On Patrol - Season 2

      — Куки, ты почему так нервничаешь?       Чонгук оставляет в покое свою нижнюю губу, которую неосознанно жевал всё это время, чтобы посмотреть на Чимина, стоящего с лопаточкой у плиты.       — Даже не знаю. Действительно, почему же?       — Дурак, — смеётся Чимин, переворачивая на сковородке овощи, и хмыкает. Чонгук смотрит на него с обеденного стола; ему запретили приближаться ближе после того, как он попытался отбить барабанное соло у того на заднице. — Сколько осталось времени? — пару минут спустя спрашивает парень, доставая из кухонного шкафа тарелку, чтобы переложить туда овощи из сковородки.       — М-м, — Чонгук достает телефон, чтобы проверить время, — около пяти минут, — отвечает он, машинально качая ногой вверх-вниз.       — Расслабься, хорошо? Какой-то ты дёрганый сегодня. Мы ведь просто приглашаем друга на ужин, так? — вопросительно наклоняет голову Чимин, и Чонгук кивает, изо всех сил стараясь успокоиться. Чимин прав. Беспокоиться не о чем, это всего лишь Мингю.       Когда Чонгук приглашал Мингю к ним в квартиру (поужинать, поболтать и просто хорошо провести время), он думал, что это прекрасная идея. Что это, возможно, поможет Мингю перестать бояться геев и облегчит ему жизнь в участке. Однако сейчас он понимает, что это был не такой уж и хороший план, ибо гостей он не умеет принимать совершенно. Самое гостеприимное, что он может предложить (кроме Чимина, конечно же) любому своему гостю — это брать любое пиво из холодильника и смотреть телевизор, объедаясь вредной едой. И хоть система безупречно работала на всех знакомых ему офицерах, в этот раз Чонгук действительно хочет произвести хорошее впечатление. Потому что в этот раз к ним придёт Мингю.       Ну, хотя бы Чимин выглядит так, будто знает, что делает.       Чонгук даже сделал небольшую перестановку, чтобы сделать квартиру уютнее — специально ради Мингю. Не потому, что всё ещё чувствует вину за то, что случилось (хотя он её чувствует, вообще-то), но потому что он уважает стойкость и упорство Мингю, а также его дружелюбное, мягкое поведение. Они поразительно похожи в этом с Чимином. Мингю весёлый, но не напористый, милый, но не безвольный, и он настолько же силён духом, насколько отходчив. Чонгуку он искренне нравится, и Чонгук, без сомнения, хочет, чтобы они стали хорошими друзьями. К тому же — Чимину, по всей видимости, Мингю тоже пришёлся по душе. Серьезно, так в чём же проблема?       Проходит ещё пять минут, в которые Чонгук примиряется-таки с неизбежным и ещё раз обходит квартиру, чтобы убедиться, что в ней достаточно чисто. Мингю прибывает минута в минуту; он дарит им маленькую коробочку с пирожными, и Чимин принимает ее с тёплой улыбкой. Это всего лишь дружеская встреча, но Чонгук поражается тому, каким уютным, каким домашним всё ощущается. Как будто они с Чимином женатая пара, впервые приглашающая к себе их общего друга и…       — Куки!       — А? Что?       — Прошу прощения, он сегодня какой-то странный, — извиняющимся тоном говорит Чимин и опять поворачивается к Чонгуку. — Может, покажешь дом, пока я накрываю на стол?       — Ох, нет-нет-нет, не стоит. Я помогу, — со смущенной улыбкой предлагает Мингю, и Чимин лучисто улыбается ему в ответ, прежде чем покачать головой и послать-таки Чонгука показывать Мингю квартиру. (Она не такая уж и большая, так что Чонгук, чтобы подольше растянуть время, особое внимание уделяет тому, какая водонепроницаемая у них сантехника в ванной.)       — Мы очень рады, что ты пришёл, — говорит Чимин, как только они рассаживаются за столом.       Мингю чувствует, как при одном только взгляде на наполненные едой тарелки у него рот наполняется слюной. Давненько он не ел домашней стряпни. Бывало, конечно, ему готовил Джонхан, но кулинарные способности последнего ограничивались тем, чтобы свалить все имеющиеся продукты в сковородку и пережарить, надеясь на чудо.       — У нас редко бывают гости, — немного подумав, добавляет парень, прежде чем снова перевести взгляд на Чонгука.       — Потому что никто в здравом уме Юка, Вана и Ли в гости не пригласит, — бурчит тот. Юнги не особо любит ходить по гостям (если это только не для того, чтобы посидеть с Тэхёном), а капитан всем местам предпочитает свой собственный дом с любящим парнем-кого-мы-пытаемся-обмануть-мужем и сыном, что оставляет из вариантов лишь жуткую троицу, и — нет, спасибо, не надо. Они ему весь дом разнесут.       — Спасибо за приглашение, — вежливо говорит Мингю, хотя ужин, по сути, ещё и не начался. Он хвалит еду, и Чимин благодарит его, заводя разговор о специях и всяких секретных ингредиентах, которые можно добавить в рагу, чтобы сделать его вкуснее. Чонгук смотрит на это и поражается тому, как быстро они нашли общий язык (он надеется, что Чимин не посчитает Мингю слишком привлекательным, потому что — чего уж греха таить — Ким Мингю симпатичный малый и ходячая влажная фантазия любого гомосексуального мужчины).       — Так значит, вы живёте вместе? — крутя головой, любопытничает Мингю, отхлёбывая из своей банки с пивом.       — И да и нет, — отвечает Чимин. — У меня есть своя квартира, но я по большей части провожу время здесь.       — Я не могу заснуть без него, — вставляет свои пять копеек Чонгук, и Чимин издает странный звук, прежде чем шлёпнуть его по руке с тихим: «Чон Чонгук!»       — Что! Но это же правда! — с возмущением отвечает тот, делая максимально оскорбленный вид. Чувак, иногда людям не стоит знать правду.       — Нельзя такое говорить, — стараясь держать себя в руках, сквозь зубы цедит Чимин.       — Да почему нет!       — Всё нормально. Ну то есть… вы хорошо э-э… хорошо смотритесь. Вместе, я имею в виду, — примирительно говорит Мингю. Чонгук глубоко ценит этот его жест — знает, что Мингю до сих пор сильно нервничает, когда дело заходит об отношениях между мужчинами.       — Это очень забавная история, — с тёплой улыбкой начинает Чимин, вспоминая тот судьбоносный вечер. — Я был кассиром в местном магазинчике, работал, как и всегда, а потом появился Чонгук. Ну то есть, я видел его и пару раз до этого, он всегда приходил в одно и то же время. Но потом кто-то попытался ограбить магазин, и офицер Чон пришёл мне на помощь. Вот так мы, собственно, и заговорили.       — Вау, серьёзно? — приподнимая брови, спрашивает Мингю, не ожидая услышать настолько драматичную историю. Но, опять же, по всей видимости, все в этом участке так или иначе склонны все драматизировать. Пора бы уже привыкнуть.       — Да. Он спас мне жизнь, и я приготовил ему кексы в благодарность, и затем он пригласил меня на ужин… и вот результат!       — Он преувеличивает. Тот недограбитель был полным нубом и не ранил бы никого, даже если бы захотел. Но зато это дало мне возможность заговорить с ним и всё такое, — с улыбкой говорит Чонгук, вспоминая, как волнительно это было — наконец заговорить с мистером Очарование. — Это была любовь с первого взгляда, я ходил в этот магазин только чтобы посмотреть на него, потому что, реально, ты только взгляни на это лицо…       — Чон Чонгук!       — Что!       Мингю смотрит на них и улыбается. Честно говоря, поначалу его немного пугала манера Чонгука вести себя, но сейчас он, кажется, начинает понимать, как это работает: Чонгук суровый полицейский только в участке. В присутствии же Пак Чимина он больше становится похож на щенка-переростка. Мингю слышал из его уст имя Чимина бесчисленное количество раз, что уже наталкивало на мысль, что Чонгук без ума, но вау. Ощущение, будто тот просто физически не способен не кричать на весь мир о любви к своему бойфренду.       После ужина они проводят ещё пару часов, разговаривая, потягивая пиво и доедая пирожные, принесенные Мингю; Чонгук рассказывает о том, что раньше все офицеры из их участка имели привычку разыгрывать друг друга, и что нужно восстановить эту традицию (ибо нет ничего забавнее Джексона, кричащего как маленькая девочка, и ничего труднее, чем удивить или испугать капитана или Юнги). Мингю легко вливается в разговор и даже подкидывает Чонгуку с Чимином пару идей о том, что можно устроить в следующий раз.       — Видишь, он шарит, — с гордостью замечает Чонгук, поднимая банку пива вверх. — Так и сделаем. В этом году я точно подловлю Мина.       — Я в деле, — глупо улыбается Мингю, допивая своё пиво. — Эх, мне, кажется, пора. Было классно посидеть с вами. Очень. Спасибо большое.       — Ой, не надо всего этого, мы же теперь бро, — хлопая Мингю по спине, говорит Чонгук. — Точно до дома сам доберешься?       — Да. Я всего пару банок выпил, ещё на ногах.       — Хорошо. Но до подъезда я тебя всё равно провожу.       Чимин с Мингю тепло прощаются, договариваясь в ближайшее время собраться снова.       Чимин ждёт, пока офицеры покинут квартиру, и только после этого уходит на кухню, улыбаясь собственным мыслям. Это странно, когда они приглашают кого-то на ужин; сразу вспоминается, как они с Чонгуком впервые встретились. Заставляет задуматься о том, как далеко они зашли в плане отношений. Кто бы мог подумать, что все закончится тем, что они будут жить вместе и приглашать людей в гости, как женатая пара?

