***
Намджун входит в участок и тут же сталкивается с сильно обеспокоенным чем-то Сондже, нервно укачивающим чашку (скорее всего, с кофе) в руках. — Капитан, — вяло приветствует его Сондже, зарываясь пальцами в волосы. Затем ставит чашку на стол и тяжело вздыхает. — Где он? — В допросной. — Говорил с ним? — ...пытался, но он молчит. Не сказал ни слова. Ни единого, блять, слова, — сквозь зубы цедит Сондже, с досадой вспоминая ту пародию на допрос, что он провёл с Вону. Даже когда он со всей силы ударил по столу, тот не шелохнулся. Просто сидел и улыбался. Сондже всегда считал себя спокойным человеком, но улыбка Вону отчего-то так вымораживала, что он не мог избавиться от желания придушить его прямо там. — …уже выяснили, кто его отец? — спрашивает Намджун, ловя себя на мысли, что боится услышать ответ. Юнги уже рассказал ему о том, почему прошлое преступление Чон Вону спустили на тормозах. — Ещё нет. Он ничего не говорит. Документов у него с собой тоже нет, мы даже пробить его не можем. Он хорош. Даже в кошельке только наличка, так-то мы бы по карте его отследили. Телефона тоже нет. — …он учится в академии, — подумав пару секунд, говорит Намджун, стараясь как можно точнее восстановить в памяти всё, что узнал от Юнги. — …что? — Чон Вону. Он учится в полицейской академии на первом курсе. Вместе с Чимином. Поищи там, — добавляет Намджун, надеясь, что это выведет их в нужном направлении. — Сейчас, — коротко бросает Сондже, быстро садясь за стол. Сынчоль, знающий обо всём происшествии только то, что Чонгука похитили, нервно смотрит на капитана, прежде чем тяжело вздохнуть. Понимает, что и Сондже, и Намджун знают гораздо больше — но сейчас не время доставать их вопросами. Из того, что ему известно: Чонгуку опять причинили вред, и это не может не наталкивать на мысль о прошлогодних событиях. Сондже делает несколько телефонных звонков и вводит что-то на компьютере. Не проходит и пары минут, как он уже печатает личное дело Чон Вону, но — несмотря на то, что ему удалось быстро достать нужную ему информацию — выражение лица у Сондже максимально безрадостное. Более того — и Намджун, и Сынчоль сразу замечают неприкрытую тревогу в его глазах. — Вам это не понравится, — медленно предупреждает мужчин Сондже, прежде чем отдать распечатку Намджуну. — Теперь понятно, почему он так расслабленно себя чувствует. — …вот чёрт, — яростно выдыхает Намджун, закрывая глаза и стискивая челюсти. — Не выпускай его ни в коем случае и продолжай искать информацию, — после пары напряжённых секунд добавляет он, и Сондже даже рот открывает от удивления. — Но капитан, при всём уважении… — пытается возразить он. — Юк. — …понял.***
Когда Джексон с Хонбином приезжают в участок, то неожиданно застают Намджуна, разъярённо ругающегося с кем-то по телефону у себя кабинете. Он настолько сосредоточен, что не спускает глаз с какой-то только ему одному видимой точки на стене; что-то явно не так — Намджун вообще крайне редко выходит из себя на работе. Это настолько ему несвойственно, что офицеры следят за разговором, затаив дыхание. — В чём дело? — тихо спрашивает белого как мел Сондже Джексон, заранее зная, что ответ ему не понравится. — …кажется, придётся его отпустить, — слабо отвечает тот и вздрагивает от своих же слов. — Что? Кого отпустить? — шипит Джексон, надеясь, что это не тот, о ком он думает. Однако молчание Сондже только подтверждает его догадку, и Джексон делает глубокий вдох и глубокий выдох, чтобы хоть как-то удержать себя в руках. — И мы реально это сделаем? После всего, что он сделал с Чонгуком и Чимином? — вмешивается Хонбин, и только после этого Сондже отводит взгляд от капитана, чтобы посмотреть на него. — Но почему? У нас есть доказательства! — …его отец — Чон Гюён. — Кто-кто? — повышает голос Джексон. — Да ты издеваешься, что ли, — говорит Хонбин, и Джексон кидает на него вопросительный взгляд. — Ты новости, блять, смотришь вообще или как? — Что? Да что это за хер с горы такой нарисовался… — Он владелец «Карат Групп». — …типа компании?.. — Да, «типа» компании. А ещё он будет баллотироваться на пост президента в этом