***
К моменту появления магов на острове уже вовсю шли боевые действия. Стража острова и жители отражали напор агрессоров. Где-то уже взметнулся огонь. Пахло кровью и смертью. Остров окружили четыре корабля. Изаран очень медленно поднял руки. Ещё медленнее сделал первые шаги, а потом воздух вокруг задрожал, как возле огня. Остальные пять островов были ограждены барьером и его привязкой. Тер нет, но маг и делал-то кое-что другое. Четыре корабля как-то резко вогнулись вовнутрь под рёв обезумевшей толпы нападавших и защищавшихся. Чародей довольно хмыкнул. Ну наконец-то можно разгуляться. — Можете брать живыми — берите. Берегите спины, среди них есть маги. Сделать всё, чтобы ни один не ушёл! Маги разделились на небольшие группы и двинулись по улицам города. Вирриана чародей держал в поле видимости и раскинул над ним купол. Если мальчик совсем глупо не подставится, то очень мало что его сможет достать. Светлый эль-мэстр неожиданно ехидно хмыкнул. — Мэссэ, вы противоречите своим словам. — Я много что говорю. Особенно Теяру. Особенно когда этот балбес норовит свернуть себе шею. — Ну хоть кого-то вы любите, кроме себя. — На самом деле список довольно широк, но ты всё равно не поверишь, огласи я тебе его. Если ответ и существовал, то Изаран его не услышал. Как раз между двумя магами разнесло каменную кладку. Чужой огненный шар отразили оба щита, и пострадал камень. В следующий миг со стороны берега раздался вой, а в небо устремились зелёные всполохи. Изаран, недобро кривя губы, сжимал кулак и выжигал дар неизвестного мага изнутри. Его манна вгрызалась в чужую грудную клетку. «Паутинка» когда-то давно была любимым заклинанием его учителя: хочешь — сдаивай силу, а хочешь — лишай её. Чародей не любил эту пакость, но это было первым, что пришло на ум. Дальнейшие пути мэстра и светлого мага разошлись, но Изаран полагал, что тот как-нибудь сможет сам о себе позаботиться. Нападающие довольно быстро перешли в категорию защищающихся. Чародей почти с физическим наслаждением разливал манну по окрестностям. Мышцы сладко ныли от нагрузки, грудная клетка — от приятной опустошённости. Хотелось бы ещё свиста заклинаний над головой и россыпи осколков, но городу и жителям и так досталось, поэтому схватка магов обошлась бы дороже любого нападения. Когда уже почти всех захватчиков удалось пленить, мэстр потянулся и благодушно спросил у капитана стражи: — Надеюсь, до храма они не добрались. Лицо капитана как-то вытянулось и резко побелело. — Мэссэ… Храм на севере острова. Они оттуда… пришли. — Идиоты! Чародей не пожалел бы силы на удар, но его занимал куда более насущный вопрос. Двери храма были снесены с петель. Внутреннее убранство, точнее отсутствие оного, было красноречивее слов. Внутри ещё раздавались шум и крики. По большей части женские. Через трупы маг перешагивал без жалости и уважения. Впрочем, не через все, только через те, на которых не было ряс. Кровь разлилась по белым плитам. Она смотрелась совершенно неуместно. Изаран с сожалением подумал, что такое чудесное здание придётся снести. Светлые жрицы не проповедуют там, где проливали кровь и убивали. Отдельных разбойников он почти не замечал. «Шпилька» всегда давалась легко. Минутная боль, как от стилета, в самое сердце и больше ничего. Маг шёл чётко по следу от ихора, вернее, по следу от силы ему родственной. Инара сопротивлялась на славу. Два десятка девушек-послушниц так и остались за барьером её силы, недосягаемые для захватчиков. Чародея они проводили тревожными взглядами, но тот быстро приложил палец к губам и покачал головой, призывая их к молчанию. Легко и бесшумно он минул длинные коридоры и совершенно без жалости распустил по всему храму «шлейф». Сила растекалась по комнатам, забиралась в щели, запечатывала окна. Изаран надеялся, что захватчиков не увидят бывшие