Что спрятано в твоей груди?

      На небольшой стол меж тарелок тяжело упал знакомый мешочек, звякнув своим содержимым. Санса с досадой посмотрела на только что вошедшего мужа. Не так она планировала провести вечер. Но, видимо, милого семейного ужина ждать не стоило.       – Эти деньги должны были пойти на лечение людей. Зачем вы их забрали?       – Мне стало интересно, куда ты их потратишь на этот раз.       Санса поймала себя на том, что мнёт в руках салфетку. Мужчина же продолжал стоять, затягивая неловкую паузу. Не проходя дальше, не обращая внимания на накрытый стол.       – Я взяла на себя смелость распорядиться насчёт ужина.       – Моя жена проголодалась?       – Вашей жене не хватает вашего общества.       Он подошёл ближе, заложив руки за спину. Девушка поднялась со стула, но он всё равно смотрел на неё сверху вниз, возвышаясь за счёт своего роста.       – Ты должна была спросить моего разрешения.       – Вы не должны были забирать деньги, выданные на лечение людей.       Если она и не делала шаг назад, то только из чистого упрямства.       – Вы всё ещё злитесь на меня за мой побег, – прошептала Санса отворачиваясь. Она положила руки на спинку стула, сжимая пальцами тёмное шершавое дерево. – Странно, что вы до сих пор не спросили, как мне это удалось.       – А ты бы ответила?       Даже спиной она чувствовала исходящую от него силу и уверенность. И власть, что он имел над нею.       – Идея пытать свою жену мне кажется не слишком привлекательной. Хоть пыточных дел мастер и развязывает всем языки одинаково хорошо, вне зависимости от пола.       Эти слова прошлись льдинкой вдоль её позвоночника. По затянувшемуся молчанию и её напряжённой спине он понял, что напугал девушку.       – Ты достаточно умна, чтобы правильно расценить мои слова. Садись за стол.       Тайвин сделал несколько шагов к предназначенному для него второму стулу и легко на него опустился.       – Пытают челядь, а не благородных дам. Но, надеюсь, в следующий раз тебя остановит понимание, какая участь ожидает виновных в твоём побеге. У тебя слишком мягкое сердце.       Он поставил локти на стол, буравя её взглядом.       – Ты же понимаешь, что я не могу оставить твой поступок безнаказанным?       Санса с опаской покосилась на него.       – Твоим наказанием за побег будет знание: по твоей вине в пыточной умерли три твоих служанки и двое стражников, что стерегли мои покои и впустили тебя туда.       «Петир! – эта мысль пронзила её калёной иглой. – Если он узнает, что это он помог мне, то убьёт его!».       Именно рукой друга её матери была написана та записка. И по его указке сир Донтос ждал её в узком потайном ходе. Наверное, на то была воля богов, что они не успели достичь Близнецов до Красной свадьбы. А потом Донтос напился в придорожном трактире, завязалась драка и в остекленевших глазах шута навеки застыл хмель. Санса тогда просто обезумела от страха и отчаяния, не зная, куда податься. Последний волк (какой там волк – волчонок!) из стаи. Она проплакала тогда пол ночи по своим родным – даже по Арье, считавшейся бесследно пропавшей и погибшей.       Тайвин откинулся на спинку стула, не сводя с супруги тяжёлого взора.       – Но, видимо, я должен быть тебе благодарным – после тщательного обыска нашли потайной вход в мои покои за книжным шкафом.       Санса едва не выдала изумления – ей тогда пришлось долго ощупывать камин, следуя инструкции в записке, и гасить пламя, чтобы переступить через него. [1]       «Вы отвратительны», – хотелось сказать ей. Но чего она этим добьётся? Ужин, задуманный как попытка наладить отношения, превращался просто в катастрофу.       – Я оплатил лечение тех солдат, раз так хочет моя леди-жена, – ровно прозвучал его голос.       – Благодарю. – Она нашла в себе силы опуститься за стол напротив него.       Мужчина разглядывал замершую, словно потухшую девушку, не притрагивающуюся к тарелке. Семеро, какая же она неженка! Видят боги, он и так себя сдерживал, обращаясь с ней как со стеклянной. Старался усмирить свой гнев, даже когда она заставляла его чувствовать себя почти насильником. Ненавидеть себя, когда она лежала под ним, словно мёртвая, с разбитым взглядом в никуда.       Он – человек долга. Человек чести. Именно это и интересы Дома руководили каждым его поступком. Он защищает её, как свою жену. Заботится, чтобы она об этом не думала. Так до́лжно. Что же ещё этой глупышке надо? Он не мог заставить себя действовать более деликатно.       – Ужин стынет, – попробовал он расшевелить её.       Санса безропотно кивнула и взяла вилку, начиная вяло ковыряться ею в овощах. Тайвин мысленно послал всех в Пекло и придвинул к себе тарелку, внешне оставшись невозмутимым.       Его не волновали её чувства, но ему было неприятно от того, как она на него реагирует. Словно он какое-то чудовище. Жена не должна бояться мужа. Уважать, подчиняться – да. Но не бледнеть, теряя дар речи. Он с тоской вспомнил тихие вечера с той, чьё имя запретил себе произносить даже мысленно ещё много лет назад.       – Приятного аппетита, – вырвал его из горьких воспоминаний голос напротив.       Тайвин снова сосредоточил своё внимание на текущей проблеме. На этой маленькой занозе, что не давала ему насладиться вольной жизнью похода. Заставляя избегать даже собственную палатку, лелея глупую надежду, что она попривыкнет и прекратит кидать на него боязливые взгляды. Или она думает, что способна скрыть их от него? Ха, да все её бесхитростные мысли написаны на этом гладком белоснежном лбу!       – Тебе тоже. – Тайвин взял свою вилку и отдал должное мясу.       Упрямый старковский лоб, за которым столь много глупостей и предрассудков… Ну, ничего. Она достаточно покладиста и сообразительна. Ей нравилось читать книги, которые он ей подсовывал, а её рассуждения, что он нередко заставлял ещё в замке высказывать вслух, не лишены логики. Конечно, нужно ещё долго учить и дрессировать её. Он терпелив. И любит сложности. Он слепит её под себя. Хорошая жена – умная жена. А ведь ей ещё воспитывать их детей.       Санса почти не чувствовала вкуса пищи. Ей казалось, что она ворошит вилкой не содержимое тарелки, а свои мысли.       – Милорд, – решилась она задать мучивший её вопрос. – Это вы подговорили лекаря предложить мне... снадобья?       Тайвин методично резал мясо на маленькие кусочки.       – А как ты думаешь?       – Думаю, да. – Она взяла в руки кубок и, спрятавшись за ним, незаметно кинула взгляд на мужа. Хотя… с какой стати? Она поставила кубок обратно, даже не отпив из него, подняв глаза на мужчину. Тайвин вопросительно поглядел на неё. Девушка стушевалась, левой рукой скомкав мирно лежащую до этого салфетку. Мужчина иронично улыбнулся. Одними уголками – но она заметила. Что за глупая игра в гляделки!       – Ты поняла, что я приказал лекарю сделать это до или после того, как отказалась от его предложения?       – А как вы думаете? – вернула Санса ему его же реплику, несколько уязвлёная поведением мужа.       – Думаю, после.       Когда девушка заметила, что у него опустел кубок, она взяла кувшинчик и долила ему вино.       – Почему вы сказали, что оплатите их лечение?       – Должен же я иногда баловать свою жену?       Она с удивлением глянула на него. Тайвин Ланнистер – шутит?       – Они сражаются за Ланнистеров. И носят цвета Ланнистеров. Естественно, я должен о них заботиться, это мои люди, – пояснил он всё же. – Старый скряга ещё получит своё за то, что умудрился подевать куда-то большую часть своих запасов. Но не сейчас. Догадываешься почему?       – В дороге сложно будет найти ему замену.       – Именно. – Когда его тарелка опустела, он аккуратно вытер уголки губ салфеткой и поднялся из-за стола. – Ты хотела, чтобы мы отужинали вместе. Что-то ещё?       – Нет, – не смогла найти другого ответа девушка.       – Тогда ложись спать. У меня ещё есть дела. – Он едва заметно кивнул, соблюдая приличия, и вышел из шатра. [1] Именно через данный тайный ход в каноне в спальню десницы проник Тирион.

