Тонкие грани

      — Изарэ, прекрати, я так не уйду.       — Я же ровным счётом ничего не делаю. Опровергая собственные слова, чародей бесстыже потянулся. В тёмных глазах плясали черти. Дерем закатил глаза, но ненадолго. Продолжая собираться, он то и дело возвращался взглядом к кровати, где без стеснения растянулся обнажённый чародей. Тот охотно помогал себя разглядывать, каждый раз изгибаясь по-новому, притом абсолютно естественно.       — Изарэ.       — Мммм?       Светлые брови насупились, чёрные невинно взлетели вверх.       Чародей даже и не сомневался в том, что светлый маг знает, с кем делит крышу. Не сомневался и в том, что всё между ними — игра. И игра эта ему неожиданно понравилась. Она щекотала нервы. Это дразнило и подстёгивало, непонятно к чему, но всё же. В общем-то, получилось так же, как с кислыми фруктами: и сладковато, и вкусно, и за язык щиплет, и нёбо раздражает.        Изаран любил «играть» подобным образом. Стоять на самом краю, смотреть в бездну, но всё же не переходить грань. Это всегда сопровождалось блеском глаз и пробуждением внутреннего беса, который не давал покоя ни самому магу, ни его близлежащему окружению. Это «чёртово» обаяние действовало на Дерема просто одуряюще. Он и так-то не очень себя контролировал при чародее, как глина, прогибаясь, проминаясь под его давлением. Природная мягкость светлого мага подле Изарана становилась чем-то наподобие плавленого масла. Тот резал её, словно стальным ножом, не встречая сопротивления, хотя надеясь на него.       Дерем склонился-таки над любовником, целуя его в губы. Тот живо отреагировал, изогнувшись в позвоночнике и прильнув грудью к чужой груди, запустив пальцы, унизанные перстнями, в светлые пряди. Дерем чуть отстранился, переводя дух и стараясь вернуть разуму ясность. Он всегда «уплывал» под напором Изарана, а тот только сыто щурился, пряча за усмешками холодную трезвость.       — Ну, вот что ты делаешь? Ты допляшешься, я приму меры.       Чародей расхохотался, обвив между тем шею мага руками и не собираясь так просто отпускать свою жертву.       — О, как страшно! Что же меня ожидает? Порка?       — Чтобы ты мне вообще спать потом не дал? Ни в коем случае!       — Что же тогда?       — По-моему, тебя можно усмирять, только лишая удовольствий. Ты напросишься, прекращу тебя удовлетворять. Тебе это надо?       — Какой кошмар. Воистину. Иди на свою треклятую работу, тем более что ты меня раскусил. Целомудрие — худшее наказание для моей порочной натуры.       Чародей отпустил чужую шею, падая на подушки с серьёзной миной оскорблённого в лучших чувствах человека, и тут же, не выдержав, расхохотался. Ещё посмеиваясь, крикнул вслед уходящему магу:       — Ты ещё серьги с изумрудом мне подари. Вообще шёлковым стану.       Дерем обернулся в дверях и сказал абсолютно серьёзно:       — Хочешь изумрудные серьги — они у тебя будут. Но при чём тут твоя шелковистость?       — Как? Камни и их свойства — это же ваша, светлых, стезя. Изумруд способствует целомудрию. Ещё приму постриг, чего доброго. Правда, мне жаль тех несчастных, которым не повезёт быть в монастыре вместе со мной. Терпеть не могу девственников, сразу хочется их развратить. Боюсь, даже изумрудное колье меня тогда не остановит.       Магу в очередной раз пришлось возвращаться и целовать насмешливый и саркастичный рот.       — Я подарю тебе колье. Аметистовое. Тебе подойдёт под глаза. И серьги с чароитом. А изумруды подле тебя не появятся. Мне жаль несчастных девственников: их, конечно, учат противиться искусителю, но против тебя нет шансов и у настоятеля. Придётся мне одному спасать целый пантеон святых отцов. Всё, ушёл.       