***

    [Хосок-а] [я скучаю]

[?????]

[Кто это???]

[.....]

[ИЗВИНИ НЕ СМОГ СДЕРЖАТЬСЯ]

[.....]

[ЮНГИ]

[ТЫ ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ ЧТО СКУЧАЕШЬ ПО МНЕ]

[МНЕ ДАЖЕ ДЕЛАТЬ НИЧЕГО НЕ ПРИШЛОСЬ]

[ЧЕГО ТЫ ЕЩЁ ОЖИДАЛ]

[.......]

[Ладно хорошо я закончил]

[Дай только скриншот сделаю]

[Буду хранить его вечно]

[…] […вау]

[:D]

[Вот чего ты добился]

[Когда всегда вынуждал меня говорить это первым]

[Но все хорошо]

[Я все ещё люблю тебя]

[Ты здесь?]

[О господи Юнги]

[Ты ведь читаешь так почему же ничего не говоришь]

  [что]

[Ути боже мой]

[Неужели мое Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ застало тебя врасплох?]

[…]

[Тебе необязательно говорить это в ответ]

[Я уже счастлив потому что ты сказал что скучаешь]

[заставляешь меня страдать]

[Я знаю]

[Это весело]

[…]

[ШУЧУ]

[хочу сказать тебе это лично]

[Сказать что]

[ты знаешь что]

[?]

[Хосок]

[ХОРОШО]

[Но я ведь почти подловил тебя да?]

[нет] [как репетиция?]

[Все так же]

[Ничего интересного, так что…]

[что делаешь сейчас?]

[Только-только вернулся в отель]

[Отдыхаю перед завтрашним выступлением]

[Скучаю по нашей кровати]

[ты снова в номере с этим?]

[С кем]

[С Хансолем?]

[Да]

[так и думал]

[Юнги]

[Юнгез]

[Мой Юнгельпу]

[хватит] [чего ты хочешь]

[Ну…]

[Хотел спросить немного попозже]

[?]

