35-15

Когда он обхватил пальцами руль, я заметил, что рукава его рубашки по-молодежному закатаны. В салоне было темно, но из-за внешнего искусственного света улицы я мог рассматривать все то, что было внутри – Акира-сан предоставил мне сиденье рядом с водительским. Почему-то только сейчас, сидя в машине, я заметил, что его деловой стиль одежды нарушен: галстука не было, первая пуговица рубашки расстегнута, из-за чего воротник небрежно поднялся; рукава, которые обычно так же застегивают, были завернуты до локтя, открывая предплечья. Мне не хотелось, чтобы он о чем-нибудь меня спрашивал, например, об учебе или том же проекте, поэтому я предпочел отвернуться к окну: рассматривать ночной город, наверное, было бы интересней. Когда я виском коснулся подголовника, а мотор приглушенно заурчал после поворота ключа, сонливость и усталость за весь день начали накатывать с новой силой. Ведь ничего страшного, если я немного вздремну в чужой машине, верно? Эта мысль была последней, а после мелькающие огни жилых домов поплыли перед глазами в темноте и вскоре вовсе потухли. — Раздевайся, Таканори. — Но я не хочу… — Ты же знаешь, я не буду повторять несколько раз. Я вскочил так же неожиданно, как и заснул. Будто старался вырваться, но меня плотно удерживал ремень безопасности, стягивающий грудную клетку и не дающий вольно рыпаться. Не сразу поняв, где я нахожусь, я несколько секунд моргал и смотрел в лобовое стекло перед собой. Вечерняя дорога, мелькающие фонари вдоль нее и перестраивающиеся машины, мигающие своими фарами. — В чем дело? — мужской голос донесся до меня словно в тумане, и мне даже показалось, что он похож на тот, что возник в моей голове во время дремы. Но, проснувшись окончательно, я понял, что это Сузуки. Акира-сан, отец Тацуи, который подвозит меня до дома по просьбе моего одноклассника. И не кто-то другой. — Я… нет, все в порядке. Просто заснул, — постарался ответить как можно более отстраненно и тут же снова отвернулся к своему окну. Я не видел, смотрит на меня Сузуки или нет; боковым зрением я только улавливал красные огни тех машин, что останавливались на светофорах. — Поворот направо или можно проехать прямо? — вновь подал голос Акира. — Можете высадить меня сразу же после поворота направо, — пробормотал я, поворачиваясь, — ну… чтобы не плутать меж домов, — Сузуки-сан утвердительно промычал в ответ, а я поспешил добавить: — К тому же, оттуда разрешен поворот на главную дорогу, и вам не составит проблем выехать обратно, — мне всегда нравилось в разговорах со взрослыми людьми говорить что-то такое, что знает не каждый ребенок. Например, я знал все знаки дорожного движения: что означают и как правильно называются, но обычно не было возможности где-то вставить свое слово на эту тему. Машина Сузуки-сана остановилась именно там, где я и попросил, — возле тротуара, вдоль которого начинались ряды наших коробок. Это было оптимальным вариантом, потому что весь наш район – лабиринт; если не знаешь улиц, номеров домов или фамилий на табличках калиток, в жизни не найдешь то, что тебе нужно. — Спасибо вам, — вылезши из салона, я низко ему поклонился. До сих пор было стыдно за то, что пришлось не только теснить взрослого человека в его же квартире, но еще и вынуждать его довозить меня невесть куда. Я был больше чем уверен в том, что у Сузуки-сана есть свои дела вечером после работы, но он любезно согласился отвезти меня на другой конец города. Я поджал губы. — Удачи, Таканори, — как-то устало улыбнулся он мне, а после потянулся и закрыл дверцу, которую я до этого придерживал. Я облегченно выдохнул, когда машина развернулась и отъехала в обратном направлении: не пришлось извиняться, а еще не пришлось самому хлопать дверцей авто. Я чаще всего делаю это неосторожно и громко, а у отца Тацуи машина наверняка дорогая. *** — Ты долго. Почему не отзвонился? — мать встретила в прихожей уже тогда, когда скинул с себя кеды и привычным движением пнул их в угол под подставку для обуви. — Я послал тебе сообщение, вообще-то, — я потер озябшие от вечерней прохлады плечи. Было бы предусмотрительней брать с собой ветровку, но ведь днем тепло, а я никак не подумал о том, что задержусь у Тацуи до вечера. Пока доставал телефон из кармана школьных брюк, боковым зрением заметил, как мать качает головой и закидывает полотенце на плечо. Она у меня хорошая, даже добрая, только вечерами после работы нервная и уставшая. Дисплей показал без двадцати восемь, я присвистнул. Если каждый день возвращаться из школы в это время, то оставшиеся уроки будут страдать. Несмотря на то, что устные предметы я никогда не делал, письменные давали о себе знать, когда в журнале за очередное невыполнение стояла пятерка. — Проходи ужинать, — донеслось до меня с