Тонкие грани

       Море штормило уже трое суток. Маги сначала пытались что-то делать, но после того, как половину светлого ордена смыло с палубы, эксперименты прекратились. Капитан судна, впрочем, не паниковал. Маги тоже, но на палубу ступали всё реже.        Изаран, в праздной довольной лености, читал книгу, положив голову на колени светлого мага. Тот колдовал над письмом и параллельно оглаживал чёрному магу живот. Тот терпел, тем более что Дерем сидел неудобно ради его комфорта и писал на краешке стола, а не по-человечески — на середине.       — Дерем?       — Ммм?       — Я видел ногу Теяра, он на неё прихрамывал, чудо этакое, вывихнул и не вылечил. Но я не к тому. От раны нет и шрама, вылечено очень хорошо. Для светлого мага лечение ихором, а не травами на таком уровне редкость.       — У меня была богатая практика и острая необходимость. Сочетание этих двух факторов может творить чудеса. Я думаю, ты всё поймёшь, если я скажу, что родом из Веньзе.        Чародей нахмурился, опустил раскрытую книгу себе на грудь и снизу вверх посмотрел на мага. Тот, как обычно, мягко улыбнулся и провёл рукой по чёрным волосам.       — Веньзе? Город Пяти Войн*? Но… Дерем, сколько тебе лет?       — Сорок.       — Так и знал, что я старше.       — Ты не выглядишь…       — Да не о том речь. Уж не хочешь ли ты сказать, что родился во время первой из пяти войн?       — Я родился под северной башней. В день и час Ледяной битвы. Моя мать, как и сотня женщин и детей, не успела уйти из укрытия, которое за полчаса превратилось из тыла в передовую. Да ещё и схватки начались не вовремя. В общем-то, я осиротел, даже толком не родившись. Как потом мне рассказали, в тот момент, когда я кричал, приветствуя жизнь, моя матушка уже остывала, а отец был убит двумя часами раньше. У меня ведь довольно знатная фамилия для родных мест. Я там кто-то наподобие соправителя графства.       — И не брезгуете потребности плоти с простолюдинами удовлетворять?       — Ты так со всеми или только со мной?       — Извини. Молчу. Не прерываю. Один вопрос: тебя же вывезли из города?       — Никто и никуда меня не вывозил. Я был в Веньзе всё время военных действий и частично во время реконструкции.       — Я слышал, что всех детей вывозили.       — В основном — да. Но мой дядя взял меня к себе. Так что довольно быстро я стал бегать по госпиталю и играть с мальчиками, которых не успели или не посчитали нужным вывозить. В семь лет я уже участвовал в простеньких операциях. Мой дядя был Капитаном сотни. Он одним из первых оказывался на передовой, а после, в госпитале, был в ряду врачевателей. Когда во мне прорезался ихор, его тут же стали затачивать под войну. Позднее, в академии, меня не смогли переучить, несмотря на склонности к теоретической части магии. Я бы мог шлифовать своё искусство, создавать новые чары. Но после того как мои навыки приспособили к убийству и ловушкам, мне осталась лишь одна дорога — в охотники. Однако дядю можно было понять. Рук и магов не хватало, а ему нужны были бойцы. Теперь я не в праве на него сердиться. Да никогда, собственно, не сердился. Я теперь, когда оглядываюсь назад, понимаю, что нет разницы между манной и ихором. Нет чёрного и белого, тёмного и светлого. Всё разделяют такие тонкие грани… Светлая магия убивает не хуже чёрной. Ей можно резать, рвать, рубить, разрывать. Ей можно лечить. Не магия определяет каков человек. Та же ситуация и с врагами. Их просто нет. По крайней мере, на войне. Когда твой противник — простой человек, который, как и ты, ничего не выигрывает оттого, что его заставили сражаться, то он не враг. Он — такая же жертва.       — Как жаль, что я раньше не знал твоей философии. Я-то, наивный, думал, что так хорошо целуюсь, что светлые коллеги теряют все предубеждения насчёт чёрных магов, ан нет.       — Если тебя это успокоит, могу заверить: ты изумительно целуешься.       — Будем считать, что моя репутация страшного совратителя и впрямь восстановлена. Ещё вопрос: как ты продержался в Веньзе почти семнадцать лет?       — Я был там девятнадцать лет, Изарэ. Так же, как ты, жил в Измарене. Просто жил. Сражался, лечил, вновь сражался. Потом дядю убили, и меня на попечение взял двоюродный дядя Ирше.       — Почему мне знакомо это имя?..       — Наверное, потому, что Ирше де`Мирсо — один из восьми глав Совета Охотников.        Изаран подскочил так стремительно, что с силой ударился лбом о лоб Дерема, опрометчиво склонившегося ниже к нему.       — То есть как Глава?! Святое небо, Дерем, что ещё важного я о тебе не знаю?       — А что важного я не знаю о вас, мэссэ?       — Я свою подноготную выложил, мэсерэ.       — Я свою тоже. Больше ничего нет.       — А теперь по полочкам. Ты фактически претендент на кресло в Совете Охотников. Это раз. Два — ты вознамерился отстоять меня у целого сообщества чёрных магов. Три — ты тащишь к чёрту на кулички за собой весь свой орден.       — На место в совете я не претендент. Я не преемник, и мне это неинтересно. Не к чёрту на кулички. На Вирзир. А зачем он тебе — я понимаю прекрасно. Это другое государство, и ты там вне досягаемости. Преследование на чужих территориях наказуемо. Орден я не тащу, они пошли за мной сами. И, вообще, если ты вспомнишь, мы с Теяром провели основательную работу. Совещательную в том числе. Судно вы «зарезервировали» ещё с момента появления в столице, и не одно, чтобы иметь возможность выехать наверняка. Я теперь пытаюсь открыть тебе дорогу назад. Что не так, Изарэ?        Чародей был хмур и молчал. Потом он заложил в книгу закладку, положил её на стол и, подтянув под себя ноги и сев на манер кочевников*, выпрямил спину, явно приготовившись слушать и, если надо, спорить.       — Теперь, когда я могу абстрагироваться от эмоций, давай обговорим план наших действий, как ты себе его представляешь. Приезжаем мы на Вирзир. Устраиваемся. Дальше что?       — Живём.       — Чудесно. Что прикажешь делать с лазутчиками, шпионами, убийцами? Или ты тешишь себя надеждой, что их не будет?       — Не убивать. Их слова в первую очередь подтвердят твою правоту и невиновность.       — Ладно, допустим. Поединки магов?       — Это под юрисдикцию охотников не подпадает.       — Уже хорошо. Убийство не магов?       — А без этого никак?       — А в целях защиты?       — Это другой разговор.       — Можно подумать, я развлекаюсь тем, что лишаю народ жизни.       — Мне хочется верить, что нет.       — Но ты не уверен?       — Изарэ, ты повышаешь тон и провоцируешь ссору. Я не желаю тебе ничего дурного. И твою свободу я не ограничиваю. Ты волен в действиях, но я прошу тебя быть осмотрительнее.        Чёрный маг фыркнул и, вытащив из-под себя ноги, упал на подушки.       — Как скажете, мэсерэ.       — Вот и чудесно. Будешь читать о себе?       — А мне будет дозволено?        Несмотря на язвительный комментарий, чародей всё же взял письмо и не заметил, как зачитался. Письмо было объёмным, на три листа, исписанных мелким, аккуратным почерком с двух сторон. По большей части там содержались объяснения того, почему Аквамариновый орден снялся с места. К письму прилагался бутылёк, в котором, как догадывался чёрный маг, было массовое воспоминание, «временной двойник».        Дерем смотрел на чародея с интересом. Когда тот удивлялся без наигранности, то брови у него не поднимались идеальными дугами, лишь внешние уголки. Да и сами эмоции были попроще, но зато глубже и искреннее. Маг так засмотрелся и задумался, что очнулся лишь, когда его щёлкнули по лбу.       — Отлично, контакт восстановлен. Ты на меня минуту смотрел, да всё мимо.       — Не минуту.       — Хорошо, не минуту, но всё равно мимо. Прочёл. Мне бы так писать. Пространно, ни о чём и вместе с тем с подтекстом. Кроме твоего дяди это письмо точно никто не поймёт в том смысле, который ты в него вкладываешь?       — Сильно сомневаюсь, что в такой системе недомолвок можно разобраться без контекста.       — Может, ты и прав.        Письмо было сложено в конверт, а после рассыпалось золотыми искрами. Изаран аккуратно, двумя пальцами ухватился за ниточку-след от ихора. Свётлый маг не препятствовал.       — Удовлетворил тебя адресат?       — Вполне. Я пойду пообщаюсь с капитаном. Меня уже раздражает эта качка.       — Портал на бурном море — не лучшая идея.       — Знаю. Но, может, удастся предпринять что-нибудь ещё.        Чародей плавно пересёк комнату и, несмотря на то, что пол под ним ходил ходуном, ни разу не оступился и не пошатнулся. Дерем, оставшись в одиночестве, открыл чужую книгу и постепенно вчитался.