[Но не могу перестать думать об этом]

[поэтому спрошу СЕЙЧАС]

[ладно…] [что такое?]

[Ну]

[Ну короче]

[Чон Хосок]

[Я рассказал родителям о тебе]

[И они типа хотят встретиться…?]

[…] [?]

[НУ]

[Так можно мне было так делать или всё-таки не стоило]

[Я ведь встретил своего соулмейта и им было очень интересно]

[Юнги?]

[МИН ЮНГИ]

[погоди] [они знают, что я парень?]

[Да]

[Конечно]

[Я не собирался притащить тебя туда и такой о, а ещё я забыл сказать что он парень]

[?] [и им норм?]

[Ну]

[Мы ведь не выбираем своих соулмейтов и они знают это]

[СТОП]

[ЭТО НЕ ТАК ПЛОХО КАК ЗВУЧИТ]

[Я НЕ ВЫБИРАЛ ТЕБЯ НО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ]

[ТЫ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ]

[Я И МЕЧТАТЬ О ПОДОБНОМ НЕ МОГ]

[я даже не говорил ничего]

[Я знаю]

[Но я подумал, что должен прояснить]

[Просто на всякий случай]

[Так значит ответ да?]

[?]

[Ну, на то чтобы встретиться с моими родителями?]

[Клянусь они воспримут все нормально]

[Вообще]

[Думаю, мой папа тебе даже медаль выдаст за то, что терпишь все мои закидоны]

[Хехе]

[Юнги?]

[да]

[О, то есть ты согласен?]

[конечно]

[!!!]

[почему ты так удивлён?]

[:DDDD]

[Это хорошо]

[Я боялся что ты будешь такой типа БЛЯ НЕТ]

[Я же знаю что ты не особо любишь встречаться с людьми]

[не люблю] [но твои родители это не просто люди] [они твои родители]

[МИН ЮНГИ]

[Я ТЕПЕРЬ СКУЧАЮ ЕЩЕ БОЛЬШЕ]

[я тоже] [уже поздно] [иди спать] [и прежде чем ты спросишь, да я покушал] (Фото)

[!!!]

[Мин Юнги я так горжусь тобой]

[иди спать]

[Ты тоже иди]

[Дождаться не могу возвращения домой]

[Напишу тебе завтра тогда!]

[хорошо] [спокойной ночи, Сок-а]

[Спокойной ночи офицер кактус]

[.....]

[Спокойной ночи, Юнги!]

 