служители. Заживо разлагающиеся тела — сомнительной красоты зрелище. В последнюю залу, в ту, куда он, собственно, и шёл, заходить не хотелось совершенно. Оттуда прямо-таки несло тяжёлым смрадом беды. Чародей пошёл, пересиливая себя. Выдержать взгляд даиры было сложно. Ещё сложнее, не прерывая этого зрительного поединка, расстегнуть накидку и длиннополый кафтан. Первым на белые плечи лёг именно он, а потом уже накидка. Запахнуть свободную одежду, не касаясь тела, тоже было непросто. Изаран смотрел исключительно в пронзительную черноту чужих зрачков, но разорванное на груди облачение и юбку по крою не заметить было всё же нельзя. Потрясающие полные губы неожиданно болезненно искривились в усмешке и задрожали. — Презираешь? — Какое право я имею? А вообще — да. Презираю. Этих скотов. Надо было оставить их в живых. Я бы посмотрел, как они целовали бы пыль у тебя под ногами, умоляя о прощении и смерти. Слёзы брызнули очень резко. Крупные и обильные, не чета мужским. Даира, содрогаясь всем телом, уткнулась лбом в грудь магу, рыдая навзрыд. Чародей спокойно прижимал к себе хрупкую фигуру одной рукой, плавно выписывая второй в воздухе пассы. Всё, что осталось от тел, что нападавших, что защищавшихся, истлевало и покидало пределы храма. Как и кровь, грязь и все запахи и звуки, чуждые этому так недавно святому месту. — Нужно было похоронить… И отпеть… Даира уже заикалась от слёз, но маг всё так же спокойно поправил на ней накидку, не отпуская и не прекращая своего занятия. — Завтра будешь мной командовать и читать морали. А сегодня не мешай мне делать то, что я считаю нужным. Однако Инара не успокоилась, она, напротив, упёрлась руками в грудь мага, отстраняясь. — Изаран, так нельзя. Есть уставы, правила, милосердие и справедливость, в конце концов… — Где была справедливость, когда эти безбожники разоряли храм и насиловали? Где было их милосердие? Если после всего, что случилось, ты всё ещё веришь, что в этом мире есть справедливое божество, то, во-первых, я преклоняю колени перед силой твоего духа, а во-вторых, я сам не настроен прощать или быть милостивым со швалью. Даира едва держалась на грани истерики, слёзы текли у неё из глаз непрерывным потоком, но она, сцепив зубы, пыталась держаться за свои принципы, которые теперь таяли и рушились. Её всё больше перетряхивало, психике хотелось выплеснуть весь ужас, поэтому Изаран, не дожидаясь, когда она наконец сорвётся в истерику, шагнул в портал, увлекая жрицу за собой. В форте он передал её женщинам, в частности супруге Паррия, женщине суровой внешне, но доброй и понимающей. Будучи супругой чёрного мага, она многое видела в жизни, не меньше пережила и прочувствовала на собственном опыте и, приняв даиру, лишь кивнула: — Мэссэ, идите. У вас и так хватает сейчас забот. — Там ещё около двадцати девушек. И я не уверен, что все они остались нетронутыми. — Переправляйте нам и идите. Мэстр поклонился с искренней благодарностью. Работать врачевателем душ он действительно не умел и сегодня, так уж точно, не располагал для этого временем.***
Пустынная, скалистая и бесплодная часть Тера выщерилась рядом чёрных виселиц. Вечером того же дня Дерем почти взвыл. Совершенно ошалевшим взглядом он окинул когда-то пустошь, теперь увешанную дурно пахнущими украшениями. Изаран смотрел на охотника тяжело, ярость его так и не отпустила, просто из горячего состояния перешла в холодное, и морали от своего почти святого любовника он слушать был не намерен. — Небо, небо, небо… Изарэ, что ты наделал… Что ты наделал… Светло-голубой взор стал совершенно растерянным. Он вновь и вновь проходил по рядам висельников и не мог ни за что уцепиться. — Что ты наделал… Что ты наделал… — Ничего такого, из-за чего стоило бы убиваться. — Ты же их не судил… — Отчего же? «Жало» — чудесное средство для того, чтобы