На этот раз маг почти выбежал за дверь. Изаран насмешливо фыркнул и, последний раз потянувшись, опустил руку на пол, подцепив, поднял с него связку ожерелий. Он давным-давно зачаровал замочки, чтобы те раскрывались от одного касания и так же замыкались. Расставался он со своими украшениями по вечерам довольно бесцеремонно — они просто летели на пол и во все стороны в процессе избавления от одежды. А одежда тоже довольно быстро покидала тело владельца, которого вечерами занимали вопросы актуальнее того, как бы аккуратнее её сложить.       Перебрав связку вчерашних украшений, небрежно отшвырнул их в шкатулку на туалетном столике и поднялся. В конце концов, рабочие будни никто не отменял, и то бы с чистой совестью послал все дела лесом, если бы Дерем остался ещё на часок-другой, но порядочность в маге победила желание, а значит, и ему пора явить свой светлый лик в ордене.       На грудь легло единственное полноценное ожерелье из крупных сердоликов, фиолетовые шаровары пришлось сменить на насыщенно-оранжевые, богатого и глубокого оттенка, а волосы собрать в высокий полухвост, оставив основную массу распущенной.       Где-то внизу скрипнула, открываясь, дверь. Изаран не обратил на то особого внимания. Дерем вернулся — ну и пусть, воры — сами дураки, это ещё додуматься надо, влезать в дом мага, «гончие» всей ватагой — тоже ничего сверхнеожиданного. Чародей давно приучил себя не бояться. Страх вредил всегда больше, чем помогал, делал из малого значительное и сбивал как с мысли, так и с верного пути. Лучше всего было работать с ситуацией, которая представала непосредственно в конкретный миг. Поэтому он спокойно оделся до конца и, стоя перед зеркалом в пол, уже заканчивал заплетать одну из четырёх узких косичек, когда открылась и дверь в спальню. Молодой человек на пороге выглядел донельзя растерянным.       Изаран окинул взглядом высокую фигуру, отметил печатку-ключ в руке гостя, сделав вывод, что это кто-то из подопечных Дерема, а потом приметил серёжку-кафф с парой аквамариновых подвесок. Серёжка была неудачно сделана для правого уха, а правая сторона лица рыжего гостя была когда-то опалена, и теперь по всей её поверхности растянулся белёсый неровный шрам. Но сам обладатель такого сомнительного украшения, кажется, не стеснялся. Волосы он, похоже, намеренно убрал на левый бок. Впрочем, Изаран в чём-то его понимал. Ожог почти не затронул лицевую часть, так что не пострадали ни чудесные зелёные глаза, ни нос, ни красиво очерченные губы.       Отметив всё это, чародей спокойно вновь повернулся к зеркалу и, взяв гребень, стал закреплять причёску. У двери нервно шаркнули. Маг снизошёл до того, что чуть повернул голову и вскинул левую бровь почти идеальным полукружием.       — Молодой человек, что вы мнётесь как девица? Проходите. Вас, вероятно, за чем-то послали. Раз так — берите и в путь. От меня не убудет, если вы на меня посмотрите, но вы, вероятно, здесь не за этим.       — Да, мэсер… мэссэ, — вошедший чуть сбился, но, найдясь и уверившись в том, что видит перед собой чёрного мэстра, продолжил куда увереннее. — Мэсерэ Дерем просил забрать свиток с отчётами.       Изаран, закончив свои приготовления, немного огляделся и, смахнув со стола свои же заколки, шпильки, бумаги и украшения, выудив из-под всего этого свиток и перешагнув через грозди драгоценностей, передал его гостю. Тот с полупоклоном принял.       — Мэссэ, простите, если вопрос нескромен, но что… как бы сказать…       — Что я тут забыл, хотите сказать, молодой человек? Вы абсолютно правы, вопрос совершенно нескромный. Спросите своего мэстра, если ваша должность позволяет вам спрашивать его о любовниках.       Чародей в жизни не видел, чтобы люди так стремительно краснели, а после, что-то смущённо бормоча, почти бегом удалялись. Слегка покачав головой, Изаран не стал задерживаться более и пошёл к своим подопечным, тем более что от его полномочий его никто не освобождал.

