Рейс Афины-Лондон

Вечером был устроен праздник в честь моего возвращения. Откуда-то мне привезли красивое плотное платье с огромным вырезом на спине. Был виден мой красный дракон, и теперь ни у кого не возникало сомнений в моей личности. Я свыкалась со своим местным статусом и именем – Алетеей Винсконтской. Как бы я ни просила, никто меня не слушал, все обращались ко мне исключительно на «вы» и «Ваше Высочество» и с такими почестями, что я только смущалась. На «ты» меня звали только Арне и Мэтт. Мэтт, потому как привык, и я ему позволяла, как лучшему другу, Арне, потому как просила. В лагере, в центре, была круглая площадь, где и был праздник. Развели огромный костёр, на кострах поменьше жарили дичь, которая была на удивление вкусной, гораздо лучше земной. Мэтт от меня ни на шаг не отходил, Арне часто появлялся рядом, изредка уходя по делам. Мне нравилось. И совсем забывала, что отец будет мне звонить, а я не буду отвечать, так как тут нет связи. Не нравилось только огромное количество внимания вокруг меня. Арне знакомил меня с генералами, капитанами, полковниками, каждый из которых считал своей обязанностью сделать мне комплимент и крепко поцеловать руку. Я с непривычки ежилась, но к двадцать пятому разу стала привыкать. Праздник шёл до поздней ночи, и я не смогла дождаться его окончания, так как зевала на ходу, глаза упорно слипались, ведь я не спала почти сутки. В двенадцатом часу заметила исчезновение Мэтта. Он просто ушёл, оставив кружку на столе, из которой пил вкуснейшее местное вино. Тоже оставила трапезу, обошла всю площадь, но так и не нашла Мэтта. -Арне,- позвала я,- Извини, что отрываю. Не видел Мэтта? Он прервал разговор с капитаном и подошёл ко мне. -Кажется, ушёл к себе,- вспоминал он,- По той улице с левой стороны третья с края лагеря палатка,- он указал куда-то в сторону. -Спасибо! Я взяла в руки полы платья и пошла по протоптанной тропинке к Мэтту. Нашла его в серой палатке, где он лежал на лёгком одеяле и смотрел при горящей свече в лампе на фотографии. -Привет,- шепнула я, выдохнув. Можно больше не держать спину прямо, чтобы не опозориться, не вести себя приторно вежливо. Он положил фото на подушку лицом вниз и оглянулся. -А, ты,- снова взял в руки фото,- Скучно стало? -Устала очень,- призналась я, садясь рядом. Подсмотрела через его плечо на фото,- Что это? -Фотографии портретов,- тихо ответил он,- Дома в шкафу лежат большие портреты, а с собой могу носить только их фото. -Кто это? Снова грустная и печальная улыбка, горестный и безмерно тоскливый взгляд, от которого я заразилась плохим настроением. -С этой фотографии все умерли,- шепнул он. -Можно? – спросила я. Он отдал мне одну фотографию из двух десятков. Вся его семья. Самый старший – дед, был слева на фотографии. Выглядел он глубоко старым, седовласым и с бородой по пояс. В центре стояли родители – беременная мать Мэтта и отец, державший на руках маленькую дочку. По обе стороны от них стояли две тёти и дядя, которых я с трудом отличила от младшего поколения, а всё остальное место на фото занимали братья и сёстры Мэтта. И все разные. Кто-то пошёл в деда, кто-то – в отца или мать, кто-то – в дядю или тётю. Мэтт сейчас был больше всего похож на одну девочку, которой на фото было года два. У неё были белые волосы с чёрными тонкими прядями, тоже разноцветные глаза, как у Мэтта, только зеркально, такая же улыбка, как у него… Были и взрослые дети, возле одного парня была девушка, которую он крепко обнимал за талию. Наверное, девушка, так как колец не видела. Такая большая и дружная семья… У меня