***
— Нужно было раньше тебя сюда позвать. — Да нет, и так чудесно. Правда. Спасибо, Дерем. Чародей откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на горизонт. На открытой веранде одного из заведений архипелага было действительно чудесно. Чёрный маг с удовольствием смаковал вино. Нить разговора иногда терялась в молчании, но мужчин это не смущало. В кои-то веки было спокойно и привольно. Так хорошо теперь было всё реже и реже… — Изарэ? — Ммм?.. — У меня к тебе чисто деловое предложение. Ты не станешь моим мужем? Бокал на тонкой ножке разбился об пол. Чародей неловко стряхнул с шаровар капли и сконфуженно улыбнулся. — Осторожнее с такими шутками, от них у меня посуда бьётся. — Я вовсе не шучу. Карие глаза под чёрными ресницами только так и забегали. Они не могли зацепиться ни за один предмет и уж тем более смотреть в васильковые очи напротив. Их открытый взгляд был невыносим. — Ты зря мечешься и пугаешься. Я не требую ни верности, ни любви до гроба, вообще ничего. Если ты полюбишь кого-то, я дам тебе развод по первому требованию. Как бы трудно это ни было, Изаран всё же поднял глаза и нахмурился. Он вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки и заболели кисти. — А зачем тогда вообще… Если не по любви, то… — По любви. Для меня по любви. Но у тебя будет чисто практическая выгода. Видишь ли, статус у тебя будет несколько другой и в глазах гильдии охотников. Если дело будет проиграно, ты всё равно не попадёшь в Эшмарен. Будешь под надзором личного стражника. В условиях домашнего ареста, то есть, считай, вольная птица, я не собираюсь тебя ограничивать. Всего-то и нужно, чтобы у тебя в мужьях охотник значился. Это старое постановление, не очень-то честный ход, но я как-то всё меньше расположен играть с вашим конклавом честно и по правилам. Ну, и лично моя слабость. Меня коробит от статуса твоего любовника. Как-то не по-людски. Уж лучше подставным мужем, но всё же мужем. Хотел всё это как-то красиво сделать, а вышло как всегда… Впрочем, по-другому в нашей ситуации, наверное, и не получится. Маг неловко подвинул к чародею ларец и откинул крышку. На чёрном бархате лежало два серебряных браслета. Тяжёлых, дорогих даже на вид, с вставками из чароита. Обручальных. Изаран смотрел на них, как на кобру с раздутым капюшоном. Он как загипнотизированный глядел на роскошные кандалы и не замечал, как смотрит на него маг. Как каждый изгиб его панически сжатых губ охотник примечает. Нет, сердце у него уже почти не болело. Там мало осталось от того, что ещё может болеть. Изаран не мог дышать. Горло обхватил невольничий ошейник. Браслеты. Небо, браслеты. Ну почему для этих целей нельзя было использовать серёжки? Кольца? Почему было нельзя проколоть нос или язык? Паника от прикосновений? О нет. В эту минуту чародей готов был вытерпеть всё что угодно: иглы под ногтями, не то что прикосновения мага. Браслеты? Кандалы. Кандалы, кандалы, кандалы, дьявол! Чародей поднял глаза, и Дерем понял, что проблема глобальнее, чем казалось. Тёмный взор лихорадочно блестел. Не истерия, но какая-то жертвенность. Продать себя в невольники? Стать чьей-то собственностью? Не чьей-то — Дерема. Ещё один взгляд. Пусть забирает. Его свобода — это такая малость… Такая ничтожная плата за всю причинённую боль… И вообще о таком хозяине только мечтать. Хозяине. Дрожащие пальцы, почти коснувшиеся холодного металла, упали на скатерть. Изаран подскочил, дрожа и задыхаясь. — Нет. Я не могу, Дерем. Сохраняя последние остатки самообладания, чародей максимально спокойно пошёл прочь. Но даже так более постыдного бегства чародей в жизни за собой не помнил. Такой изматывающей истерики с заламыванием рук — тоже. «Небо, я не могу! Не могу! Какая сволочь… Ну не надо меня любить, любил бы кого-нибудь другого! А я не могу! Я не могу!» Дерем, рванувшийся было за магом, сам себя остановил и только смотрел вслед удаляющейся фигуре. Ларец с ненужными больше украшениями немым упрёком лёг на столик в форте. Светлый маг не мог спать. Ему предстояло завтра вновь уехать дня на три. До обеда Изаран в форте так и не появился, а охотник покинул белые стены ещё рано утром.***