году. — Стой, какого хуя! Этот Чон Гюён? — в ужасе выпаливает Джексон, когда до него доходит-таки, о ком речь. Чон Гюён, может, и не входит в топ богатейших людей Кореи, но сделал себе неплохое имя, организуя всякие благотворительные акции и жертвуя немалые суммы на социальные нужды. Теперь даже ходят слухи, будто он намерен выдвигаться кандидатом в президенты. Кто бы мог только подумать, что у человека с такой репутацией может оказаться настолько извращённый сын? Но опять-таки, это именно он замял дело Мингю пару лет назад. По щелчку пальцев разрушил ему жизнь, будто она не значила ничего. Но прежде чем Сондже или Хонбин успевают что-либо на это ответить, Намджун почти вылетает из своего кабинета с красным от злости лицом. — Начиная с этого момента, если кто-то спросит, кто ответственен за арест Чон Вону, отвечайте, что я. Всем ясно? — не в силах сдержать раздражение от телефонного разговора, цедит он, и достаточно просто взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что возражения не принимаются. — В чём дело, капитан? — спрашивает Хонбин, преграждая ему путь. — Мы правда его отпустим? — Сейчас вы все идёте домой. Никто больше не участвует в этом деле. — Но капитан!.. — возмущённо вскрикивает Джексон. В любой другой ситуации он бы не смел его ослушаться, но сейчас — нет. Он не может позволить Намджуну взять всю вину на себя. — Я хочу посадить этот кусок дерьма за решётку ничуть не меньше. Тебе понадобится наша помощь. — Нет. Идите домой. Вы все. — Не пойдём, — удивительно спокойным тоном отвечает Сондже, и Намджун кидает на него предупреждающий взгляд. — Не заставляйте меня отстранять вас от этого дела лично, — рычит он. — Капитан. Он похитил одного из наших. Сделал ему больно, — продолжает Сондже, делая шаг вперёд. — Нет, даже двоим, — добавляет он, имея в виду Мингю. — И единственная причина, по которой я могу отпустить этого ублюдка… если убью его сам. — Юк. Ван. Ли. Вы не должны за это бороться. — Как и ты. Чего мы действительно не должны, так это молоть сейчас языками! — возражает Хонбин. Он выглядит глубоко поражённым от мысли, что им придётся отпустить Чон Вону на свободу. — Кто звонил? — Вас это не касается, — коротко отвечает Намджун, отводя взгляд, и вздыхает. Он стоит и ругается с собственными людьми, упрямо отстаивая право на ведение дела в одиночку, однако в глубине души чувствует глубокую растерянность. Он знает, что всё делает правильно, ведь на кону стоит не просто восстановление справедливости. Намджун без колебаний посадит за решётку каждого, кто причинит боль любому из близких ему людей, но… здесь всё гораздо сложнее. Не прошло и получаса с тех пор, как информация об аресте Чон Вону была занесена в базу данных, как Намджун получил звонок от заместителя начальника полиции. Тот почти до хрипа орал в трубку, обвиняя Намджуна в тупости — ведь он посмел арестовать сына Чон Гюёна. Намджун пытался объяснить, что это связано с тяжестью совершённого Вону преступления, но это не производило на заместителя ни малейшего эффекта. И не то чтобы Намджун не понимал, почему. Полицейский аппарат всегда был тесно связан с государством и правительством. Даже верхи полиции подчинялись тем, у кого есть власть. А Чон Гюён, будучи одновременно очень могущественным человеком и многообещающим кандидатом, был более чем достаточной причиной, чтобы заместитель начальника полиции допустил, чтобы его преступник-сын гулял на свободе. Это имеет смысл. Это было ожидаемо. Намджун знал, что в итоге всё именно так и закончится, но долго не мог этого принять. Он должен выполнять подобные приказы беспрекословно, особенно если они исходят от такого высокого начальства, но… может ли он так поступить? Может ли отпустить Вону на свободу, а потом сделать вид, что ничего не было, и просто продолжить жить дальше? Он пошёл в полицию, потому что хотел бороться за справедливость, и он всегда учил своего сына поступать правильно. Он проработал в этой сфере достаточно и видел много грязи, но такого — никогда. Лучшее, что он может сейчас сделать, это протянуть время, надеясь, что успеет найти какую-нибудь лазейку и