Тонкие грани

      — Ну, допустим, не так страшен чёрт, как его малюют. Нас ждут только через неделю на нейтральной территории, — Изаран уже вечером, лёжа на кровати и закинув ноги на её спинку так, что стопы были выше головы, уже в который раз штудировал письмо.       — Даже так. Это нас не освобождает от посещения.       — Пф. Явлюсь я под их светлые очи.       — Явишься? Я вообще-то поеду с тобой.        Чёрный маг перевернулся на бок и пристально посмотрел на Дерема.       — Дабы я ничего не натворил?       — Во-первых, приглашение на двоих. Во-вторых, должен же кто-то тебя сдерживать и защищать.        Чародей зло расхохотался.       — Защищать?! Меня?!       — Прежде всего от тебя самого. Вовсе не нужно каждую ситуацию воспринимать в штыки, как шпионаж за тобой.        Изаран отбросил письмо и отвернулся.        Просторная комната была пустой и неуютной, от кровати один остов да плохонький матрас, но спать на постоялом дворе маг более не желал. Это была его резиденция. Его. Ещё ни одно место с ходу не вызывало такой теплоты и отклика, как это. Изаран, верный своим предчувствиям, вцепился в него, как только мог. Не обустроено? Дорого? Просторно? Да плевать. Всё это наживное, главное — чуткая тонкая нить, натянувшаяся между ним и фортом с самой первой минуты.        Дерем, скрывая вздох, лёг на другой стороне. Между двумя мужчинами словно меч положили, они замерли в почти одинаковых позах, не сближаясь ни на дюйм, и уснули чисто из упрямства.        Светлый маг проснулся далеко за полночь — и то только потому, что его растолкали. Изарана била дрожь, руки были холодны как лёд, но страшнее всего было то, что он сильно побледнел.       — Изарэ! — Дерем запальчиво взял лицо чародея в ладони. Руки ему жгло холодом. — Что происходит?       — Помнишь мои вчер-рашние п-пляски и п-прив-вязку? Я её слег-гка неп-правильно п-провёл. П-пойдём.        Светлый маг подчинился без вопросов, тем более что чародея трясло, он шатался, а Дерем смертельно за него перепугался.        Маги кое-как выбрались во двор, и тут-то светлому потребовалось всё его мужество.        На середине двора, в ярком лунном свете стоял мужчина. Впрочем, с натяжкой. Высокая фигура сильно просвечивала, хотя она и была материальной. Через полупрозрачную плоть на лице проглядывал череп, в шее позвоночник. И только глаза, яркие, живые, обжигающе холодом глаза, были не прозрачны, а явственны.       — Умертвие*? Святое небо, Изарэ…       — Он н-не ум-умертвие. Он б-б-бывш-ш-ший владелец ф-форта, — чародею стало совсем плохо. Зуб на зуб не попадал, он почти терял сознание. — Выр-реж-жи мне кусок плоти.       — Что? Изарэ…       — Не-не спорь, пожалуйста. Д-делай, что прошу.        Дерем и хотел бы поспорить, но рука, передавшая кинжал, была слишком холодна. Светлый маг быстро, профессионально и максимально безболезненно рассёк чародею предплечье. Раз, а потом другой, несколько глубже. Кусочек мышцы был небольшим.        Чародей сжал бледные губы, а после забрал здоровой рукой маленькую частичку своей мышцы. Он шагнул вперёд.        Дерем было двинулся следом, но его толкнули в грудь плечом раненой руки.       — Ты вне ритуала.        Изаран еле дошёл до призрака во плоти. Рука с раной висела плетью, с неё бежала кровь. Чёрный маг шатался, как на сильном ветру, его высокую и гибкую фигуру, всегда ловкую и сильную, было страшно видеть в таком состоянии.        Призрак же, коснувшись кусочка чужой плоти в протянутой руке, налился кровью, её словно бы впрыснули в него, и она тёмными разводами потекла под его белой кожей, чтобы через миг разорвать её в клочья. Изарана обдало снопом колючих красно-синих искр. Наконец свет очистился, чужая манна с шумом, светом и яростью вырывалась из камней форта, и на её место затекала фиолетовая манна местра «Ириса».        