Песок под ногами сменялся галькой, потом вновь песком и снова галькой. Чародей уже и сам не знал, сколько он так бродил. То есть по времени-то представлял, а вот по расстоянию… Мысли его как заколдованные вертелись по кругу. Ну что, ему трудно было согласиться? Что бы ему сделал этот несчастный браслет? Изаран покосился на своё левое запястье, и приступ удушья железными тисками стиснул ему горло. Маг отошёл от него только минуту спустя, сжимая своё несчастное запястье так, что на нём появился красный след. Тоже браслет в своём роде. Чародей поднял руку над головой, сквозь пальцы вглядываясь в небо, где уже догорали звёзды и занималась заря. Трезвости рассудка ещё хватало для анализа и выявления цепочки последовательностей. Дело было не в предложении. Дело было в браслете, стойкой ассоциации с ними, и ассоциацию эту из глубин подцепил «крючок». Теперь её нужно было затолкать обратно на дно, как и страх касаний. Хотя кого он обманывает? Не касаний он боится, а испачкать, заляпать в себе, своей грязи и скверне. Всё это нужно было выскоблить, выдернуть из себя, а ему мешал страх, неконтролируемые панические атаки и проснувшаяся совесть. Ну ещё, конечно, абсолютно ненормальная любовь ковыряться в свежей ране, делая её только хуже, глубже и болезненнее. Разбирать всё происходящее рационально было просто чудесно. Но, увы, был ещё чувственный аспект, и он, конечно же, всё путал и всему мешал. Обычно сердце уживалось с его холодными расчётами просто чудесно, но растревоженное теперь оно не давало толком думать и, что хуже, начало «рулить» рассудком. Изаран не любил, когда чувства брали верх, теперь, правда, никто не спрашивал, всё существо словно бы сговорилось против своего обладателя. Постоянная борьба с самим собой между «хочу», «могу» и «должен» окончательно измотала и подточила нервы, а те и так были ни к чёрту… Дорога до форта вспомнилась смутно, вообще по сути не вспомнилась — песок да галька, галька да песок. Но покоя не было и в белых стенах. Хотелось спать, а спать не получалось. Совершенно загнанный, уже раз десять обошедший все комнаты и закоулки, всласть находившийся из угла в угол по комнате, чародей утвердился в мнении, что ещё час подобного поведения — и он окончательно свихнётся. Тогда только в Эшмарен ему дорога и будет. — Теяр, ты же справишься с делами ордена и форта? Ученик запальчиво закивал. — Конечно, мэссэ. Отдыхайте. Я могу вам как-нибудь помочь? «Поможешь вырвать сердце и не сдохнуть при этом?» Изаран покачал головой, пряча цинично-ироничную усмешку в свой же адрес. Какая эгоистичная всё же тварь. Не чувствовать, но жить, потому что жить хочется, жизнь при всей паскудности полна радостей. Пусть даже и низменных радостей плоти. Для высоких материй вновь нужны чувства, а чувствовать он уже устал. Это было слишком мучительно и больно. Теяр остался на посту, отсекающие браслеты с него и Вирриана уже успели снять, и эль-мэстры больше не грызлись. По крайней мере, пока. И то хлеб. Изаран долго примерялся к шкафу Дерема, передвигая флаконы и перечитывая раз за разом бирки. Его разрывало между желанием заснуть и забыться. Перспектива забыться казалась приятнее, хотя он никогда не дружил с дозировками сильнодействующих веществ… В итоге флакон с «Грёзой» оказался пустым до половины. Он был небольшим, но чародею хватило. Хватило так, что все мысли, терзания и чувства сняло как рукой.***