Вону сядет. Однако он не может рисковать остальными. Участок не должен страдать от последствий его действий. Потому что Намджун знает точно, чем всё это в итоге закончится. — Но капитан!.. Мы ведь всегда проходили через всё дерьмо вместе, — почти умоляющим тоном пытается Джексон, и от звука его голоса Намджун приходит в себя. — Я буду держать его под стражей столько, сколько это возможно по закону, — снова начинает Намджун, сдерживаясь, чтобы не усмехнуться на последнем слове. Серьёзно, закон до сих пор для кого-то что-то значит? — Но вы все идёте сейчас домой, и это не обсуждается. Увидимся утром. — А… — пытается было возразить Джексон, но замолкает, когда сильная рука оттягивает его назад. Он оборачивается и видит Хонбина, крепко сжимающего его плечо. — Увидимся утром, — кивает в ответ Хонбин и едва ли не силком тянет Джексона в сторону двери, полностью игнорируя всякого рода протест с его стороны. Сондже тоже коротко кивает и удаляется вслед за ними, оставляя Намджуна стоять посреди участка с низко склонённой вниз головой. Нужно позвонить Сокджину.***
Намджун поднимает голову от звука открывшейся двери и тут же вскакивает со своего места, увидев в проёме тяжело дышащего Сокджина. — Ким Намджун. Ты не можешь просто позвонить мне, рассказать всё это и думать, что я… — почти истерично начинает учитель, но замолкает, когда офицер заключает его в крепкие объятия. Сокджин тут же обнаруживает себя уткнувшимся носом в ложбинку на его шее, вдыхая такой знакомый и родной аромат. — Джин… — Джун, что происходит… — уже тише, снова пытается Сокджин. — Ты меня пугаешь. — Где Тэ? — Дома, с Хонбином. Он пришёл туда почти сразу же после твоего звонка… сказал, что присмотрит за ним, и что нам с тобой нужно поговорить. Намджун, я знаю, ты, наверное, не хочешь, чтобы я был здесь, но мне плевать. Мне нужно было прийти и убедиться, что… — Я рад, что ты здесь, — честно отвечает Намджун, чувствуя внезапно навалившуюся беспомощность. Последние полчаса он провёл, думая, что делать с Чон Вону. Как оставить его под арестом и добиться правосудия. Однако в каждом из возможных вариантов он терпел поражение, а Вону оказывался безнаказанным на свободе. Намджун понимает, что больше не может этого вынести. Он чувствует себя таким одиноким. Отчаявшимся. Как будто он проваливается в зыбучий песок, и чем больше он борется, тем сильнее его засасывает. — Намджун… — Я не знаю, что мне делать. — Джун. Не молчи. Что происходит? — как можно мягче просит Сокджин, стараясь скрыть клокотавшую в груди тревогу. Он чуть отстраняется, чтобы взглянуть на намджуново лицо и… в глазах у Намджуна столько боли. — Он накачал наркотиками и похитил Чонгука и пытался убить Чимина, но мне придётся его отпустить, — хрипло выдыхает мужчина. — Я не знаю, что делать. Что я могу, Джин? — Ким Намджун, мне нужны детали. Прямо сейчас. Намджун коротко вводит его в курс дела и объясняет причину, из-за которой они не могут заключить Вону под арест. Как только он заканчивает, Сокджин буквально падает на один из стульев в его кабинете. — …Чон Гюён… — ошарашенно выдыхает учитель. — Сколько у нас осталось времени? — …мало. Скорее всего, до следующего утра. — Ты уже говорил с Чонгуком? — …уже сказал, что всё проебал, и что этот кусок дерьма будет ходить на свободе, имеешь в виду? Нет. Что я ему скажу? Что ему придется просто смириться со всем этим…? Голос у Намджуна звенит от напряжения. В нем нет ни злости, ни грусти — только боль. Сильная, непреодолимая боль, как признание полной своей беспомощности. — Как я ему это скажу… — Но Джун… ты должен. Тебе придётся… — Я их капитан, Джин. Мне следовало бы… — Джун, — перебивает его Сокджин, вставая со стула и кладя руки ему на плечи. — Ты их капитан, никто с этим не спорит, но Чонгуку нужно знать правду. Намджун молчит, стиснув зубы. — Поговори с ним. Просто скажи всё, как есть.***