Дерем, забывая дышать, смотрел на свистопляску вокруг, на чудовищный поток двух сил, схлестнувшихся, но не воюющих. Форт, казалось, дрожал и… дышал. Каждым камнем, каждым окном или дверным проёмом.       «Под северной башней. Выкопай и брось в море».        Чужой, незнакомый голос с глубиной и непередаваемой усталостью в интонации прозвучал и исчез, как и вся манна, и световые эффекты.        Когда глаза светлого мага привыкли к темноте ночи, он бросился к чародею, покорно осевшему в его руки.       — Изарэ!       — Тише, всё хорошо. И нечего бегать по рэсту*, сказано же, ты вне ритуала.       — Я когда-нибудь тебя убью, Дю-Шане! Убью и буду спокоен, зная, где покоятся твои кости и что они уже не могут ничего выкинуть!        Чародей же закинул голову и, бледно улыбаясь, потянулся к щеке мага здоровой рукой. Стояли они не то чтобы удобно: Дерем поддерживал Изарана под мышки, а тот полусидел в воздухе, одна его нога неловко под ним подогнулась, а вторая была вытянута так, что, если бы не Дерем, он бы попросту свалился. Однако краски стремительно к нему возвращались, холод отступил, и чёрный маг вновь выглядел вполне пристойно, только сильно усталым.        Светлый маг потянулся было взять его на руки, но чародей поднялся и, чуть опираясь на Дерема, пошёл к ступеням.       — Я немного на них посижу, ты не против?        Вместо ответа Дерем сел первым, всё так же держа чародея за предплечья, и Изаран навалился на него всей тяжестью. На раненой руке у него стянулась тугая корочка, манна без руководства самого мага латала на нём дыры, забирая последние силы. Но сам чародей чем больше сидел, а вернее, полулежал на любовнике, тем больше приходил в себя, и стремительно сокращающийся магический резерв его не тревожил.        Светлый маг терпеливо ждал объяснений, но всё больше просто радовался, что с его шебутным подопечным всё нормально.       — Ты можешь мне рассказать, что это было?       — Могу.        Изаран ещё чуть съехал вниз по ступеням, поудобнее устроился на маге и слегка запрокинул голову.       — Когда мы сюда приехали, мне наплели небылиц про это место. Я, конечно же, поспешил их проверить. Я же не всегда был у тебя под боком. Итак, где же я шатался? А шатался я по библиотекам, полной грудью вдыхая столетнюю пыль знаний. Представляешь? Не дебоширил, никого не убивал и не вызывал на дуэль. Занятно, да?       — Тебе обязательно язвить над тем, что я пытаюсь восстановить твоё доброе имя?       — Да, обязательно, Дерем. Итак. Пошёл я в библиотеку и, пока суд да дело да наша торговля, вычитал очень интересные вещи. Форт строил один из магов архипелага. Как ты понял, чёрный маг. Строил на совесть, но там, где должна была быть ещё одна башня, стал проседать грунт. Другие маги не придумали ничего лучше, чем сделать Эй-Вокко*. Как ты, верно, уже понимаешь, для этих благих целей они использовали нашего знакомого, и тихой лунной ночью отсекли ему голову. Так что теперь мне нужно выкопать его кости и отправить к голове, в море. Мы с ним мило пообщались, совсем неплохой был человек, только упрямый. И не все факты выдаёт сразу.       — Это он не сказал о кусочке плоти?       — Ну, видишь ли, Дерем… Он долго мучился. Этот форт ему дорого обошёлся, и он был не прочь мне его отдать, но хотел слегка… Испытать, скажем так.       — Хорошо испытание! Чуть не убил, мне в жизни не было так страшно!        Изаран фыркнул и притянул к себе мага. Целоваться из положения лёжа, да ещё и снизу вверх было не сказать чтобы удобно, но зато светлый маг успокаивался и «уплывал», особенно если его правильно целовать.       — Ну-с? Ты вновь в состоянии трезво мыслить? Если так, то пойдём спать. У нас впереди сложная трудовая неделя.