— Мэсерэ, почему вы так долго?! Теяр только что не плакал. Дерем с обречённостью и усталостью подумал, что его драгоценному мэстру плохо. Когда уже хоть кто-нибудь заикнётся о том, как плохо самому Дерему… Светлый маг, ни о чём не спрашивая, прошёл в спальню. Изарану действительно было плохо, а в самой комнате душно. Дерем всё так же молча положил руку на высокий лоб. Чародея бил озноб, что неудивительно с учётом того, какая была у него температура. Охотник посмотрел на флакончик с остатками «Грёзы». — Жить надоело? — Нет… Голос у Изарана был хриплый. Он сорвал его ещё в самый первый день от череды криков и стонов. На охотника он посмотрел только теперь. Карие глаза были больными, некогда голубоватый белок явственно отливал желтизной. Ему необязательно было видеть мага, чтобы знать, где он и в каком настроении. С некоторых пор получалось его просто чувствовать, не как часть себя, на другом уровне, но тоже глубоко. — Ты раньше хоть раз принимал наркотик? — «Грёза» не наркотик. Да. Один раз, ещё в Измарене. Никакого удовольствия и забытья, только наизнанку выворачивало три дня кряду… Так и не понял, зачем их вообще употреблять, если так погано в процессе… — Решил понять? — «Грёза» не… — Не в той дозировке, которую ты так опрометчиво выпил. Одна радость — твой организм поумнее тебя. Первый раз вижу, чтобы «Грёзой» можно было отравиться, но уж лучше так, чем загнуться, не выходя из транса и бреда. Хоть понравилось зрелище? — Безумно… Всегда мечтал пережить все самые гадостные часы своей жизни ещё раз… Из уголков глаз к щекам потекли дорожки слёз. Тут же пересохли, их уже не осталось, как и сил, и голоса. «Грёза» не дала ни сна, ни забытья, которых так хотелось чародею. Она подарила изощрённый кошмар, пляску больного воображения, примешав ко всему прочему ещё и страшные видения Дерема. Дерем всё так же молча что-то намешал и, приподняв чародею голову, влил напиток ему в горло. Изаран морщился и хотел отвернуться, но силы у охотника теперь было больше. К тому же он, в отличие от чёрного мага, спал ночами. — Не вишнёвый компот, но как ещё тебя лечить прикажешь? — Оставь как есть… Само пройдёт… — За три дня не прошло, а теперь пройдёт? — За два… Помоги мне встать. — Зачем? Лежи. — В порядок себя привести хочу… Хотя бы умыться… — Пойдём. — Нет. Только подними. Я не лежачий больной. — Ты совершенно невыносимый упрямец. До ванной комнаты маг чародея всё же дотащил, не слушая протестов, и оставил одного, только когда тот опёрся о раковину. Изарана шатало, голова раскалывалась, тело не желало слушаться. Дерем серьёзно забеспокоился, когда чародей пропал почти на полчаса, но тот наконец явился. Потом от него теперь действительно почти не пахло, хотя волосы он, конечно же, не вымыл бы, а те по всей длине липли к влажному телу, пропитываясь запахом болезни. До облюбованной оттоманки чародей не дошёл всего-то пары метров. Ухватился за край тумбочки, резко побледнел, переживая приступ боли и спазма, скрутившего желудок. Дерем только и успел, что подтащить ему под ноги заготовленный тазик да придержать длинные волосы и согнувшуюся фигуру. — Такой гадости я от тебя не ожидал… Рвотовызывающее средство, ну спасибо… — Пожалуйста. Дерем дотащил чародея до оттоманки и сгрузил на неё. — Зачем? Мне рвать нечем, кроме желчи… Небо, как унизительно… — Унизительно? Изарэ, ты поступаешь сначала откровенно глупо, а теперь тебе унизительно только оттого, что я с тобой вожусь? Чего я не видел, что может быть в человеческом желудке, скажи на милость? — помимо воли в словах и поступках светлого мага всё больше прорывалась злость. Он уже так устал её подавлять, как и горечь. — Было бы так уж унизительно и некомфортно, не пытался бы спрятаться от проблем за «Грёзой». Это вообще чудесно, что для тебя всё закончилось отравлением, а не могилой. А теперь, будь добр, не мешай мне приводить тебя в чувство. Организм нужно было чистить ещё раньше, а теперь, ко всему прочему, придётся делать это агрессивно, так что это только начало. Против слов Дерема «агрессивно» ничего делать не пришлось. От рвотных позывов и впрямь становилось легче, хотя интоксикация и приводила к тому, что даже воды было не выпить, вся выходила обратно. Изаран не сопротивлялся никаким манипуляциям со своим несчастным телом, пил что давали, тому, что хоть немного обтёрли пот с груди и лба, и