узнать правду. Исповедь куда искреннее, чем у даира на причастии. — Небо, Изарэ… — Дерем словно бы вмиг опомнился, и взгляд его наконец зацепился. Он подлетел к магу, сжимая тому до боли плечи, и встряхнул со свей силы. — Изарэ! Это же смертный приговор! Полгода работы насмарку! Небо, чёрт с ней, мне не жалко, но они же убьют тебя! Ты понимаешь?! Они же убьют тебя! Светлый маг тряс чародея, как грушу, а тот покорно это позволял, переваривая слова, а после столь же резко хватая за плечи мага и прекращая встряску. — Стоп. Подожди. Дерем, они не имеют права! Какое отношение моё дело имеет к моим землям? Мои полномочия… — Изарэ, я же просил… Я тебя умолял действовать осторожно! Ты не имел права вешать их без суда. Даже если они были виновны. Даже если дали показания при свидетелях. На своей территории да, ты царь и бог, но не на архипелаге. Тут свой порядок. Охотник с несвойственной властностью притянул чародея к себе и стиснул так, что затрещали рёбра. Изаран даже не стал выкручиваться из таких неудобных и неуместных объятий, потому как взгляд Дерема вновь блуждал, и он почти бредил. — Небо, небо, небо… Как мне это написать?.. Небо, как написать, не соврав и не постелив ковровую дорожку к эшафоту?.. Небо, небо, небо… За что?..***
Ответное послание на письмо Дерема читали на малом совете. Уже через десять минут у чародея раскалывалась голова от поднятого крика. — Что значит отправить одного?! На растерзание к этим моралистам?! За что, чёрт возьми? Мы в своём праве! Была бы моя воля, я бы их ещё раз повесил! Рамеро оживлённо жестикулировал, и это притом, что правая рука у него была в гипсе. — Увы, не совсем. В уложении правил действительно нет наместной правки. То ли она есть только на материке, то ли ещё что… Изаран несколько пугал весь совет своей отрешённостью. Он не спал всю ночь, а Дерема попросту усыпил. Несчастный маг и без того издёргался, десять раз переписав свой отчёт и даже отправив, только что волосы себе не рвал. Чародей же ночь провёл продуктивно. Он лечил раненых, читал уложение, вновь лечил… Ему не было страшно, и приглашение на совет даже принесло облегчение. Наконец можно поговорить начистоту. Но его беспокоило количество раненых и пострадавших. Кроме того, в чёрном ордене стало на мага меньше. И Дерем… На охотника даже смотреть было совестно. Хорош подопечный, нечего сказать. Пустил псу под хвост всё детище мэсера. Красавец. Прям золото. Настолько хорош, что даже удушиться как-то слишком милосердно. Теперь нужно всё начинать сначала. Святое небо, если они это переживут, то можно на полгода запереться в спальне и ублажать своего благодетеля до потери пульса. А отчёты какими потрясающими станут! Тишь, гладь, никаких смертоубийств. — Я не понимаю… — Дерем прочёл письмо, наверное, уже в пятидесятый раз. — Я же всё так мягко… так обтекаемо писал… Ну прибавили бы ещё пару месяцев… Да хоть ещё один год, но… Дерем смотрел на чародея виноватой собакой, а Изаран не знал, куда себя девать. Очень хотелось постыдно рухнуть на колени перед магом и целовать ему стопы за всю проделанную работу, а он теперь ещё и извиняется… — Мэсерэ, я думаю, ваш отчёт тут ни при чём. Просто… Я, видите ли, тоже… написал отчёт. На сконфуженного Вирриана смотрели в гробовой тишине. Мэстры с одинаковым удивлением, коллеги с непониманием, а вот чёрные маги почти с ненавистью. В руке Теяра хрустнул стеклянный бокал. Он этого не заметил. … Эль-мэстра чёрных магов еле оттащили от Вирриана, который даже не сопротивлялся. На шее у светлого мага наливался характерный синяк. Пальцы Теяра отпечатались с потрясающей чёткостью. С трудом очистив зал от всех заседавших, Изаран привалился к косяку напротив Дерема. — Извини. — За что? Чародей вдумчиво смотрел в совершенно незлые глаза напротив. Там была тревога, нежность, любовь… Много любви, куда больше, чем он был достоин. «За то, что принял твоё предложение сесть и разделить ужин. За пьяный поцелуй. За мою сволочную натуру. За твоё разбитое сердце». — За всё. Мне пора собираться, нужно идти. — Я с тобой. — Нет, Дерем. Ты остаешься дома, а я наконец начинаю расхлёбывать заваренную кашу. Охотник потянулся было навстречу, но чародей отстранился. От взгляда, который он против воли всё же поймал, чародей окончательно утвердился в мнении о себе.***