***

       Когда маг говорил о сложной трудовой неделе, то не лукавил и не кривил душой. Изаран подошёл к обустройству с тем размахом, чтобы закрепиться на землях, да так, чтобы его было «не выкорчевать».        Первым делом он нашёл мальчика, Тура, и предложил своим магам из ордена взять его во временные ученики, а то и на постоянное попечение, так как серьёзно сомневался, что его учитель вообще вернётся.        Его взял к себе Рамеро, маг тридцати трёх лет, красавец и вояка, обладатель чудесных каштановых локонов. Он давным-давно выразительно посматривал на Эжена, но Изаран, которому с избытком хватало томных взоров Вирриана, сделал Рамеро выговор на грани обвинения в педофилии. Строго говоря, Эжен-рыжик был уже давно не маленьким, но выглядел не старше шестнадцати, не растерял ещё хрупкости телосложения и продолжал интенсивно расти, тянуться своей рыжей макушкой к солнцу.        Рамеро как мог держал себя в узде. А учеником обзавестись он хотел давно и поспешил исполнить мечту, пока подвернулась такая возможность.        Вторым шагом стало нахождение клиентов. На ближайших трёх островах услугами магов пользовались более чем охотно. Население было смешанным, но молодых парочек много, а следовательно, хорошая и частая рождаемость.        Читая одно из прошений, Дерем невольно усмехнулся.       — Тяжёлые и преждевременные роды. Прям всё как ты любишь, Изарэ.        Чёрный маг выхватил прошение из пальцев светлого и кинул его во внутренний двор, тут же перегнувшись через перила и крикнув:       — Паррий, это тебе! Девушка мучается уже час! А с учётом доставки — все два, а то и три!        Внизу прошение легко и изящно поймал чёрный маг. Оно само словно бы легло ему в руки, и он тут же поклонился.       — Да, мэстр.        После этой выходки маг выпрямился.       — Дерем, так, на будущее — я ненавижу роды. Грязное и неблагодарное занятие. Я занимаюсь этим лишь в исключительных ситуациях. Так что главный у нас по таким вопросам Паррий.       — Он же у вас главный медик.       — И это тоже, но вообще у него богатый опыт и три чудесных девочки в комплекте с супругой. И все они скоро будут, а у нас и три десятка комнат не готовы.        Обустройством помещений чародей занимался так же интенсивно, как и вопросом коммуникабельности между орденом и населением островов.        Главная его радость в этом вопросе располагалась на нижнем этаже. Купальни чародей облюбовал с первого взгляда и на веки вечные. Общие предоставил орденам, в личное пользование забрал три совмещённые в подвальном помещении без окон. В их глубоких бассейнах он готов был видеть только Дерема. Вообще, в каждой комнате было ванное помещение, но многие маги так же прониклись идеей купален, тем более что при большом желании их можно было изолировать одна от другой, но мужчин обычно не смущала взаимная нагота.        На четвёртый день пребывания совершенно измотанный Дерем спустился в купальни чуть раньше обычного и не без удивления застал момент, когда Изаран абсолютно безжалостно состриг себе волосы. Ухватил их одной рукой вдоль позвоночника, второй подсунул под них кинжал и отрезал на уровне седьмого позвонка. Чёрное великолепие упало ему под ноги.       — Зачем?..        Чёрный маг обернулся. Он был всё так же красив, хотя в обрамлении неровно подстриженных острых прядей его лицо казалось жёстче.       — Я совсем забыл это сделать ещё с момента заключения. Эти мрази меня и за волосы потаскали. Мой их, не мой — противно. Сегодня вот вспомнил.        С этим чародей взял гребень и чем дольше расчёсывал непривычный Дерему ёршик, тем длиннее становились пряди. Когда они стали где-то до талии, маг обрезал их вновь, но теперь уже на уровне лопаток. Брезгливо откинул ногой пряди на полу и тут же их спалил до волоса.       — Не расчешешь? У меня уже рука подустала доводить их до нужной длины.        Дерем принял гребень без вопросов. Ему нравилось касаться волос чародея. Они чёрным шёлком скользили меж пальцев, не путались и были восхитительно тяжёлыми, хотя, наверное, самому Изарану носить такое сокровище на голове было нелегко.        Гребень скользил по волосам без затяжек, те становились всё длиннее, пока не достигли прежнего уровня. Собрав их и перекинув Изарану через широкое плечо, Дерем, не сдержав порыв, прикусил, а после зацеловал выпирающую косточку на шее мага. Тот слегка задрожал, как от озноба, но не противился.        