***

      Бескрайнее, огромное, беспощадно прекрасное небо полнилось сотнями красок. От нежнейшего голубого до кроваво-рубинового. Со смелыми росчерками перьевых облачков, края которых светились золотом. Словно божественные руки соткали дорогие шелка и туго натянули над тленным миром. Поставив где-то на самом краю свечку – закатное солнце.       Длинная вереница солдат, лошадей и обозов всё так же плелась своей дорогой в сторону столицы.       Прошло уже несколько дней с того первого совместного ужина. Санса всё так же упёрто каждый день давала распоряжения поварам – и каждый вечер они с Тайвином трапезничали вместе. Второе и третье застолье прошли почти в молчании. Потом девушке начало казаться, что либо ему это неинтересно, либо он ждёт от неё самой каких-то действий. И она попыталась обсудить с ним последнюю прочитанную в столице книгу. На душе у неё стало чуточку легче, когда Тайвин подхватил разговор. К тому же в замке он действительно давал ей занимательные и весьма поучительные произведения. Санса поймала себя на том, что ей интересно обсуждать их с ним. И что у мужа живой и острый ум.       Девушка подстегнула коня вперёд, видя, как разведчик что-то докладывает своему военачальнику.       – Милорд, впереди труппа бродячих музыкантов. Так они утверждают.       – У них есть с собой оружие?       – Нет, милорд. Только множество инструментов, да обоз с жалким скарбом и старой клячей.       – Тогда это и есть музыканты, болван. Отпусти их, и пусть идут с миром.       – Милорд. – Она заставила Орешка остановиться вровень с Сумраком. – Я бы хотела на них посмотреть.       – Зачем?       – Я никогда не видела бродячих артистов.       – Хочешь сказать, в Винтерфелл никогда не приходил ни один захудалый актёришка?       – Отец не любил песен и бардов.       – Ты слышал слова моей жены? – бросил Тайвин разведчику. – Веди их сюда. Пусть смотрит.