***

      — Ых, ну и рожа у тебя опять.       Чонгук отрывается от своего телефона, чтобы поднять взгляд на Джексона, стоящего перед ним с чашкой кофе, и привычно закатывает глаза.       — Чимин в Пусане, — хмуро отвечает он, отправляя тому в сообщении ещё одного рыдающего кролика с огромной светящейся подписью: «СКУЧАЮ». Джексон замечает это и картинно кривит лицо.       — И почему он в Пусане? — Джексон отхлёбывает из чашки остывший кофе и морщится уже по-настоящему.       — Уехал к родителям, потому что экзамены кончились, и у него появилось свободное время, — надуваясь, объясняет Чонгук.       Если бы не работа, он бы поехал с ним. Они бы так хорошо провели время!.. Ходили бы по местным «горячим точкам» и пляжам и… агрх. Вот чем он жертвует ради безопасности Сеула. Никакой справедливости в этом мире.       — Когда вернётся?       — В воскресенье вечером.       — Ну, раз такое дело, пойдёмте нажрёмся! Всех касается! И Чон, даже не пытайся откосить, тебе дома без Чимина делать нечего, и мы все это знаем.       — …бля. Даже отмазок никаких в голову не лезет.       — Вот и ладушки, значит, идёшь, — заключает Джексон. — Кстати! Ким, кажется, оправился. Он снова разговаривает и смеётся. Думаю, это хорошо.       — Да? Раскрывается потихоньку… я тоже рад. У меня руки уже чешутся посадить того мудака за решётку, — с жаром отвечает Чонгук, и Юнги, до этого не вмешивающийся в разговор, прекращает писать отчёт и резко поднимает голову.       — Осторожнее с этим, — тихо бросает он, чем мгновенно привлекает всеобщее внимание.       — Почему?       — Если Ким решит начать расследование, мы все будем играть с огнём. Не недооценивай людей, у которых есть власть. В их силах сделать всё, что угодно. Для них не существует границ дозволенного.       — …это из какого-то фильма? — вопросительно наклоняет голову Чонгук, и Юнги трёт переносицу, устало закрывая глаза. Ну конечно же из фильма, Чонгук. Давайте просто забьем на всё хуй и…       — Нет, не из фильма. Я серьёзно сейчас говорю.       — Ну блин, мы все и так знаем, что люди с деньгами могут сделать любую херню, поэтому нам просто нужно найти реальные доказательства. Если Ким захочет, конечно же.       Юнги ничего не отвечает, просто возвращаясь к своему отчёту. Вся эта ситуация не на шутку тревожит его, и этому есть свои причины. Он сам вырос в богатой семье — вот что отличает его от остальных офицеров. Юнги знает, что такое власть. Знает слишком хорошо, на что способны такие люди, и что это очень, очень плохо, что нет точной информации о том, сколько власти имеет отец того ушлёпка.       Юнги просто надеется, что ему никогда не придётся это узнать.  