— Дерем, где шатается твоё мучение? Я не могу до него достучаться. Мэстр Зирингар появился перед магом не очень вовремя, тот сидел, уронив голову на руки, и думал над очередным прошением. Поэтому посмотрел сначала расфокусированно, а после недоумевающе. — В совете охотников. Его вызвали на… Маг не договорил, так как чародей сначала вскинул бровь, а после резко нахмурился и посерьёзнел. — Дерем, — грассирующий голос стал вкрадчивым, а зелёные глаза настороженными. — Сегодня нет совета. О них всегда объявляют заранее, и, уж конечно, тебя бы пригласили в первую очередь. Куда его вызвали? Где письмо? Где, чёрт возьми, сейчас Изаран?***
Чёрный маг входил в залу легко и танцующе. Он не удивлялся высоким и острым сводам и тёмному камню облицовки. Штандарт с жёлтой собакой в ошейнике из тёмных листьев* его тоже не смущал. Высокому мужчине напротив он улыбнутся тепло и искренне, так же искренне поклонился в приветствии. — Шарле, как давно я тебя не видел. Как дела на работе? Чёрный маг, который улыбался и здоровался так же охотно, как и Изаран, тут же поник и даже скривился, словно бы собеседник попотчевал его уксусом. — С тех пор как над нами Сарт, откровенно ужасно. Может, он и не плохой управленец, я даже допускаю, что он хороший магистр, но его страх перед тобой превращает все его начинания в истерию. Изаран хмыкнул. — Я что, так страшен и силён? — Ты одарён куда лучше многих. Ты не хуже меня знаешь, у Сарта ступень выше твоей, но я готов поставить своё состояние на то, что если бы ты вызвал его на дуэль, то размазал бы по стеночке. — Угу, и сам бы умер почти тут же. — Не умер бы. У тебя была бы колоссальная поддержка. Почти всё старшее звено за тебя. И думает примерно так же, как я. Мэстр «Ириса» неожиданно горько скривил губы. — О, я видел свою поддержку. Меня прямо-таки на руках вынесли из Азурана, а как нежно пинок отвесили… А уж в зале заседания! Просто чудесно! Я очень хорошо помню, как моя «поддержка» брала мой орден в кольцо. Мэстр Шарле виновато опустил голову. — Извини, Изаран. Но поддерживать тебя тогда было равносильно самоубийству. Я знаю, что это жалкое оправдание, но я испугался. Даже не за себя. У меня ведь семья… Чародей смотрел на бывшего коллегу, почти друга и понимал, что у него нет ни претензий, ни ненависти. Шарле выглядел куда более затравленным, чем он сам. А ведь именно он, Изаран, в изгнании, а не ведущий чёрный охотник. — Я тебя и не виню. Я не рассчитывал на поддержку «Вереска». А что с твоей семьёй? У Сарта хватает наглости и беспринципности угрожать своим подопечным здоровьем их родных? Взгляд чёрного охотника стал особенно болезненным. Теперь там была львиная доля вины и раскаяния. — Изаран, ты же понимаешь, что мы не выпустим тебя отсюда? Ты можешь меня убить… — Я не собираюсь тебя убивать. В чём вся подоплёка вопроса? Охотник аккуратно полез во внутренний карман своей куртки и так же аккуратно извлёк оттуда пузырёк с искристым содержимым. Изаран в который уже раз хмыкнул. — Яд? — Нет. Насильственное погружение в сон. Его делал светлый мэстр. Видишь ли, Сарт боится тебя убивать. Твой охотник уже почти выиграл дело, и это несмотря на все препоны, которые ему чинили. Небо, Изаран, как ты вообще умудрился заручиться его поддержкой? Нет, не подумай, я искренне восхищаюсь, но Дерем де`Мирсо — бич чёрных магов. — Насколько