***

       Море всё же успокоилось, но капитан как-то странно и строго сверялся с картой. Изаран, заметив его настроение, тут же поднялся на мостик.       — Что-то случилось, пока нас кидало по волнам?       — Мэссэ, нас несколько снесло от курса, но не критически.       — В какую сторону?       — К югу. В сторону Дизаар. Мы бросим там якорь, с вашего позволения. Вы платите, а значит, решаете, как и куда плывём, но нам бы пополнить запасы продовольствия и воды.       — Ничего не имею против. Мы же можем сойти с вами?       — Разумеется! Видите на горизонте тёмную полоску? Судя по всему, это Сиркарс, крупнейший из трёх дизаарских островов. Там неплохой рынок. Не знаю, как по вашей магической части, но в целом приличное место.       — Надеюсь, невольников там не продают.       — Что вы, мэссэ. Мы в водах Жемчужного моря. Во всех землях, что оно омывает, торговля людьми запрещена.       — Тем лучше.        Новость о прогулке оба ордена восприняли с радостью. Маги порядком засиделись на корабле и в город повалили дружной чёрно-белой толпой. Изаран довольно быстро собрал свою собственную локальную группу, в которой, кроме Теяра, оказались Эжен и Вирриан. Рыжего мага чародей прибрал к рукам на первой же тренировке. Тот танцевал вполне сносно, но не для чёрного мага. Изаран тут же заметил скованность молодого человека в танце и проблемы с позвоночником. Он вцепился в него, как коршун, но Дерем не повёл и бровью. Чародею было по силам то, что сам он осуществить не мог. Изаран взялся учить Эжена. По всем правилам, танцуя вместе с ним, контролируя, поправляя, неустанно следя за осанкой. Светлый маг за считанные дни стал сам на себя не похож. Основную часть его реплик теперь составляли: «Да, мэссэ», «Нет, мэссэ», «Мэссэ, я больше не могу».        Теяр подопечного своего мэстра воспринял с восторгом, приветливо советуя и наставляя, подлечивая ему растяжения, а часто «протанцовывая» и наглядно поясняя, чего от него хотят.        С Виррианом всё было не так просто. Эль-мэстр светлого ордена невзлюбил чародея с первого взгляда. Изаран ответил тем же. Это не была ненависть или недружелюбие, но это было взаимное уважение и признание двух людей, четко осознающих, что в другой ситуации они бы предпочли не иметь друг с другом дела. Вирриану не нравилась манера поведения чёрного мэстра, хотя он признавал его силу и опыт. Изаран признавал потенциал молодого мага, но его холодность и сдержанность, в разы большие, чем у его учителя, чародею пришлись не по вкусу. Более того, Вирриан, как ему казалось, втайне расставил приоритеты следующего толка: своего мэстра слушать лишь до поры его вменяемости, Изарану подчиняться лишь до поры его корректности.        Своего мэстра молодой маг считал околдованным до одури. Он со скепсисом относился к глубине чувства своего наставника, полагая, что увлечение мятежным мэстром — не более чем прихоть и каприз. Изарана, пока не доказано обратное, признавал невиновным, но скорее обрадовался бы, уличив того, чем если бы доказал обратное и оштрафовал сообщество чёрных чародеев.        Изаран эту позицию понял если не первее Дерема, то наравне со светлым мэстром. И, как и положено по народной мудрости, приблизил потенциального врага к себе под бок. В часы, когда он думал, что самого серьёзного врага он переманил к себе в спальню ещё до того, как всё началось, то невольно давился смехом. Изаран умел признавать свои ошибки и иронизировать над собой, предпочитая делать это самолично, нежели этим будут заниматься его коллеги по ремеслу.       — Мэсерэ, вы не пойдёте с нами?        Вирриан обеспокоенно посмотрел на Дерема. Мэстр же мягко улыбнулся.       — Вы же справитесь без меня?        Тут уже улыбнулся Изаран одной из своих недобрых улыбок, которые совершенно не нравились Дерему.       — Разумеется, мэсерэ. Ваших подопечных под моим чёрным покровительственным крылом никто не обидит.        