всегда был только отец, очень редко приезжали дальние родственники, но я их и сейчас не помню. А свою родную семью я не помню вовсе. -Где ты? – спросила я, потому как никак не могла найти него. -Пересчитай детей,- усмехнулся он. Посчитала пальцем. Шестеро детей. -Я самый младший в семье,- Мэтт продолжал грустно улыбаться,- Тут меня как такового нет, я ещё в маме. Тоже улыбнулась. -Кто это? – показала на похожую на него девочку,- Вы очень похожи. -Сонна,- сказал он,- Я с ней на Землю отправлялся. -Ясно,- посмотрела на остальных детей, все были очень красивыми, в родителей,- А где Сэм? Он показал на того парня, что был с девушкой. Невозможно угадать, сколько ему лет, но выглядел он молодым. Густые и светлые серебряные волосы, отливавшие на свету, как металл, почти касались плеч и были завиты в лёгкие кудри, а большие глаза были цвета только отлитой бронзы. Светлая кожа здорового цвета, бледные губы, растянутые в широкой искренней улыбке, и высокий рост, спортивное телосложение. -Красавец, да? – усмехнулся Мэтт. Невольно кивнула,- Это его невеста,- показал на девушку рядом. -А где кольца? – спросила я. -У нас не носят кольца. Видишь у неё на запястье торчит сиреневый знак? Присмотрелась и увидела лишь маленький завиток, только часть композиции. -Да. -Такие есть у невест. Если бы они успели пожениться, такая появилась бы и у Сэма, но они обе стали бы серебряными. У нас много свадебных ритуалов, эти знаки на запястьях – одна из традиций. -Почему они не поженились? – спросила я. -Её тоже убили. -За что?! -Понимаешь, магией владеют только члены королевской семьи, то есть обладатели красных меток, а всё остальное – колдовство и осквернение королевской четы. Мария, невеста Сэма, была, по его словам, добрейшей душой, сердобольной, любящей и ласковой, но занималась созданием «магических» амулетов. Ей отрубили за это голову. Сэм узнал об этом только тогда, когда вернулся из поездки по работе… Он пытался покончить с собой трижды, прыгал с колокольни в столице, резал вены, но старшие его спасали. -Так любил? -Девятнадцать лет прошло, она умерла, когда меня ещё не было. Это портрет за несколько недель до её смерти. И да, он её очень любил, сам говорил. В последний раз, когда я его видел, месяц с лишним назад, он был в храме, говорил с ней. -Говорил? – переспросила я. Он улыбнулся, но уже не так грустно. -Мы язычники и верим в переселение душ. В вашей религии душа после смерти попадает в рай или ад, смотря, каким был человек, какие поступки совершал, а у нас душа не пропадает, а переселяется. У грешников – снова в людей, у безгрешных – в растения или зверей,- объяснял он,- Так как душа бессмертна, с ней можно поговорить в храме. Считается, что она слушает, всё понимает, но я в это не особо верю. Сэм верил, часто туда ходил, мог часами сидеть и говорить. Он задумался. -Так как Мария грешила колдовством, Сэм верил, что она и сейчас где-то есть в человеческом обличии, пытался её найти,- продолжил он с улыбкой. -Не нашёл? – глупый вопрос, но хотелось спросить. Мэтт помотал головой. Я молча удивлялась, что существует такая крепкая любовь. Как нужно любить человека, чтобы с горя покончить с собой… Чтобы даже после её смерти искать её в прохожих… -Забавно, что сейчас она может быть пятилетним мальчиком,- усмехнулся он,- Тут разницы в полах нет, бывшую женскую душу могут поселить в мужское тело. Если этому верить, то в прошлой жизни я мог быть престарелой старухой с шизофренией, например. Тихо посмеялась, прикрывая ладонью рот. -Почему тут считается, что грешники превращаются в людей? -Наказание, шанс