Чародей встал, быстро повернувшись к магу. Полностью обнажённый, он казался Дерему рядом с собой, ещё полностью одетым, очень уязвимым, хотя это ощущение пропадало при взгляде в тёмные глаза.       — Раздевайся. Я тебя жду, но недолго.       — А что случится, когда ждать перестанешь?       — Доведёшь меня до этого состояния — узнаешь.        Чародей собрал волосы вверх и шагнул в объятия горячей, почему-то белой воды. Уйдя на глубину по самую голову и положив оную на бортик, он почти замурлыкал от блаженства. Полуприкрыв глаза, лениво, но не без удовольствия смотря на Дерема.        Тот шагнул в воду морщась — для него она была слишком горячей и оставляла на его белой нежной коже красные отметины.       — Тебе нужно к ней привыкнуть и только.        Чародей грациозно подплыл к магу и как-то разом встал, прильнув всем телом и жарко целуя. Его мокрая кожа обжигала, но это был приятный и желанный жар. Дерем полностью растворился в ощущении этого самого тела рядом и без возражений последовал туда, куда его повели, тем более что чародей старательно отвлекал поцелуями и касаниями. Да что там, он просто отвлекал собой, и на всё остальное светлому магу в конкретный момент было как-то плевать.        Перевести дыхание удалось лишь на глубине, вода к тому моменту давно перестала восприниматься как горячая.       — Хорошо? — Изаран щурился, как довольный кот. — Могу сделать ещё лучше. Но не сегодня. У меня настроения сейчас нет.       — Непривычно. У меня на родине при такой температуре парятся, а не купаются.       — Погоди, вот отремонтируют восточную башню. Там парная есть. Вот тогда ты у меня попаришься. Я к тому моменту веничек хорошенький соберу…       — Кожу с меня снимать?       — Ну что за варварское у вас отношение к баням? Какую кожу? Веник нужен исключительно для усиленной циркуляции крови, если от него больно, то это ерунда, а не баня. А после можно и в купальне поплавать. И хорошего чая напиться. Надо будет заняться этим вопросом. Ладно, закончим на сегодня. У меня уже глаза слипаются, а я не хочу прямо тут заснуть.

***

       В день посещения совета весь форт стоял на ушах. И ещё больше вздыбился, когда во внутренний двор вышел Изаран. Дерем, который оставил мага в комнате двадцать минут назад в его привычных фиолетовых шароварах, не был готов в тому, что видел теперь.        Чародей переоделся полностью, при этом оставшись верным себе и своей эпатажности. Фиолетовые шаровары сменили шёлковые белые, рубашку сменил белый полукафтан с узкими рукавами и высоким глухим воротником, скрывавшим горло. Прежними остались только остроносые сапожки. Талию схватывал широкий чёрный пояс, а волосы были распущены. На маге не было ни одного украшения, да и откуда, если даже кольца заложены, но белое шло ему настолько, да ещё и в контрасте с волосами, что взгляда было не оторвать. Но хуже всего были глаза. Изаран, не скупясь, подвёл их сурьмой, где-то она даже была растушёвана, и взгляд его, и без того выразительный, стал невыносим.       — Что вы все на меня так смотрите? Дерем? Дерем, отомри наконец!        Чародей мазанул мага пальцами по лицу, но несильно. Тот заморгал.       — Изарэ, святое небо…       — Так, ясно. Вирриан? Мальчик, живо вспоминай, что я злой и противный колдун, который только и делает, что сбивает с пути истинного твоего наставника. Вспомнил? А теперь перестань смотреть на меня, как на чудо во плоти.        Вирриан честно попытался сделать, что сказали. У него не получилось.       — Мэссэ, вам очень идёт…        Изаран пафосно закатил глаза к небу. Дерем нервно сглотнул.       — Изарэ, ради всего святого, не делай так.       — Небеса! Меня что, окружают умалишённые?! Теяр!       — Да, мэстр. Ой… Лирри*, вы такой красивый…        Изаран рыкнул сквозь зубы, подцепил Дерема под локоть и поволок за собой к порталу.        Тот не сопротивлялся, но смотрел на чародея просто-таки влюблёнными глазами.       — Дерем, соберись! Ты же охотник! Должен предстать как охотник!       — Всё, всё… Собрался. Почти. Изарэ, ты такой красивый!        Пробурчав что-то невнятное, чародей почти зашвырнул мага в портал.