вовсе был благодарен. Никому не нравится быть больным, но чародей чувствовал себя окончательно разбитым ещё и в моральном плане. Собственно, так и было. Ближе к ночи жар ушёл, его наконец отпустило. Дерема тоже отпустило. Злость ушла, осталось привычное участие. — Иди спи. Ты ещё и с дороги. — Пойду. Когда ты уснёшь. Тебе легче? — Да. — А глупости про стыд ты уж, пожалуйста, забудь на веки вечные. Болезнь может быть какой угодно, только не постыдной. Тебе удобно? Ещё одна подушка или плед не нужен? — Нет. «Высвободите меня кто-нибудь из тела! Выньте из него, потому что в нём невыносимо! С самим собой невыносимо!» Дерем перебирал чёрные пряди, сплетал и расплетал их снова и снова. За открытым окном плескались волны. — Не спишь, Изарэ? — Нет. А ты иди спи. Я усну, когда услышу, что ты задремал. — Не уснёшь. Хочешь рядом лягу? — Ни в коем случае. Я липкий, грязный, и потом от меня разит. Просто сил отскребать с себя это сегодня уже нет. — Ничем от тебя не разит, не придумывай. Подвинься. Маг скользнул в щель между чародеем и спинкой оттоманки. Лежать было неудобно, вдвоём это можно было проделывать только боком и только вытянувшись в полный рост, но ни один, ни второй и не подумали что-то менять. Дерем привычно притянул к себе чёрного мага. — Я тебе руку отлежу. — На здоровье. Только больше не делай таких опрометчивых поступков с «испитием» чего-либо сверх дозировки. — Я постараюсь. Но я так устал… И ты устал… И всё это никак не закончится, становится только хуже. — Уже скоро. Не мы одни устали, они тоже. — С чего ты это взял? — Держать осаду и сидеть в крепости одинаково трудно. — В крепости может закончиться вода и продовольствие. — Так у нас вроде бы ничего не кончается. Только нервы. Спи уже, ради всего святого. Изаран предпринял попытку улечься поудобнее. Руку Дерему он и впрямь придавил качественно, но на этом сомнительном достижении всё и закончилось. Впрочем, чародей не жаловался.***
На Совете, через неделю после «самолечения» чёрного мага, решались всё те же текущие вопросы, в том числе и с пиратством. Расправа Изарана оказалась даже показательней, чем хотелось бы. Правда, вопрос этот волновал далеко не всех. Мэстр Зирингар более чем выразительно смотрел на запястье Изарана. Не украшенное, обнаженное, прикрытое только рукавом. Изарана этот взгляд нервировал. Ему хотелось спрятать руку под стол, но это уже было бы ребячеством. «Струсил». «Много вы понимаете, мэссэ». «Поболее твоего». Крылья бабочек, посланных украдкой, перетираются в труху. Мэстр Зирингар играл нечестно — на совете нужно держать лицо, а Изарану хотелось если не наброситься на старшего чародея с кулаками, то хотя бы высказать ему всё в лицо. «Он тебя любит, а ты в очередной раз ему в душу плюнул. Как ощущение? Радостно кого-то раздирать по живому?» «Не очень. Мне больно не менее его». «Ах, мальчик… Кому ты врёшь больше, мне или себе?» Дерему не нравятся гляделки чародеев. Он не видит бабочек, но догадывается о беседе. Он слишком давно знал Изарана, слишком чутко откликался на малейшие изменения в его поведении. Узкая линия стянутых губ ему не нравится. Он уже в открытую сжимает ладонь чёрного мага, пытливо смотрит в глаза. Тот медленно качает головой. Зелёные глаза старшего чародея так и искрятся. Но его улыбка напоминает выражение птичьего клюва над поверженной и растерзанной жертвой. Он с наслаждением запускает когти чародею в сердце. Зажимает и цедит из него кровь. Ломает. Чародей и так на грани, его психологическое состояние нестабильно, но старший маг намеренно и удачно толкает его за край. Пусть падает. «Дело, конечно, ваше. В чём-то я тебя даже понимаю. Быть на полном пансионе и при этом не быть должником». «Замолчите». Мэстр покорно замолкает. Ему больше и не надо. Он толкнул — инерция понесёт дальше.***