***

      Под вечер того же дня чародей, избавившись от рубашки и оставшись в одном колье и шароварах, улёгся на кровать с томом одного из классиков. Он планировал скоротать время до прихода светлого мага, но, как обычно это и бывало, зачитался и не сразу отреагировал, когда Дерем таки вернулся.       — Изарэ, ты зачем пугаешь моих мальчиков?       Чародей лежал на животе, и потому маг, присев рядом, нежно гладил ямку, в которой прятался позвоночник, доходил до поясницы, но ниже не спускался. Изарану было чуть щекотно, но приятно. Он слышал улыбку в голосе мага. Как всегда — она была тёплая и чудесно мягкая.       — Ммм?       — Эжен, тот рыжий мальчик, что приходил. Он даже заикался, когда передавал мне свиток. А на вопрос «почему» покраснел как рак. Не знаешь?       — Сколько ему лет? Я понял, что где-то около восемнадцати.       — Ему девятнадцать. И я сомневаюсь, что он уже успел разделить с кем-то ложе в том смысле, к которому ты верно клонишь.       — Вот потому он и красный как рак. У тебя, Дерем, очень вольнодумные подопечные. Воспитывать молодёжь надо.       — Может, не столь жёстко, Изарэ?       — В самый раз. Я же не давал ему уроков. Впрочем, если ты воспринимаешь это близко к сердцу, то я ограничусь этим разом и буду более корректен с твоими любимчиками.       — Я думаю, что если что, то с тобой сможет повидаться и Вирриан. Это мой ближайший помощник. И я уверен, что с ним-то вы общий язык найдёте. Что читаешь?       Изаран показал магу обложку. Тот уважительно кивнул.       — Я читал очень давно. Ещё будучи учеником.       — Я тоже. Дочитал до половины, а потом меня отвлекли. Как видишь, надолго. Хоть сейчас руки дошли, и то хорошо. А то столько всего уже успешно перечитал, а эту так и не закончил. Было бы обидно.       — Тогда не отвлекаю.       Маг поцеловал чародея под левую лопатку и хотел было встать, но книга полетела на пол, а Дерема фактически схватили за грудки. Изаран со всей силы притянул его к себе и, повалив на себя сверху, не поцеловал, укусил до крови.       — К чёрту. Ты мне с самого утра кое-что должен.       Рубашка мага полетела вслед за книгой, чародею и раздеваться-то не от чего было — выскользнуть рыбкой из шаровар, да ещё и при его многолетней практике, было делом пары секунд.       Изаран поцеловал окровавленные губы ещё раз, так же жёстко и больно. Но не сопротивлялся, когда его повалили на подушки и прижали. Дерем сделал другую ошибку. Приподнявшись, он за запястья прижал руки чародея по бокам от его головы. Не сильно и не властно, это всего-то и был игровой элемент, но в глазах у чёрного мага недобро потемнело.       Дерем, может, и испугался бы, но не успел. В секунду позиции поменялись, и Изаран навис сверху. В отличие от мага, он прижал Дерему руки высоко над головой и жёстко. Они были примерно равны в физическом плане, но пальцы чародея были сильнее, а хватка — почти нестерпимой. Светлый маг удивлённо охнул, но не более. Он почти тут же полностью расслабился. Его не смущала и не тревожила такая полностью открытая и уязвимая позиция. Казалось, не смущало и то, что за руки его держат отнюдь не играючи, почти заламывая. Он смотрел в яростные и тёмные глаза напротив спокойно, даже чуть улыбаясь, и подставлял шею.       — Я смотрю, ты не на шутку распалился и настроен более чем серьёзно.       Это было сказано весьма миролюбивым тоном, без намёка на недовольство. Изаран же только что душу из мага не вынимал глазами.       — Только ты уж будь любезен, спусти мне подушку под поясницу.       — Обойдёшься.       Чёрный маг неожиданно отпустил чужие руки и скользнул бёдрами назад, удобнее устраиваясь на чужих. Дерем хотел было что-то сказать, но благоразумно сдержался, видя, что чародей не в духе. Почти в ярости.       Позже, откинувшись-таки на подушки в полном изнеможении, но без привычного удовлетворения и спокойствия, Изаран, переведя дыхание и прикрыв глаза, еле шепнул:       — Пожалуйста, не заламывай мне руки. Никогда. Даже в шутку, даже нежно.       — Хорошо. Прости, пожалуйста. Я не знал, что ты так болезненно отреагируешь.       Голос у Дерема был хриплый. Он его почти сорвал. Он ни разу за всё время не попросил чародея умерить свою ярость, но иногда просто не мог удержать крика. Изаран на него теперь и смотреть не мог. На душе было погано. Хотелось не то убить кого-нибудь, не то просто побить. А желательно самого себя.        Его осторожно притянули в объятия. Чародей, не сопротивляясь, чуть приоткрыл глаза. Дерем, уже почти уснув, примостил голову к нему на подушку. Его выгоревшие на концах ресницы щекотали Изарану скулу. В уголке рта так и осталась капелька крови. Губы тоже были ей перемазаны, но меньше. Чародей поперхнулся глубоким вздохом сожаления, не дав тому выйти на волю. Он закрыл глаза и с тяжёлым сердцем провалился в сон.

