чтобы обнаружить маленькую женщину, уверенно направляющуюся к ним.       — Здравствуйте, могу я вам чем-нибудь помочь? — спрашивает Джексон, быстро возвращаясь к своему столу. Женщина нервно оглядывает помещение, прежде чем поднять на него глаза.       — Я хочу поговорить с Ким Намджуном.       — …с капитаном? — Джексон приподнимает брови. На его памяти ещё никто (кроме других сотрудников правоохранительных органов, естественно) не требовал у них встречи с капитаном, и, особенно учитывая, как у Намджуна обстоят дела с Сокджином, он точно не ожидал, что капитана придёт искать женщина. Сестёр у него нет, это все знают. Может, двоюродная? Или дальняя родственница?..       Все остальные (кроме Мингю, снова переключившего внимание на отчёты, которые ему нужно было доделать до конца дня) мгновенно обращаются в слух, стараясь выяснить личность посетительницы.       — Могу я спросить, зачем? — согласно протоколу, интересуется Джексон. Нельзя же позволять кому попало отвлекать капитана от дел.       — Скажите ему, что Джу Харин хочет поговорить с ним.       — Эм-м, ладно, хорошо… подождите немного, — неуверенно говорит офицер, прежде чем направиться прямиком в намджунов кабинет. Не проходит и пары секунд, как дверь резко распахивается, с громким стуком ударяясь об стену, и Намджун входит в офис с неприкрытым выражением бешенства на лице, резко контрастирующим с его обычным хладнокровием.       — У тебя нет права находиться здесь, — шипит он, грубо хватая Харин за руку, чтобы выпроводить её наружу.       — У меня есть все права находиться здесь, Ким Намджун. Ты не можешь просто взять и вышвырнуть меня отсюда! — хлёстко парирует женщина, выдергивая руку из сильной намджуновой хватки. — Ты не оставил мне выбора! Игнорировал мои звонки!       Все, включая Мингю, громко выдыхают, чувствуя, что дело явно пахнет жареным. Никто (кроме Мингю, который не в курсе) не допускает и мысли, что капитан может изменять Сокджину, потому что, реально, они выглядят как модель идеальной семьи. Да и у Намджуна, кажется, просто нет способности к такому жестокому предательству, как измена. Он кажется живым воплощением чистоты и справедливости.       — Потому что нам не о чем разговаривать, — всё так же шипит Намджун, пытаясь вытянуть женщину за пределы участка. Ещё не хватало, чтоб их разборки слушал весь офис.       — Ты и сам прекрасно знаешь, что Тэхёну будет лучше с нами! — продолжает кричать Харин, отказываясь двигаться с места. — Этот учитель не может помогать тебе вечно, Намджун. Неужели ты не понимаешь, что он влюблён в тебя?       — Ещё одно слово, и, богом клянусь…       — Только не говори мне, что тоже любишь его! — взвизгивает женщина, и её глаза в ужасе расширяются, прежде чем снова сузиться в отвращении. — Тебя поэтому постоянно не было дома? Потому что ты был геем всё это время?       — Уходи, — тихо, сквозь зубы, выдавливает из себя Намджун, не в силах контролировать собственные трясущиеся руки. Его сердце колотится так быстро, что тело, кажется, не успевает за ним; громкий, а главное, очень убедительный голос где-то на задворках сознания настойчиво советует ему применить силу и вышвырнуть нахалку вон, или хотя бы сломать что-нибудь.       — Я отказываюсь позволять Тэхёну быть частью твоей отвратительной личной жизни! Если ты не отдаешь его мне добровольно, я отберу его через суд. Чему он от вас понахватается? Мой сын будет расти в нормальной семье, с матерью и отцом, Намджун!       — Я сказал, уходи, — снова нажимает Намджун, делая шаг вперёд. Чонгук с Джексоном быстро обмениваются взглядами и тут же вскакивают со своих мест, чтобы физически удержать своего капитана от действий, о которых потом ему придётся жалеть. Они знают: их капитан никогда не ударил бы женщину, но сейчас ситуация близка к той критической точке, когда здравый смысл уже не может быть гарантом чьей-то безопасности. Никому больше не нужно объяснять, что происходит. Они уже не дети и могут сложить два и два. Более того — если совсем уж честно, никто из присутствующих и сам бы не возражал лично вышвырнуть непрошеную гостью из участка вон.       — Тише, капитан, — тихо бормочет Чонгук, кладя руку на намджуново плечо и мягко оттягивая его назад, в то время как Джексон силой выпроваживает женщину за пределы здания. По взгляду Джексона видно, что возражений он не принимает, и Харин подчиняется, всё-таки крикнув напоследок:       — Тебе придётся ответить! Я этого так не оставлю!       Намджун молча выпутывается из чонгуковой хватки и быстро уходит в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Участок погружается в гробовую тишину: все пытаются осознать, что именно только что произошло. Чонгук догадывается, кто эта женщина. Тэхёнова мать. Капитан никогда особо не рассказывал о своём прошлом, но Чонгук знает, что он развёлся давно, когда Тэхён был ещё младенцем. А поприставав хорошенько к Юнги, он узнал, что развод произошёл из-за измены со стороны жены.       Так вот, значит, как она выглядит. Чонгук ожидал увидеть чуть ли не чёрные рога и красные горящие глаза, но в действительности оказалась, что женщина выглядит гораздо более невинно… совсем как Тэхён.       — …сложно, — бормочет сам себе под нос Чонгук, смотря на Джексона, чьи руки всё ещё сжаты в кулаки.       — …наш капитан гей?       Одновременно, как по команде, офицеры поворачиваются в сторону напрягшегося, бледного как мел Мингю, будто приросшего к своему креслу.       — Да. Проблемы? — отчего-то зло отзывается Хонбин. Его нервы и так уже на пределе, и ему не нужен здесь ещё и какой-то гомофобный мудак, чтобы сделать ситуацию хуже, чем она уже есть. Мингю тяжело сглатывает ком в горле и, внезапно, срывается со своего места, отчего его стул откатывается назад.       — Я… мне жаль, я… — заикается он, и, прежде чем кто-либо успевает его остановить, буквально выскакивает за дверь, оставляя всех в равной части озадаченными и разъярёнными.       — Какого хуя? — шипит Джексон, не отрывая глаз от двери. — Это правда случилось? Этот мудак просто так взял и ушёл?       — …какого чёрта вообще происходит… — бормочет Чонгук, чувствуя, как голова начинает раскалываться на части.