исправиться. Так, в принципе, если в каждой жизни грешить, можно всё время быть человеком, только вот тут это считается наказанием. Получается, что и я в прошлой жизни грешила. Убивала? Грабила? Колдовала? И почему-то в переселение душ мне верилось больше, нежели в рай или ад. Так правильнее, и объясняется проще. -Не понимаю, почему остался жив я, а не кто-то другой? Почему не Сэм, почему не Сонна? Ведь зачем-то остался я,- размышлял он, смотря на другую фотографию портрета. Тут он был уже четырёх или трёх лет от роду, родители ещё живы, но нет невесты Сэма. У него на запястье я увидела полоску, как от надреза. И глаза у него гораздо грустнее и печальнее, стоит он уже в стороне, а не ближе к центру, держит Мэтта на руках, пытается улыбаться. -Можно фотографии? – попросила я. Он лениво протянул мне стопку, и только потом, когда я начала листать, словно опомнился. Мэтт попытался забрать фото, но я не отдавала, всё рассматривала, листала. И тут, отворачивая от него стопку, взяла в руки следующее фото. Моё. Я на моём Дне Рождения. Стою поодаль в вечернем платье у столов с едой, смотрю в телефон, не замечая, что меня фотографируют. И ещё две моих фотографии. Одна – из соцсетей, моя фотография на фоне Биг Бена, сделанная ещё в конце августа, вторая – где я в школьной столовой с Ханной и Адамом, тоже не замечающая, что меня снимают, держащая в руке банку колы и смеющаяся. -Блин,- прошептал со вздохом Мэтт. Фото не ужасные, наоборот, я тут получилась красиво. Смущало то, что эти фотографии лежат в стопке с фотографиями его семьи, и он носит их с собой. Перевела взгляд с фото на него, чесавшего затылок и отводящего от смущения взгляд на выход. -Откуда? – спросила я. -Распечатал,- сказал очевидное он. -Зачем? – продолжила я, листая остальные фото. Дальше – его семья, меня нет. Но три фото из шестнадцати – мои. -Чтобы было,- огрызнулся он. -Правду. -Ты моя лучшая подруга,- сказал он,- Чтобы тут без тебя не скучать, взял с собой фото. -А если я против? – предположила я, хотя против вовсе не была, наоборот, было приятно. -Всё равно,- он забрал фотографии,- Мои. Густо покраснела и опустила лицо, чтобы закрыть тенью от волос красные щёки. -Я переоденусь? – спросила я. Намёк был быстро понят, и Мэтт вышел из палатки. *** Ночью услышала шёпот в палатке, и, так как отличаюсь чуткостью сна, проснулась. Почувствовала ещё сквозь сон, как Мэтт тянет меня к себе за талию, сгребает в охапку. Лёгкое вздрагивание заняло место зевоты, и, когда Мэтт прижал меня к себе, у меня сердце заколотилось так, что словами не передать. Я не могла дышать. Он нахмурился, поморщился и зарылся носом в мои волосы, губами касаясь лба, почти его целуя. От его дыхания в волосы, от этих объятий побежали мурашки, сбилось дыхание. Мэтт почему-то хмурился, всё крепче меня жал к себе. Но я понимала, что он спит, и ему просто снятся кошмары. Будить его не хотелось, я бы спала так, у него в объятиях, вдыхая его запах и слушая биение сердца под ухом, и спалось бы мне спокойнее, но я не желала, чтобы ему всю ночь кошмары снились. -Мэтт,- шепнула я, аккуратно толкая его в плечо,- Мэтт, проснись! Он наморщил нос, приоткрыл сначала один глаз, потом и второй. -Что? – прошептал он, а после секундной паузы с моим многозначительным смущённым взглядом Мэтт отодвинулся и убрал от меня руки,- Прошу прощения. -Кошмары? – спросила я. -Бывают,- ответил он, потерев ладонями глаза,- Ещё раз извини. Подумала, что спрашивать, о чём был сон, было бы грубо и бестактно, поэтому закуталась в одеяло и, пожелав спокойной ночи, заснула.