***

      — Хей, всё хорошо?       Мингю оборачивается на знакомый голос и на секунду перестает крутить телефон в руках.       — Да. Просто воздухом подышать вышел, — чуть улыбается Чонгуку он.       Прохладный ветерок приятно обдувает кожу. Погода сейчас гораздо более щадящая, чем пару недель назад: сырости, обычно сопровождающей корейское лето, уже почти не чувствуется.       — Всё время забываю, что ты быстро напиваешься, — низко хмыкает офицер, и Мингю смеётся.       — Ну, зато не бухаю, как Ли или Ван. Просто краснею немного и всё.       — А я бы сказал, что ты сейчас больше лиловый, чем красный, — поддевает его Чонгук.       — Да ты и сам красный весь!       — Потому что я выпил больше, — защищается тот и затем почти моментально трезвеет. — Слушай, можно спросить кое-что?       — Конечно.       — Можешь не говорить, если не хочешь. Не знаю вообще, могу ли я вообще спрашивать о таком, но… у тебя бывают… кошмары? — тихо спрашивает офицер, и от Мингю не укрывается неуверенность в его голосе. Чонгук, внезапно, даже на вид становится как-то меньше. Младше. Испуганней, что ли? Его обычная, «рабочая» манера поведения исчезла без следа: теперь он больше похож на маленького мальчика, чем на офицера полиции.       Мингю сразу же понимает, откуда у всего этого растут ноги.       — …да. Ну то есть, у меня в голове всё довольно туманно, так что обычно я вижу только отрывки… но иногда, там, во снах, всё становится хуже. Я снова чувствую его руки. Слышу его голос… и, не знаю, насколько это все реально, это… не знаю, — Мингю запинается, так и не договорив, но Чонгук всё равно поражён этим внезапным откровением. Он не ожидал, что Мингю будет говорить об этом так открыто — учитывая, что времени прошло всего ничего, и ситуация наверняка всё ещё свежа в памяти. Может, это алкоголь развязал Мингю язык. Может, это его, чонгуковы, попытки сделать их связь крепче, наконец, сработали. Какова бы ни была причина, Чонгук принимает слова со всей серьёзностью, осторожно обдумывая услышанное.       Они стоят рядом друг с другом в тишине, погружённые каждый в свои мысли.       — Иногда, — снова начинает Мингю, смотря куда-то вдаль, и его голос чуть на секунду срывается, — я думаю о том, что мог бы найти кого-то…       Чонгук ничего не отвечает. На это сложно подобрать правильные слова. Серьёзно, что он может сказать? Ой, да не волнуйся, скоро обязательно встретишь кого-нибудь? Нет, это бы только обесценило проблему. Чонгук не может так поступить. Он верит в Мингю — верит, что тот достаточно силён, чтобы однажды преодолеть свои страхи. Что он обязательно со всем справится.       — Но… — к великому чонгукову облегчению, снова начинает парень. — Я знаю, это очень иронично, но… когда я вижу вас с Чимином вместе, мне кажется, что возможно, однажды смогу и я. Что мне тоже удастся встретить свою любовь. Что я стану частью чего-то… нормального, — честно признаётся он, и у Чонгука буквально отвисает челюсть. Он чувствует непонятную… гордость? Гордость за Мингю? Не совсем то слово, но, если задуматься, что-то очень-очень похожее.       — То, что у меня с Чимином, я бы ни на что не променял, — медленно отвечает Чонгук в надежде, что Мингю станет легче от этих слов. — Не знаю, что я такого сделал в прошлой жизни, что мне удалось встретить его. Чем я это заслужил?.. Люблю его больше всего на свете, — с глупой улыбкой продолжает он, больше даже не пытаясь фильтровать свою речь. — Чимин лучшее, что случалось со мной. И он такой храбрый… он в этом сильнее меня.       Мингю молчит, и Чонгук продолжает:       — Когда нас похитили, он до последнего держал себя в руках и успокаивал меня. И даже после этого он всё равно решил стать полицейским. Чтобы защищать других людей. У вас с ним очень много общего. Вы оба крепкие орешки, смекаешь? — с улыбкой продолжает Чонгук и только после этого поднимает на Мингю глаза.       — Я не такой уж и сильный. По крайней мере не настолько, — тихо отвечает парень. — Знаешь, чем все всегда кончается? Я убегаю. От всего. Я трус.       — Неправда. Даже тогда, в Ильсане, ты не убегал. Тебя вынудили уйти, но ты всё равно продолжил работу в полиции. И знаешь, чувак, после того, как твоя прошлая команда поступила с тобой, это просто, блять, удивительно.       — Но ведь это… работа в полиции, то есть, это всё, что я умею. Всю жизнь только этим и занимался. Да и вообще, я с детства мечтал бороться с преступностью. А когда, наконец, стал полицейским, был так счастлив… Звучит немного убого конечно, но…       — И ничего не убого, — перебивает Чонгук. — Я сам таким был.       — Ох… ну и вот, я стал полицейским, а потом случилось всё это дерьмо… несколько месяцев у меня всё валилось из рук. Я пытался, я правда хотел забросить работу в полиции, но не смог. Я просто не вижу себя никем, кроме полицейского.       — Это нормально.       — Но мне до сих пор страшно. Мне постоянно кажется, что они найдут меня. Просто избавятся одним прекрасным днём или что я как-то случайно встречу его, пока гуляю по улице… не думаю, что вообще когда-либо буду к этому готов.       — Понимаю. Ты даже не представляешь, насколько… Лично я даже не сомневаюсь, что однажды те ублюдки ударят снова, потому что… не важно, как много банд ты накроешь. Они всегда рядом.       — Да…       Офицеры стоят в тишине, слушая гул, создаваемый людьми и музыкой, и наслаждаясь атмосферой. Всё понятно и без слов.       Они стоят так до тех пор, пока не приходит Сондже, чтобы утянуть их обратно в бар — пить с остальными. Они пьют в надежде забыться, но сколько бы алкоголя они ни вливали в свой организм, тяжесть на сердце не становится меньше.