кухни, когда я проходил мимо гостиной. Сато как обычно, растянувшись, занял диван перед телевизором. Он уходит на работу лишь ночью; раньше смены менялись, а теперь почему-то только ночные, поэтому целыми днями он дома. — Спасибо, я поел у Тацуи. Мама никогда не переубеждала меня и не уговаривала, когда я отказывался от того или от иного, от ужина, обеда и завтрака – в том числе. Нам так было проще найти общий язык, и за отсутствие излишней нервотрепки я ее уважал. Единственное, она часто звала меня по пустякам, будь то мелочный разговор, не особо важное дело или оказание какой-либо помощи. Я, как, наверное, любой ребенок, не любил своего отчима. Не любил, не считал отцом, да и вообще мы не были близки. Не то чтобы Сато был плохим человеком, просто мы не смогли наладить контакт с самого начала. Я для него был чужим ребенком, а он для меня – чужим мужчиной, и именно отчим становился камнем преткновения. Я уже говорил, что мои отношения с домашними неконтролируемы, и это отчасти из-за того, что в нашей семье присутствует не Мацумото. Я это понимал, а мама нет. Она его, наверное, любила. Так или иначе, я должен был быть рад тому, что в нашем доме живет он, а не тот, с кем развелась моя мать, когда мне было только восемь. Сато было легче принять как должное, поэтому отчасти я смирился. Уже ближе к ночи снова пошел дождь. Я открывал дверь и слышал, что в спальне мамы приглушенно работает телевизор, и это значило, что они уже засыпали. Настежь открытое окно вместе со светом фонарей и ночной темнотой впускало в комнату запах сырой земли и шум дождя. Я всегда любил подобную атмосферу: свет настольной лампы, влажный воздух и приятный слуху шелест. Перед сном не стал закрывать окно полностью — открытой оставил одну половину. Под звуки с улицы я быстро провалился в сон, стараясь не думать о том, что приснилось мне в машине Сузуки-сана. *** — Эй, малыш, — еще не повернувшись, я узнал этот голос и частое обращение, а когда собирался ответить позвавшему, на плечо привычно опустилась чужая ладонь. — Вчера не видел тебя после уроков, — Юу курил и задумчиво рассматривал мое лицо. Мы совсем некстати остановились посередине тротуара недалеко от школы, поэтому спешащим на занятия ученикам приходилось обходить нас стороной. — Я был у Тацуи, ты же слышал наш разговор, — одернув рукав школьного пиджака, я вновь возобновил шаг, и Широяма пристроился рядом. Он бесстыдно дымил прямо мне в лицо, чего я терпеть не мог, но Юу это никогда не волновало. — И ты разве что-то хотел? — Да нет… — снова пропитанная безразличием интонация, к которой я привык как ко многому в своем «друге». — Отстой. Чем ты красился в последний раз? — зажав сигарету зубами, он как-то небрежно подцепил пальцами прядь моих волос. — Паршивый цвет, Мацу-чан. — Это оттеночный. Он просто долго и плохо смывается, — мотнул головой, чтобы быть подальше от его вездесущих рук. Юу хрипло и прокуренно засмеялся. — Если он долго смывается, это значит, что он стойкий, и это наоборот хорошо, — пояснил он. — Другое дело, что на голове у тебя, прости… — я не дал ему договорить, ткнув локтем в ребро, из-за чего он снова засмеялся. Я и без него прекрасно знал, что этот чертов шампунь смывается, оставляя на родном вороном цвете оттенок какого-то болотного с примесью каштана. — Я думаю, тебя надо перекрасить, — вновь подал голос Юу, когда просмеялся, а я остыл. — Вот уж спасибо. — Серьезно. Попроси мать или… — Широ задумался, почесывая затылок, и я мельком на него посмотрел. — Или она быстрее покрасит твою попу ремнем? — Прекрати, — я вновь толкнул его, а он выронил почти до фильтра скуренную сигарету. — Завтра суббота, — пробормотал Юу, остановившись на углу у ворот школы и смотря на медленно затухающий окурок на асфальте. — Дождись меня после уроков, и все сделаем, м? — он вопросительно посмотрел на меня, а его вздернутые брови будто намекали на искренность предложения. От Юу можно было ожидать любого подкола, шутки, издевательства, но сейчас он говорил серьезно. Я даже на секунду смутился. — В чем подвох? — помолчав, я посмотрел на него и по инерции прищурился. — В том, что мне стыдно с тобой по улице идти, Мацу-чан. Широяма вновь засмеялся, а я не знал как реагировать – то ли радоваться предложению, то ли обижаться на него за такую прямолинейность и это чертово прозвище. Но с волосами надо было определенно что-то делать, и я решил довериться Юу. Все-таки он выглядел потрясающе с тем, что с ним сделали в парикмахерской. И я вновь засматривался на него со спины, когда мы проходили по узкому тротуару к главным воротам. Перед самым уроком ко мне подлетел Тацуя, суматошно начиная тараторить о том, что его отец знает, как нам помочь. — Так в том отделе можно накупить этих фигурок и… — его голос