Намджун идёт по больничному коридору, чувствуя тяжесть на сердце. Он слышит шаги проходящих мимо медсестёр и звуки телефона с поста. Сокджин был прав. Нужно рассказать Чонгуку обо всём, что происходит. Объяснить, с чем они имеют дело. С одной стороны, Намджун хочет, чтобы Чонгук сказал ему продолжать — это будет достаточно веской причиной, чтобы он и дальше нарушал прямые указания сверху. Но с другой, он хочет, чтобы Чонгук сдался и не стал продолжать дальше дело. Так будет лучше для его же собственной безопасности. Они все помнят, что случилось с Мингю. Если Чонгука уволят, ему некуда будет идти. Они достанут его везде. Растопчут его репутацию. Может, это даже как-то коснётся остального участка. Что случится с тем же Юнги? Он спас Чонгука с Чимином и теперь свидетель по этому делу. А что будет с Чимином? Если бы это зависело от Намджуна, он бы убил Вону собственными руками. Но теперь от него уже ничего не зависит. Намджун стучит в дверь палаты, и ему открывает Чимин. Он улыбается, увидев знакомое лицо. — Здравствуйте. Он очнулся, — мягко приветствует его Чимин, отступая на пару шагов, чтобы дать тому пройти. Намджун громко сглатывает, прежде чем войти внутрь, и его сердце ухает куда-то вниз, когда он видит лежащего на кровати Чонгука. Это кажется таким неестественным, когда обычно весёлый и здоровый офицер лежит в больнице… Намджуну приходится сделать над собой усилие, чтобы отогнать от себя воспоминания о том, как сам в прошлом году из-за пулевого ранения находился в его положении. — Капитан, — чуть улыбается в знак приветствия Чонгук, и Намджун не может не заметить, насколько натянута эта улыбка. Он не винит его. В конце концов, пережив настолько травматичную ситуацию, мало кто может заставить себя улыбаться искренне. — Чон. Как ты себя чувствуешь? — Намного лучше. Меня уже скоро выпустят отсюда. — Хорошо… — выдыхает Намджун, параллельно пытаясь подобрать в голове «правильные» слова, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию. — Я пришёл поговорить об аресте, — всё-таки начинает он, решив, что сейчас не время ходить вокруг да около. Судя по всему, у них осталось всего пара часов, после чего снова последует телефонный звонок или чей-нибудь нежелательный визит. — а что… с ним, — тихо спрашивает Чонгук, и от Намджуна не укрывается толика опасения в его голосе. Точно, Чонгук же уже знает о семье Вону. Намджун красноречиво смотрит на Чимина, желая поговорить с Чонгуком с глазу на глаз, но затем вспоминает, что тот тоже имеет отношение к делу. — Звонил заместитель начальника полиции. Приказал отпустить Вону и штрафов не налагать. — …что?.. Они вообще знают, что случилось? Ну то есть, у нас ведь есть доказательства, так? — растерянно бормочет Чонгук, стараясь сесть на своей кровати, несмотря на то, что явно всё ещё слишком слаб для этого. — Отец Вону это Чон Гюён. — ...Чон Гюён? Из «Карат Групп»? — ошарашенно переспрашивает Чимин. — Да. И он хочет баллотироваться в президенты в ближайшие выборы, так что сделает всё, чтобы сохранить свое имя. — Но… они ведь не могут так поступить… верно? — дрожащим голосом спрашивает Чимин, и Чонгук инстинктивно берёт его за руку. Чимин дёргается от неожиданности и лишь сжимает его ладонь в ответ, когда понимает, что это был он; испуг не уходит с его лица. — …могут и именно так они и сделают, — отвечает Намджун. Это до невозможности прямо, даже в какой-то степени грубо — так с жертвами преступления разговаривать точно не стоит, и Намджун знает это. Но разве есть у него выбор? Чонгук с Чимином должны знать правду, даже если будет больно её услышать. — Так что, значит, он уже на свободе? — грустно спрашивает Чонгук. Намджун поражается: он ожидал, что Чонгук будет зол или встревожен, но тот просто… смирился? — Нет. Мы всё ещё держим его под стражей. У нас есть пара часов, прежде чем кто-нибудь придёт в участок разбираться с этим. И я пришёл спросить, чего ты хочешь. Точнее, чего вы хотите. — …у меня есть выбор? — тихо спрашивает Чонгук, и эти слова громом отдаются у Намджуна в ушах. — Я хочу, чтобы этот сукин сын заплатил за всё, — через пару секунд напряжённой тишины отвечает Намджун. — Но вы оба должны понимать, какие у всего этого могут быть последствия. Лично я хочу бороться до конца. Я сделаю всё, что в моих силах. — Капитан… можно я… мне просто нужно немного времени… подумать, — низко склонив