***

       На той стороне их ослепил свет. Яркое солнце заливало белые воздушные коридоры. За косыми лучами еле проглядывали распахнутые двери.       — Проходите, господа.        Голос шёл из зала, но из-за солнца ни его обладателя, ни самого зала было толком не разглядеть. Тем не менее маги пошли на зов.        В зале граница слепящего света резко закончилась.        Просторное помещение на окнах имело бархатные зелёные занавеси, совсем как изумруд. Стёкла тоже были чуть зеленоваты. Поэтому свет был яркий, но мягкий, не режущий глаз. За круглым столом, столешница которого представляла цельный кусок малахита, сидело трое мужчин. Один из них поднялся, и Изаран как-то сразу понял, что перед ним автор приглашения. Все трое были уже немолоды, хотя на взгляд им было не больше сорока-пятидесяти лет. Тот маг, что встал, был наиболее моложав и, верно, обладал мягким характером. Его сосед был на порядок жёстче, одна складка губ чего стоила. Третий маг был глубоко стар. Он выглядел совсем неплохо, но голубые глаза его выцвели и потеряли то особое выражение, какое бывает лишь у людей, полных сил.        Но больше всего чародея напрягало то, что все они были светлыми. На Дерема и его нашивку в виде скалящейся собачьей головы смотрели с одобрением. На него — с подозрением, тем более что Изаран сознательно сделал контраст на своём происхождении. К кочевникам всегда относились неоднозначно. Другой народ, другая культура, выбор же полукровкой стороны именно такого родителя, непонятного и пугающего, тоже говорил о многом и не в лучшем свете.       — Проходите, мэстры. Не стойте в дверях, — стоявший мужчина мягко улыбнулся, Изарану он этим нравился всё больше. — Меня зовут Ильдо дю`Верри. Я мэстр ордена «Купена». Мой мрачный коллега, Калис де`Рема, мэстр «Остролиста». Мэстр Дюм самый опытный из нас и…       — Ильдо, говори уж прямо, старая развалина, — мэстр Дюм невесело рассмеялся, и Изаран вдруг понял — он слеп. Поэтому нет огня в глазах. Ему там неоткуда взяться. Но голос у светлого мага не старческий, сильный и не обделённый красотой. — Я мэстр ордена «Лилии», и, по уму, надо бы вас знакомить с моим преемником, но мальчик упёрся рогами, и пока лямку мэстра приходится тянуть мне. Зирингар же ещё не подошёл, верно?       — Уже подошёл. Извините за задержку, господа.        Мэстр Зирингар не вошёл — вплыл в зал и замер у своего места по левую руку Изарана, приветливо оглядывая зал насыщенно-зелёными глазами. На вид ему было около сорока семи. В чёрных прямых волосах виднелось много серебряных нитей, но всё же волос его был чёрен, а не сер. Однако истинный возраст его проглядывал через глаза и руки. Глаза слишком умные, слишком мудрые, слишком ироничные. Руки же — лапы старого ястреба. Длинные сухие пальцы обтянуты кожей с маленькими пигментными пятнышками. Красивые руки, музыканта или скульптора, красивые даже в своей старости.        Наконец зелёный взгляд встретился с карим. Пахнуло свежестью, свежескошенной травой и тиной с реки. Мэссэ. Чёрный маг.       — Какие у нас занятные коллеги, — голос старого чародея грассировал. Но от этого он был только лучше. — Я представлял вас старше, мой мальчик. А вы ещё такой молоденький.        Изаран бы вспылил. Потребовал как минимум извинений от нахала, который сказал бы «мальчик» и «молоденький» в одном предложении при обращении к нему. Но не тут. Он отозвался удивительно спокойно и мягко:       — Мэссэ, сколько вам лет?        Чародей улыбнулся.       — Слишком много. Зирингар Эно. Мэстр «Тростника».        Рукопожатие было не сильно крепким. Изаран берёг чужие хрупкие пальцы, старший чародей — самолюбие коллеги, а заодно хотел показать, что не считает его врагом.        Маги назвались, обменялись поклонами и, наконец, сели. Изаран не без удовольствия отпустил кусочек манны — незримая, она шлейфом растянулась за его спиной в уютном соседстве с ихором Дерема и чужой, но не враждебной силой местра Эно.       — Мы тут, собственно, ненадолго и не с претензиями. Не подумайте, господа, мы искренне рады вам, на архипелаге давно не было свежей крови, но ваша поспешность несколько…       — Экспансия, — мрачный и молчаливый Калис де`Рема грубо прервал Ильдо. — Ваши действия могут расцениваться как военный захват, и я не собираюсь мириться…       — Тихо, — мэстр Дюм поднял руку, и все замолчали из уважения к его старости. — Калис, форт — свободная территория. Три острова рядом: Марис, Дуран, Изель — территории Ильдо и твои. Но твой только Дуран. Он что же, так тебе нужен? Ты же сам вечно жалуешься на пиратов. Ильдо, покажи им карту.        Светлый мэстр легко и с удовольствием поднялся, взмахнул рукой, и над столом воспарила проекция карты, притом море вокруг островов волновалось, а над ними кружили циклоны и ветра.       — Смотрите, мэстры. Вы заняли самый южный кусочек. Вот тут, — Ильдо обвёл острова красной линией. — Это портовые территории. Собственно, вы, конечно, можете оставить себе эти острова, я лично не против, ещё и Тер, Весту и Стож отдам, но вы ведь понимаете, вы несёте ответственность за людей там, за их здоровье, благополучие, безопасность. Это тяжёлый участок. Очень неблагополучный именно потому, что торговый. Много охочих до чужого добра.       — Святое небо, какие идиоты, — мэстр Калис, наверное, сплюнул бы на пол, но пол был чистый и ни в чём не виноват. — Привечаете оборванцев и каторжников, какого-то…        Фиолетовый кнут обвился вокруг чужой шеи почти нежно. Изаран стоял статный и красивый, с вытянутой рукой, но вот глаза его сверкали зло.       — Мэсерэ, следите за языком, пока я вам его не отрезал. Моё терпение велико, но не безгранично. Мы ни с кем не хотим ссориться. Готовы возместить убытки, коль они будут, в чём я сильно сомневаюсь, глядя на ваш живот, и не нужно мне говорить, что у вас замедленный метаболизм. Лично я, может, и каторжник, а вот обижать светлого коллегу-охотника не советую.        Плеть опустилась и изчезла, Изаран сел. Светлый мэстр набросился на старшего чародея.       — Это всё ты, Зирингар! Безвредны? Осторожны? Лояльны? Где, чёрт тебя дери?!       — Калис, мальчик прав. Ты не следишь за своим языком. Знаешь поговорку: «Язык мой — враг мой»? Это была как раз та ситуация.        Мэстр Дюм каркающе рассмеялся. Он не видел безобразной сцены, но, Изаран был уверен, прочувствовал её настолько, что и без зрения всё понял.       — Ну всё, повоевали и ладно. Напомню вам, господа, пятьдесят лет назад мы организовали наш совет не для распрей. Мы маги архипелага, сами себе господа, сами себе слуги. Нам всем тут привольно, так давайте же не портить жизнь друг другу и островам. Зирингар, ты сохраняешь в силе своё решение?       — О, я в нём только утвердился. Господа, полагаю, собрание окончено. Всего доброго.       — Всего доброго!        Маги как-то быстро встали и так же быстро исчезли в порталах. Ненадолго задержался лишь местр Зирингар.       — Ну что же, поздравляю вас, господа. Я думаю, вы славно обживётесь, — чародей повернулся к Изарану и всё остальное говорил именно ему. — Ты под моей протекцией, мальчик. Если что-то случится, я всегда тебе рад. В этих водах, помимо тростника, давно пора разрастись какому-нибудь цветущему растению. Ирис даже получше других подойдёт. Я думаю, мы славно споёмся. Всего доброго, Изаран.        Умертвие* — душа, не покинувшая тело после смерти. Старые умертвия агрессивны. Душа после смерти стремится покинуть тело. Если не может, то сходит с ума и становится опасной. Сами по себе не возникают, только на местах серьёзных магических катаклизмов.        Рэст* — то же, что пласт для мечников. Это любое место, где творится ворожба. Рэстом является непосредственно сам момент чар и до получаса после. Ходить по этому месту не творцу чар бывает опасно.        Эй-Вокко* — страж, хранитель здания. Чтобы его создать, нужна человеческая жертва. Бывает даже добровольной. После смерти хранитель не может мстить, и здание фактически держится на его костях, пока его не освободят или не сделают нового хранителя. Изаран привязал к себе дом, но не стал хранителем. После длительного пребывания Эй-Вокко в здании оно обзаводится какими-то зачатками собственного разума. То есть оседание грунта становится в принципе невозможным, здание само бережёт свою целостность.        Лирри* — на одном из наречий кочевников «учитель», «наставник». Очень личная форма, при всех обычно не употребляется, подразумевает крайнюю степень уважения и любви ученика к наставнику.