Изаран не может успокоиться три дня кряду. Он ходит кругами вокруг ларца. Браслеты всё так же кажутся коброй. На ощупь они холодны и тяжелы, как и должно серебру, но магу чудятся шипение и чешуя. Когда браслет защёлкивается, то шипение сменяется звоном тонкой цепочки. Чародей с текучей грацией становится за стулом светлого мага и заглядывает тому через плечо. — Отчёт? — Как обычно. Ты что-то хотел? Прости, не оборачиваюсь, сейчас допишу предложение и… Изаран молча кладёт на стол второй браслет. Левой окованной рукой. Он не видит, но чувствует, как взлетают вверх светлые брови, хоть и не золотые, как волосы. Стул падает, а стол скрипит, чуть поехав, потому как маг вскакивает, тут же оборачиваясь и упираясь о него, отчего он и едет. От этого порыва чернильница падает. Чернила заливают отчёт и скатерть, правда, сейчас этого никто не видит. Неверящие голубые глаза смотрят в карие и не видят там ничего, кроме решительности. Изаран переступил через себя и на себя. — Я согласен. Забирай, всё равно такое «сокровище», как я, больше никому даром не сдалось. Переспрашивать, а хочет ли Дерем его в мужья, Изаран не видел смысла. Этот упрямец уже сотню раз доказал постоянство своего выбора. Хотел змею — пусть получает. Чародей не учёл только того, что змеёй он быть перестал. Змеиную часть его натуры отсёк браслет, так же как отсекают магию. Кошачью, впрочем, тоже. Только в тот момент чёрный маг этого не понял. Дерем же не увидел. Первый раз в жизни не увидел, не заметил, какое жесткое и неподатливое тело держит в объятиях. Он не увидел холодности, отстранённости и… страха. Самые чуткие и зрячие люди имеют право чего-то не заметить в пылу чувства, а то захлестнуло охотника с головой. Он наконец за долгое время почувствовал, что жизнь к нему возвращается, что душевные силы не уходят в один конец. Изаран согласился. Изаран отдал свою свободу и волю. В этот момент внутри него что-то окончательно сломалось. Что-то очень нужное… Толчок удался. Полупридушенная добыча камнем полетела вниз.***
Браслеты заметили тут же. Но поздравлять никто и не подумал. Наутро Дерем прозрел. Вечером в порыве совершеннейшей эйфории он наговорил кучу глупостей, вылил всю нежность и всю любовь, какую мог. Он тогда не видел тихого отчаяния. Смиренного. Совершенно не свойственного чародею. Он заметил это смирение утром. Как и податливость, угодливость, полное непрекословие и многое другое. Заметил и чуть не поседел. — Изарэ? Всё хорошо? — Да. — Но ведь это неправда. Чародей не ответил. Он методично расчёсывал левое предплечье. За следующую неделю маги вжились в роль супругов с поразительной органичностью. Оба почти не спали или спали урывками, побелели, словно только вчера вылезли из какого-то склепа. Изаран бродил с совершенно неприкаянным и глубоко несчастным видом. Серебро жгло руку, он расчесал кожу до крови и почти до мяса. Дерем днём и ночью следил, чтобы чародей не трогал свою несчастную конечность. Чёрному магу было плохо. От этого было плохо охотнику. В итоге оба выглядели как безутешные родители, потерявшие единственного ребёнка. Сходство дополнялось тем, что эти двое почти постоянно держались вместе. Получился какой-то порочный круг: Дерему для счастья нужен был Изаран, тот себя предоставил. Изарану для счастья хватило бы счастья Дерема. Не сразу, но хватило бы. Дерем был несчастен, потому что был несчастен чародей. Мэстр Зирингар заявился в форт совершенно случайно и даже не затем, чтобы проверить свой план в действии, но остался под глубочайшим впечатлением. — Небо, какие безнадёжные идиоты… Это ведь умудриться нужно было запороть такое дело! Достучаться до Изарана не вышло. Чародей не отреагировал, даже когда на него наорали. С Деремом мэстр попробовал мягче и обходными путями. Кое-как удалось уговорить, что заскоки чародея временного характера и что это обязательно пройдёт. Правда, проходить и не думало. Изаран запустил руки в самоё больное место и с ожесточением раздирал и без того вконец растревоженную рану. Он стал сам на себя не похож и более или менее приходил в норму, только когда занимался делами форта, проверками или