***

      Чонгук чешет шею, открывая ключом квартиру; голова гудит от выпивки, а здравый смысл подсказывает забить на душ и просто лечь уже, побыстрее, спать. Чонгук не понимает, почему так устал; может, из-за постоянной готовности начать расследование по делу Мингю, а может, из-за банального беспокойства о последнем... Да, в последнее время Мингю явно шёл на поправку и потихоньку возвращался к нормальной жизни, но Чонгук не слепой: его сердце болезненно сжималось каждый раз, как тот вдруг ни с того ни с сего становился гипернастороженным, спасаясь от видимой только ему одному опасности.       Так что да, некоторое время Чонгука мучила бессонница, а ещё он скрывал это от Чимина, так что сейчас, когда тот уехал в Пусан, у Чонгука будто гора с плеч.       Он кое-как скидывает ботинки: те ударяются с глухим стуком об стену, но Чонгуку плевать. Он с облегчением выдыхает, избавившись от обуви, и с трудом перемещает своё тело на кухню, чтобы налить себе воды и пить её большими, жадными глотками, наслаждаясь тем, как она холодит горло. Теперь хорошо бы не проснуться завтра с раскладывающейся с похмелья головой: это будет не лучшее начало субботы.       Чонгук разминает пару раз шею, прежде чем направиться в спальню. Обычно он всегда принимает душ перед сном, но сейчас он слишком пьян и устал, чтобы беспокоиться об этом; он стягивает с себя рубашку и откидывает ее куда-то в сторону. Идёт к кровати, мыча что-то бессвязное себе под нос и стараясь не падать раньше времени, но с каждым шагом сонливость растёт.       А затем кто-то внезапно ударяет его по голове, и, прежде чем Чонгук даже успевает осознать эту боль или откуда она взялась, в глазах темнеет, и он отключается.       Он приходит в себя, но продолжает лежать с закрытыми глазами. Затылок пульсирует болью; Чонгук чувствует, что его тошнит, но явно не от алкоголя. Что-то определённо не так; он считает до трёх в голове — так, как учил его когда-то Юнги — и медленно, с трудом приподнимает веки, которые вдруг оказываются непривычно тяжёлыми. Ненормально тяжёлыми.       Как только ему удаётся, наконец, открыть глаза достаточно широко, чтобы осмотреться, он понимает, что он всё ещё в своей комнате, на своей кровати. Стены, мебель — те же, однако не успевает он выдохнуть в облегчении, как понимает, что его руки и ноги связаны, отчего он даже не может принять сидячее положение. Чонгук дёргает руками в попытке высвободиться. Точнее, думает, что дёргает — единственное, что у него реально выходит, это закатить глаза и немного пошевелить пальцами. Конечности словно ватные.       Что-то не так. Что-то определённо не так. Он в своем собственном доме, но связан. Он не может пошевелиться. В глазах всё плывет. Это сделал кто-то из банды? И... то есть вот так он умрёт? У себя в постели, и всё спишут на суицид? Чонгук пытается двинуться, но тело ощущается слишком тяжёлым и почти чужим, как если бы конечности больше не принадлежали ему.       Он должен найти выход. Он не знает, почему он очнулся один, связанный в своей собственной спальне, но это факт. Нужно быстро что-то с этим сделать, пока тот, кто его связал, не вернётся. Потому что когда он вернётся — Чонгук уверен — он просто хладнокровно убьёт его. Нужно сдвинуться с места. Хотя бы выбраться из квартиры, чтобы позвать на помощь. Чонгук собирает всю свою волю в кулак и напрягает мышцы, надеясь, что что бы не связывало сейчас его руки, оно разорвётся, если он приложит достаточно усилий.       — Ты очнулся.       Чонгук замирает, когда слышит голос.       Знакомый голос. Чонгук узнает его в ту же секунду.       Он слышал его так часто... Слишком часто, и всей душой его ненавидел, но сейчас от одного только звука этого голоса у Чонгука волосы встают дыбом.       — Жаль, что пришлось сделать это подобным образом, но… уверен, ты поймёшь. Теперь, наконец, здесь только ты и я.        …Чон Вону.