Рейс Афины-Лондон

Следующий месяц отец был постоянно в разъездах, поэтому почти каждый день я бывала в Висконтии с Мэттом или без него, но редко. Он научил меня переноситься из одного мира в другой самостоятельно, показал портреты моей семьи. Виктория Висконтская, моя кузина, была высокой стройной черноглазой девушкой с огненными рыжими волосами, взгляд отличался хитростью и злобой, пусть лицо и было приятным, но улыбка выдавала всю её мерзкую сущность. На парадном портрете она была в бордовом платье с широким поясом, длинный рыжий хвост струился по спине. Она была красива, но скверна характером. Ей было сорок пять лет, но больше земных двадцати я бы ей не дала. Лютер Висконтский, мой дядя, выглядел на земные тридцать пять. Тоже рыжий, с короткой стрижкой, алыми глазами цвета свежей крови. Телосложение было на редкость крепким, его рост практически достигал двух метров. У него были густые рыжие брови, злобный прищур глаз и кривая улыбка тонких бледных губ. Одним своим видом он почему-то вызывал у меня глубокое отвращение, в том время, как Виктория таких чувств не вызывала. Арне рассказал мне о моей семье, о каждом из братьев, о родителях, которых знал лично и состоял в близкой дружбе с ними, а особенно с матерью. Виктория, проявлявшая даже больше агрессии, чем король, нещадно разбивала отряды Лютера и Алетеи, то есть мои. Командование войсками я передала Арне, так как он разбирался куда лучше меня и занимал должность уже восемнадцать лет. Сама я занималась тем, что смотрела те замки и крепости, что были заняты нами, «поднимала дух в войсках», по выражению Арне, и спонсировала покупки медикаментов и оружия на Земле. Ханне и Адаму мы ничего, конечно, не сказали. Они бы и не поверили, только посмеялись и сочли бы это бредом. Показать другой мир мы бы не смогли, так как переноситься могут только владельцы меток. Отец звонил редко, и, когда я пропускала вызов, всегда работала отговорка – была в метро или не слышала звонка. С Мэттом мы стали лучшими друзьями. В нашей с Ханной и Адамом компании образовалось две «парочки», потому как если мы ходили не вчетвером, то по парам. Мэтт рассказывал мне о своей семье, о доме, о жизни и том, что делал тут до моего прихода. Я постепенно привыкала к скачкам между мирами, свыклась, что ночью была в «средневековье», а утром я в школе двадцать первого века. Чтобы от меня была хоть какая-то существенная польза делу, Мэтт научил меня стрелять из ружья и пистолета (чтобы могла отстреливаться сама в случае нападения), а лекари в лагере меня начали учить азам дела – как останавливать кровь, чем мазать ожоги, царапины, как промывать и зашивать глубокие ранения, что колоть от боли, как успокаивать пациентов, что делать с переломами, как лечить жар и горячку, чем поить и кормить больных… Очень много информации, но я старалась, строго приказав лекарям меня не щадить и учить, как надо, иначе я буду только мешать и калечить людей. Мэтт очень переживал из-за смерти Сэма, во сне от меня не отлипал, но я и не была против. Заметила, что, как только он обнимет меня и прижмёт к себе, то через пару минут успокаивается и спит спокойно, дыша ровно, не хмурясь. Чувствую себя какой-то особенной для него, не испытывала раньше такого чувства, но это безмерно приятно. Хотя мы пока только лучшие друзья, я, как истинная девушка, уже представляла, какой мы будем парой… Мне удавалось его веселить, отвлекать от дурных мыслей, подбадривать, чтобы, не дай бог, руки на себя не наложил. Практически круглые сутки мы ходили вместе, как попугаи-неразлучники, за исключением тех редких дней, когда отец всё-таки был дома и ночевал у себя в спальне. С моим пришествием в этот мир новость о возвращении принцессы разлетелась быстро. Сначала – по нашим крепостям и городам, уже позднее – по лагерям врагов. Эта новость невероятно разозлила Викторию, и она прислала мне лично письмо с угрозами. Правда, бумагу в руки мне не дали, читал её простой солдат, чтобы, если бумага пропитана ядом, я не умерла. Лютер лишь публично, на всю Висконтию, объявил о том, что я отныне – враг государства наравне с повстанцами. Пусть портрета моего никто и не знал, но по городам уже висели бумаги с заявлениями о вознаграждении за мою поимку. Я боялась, откровенно боялась дяди и сестры. Никогда не думала, что родственники могут так друг друга ненавидеть, жаждать убить друг друга… Число моих сторонников возросло до полутора сотен тысяч, основывались новые лагеря и города. Арне не мог нарадоваться этому, всё твердил, что ещё немного, и мы можем перейти в наступление. Начать планируется с Виктории, так как её крепость укреплена хуже королевского замка Висконтии, и проникнуть туда проще. Солдаты королевы хуже организованы, так как набраны с нуля из простого населения, а у солдат короля было армейское образование. Но ни одного соперника, ни другого нельзя недооценивать.