я знаю, в Эшмарене по его милости сидят не только чёрные маги, но и светлые. А в общем и целом я догадываюсь, почему у него такая раскрываемость и успехи в охоте. Страшный упрямец и хватка воистину железная. Шарле, убери, пожалуйста, своих мальчиков. Я, ей-ей, не собираюсь никому вредить, но взгляды в спину меня нервируют. А это отдай сюда. Охотник махнул рукой, разгоняя кольцо окружения, а Изаран посмотрел пузырёк на свет. — Насколько это действенный сон? — Не знаю, Изаран. Но боюсь, ты из него не выйдешь, пока тебя не отпустят. И я боюсь, он с «крючком». — Как глупо. Пугать меня моими же кошмарами. Будто я их не знаю. Ладно, а что будет с тобой и твоим орденом, если вам не удастся заставить меня это выпить? Чёрный охотник чуть побледнел, но, к его чести, не отступил, не стал делать ничего провокационного и просто закатал рукав. Изаран с любопытством осмотрел чужое предплечье, а потом коснулся пальцем тёмного рисунка. — Небо, я был лучшего мнения о Сарте, а он жалкий трус. Шарле, будет больно. Охотник хотел что-то сказать, но не успел. Сцепил зубы и отвернулся от чародея, который выжигал с его кожи чужую манну. — Собственно, всё. Скляночку я забираю и даже выпью, только дай в портал зайти. Но не за просто так. Чёрный охотник и не подумал спорить. Он оценил то, что Изаран вполне мог перебить его орден, убить его самого, теперь ещё и снял проклятие, и при этом добровольно закрыл за собой дверь ловушки. — Всё что угодно. — Ну, не надо громких слов. Ты же знаешь, я их не люблю. Как показала практика, на всём белом свете только один человек реально может всё что угодно для меня сделать. Шарле, по старой дружбе, я не знаю, как теперь будет разворачиваться действо и чем оно грозит мне, но мне нужно две вещи. Если я умру или попаду в Эшмарен, то мой орден и в частности Теяр должны быть живы, здоровы и на свободе, и Дерем… Уж не знаю как, но он не должен пострадать, если что-то пойдёт не так. А теперь скажи мне честно: что из этого ты реально можешь выполнить? — По поводу твоего ордена и ученика довольно сложно, но всё же можно. Нужно, чтобы Дерем не снимал своей протекции с «Ириса» даже при твоём возможном падении. А вот с самим охотником… Шарле задумался, но ничего, что бы не понравилось Изарану, у него на лице не проступило. — Можно, Изаран. То, что ты просишь, сделать можно. Несмотря на политику Сарта, в сообществе охотников ещё есть люди чести. Я не буду скрывать, то, что ты просишь сложновыполнимо, но не невозможно. Особенно с учётом того, что я должен тебе свою жизнь. И не только свою. Я надеюсь, мы ещё увидимся. Береги себя, насколько это возможно. — Я тоже надеюсь. Прощай. Искристая жидкость была горькой, она резала нёбо и пищевод. Чародей чувствовал, как его тянет в сон. Из портала на кровать он опустился, уже глубоко уснув. К сожалению, он был не прав в своих предположениях насчёт кошмаров. «Крючок» ушёл куда глубже, чем думал чародей, и вытянул то, что Изаран надеялся, давно уже переборол. Жёлтые собаки* — эмблема охотников и гончих. Оскалившаяся борзая с ошейником из остролиста — нашивка на всех официальных одеяниях охотников, вне зависимости от того, к какому ордену они принадлежат. Созвездие Охотничьей собаки* — южное созвездие из шести звёзд. Согласно мифу, собака потеряла своего хозяина-охотника и теперь ищет его с неба. Так как на эмблеме оно выложено аквамаринами, то указывается на название ордена Дерема, а созвездие — отсылка к его должности. Также созвездие собаки имеет сакральный смысл: на гербах знати или государственных учреждений оно обозначает верность традициям и долгу. Ошейник из тёмных листьев* — стандартная эмблема едина для светлых и чёрных, нашивки на одежде у них идентичны, и только на штандартах в самих резиденциях меняется цвет ошейника, тёмный, соответственно, у чёрных.