беседами с гостями. Старший чародей и охотник тут же ухватились за эту особенность. — Занимай его! — Чем, скажите на милость? — Да чем угодно! Хоть рукописи заставь переписывать. Не давай ему быть наедине с самим собой. Он слишком углубился в рефлексию, постоянно что-то в себе раскапывает и выуживает, вот и останови это безумие. Дерем с сомнением посмотрел на свой браслет. Ему он руку не оттягивал и кожу не жёг. Но радости от него тоже не было. — А по-моему, дело не в этом. Этот браслет для него что кандалы. Он не верит, что с ним или без него его свободу никто не ограничивал и не отбирал. — Только попробуй снять! Потом останешься без мужа навеки, второй раз его уже не уговоришь. У тебя вообще есть самоуважение, мальчик? Пострадает твой ненаглядный и образумится. Давно уже нужно прекратить потакать каждому желанию Изарана. Пусть хоть немного сам помучается, а то как душу рвать из тебя — так мастак, а как перебороть свою паранойю — так обратно в ракушку, под защиту острых створок. После этого разговора светлый маг утвердился во мнении, что браслет нужно снимать. Он теперь уже с нежностью провёл по серебряному боку. Замужество получилось коротким и бестолковым, не дало ничего, кроме боли, а значит, изжило себя, не успев начаться. Да, гарант того, что Изаран останется рядом, даже если они проиграют, был хорош, но цена оказалась слишком высока. Если чародей продолжит изводить себя в том же духе, то форт и единственный стражник станут для него чем-то похуже тюрьмы. Осуществить своё намерение в тот же день охотник не успел. В форт пожаловали гости. Мэстры форта встречали делегацию из трёх охотников на мосту. Впереди шёл кто-то из светлых, но Шарле Виррида, ведущий чёрный охотник и по совместительству мэстр «Вереска», потеснил своего светлого коллегу и, что-то ему шепнув, забрал бумаги. Светлые охотники остались чуть позади, а вот чёрный только что не ринулся вперёд, сверкая, как новенький золотой. — Изаран, я не знаю, как ты это делаешь, но, ей-ей, я поражаюсь, на что ради тебя идут люди. — И тебе доброе утро, Шарле. Я, конечно же, сейчас не понял всю ту тарабарщину, что ты произнёс. Чародей хмурился, а голос его сочился ядом и иронией, но отличное настроение чёрного охотника это не испортило. — Сейчас поймёшь. Держи, — охотник вручал Изарану документы и гербовые бумаги, второй экземпляр протянул Дерему, но сначала тряхнул ему руку в приветствии с таким запалом, что светлый охотник запоздало забеспокоился, что ему её сейчас оторвут. — Это была потрясающая схватка, Дерем. Воистину потрясающая. Я очень рад, что всё для вас так закончилось. О! Я смотрю, вас можно поздравить. Улыбка чёрного охотника стала ещё шире, когда он заметил браслеты. Его, конечно, смутило, что над браслетом Изарана по предплечью идёт слой бинтов, но не сильно. Мало ли где можно поранить руку. — Шарле, я чего-то не понимаю, — Изаран перелистывал документы хмуро и осторожно, словно те могли загореться или взорваться. — Что значит «закрыто»? Какая компенсация? Дерему же назначили штрафные месяцы наблюдения. — Уже нет. За тебя вступились и дали показания под чарами истины. — Что? — Изаран сделал довольно легкомысленный жест документами, чуть их не выронив. — Вступились? За меня, добровольно и под чарами? В самый роковой момент? Шарле, ты что-то путаешь, Сарт за такое разотрёт в порошок. Это же самая натуральная измена, даже более моей, ибо с меня уже взять нечего, а бунт против действующего магистра в момент финального напряжения всех сил… — Твой Шардере, — в отличие от Изарана, Дерем очень хорошо понял, что написано в документах и где среди них искать действительно нужную информацию. — Он таки преподнёс тебе прощальный подарок. Видно, зря ты ему руку сломал. Документы в руках Изарана жалобно хрустнули, сминаемые жёсткими пальцами. Тёмный взгляд, адресованный светлому охотнику, был более чем выразительным. — Я жалею, что не сломал ему вторую. Этим, — Изаран тряхнул несчастными