Маги разошлись.        Дерем заглянул на корабль, оставил там свои вещи и от нечего делать побрёл вдоль побережья. Он слишком давно не был окружён такой пёстрой толпой, да и постоянного партнёра до Изарана у него уже давно не было. Теперь же личного пространства не то что не осталось, но он добровольно отдал его чародею, упиваясь его обществом. Теперь же он остро почувствовал, что тишины и покоя ему всё же не хватает.        Море ластилось к самым ногам мага, тот мягко ему улыбался, думал, как славно было бы искупаться и как будет потом ворчать Изаран, что губы у него от воды горько-солёные.        Он шёл так всё дальше и дальше, пока корабль вовсе не скрылся из вида, а сам маг не забрёл в бухточку, скрытую за выступами утёсов. Там маг сел прямо на берег почти у воды и долго смотрел на неё, пока до его сознания не дошло, что плеск совсем рядом не похож на обычный плеск воды. Словно кто веслом бьёт. Или хвостом.        Всего в пяти метрах лежал, греясь на солнце, русал. Маг с удивлением посмотрел на обитателя глубин. Тот ответил взаимным ленивым вниманием и вернулся к своему занятию, а именно — выпутыванию из длинных зелёных волос золотой цепочки.        Русал был красив, как все представители Холодной Крови, и так же безэмоционален. Жаберные щели в райне рёбер были сомкнуты — житель глубин дышал лёгкими и лениво шевелил золотистым хвостом.        Наконец Дерем не выдержал.       — Ты не будешь петь? Сыт?        Русал окинул мага повторным ленивым взглядом и пожал плечами:       — Не то чтобы до отвала, но тебя есть не буду.       — Разве вы не можете зачаровать магов?       — Можем. Это тут ни при чём.       — Я думал, вы поёте всегда, когда рядом человек.       — Поём.       — Я костлявый?        Ещё один взгляд.       — Нет. Вполне нормальный.       — Тогда почему?        Русал посмотрел всё так же равнодушно, но куда дольше.       — Ты — чужая добыча. Тебе уже пели, и твоё сердце принадлежит Холодной Крови. А без сердца есть никакого смысла.        Дерем нахмурился.       — Ни русалы, ни русалки мне не пели. Я бы помнил.       — А разве я сказал, что он русал?       — Но Холодная Кровь…       — Холодная Кровь — общее обозначение бессердечных. Не обязательно быть русалом, чтобы быть Холодной Кровью. Он съедает всё твоё тепло, душу и сердце. Он сжирает тебя изнутри. Если сам его не оставишь, то однажды станешь таким же. Будешь пожирать, не сможешь давать.       — Ты говоришь о чёрном маге?       — Я говорю о пожирающем. Остальное не важно. Ты его легко узнаешь. У него двухцветные глаза. Днём одни, ночью другие. Он держит твоё сердце и впивается в него зубами. Тебе больно, ему смешно. Он неприятно смеётся. Прощай.        Русал стремительно, спиной упал в воду и исчез. Дерем тут же подскочил, но и то поздно. Золотистый хвост уже пропал в синеве воды.        К кораблю маг возвращался в некотором смятении. Ещё издалека он услышал взрывы смеха. Среди них он чувствовал одну неискреннюю ноту. Приятный голос и неприятный смех. Когда он поднялся на борт, то Изаран наигранно распахнул ему объятия. Глаза его у зрачка явственно отливали фиолетовым.        Дерем почти упал в эти объятия, и чужие руки неожиданно крепко его обняли и поддержали.       — Дерем? Тебе нехорошо?        В голосе послышалась тревога. Наигранная? Искренняя?        Светлый маг поднял на чёрного глаза. Да. Они были аметистовые. Они были чарующе прекрасны.        Когда Дерем улыбнулся, губы его дрогнули.       — Съедай.        Город Пяти Войн* — за семнадцать лет город, не прекращая, находился в состоянии войны. Дважды была война непосредственно в графстве, где Веньзе — что-то на манер столицы, еще три войны локальные, между соседствующими территориями, затронувшими тем не менее и Земли близь города, и сам город.        Сесть на манер кочевников* — то же, что и по-турецки.