***

      Наутро, проснувшись раньше светлого мага, Изаран ещё сонно оглядел место их вчерашнего не то гульбища, не то сражения. Он, конечно же, забрал почти всё одеяло себе, на несчастном маге осталась хорошо если одна треть. По всему телу у Дерема расцвели синяки, притом что на самом Изаране не было ни следа, даже на бёдрах, за которые маг периодически цеплялся, как утопающий за спасительную доску посреди шторма. На запястьях синяки у Дерема были просто-таки багряными.       Чародей осторожно, чтобы не разбудить и не быть пойманным с поличным, коснулся этих синяков указательным и средним пальцами. Те начали бледнеть и наконец вовсе исчезли, как и все прочие отметины. Удовлетворившись этим, Изаран улёгся обратно, предусмотрительно вернув одеяло в более или менее нормальное положение. Ему и так было не холодно, Дерем умудрялся даже во сне не выпускать его из кольца рук, а если ненадолго и отпускал, то находил вновь, прижимая к себе эту довольно-таки сомнительную ценность.

***

      Инцидент с яростным выяснением отношений был забыт. Во всяком случае, корректности Дерема хватило на то, чтобы даже и не заикаться о нём. Жизнь, какая она ни была, потекла своим чередом. Изаран вновь втянулся в «игру». У него появились новые забавы в виде испытания терпения мага.       Он мог, возвращаясь, стряхнуть с волос шпильки прямо в густой ворс ковра, и те терялись, а после неожиданно и не всегда приятно находились ногами обоих сожителей. Он шёл на самые отчаянные провокации, двусмысленности, и намёки теперь не исчезали из его речи. Он весь дрожал натянутой тетивой в ожидании «когда же». Но «когда же» не наступало. Дерем терпел всё, что предлагал ему стерпеть чародей, и даже так у него находились силы на приветливость и нежность. Особенно на нежность. Он кутал в неё Изарана, как детей кутают в тройное одеяло.       Масло оказалось сильнее ножа. Его было так много и оно было столь густым, что страшная режущая кромка ему более не угрожала. Она просто утонула в том количестве мягкой и податливой массы, которая так легко резалась.       На исходе второго месяца совместного сожительства Изаран нашёл в официальных архивах списки «гончих», направленных по следу тех, кто входил в «Ирис». Имя Дерема было среди «охотников» одним из первых.       — Что смотришь?       — Списки твоих жертв листаю.       Дерем фыркнул, не поверив, и подошёл к чародею, оккупировавшему кресло у окна. После того, как он увидел список, в лице его ничего не переменилось.       — Какие же это жертвы? Это охотники — жертвы этого ордена.       — Он что же, неуловим?       — Может, и уловим, но только не под предводительством такого мэстра, как у них. Я, кстати, давно хочу узнать, вы не знакомы?       — Знакомы.       — И какого ты о нём мнения?       — Я думал, он будет умнее. Но, как видно, зря.       — Ты его недооцениваешь.       — О, нет. Если бы. В своё время я его переоценил. Боюсь, теперь я знаю ему цену.       — Ну что же, время покажет, насколько ты был прав в своих оценках.