документами. — Я обязан тебе и никому более. Если бы мой отказ от этой подачки с того света не привёл к тому, что тебе и дальше придётся воевать с конклавом, писать отчёты и прочее, то эти документы сейчас бы уже догорали. Ответь мне теперь только на один вопрос: они тебя от этого избавляют? — Да. Ты полностью оправдан, Изарэ. А по поводу компенсации я тебе говорил. — Пусть подавятся ей. Ничего уже не хочу, видеть этот гадюшник во главе главного гада — особенно. Пойдём домой. Спасибо, Шарле. Извини, что, кажется, испортил тебе настрой. Изаран отдал второй комплект документов и пошёл к форту. Чёрный маг смотрел на него с недоумением. — Мда… А я, дурак, думал, что несу благую весть. — Нет, Шарле, ты не дурак. Спасибо. Это действительно хорошая новость. — Я вижу. Именно поэтому вы оба жизнерадостные, как утопленники. Дерем виновато и грустно улыбнулся. — Извини. Мы немного устали от всего этого. Ещё не совсем осознали, что всё закончилось. Правда, спасибо. Дерем тепло распрощался с гостями и, проводив их, пошёл искать чародея. Впрочем, нашёл почти сразу. Стал за спинкой его кресла, мягко положив руки на напряжённые плечи. Изаран тут же чуть расслабился и, накрыв одну руку Дерема, чуть сжал. За последнее время это был самый искренний жест. — И что теперь? — Ничего, Изарэ. Будем жить. У нас ещё в форте дел немерено. На архипелаге тем более. Со зданием храма… — Я не об этом. Что с нами теперь делать? Со мной? Я тебя не радую. — Неправда. — Правда. Что ты получил за все свои труды? Меня? А разве оно того стоило? Тем более теперь, когда что-то сломалось… Дерем, дай мне что-нибудь. Я страшно хочу спать, а спать не могу, да ты и сам в курсе. Изаран уронил голову на ладонь мага. По ней почти сразу скользнула капля. — Изарэ… — маг вышел из-за спинки кресла и, опустившись перед чародеем на колени, притянул к себе, поглаживая по голове и баюкая. Ответом были судорожные вздохи. — Всё нормально… — Ничего не нормально. Со мной ненормально. Я тебя мучаю, себя мучаю, нет этому конца и края. Какой-то мрак беспросветный, словно проклял кто… — Ничего подобного. Давай ты поспишь, и мы тогда об этом поговорим? — Как скажешь… Засыпает чародей теперь почти исключительно благодаря снотворному. Дерем не спешит следовать его примеру. Он держит ладонь чёрного мага и вглядывается тому в лицо. Спокойное, но не умиротворённое. Решительно тянется к браслету под слоем бинтов. Зелёная искра больно бьёт по пальцам, а через миг в плечо впиваются когти. Нет, просто несколько длинные ногти и удивительно сильные руки для чародея таких лет. — Я же сказал не трогать! — А я думаю, что вы вмешиваетесь в чужие отношения больше, чем следует, мэссэ. Пустите! — Вот ещё! Два мага уже давно на ногах и сверлят друг дружку неприятственными взглядами. Дерем оглянулся на чёрного мага — со снотворным или без Изаран спал нервно и вполне мог проснуться от шума. Мэстр Зирингар, воспользовавшись этим взглядом, схватил охотника за руку и втянул в портал. — Какого чёрта вы творите! — Такого! Спасаю ваше счастье, которое вы так талантливо рушите! — Не надо его спасать, нечего! — Ещё как есть! Полез снимать браслет, он тебе что, жить мешает? — Да! Изарану от этого фарса плохо и смысла для него в нём больше нет, его оправдали по всем пунктам. — Есть смысл. Кому он сдался кроме тебя со своими заскоками. — Это решать не вам и не мне. — А кому? Этому мальчишке, увязшему в собственных чувствах, галлюцинациях и страхах? Сказал же, займи его, отвлекай. Так нет же, из вас только клин клином и вышибать. А это, кстати, идея. — Что? Щит Дерем поставить не успел. Впрочем, и не получилось бы — силы у чёрного мэстра было на порядок больше. Охотник рухнул бы на землю, но чародей его чуть придержал, смягчая падение. После чего уселся рядом и задумался. После почти получаса напряжённых дум между старческих пальцев сверкнула словно бы шаровая молния. — Прости, мальчик, будет больно. Но ведь вы двое без боли не можете, так?