оборвал школьный звонок, оповещающий о начале занятия, и ему пришлось уйти на свое место. — Не уходи после урока! Я объясню остальное, — он был дико заражен идеей, это было видно по тому, с каким блеском в глазах он говорит о нашем проекте. А я с облегчением подумал о том, что помощь взрослого человека значительно облегчает нашу задачу. Хриплый голос пожилого учителя математики не говорил ни о чем хорошем кроме того, что сейчас, с самого утра, все мы будем убиваться над решением его заданий с усложнениями. Радовало то, что погода за окном после ночного дождя была пасмурной, и солнце не приглашало в объятия сна на парте. Именно поэтому я стойко концентрировался на учебе. — В общем, — прожевав кусок рыбы, начал Тацу, — в детских отделах игрушек полным-полно всяких фигурок. Динозавры всякие, львы, ну там… много всего, понимаешь? — Я понимаю, — закивал я и постарался придать голосу как можно больше спокойствия. Он слишком активно погрузился в нашу работу и, скорее всего, вчера все это обсуждал с отцом. — Папа сказал, что рифы и прочее можно сделать из папье-маше, а сам лист, чтобы придать ему твердость… Я слушал его краем уха, просто потому, что и так теоретически представлял всю дальнейшую работу. Мне было интересней делать, чем обсуждать это. А еще сейчас, когда серое небо и вновь накрапывающий за окном дождь заставляли настроение ползти вниз по наклонной, Тацу со своей манией казался каким-то… навязчивым. Мне наоборот хотелось тишины, молча пообедать и снова брести на урок, но вместо этого я лишь мысленно пребывал в одиночестве и отдаленно слушал рассуждения моего одноклассника, смотря в окно. За стеклом вдоль тротуара проезжали машины, то и дело орошая асфальтовые дорожки брызгами из луж. Как это странно и всегда занятно: то, как солнечная погода сменятся вот на такую, хмурую и печальную. Мы быстро добежали до уже знакомого мне джипа, дворники которого неустанно расчищали лобовое стекло от разбивающихся и скатывающихся капель. Мы несильно вымокли – расстояние от школьного крыльца преодолели быстро, но в салоне все равно было ощутимо теплее, чем на улице. — А зонт? — не оборачиваясь и не здороваясь с нами, переспросил Сузуки-сан с переднего сиденья. Мы оба промолчали, уставившись каждый в свое окно: непредусмотрительность она всегда такая. Отец Тацу повернул ключ зажигания, и мы вывернули на основную дорогу. — Не забудь, что сейчас в магазин, — оповестил его Сузуки-младший, и я отдаленно услышал хриплое «Помню». — Я быстро, — буркнул Тацуя, отстегивая ремень и выползая из салона, я было дернулся следом, но он помахал рукой в знак того, чтобы я сидел на месте, мол, один он справится быстрее. С одной стороны, мне не пришлось мокнуть на улице то время, которое бы мы добегали до торгового центра, плюсом к этому то, что мне не пришлось ехать в лифте или скакать по эскалаторам. С другой стороны, задание общее, значит и выбирать мы должны были вместе. Но, честно признаться, мне было совсем неинтересно, да и какое кому дело, какими будут животные на макете, главное, чтобы они были. С его отцом мы в салоне остались одни. Сузуки-сан постукивал пальцами по рулю, я смотрел на автоматизированные двери торгового центра, за которыми только что скрылся Тацу. Из приоткрытого спереди окна до меня доносился, казалось, что нарастающий шум дождя. Еще капли ударялись о стекла, крышу, капот и багажник авто, но внутри все равно было тихо. — Мы не сильно задерживаем вас? — чтобы хоть как-то разрядить минутное молчание, поинтересовался я. Мне казалось, Акира-сан нервничает, и поэтому барабанит по рулю. — Если бы сильно задерживали, я бы сказал об этом, — непринужденно протянул он и откинулся на спинку своего сиденья. Я промолчал и снова уставился в окно. В ушах, будто записавших на пленку, барабанил дождь в такт постукиваниям пальцев Сузуки по обивке руля. — Всем в вашем классе дают такие сложные проекты? — снова подал голос отец Тацу, а я вздрогнул, не ожидав того, что он пойдет на контакт еще раз. Прежде чем ответить, почему-то замялся и уставился на свои колени: не горел желанием говорить с ним о школе. — Задание у всех одно, а темы – разные, — пробормотал я, загибая и складывая, подобно оригами, уголки рубашки, торчавшие из-под пиджака. — Тацу сам выбрал подводный мир, ему нравится, — зачем-то добавил я и мельком посмотрел на блондина за рулем. — Я знаю, он говорил, — он как-то по-доброму усмехнулся, а после приглушенно прокашлялся, закрывая рот ладонью. — Думаю, быстро сделаете. У вас хорошо получилась основа. — Это… спасибо, — отстраненно поблагодарив его, я снова откинулся на спинку сиденья, прижимаясь затылком к подголовнику. Похвала от взрослого человека всегда приятна, к тому же, когда это не учитель, который обязан хвалить.