голову, бормочет Чонгук. Намджун открывает было рот, чтобы ответить, что времени нет, но вместо этого просто кивает, прежде чем попросить его позвонить, когда что-то решит. Чонгук слабо кивает в ответ, смотря в пустоту, и Намджун покидает палату, ощущая тяжесть на сердце ещё сильнее, чем раньше. Однако время не ждёт. Когда Намджун возвращается обратно в участок, то видит Сынчоля, Джексона и Сондже, живым щитом вставших перед допросной, не давая пройти пытающимся туда прорваться людям. И прежде чем он успевает спросить, какого чёрта Джексон с Сондже снова делают в участке, он видит заместителя Хана, абсолютно взбешённого тем фактом, что кто-то не выполняет его приказы. — Заместитель начальника полиции Хан! — окликает Намджун, привлекая к себе внимание. — Капитан Ким, я, помнится, давал вам прямой приказ отпустить его, — сквозь зубы цедит мужчина, смотря Намджуну прямо в глаза. — Вы посмели ослушаться? — При всём моём к вам уважении… Чон Вону похитил и накачал наркотиками офицера полиции и пытался убить гражданского. Как я уже говорил, у нас есть веские доказа… — Я сказал, отпустите его. Это приказ. Не заставляйте меня повторять. — Он ранил одного из моих людей! — Вы не оставляете мне выбора. С этого момента вы освобождаетесь от должности капитана, — вздёргивая подбородок, авторитетно заявляет заместитель. — Что?! — вскрикивает Джексон, преграждая тому путь. — Вы не можете… — Не лезь, Ван, — с почти не сдерживаемой яростью в голосе выдыхает Намджун, предупреждающе поднимая ладонь, и, прежде чем Джексон успевает что-либо ответить, Сондже резко дёргает его назад, почти сбивая с ног. — Ли, что за… — Заткнись, — тихо, так, чтобы услышал лишь Джексон, рычит Сондже. — Только хуже сделаешь. — Вы не можете… — начинает было Намджун, стараясь вразумить стоящего перед ним человека, однако это не оказывает на того никакого эффекта. — Снимайте свой значок немедленно. Заявление будет готово к утру. Вы уволены. — Нет, вы не можете уволить меня просто потому, что хотите прикрыть преступника и позволить ему выйти на свободу! — Я могу. И я уже это сделал. Мы очень ценим проделанную вами за все эти годы работу. А сейчас покиньте участок. Желательно, по-хорошему, иначе — арест. — Заместитель Хан! — Намджун резко шагает вперёд, но его удерживают офицеры. — Не сейчас, капитан, — одними губами шепчет Сондже, но Намджун, несмотря на слепую ярость, слышит эти слова громко и отчётливо. Он делает глубокий, обрывистый вдох, стараясь удержать гнев внутри. Здравый смысл подсказывает отступить. Как бы сильно ему ни хотелось просто съездить этому мудаку по морде… это его начальник. Сондже прав. Сейчас не время. Лучше не делать ситуацию хуже, чем она уже есть. Поэтому он засовывает гордость куда подальше, быстро кланяется и отдаёт мужчине значок.***
Все думали, что самое худшее, что только могло случиться, уже случилось. Все — кроме Юнги. Он никогда не питал иллюзий по поводу того, как играют люди вроде его отца. Они никогда не рискуют, а значит, всё явно ещё впереди. Однако того, что произошло дальше, не ожидал даже Юнги. Угрозы начали приводиться в жизнь. Намджун был вынужден «сложить с себя обязанности капитана участка» на неопределенный срок, но этому не было никаких реальных оснований. Офицеры не имели к нему никаких претензий; его отстранили за то же «неповиновение», от которого когда-то пострадал и Мингю. По бумагам он был признан «не годным для службы» из-за прошлогоднего заключения психиатра в период реабилитации после перестрелки. То же самое случилось с Чонгуком и Юнги. И это было бы разумным решением, если бы в результате обследования психиатр действительно признал их непрофпригодными. Но только никаких реальных обследований не проводилось. И правда, есть ли лучший способ убить всякое доверие к человеку, чем навесить на него ярлык «психически нестабильного»? Менее чем за сутки три члена их команды были отстранены от службы «на неопределенный срок», что — очевидно — было лишь предлогом, чтобы потом уволить их окончательно. Вечером того же дня Джексона арестуют за сговор и сотрудничество с преступной группировкой.